Читать книгу Возвращение домой - Эльвира Абдулова - Страница 8

В эту ночь ей снились голоса, все они были частью ее расстроенной больной головы, все они что-то повторяли в растерянности и тревоге. Было в этом что-то хорошо ей знакомое, но она отказывалась это слышать: голос старшей дочери обвинял ее: «Мама, почему ты так со мной поступила? Что я тебе сделала?»… Она проснулась с волнением в сердце и решила еще раз сегодня спросить у сына, когда же приедет Мариам. Потом, прежде чем она успела обрадоваться принятому решению, что-то смешалось в ее голове, и она забыла о старшей дочери.

Когда открыла глаза снова, увидела синюю тучу на утреннем небе сквозь тонкие полупрозрачные занавески. Представила, как поднимается робкое солнце, выпирая то в одном, то в другом месте серого слоя и на ощупь пытается выбраться наружу, выплеснуть ослепительный свет на влажные крыши домов и серый асфальт. Интересно, получится ли у него? День будет пасмурным или солнечным?

– Доброе утро, мама! Как ты спала?

Не понимая, кто это склонился над ее кроватью, Фатьма-ханум осторожно ответила:

– Спасибо, хорошо.

По блуждающему взгляду он понял: мать находится где-то далеко и опять его не узнает.

– Все хорошо, мама. Это я, Рауф… – мужчина поцеловал больную в щеку, она слегка отстранилась.

– Нет, ты не мой сын… Рауф в школу ходит, такой сорванец! Не слушается меня, когда отца нет дома. Говорит, я – никто. Отец – главный, он деньги зарабатывает… – видно было, что эти воспоминания доставляют ей радость, веселят, хотя сам Рауф об этом вспоминать стыдился.

Он хорошо помнил то время, когда отец стал заниматься бизнесом и у них вдруг появилось все то, о чем они раньше могли только мечтать. Инженер получал немного, потому жили они скромно. В начале девяностых Вагиф уехал в Россию, и стал понемногу заниматься то одним, то другим делом. Как потом стало ясно, помимо работы в ресторане (он был администратором, закупщиком и впоследствии совладельцем), отец занимался продажей спиртного, отправлял фуры с безакцизной алкогольной продукцией на родину и в разные уголки России, то есть ходил по лезвию бритвы. Нелегальная торговля приносила огромную прибыль, и все они тогда ошалели от количества появившихся в семье денег.

Фатьма, боясь потерять успешного мужа – охотниц найдется немало! – собрала двоих детей и быстро переехала к Вагифу. Тогда-то шестилетний сын осознал, что может получать десятки «Киндеров» и «Сникерсов» ежедневно. Друзья отца (конечно, же земляки, которыми окружил себя осторожный мужчина) вечерами приходили в их дом с щедрыми дарами и украдкой могли положить в ладошки детям по пятидесяти – а то и по стодолларовой купюре. Это не могло не радовать сына и дочку. Медленно, но они все-таки пришли к благополучию, о котором мечтала маленькая Фатя. Она уже потеряла надежду на триумфальное возвращение в родное село на большой и дорогой машине – и вдруг, вот оно счастье!

Мальчик понимал, что может купить любую игрушку и принести в детский сад много угощений, шокируя этим не только детей, но и преподавателей, с другом сводивших концы с концами в непростые девяностые. Это свалившееся на них благополучие было испытанием для каждого. Рауф, почувствовав свое превосходство над сверстниками и восхищаясь идущим в гору отцом, мог в ответ на замечание наговорить матери в отсутствии отца грубостей. Он, десятилетний мальчишка, грозился, что уйдет из дома, пойдет к отцу или дяде, а ее слушаться не будет. Мать на удивление не сердилась: она умилялась и радовалась тому, что в доме растет настоящий мужчина.

Рауф предпочел бы забыть о своих детских выходках, особенно сейчас, когда сам воспитывал двух сыновей…

– А Мариам всегда была такая умная! – продолжала Фатьма-ханум. Два года разница с братом, а такая умная, будто не моя дочка… Учится-учится… нечего ей не надо, кроме книг… и в кого пошла?

– Дай мне попить, сынок, и позови моих детей…

Рауф не знал, как вести себя в таких случаях и обычно звал на помощь жену. Сейчас она очень помогала его матери, и он в глубине души был ей благодарен, но вслух никогда бы об этом ей не заикнулся, потому что… а как же иначе? Он – единственный сын, и мать должна жить с ним, а его жена – о ней заботиться. Мужья сестер принимали ее здоровую погостить и пожить на сколько дней, но теперь сестры принадлежали к другим семьям. Никакому мужчине не понравится больная шестидесятилетняя женщина, особенно если у нее ноги не ходят и в голове непорядок. Теперь он в ответе за мать – это обычный порядок вещей, сложившийся в глубокой древности, и он этому не противился. Так жили их родители; так, наверное, будут жить их дети. Вот здесь Рауф позволял себе некоторые сомнения, потому как уж слишком многое изменилось, даже в его традиционном городе, за последние десятилетия. Жизнь стала другой. Его дети росли гораздо свободнее, чем он и его сестры. Они уже не так зависели от семьи и семейных традиций. Не боялись общественного мнения, позволяли себе спорить со старшими. Девушки водили машины, носили джинсы и откровенные платья, курили, сидели в кафе с подругами, строили карьеру и собственные планы на будущее. Авторитет мужчины в семье был уже не таким незыблемым, как это было раньше, в его детстве. И Рауфа это пугало. Он гордился тем, что в его семье всегда придерживались традиций, и он, как мог, противился этому новому, пугающему его влиянию извне, стремясь сохранить привычный порядок вещей. Хотя именно он, этот традиционный взгляд на жизнь, когда-то не позволил ему быть по-настоящему счастливым…

Мать затихла, и сын был этому рад. Можно выскользнуть из комнаты на кухню, где его ждал традиционный плотный завтрак, приготовленный заботливой женой. По звукам, доносившимся из детской, он понял, что Сева торопила мальчишек в школу и проверяла портфели. Потом она зайдет к матери и разберется там во всем по-женски. Его ждет офис и привычный рабочий день. Вечером – интересный футбольный матч. Сейчас у них с женой все наладилось. Мамина болезнь их сблизила снова. Ночью жена засыпала у него на плече и больше не смотрела с укоризной. Рауф не хотел думать о прошлом, портить себе хорошее настроение воспоминаниями и с аппетитом принялся за еду.

В этот момент солнце вырвалось из серого плена, ослепительный поток яркого утреннего света рухнул на город, пробрался в комнату Фатимы-ханум и осветил ее кровать. В то же самое время вспыхнула ярким светом прежде неприветливая гладь Каспийского моря.