Читать книгу Во власти Великого Архитектора - Эльвира Игоревна Иванцова - Страница 4

Вернувшись в гостиницу, сразу же принялся изучать содержимое портфеля. Среди вещей оказался личный блокнот друга, топографические карты, а также пергаментные ветхие дневники, написанные на латыни. Каждый их лист был отмечен своим особенным знаком в правом верхнем углу. Они напоминали астрономические символы небесных светил (солнце, луна и некоторые созвездия).

В блокноте Питера было много пометок, которые я бегло просмотрел в надежде что-то понять. Мой взгляд остановился на последних страницах, где друг выписал несколько известных имен. Среди них для себя выделил Моцарта и Гёте. Сперва не догадывался, что именно связывает этих великих людей, пока не добрался до истины, оказавшейся на поверхности. Все они были членами тайного общества.

Но что я о них знал? Вольфганг Амадей Моцарт, известный австрийский композитор, был вхож в высокие круги, часто путешествовал и имел большое влияние, пользуясь огромным успехом у многих монархов. А вот немецкий писатель Иоганна Вольфганга Гёте обладал не только несравненным талантом в литературе, но и огромнейшим интересом к философии и эзотерике.

Что же касается заметок товарища, то они выглядели следующим образом:

«Моцарт – вступил в орден в 1784 году в Вене в ложе «Ко благому». В 1785 году был посвящен во второй градус ложи «К истинному согласию», где вскоре стал мастером-масоном. После слияния по приказу императора стал членом ложи «Вновь венчанной надежды». Некоторые его музыкальные произведения напрямую связаны с темой масонства.

Гёте – стал членом общества в 1780 году в Веймаре в ложе «Амалия». В 1782 году был возведен в степень мастера. Написал множество стихотворений и масонских гимнов. Его романы о Вильгельме Мейстере считаются одними из лучших образцов масонской литературы того времени».

Далее я занялся подробным изучением топографических карт, которые тоже обнаружил среди папок Питера. На них распознал несколько обозначений:

– Израиль – Иерусалим «Храм Соломона»;

– Франция – Париж «Нотр-Дам-де-Пари»;

– Италия – Турин «Собор святого Иоанна Крестителя»;

– Италия – Рим «Базилика Санта-Кроче-ин-Джерусалемме»;

– Испания – Валенсия «Кафедральный Собор»;

– Бельгия – Брюгге «Римско-католическая малая базилика»;

– Австрия – Вена «Хофбургский дворец».

Ознакомившись с данными, с трудом улавливал суть. На тот момент о масонах знал только то, что можно было найти в любом библиотечном справочнике по истории. Исходя из этого, вспомнил, что члены братства уделяли особое внимание ритуалам, вере и символике. Кроме того, они все имели разные степени и должности, а также подчинялись собственным законам, описанным в древних манускриптах, которым четко следовали.

Тогда мне казалось, что ответ лежит на поверхности. Однако справиться одному было непросто. Оставалась надежда лишь на то, что друг при встрече все объяснит. Но где мне его искать? Выйдет ли Питер на связь? И что говорить его единственной наследнице?

Все больше склонялся к мысли, что Беккер и в самом деле наткнулся на что-то очень стоящее. Чем сильней углублялся в детали, тем отчетливей понимал, что нечто важное скрыто за многовековой ширмой древнего общества.

Весь следующий день провел в номере, занимаясь переводом дневников. Но так как древнюю латынь не знал в совершенстве, то было сложно разобраться в их сути.

Среди документов Питера нашел несколько писем, адресованных Моцарту. Написаны они были, по всей вероятности, Гёте. Однако в их подлинности не мог быть уверен. Бесспорно, выцветший потрепанный пергамент выглядел правдоподобно. Тем не менее, скептицизм и дотошность заставляли меня сомневаться.

В попытке уловить тему переписки, не заметил, как день сменили сумерки. Оттого настолько увлекся, что не сразу услышал, как в номер постучали. Усилившийся навязчивый звук заставил понервничать. Подкравшись к двери, медленно приоткрыл ее, и выдохнул с облегчением, когда застал на пороге Лиссу.

«Вот болван. Забыл вовсе о том, что та должна сегодня прийти», – мысленно поругал себя, запахивая наспех синий махровый халат, так как гостья застала врасплох.

Девушка выглядела очень растерянной, теребя подол темно бордового сарафана. Про себя отметил, что она изменилась за эти полгода. Лицо приобрело заостренные черты, которые подчеркивала копна кудрявых каштановых волос, а также ярко-выраженная родинка на подбородке.

В свои двадцать три Лисса выглядела очень женственно, хотя, как по мне, и была худощавой. Особого шарма и задора ей придавали милые маленькие смешные веснушки.

В тот момент на меня смотрели большие зеленые глаза из-под густых длинных ресниц, в которых читались усталость и скрытое раздражение.

– Добрый день, профессор Гренель, – кивнула она и прошла уверенно в комнату.

– Не нужно фамильярничать. Можно просто Паскаль, – сказал, выглянув в коридор, чтобы убедиться, что за нами никто не следит.

– Как скажете!

– Вижу ты не в настроении?

Она только хмыкнула и уселась на кожаный дымчатого цвета диван. Пауза затянулась. Я дал девушке возможность прийти в себя, наблюдая, как та осмотрелась по сторонам и только затем приняла расслабленную позу.

– Немного, – напряженно выдохнула, словно только теперь поняла мой вопрос. – У меня были другие планы на этот вечер, но Сюзетта сказала, что я должна срочно прийти к вам. Что-то случилось с отцом?

– Не то, что бы…

– Где он? – перебила, перейдя сразу к делу.

– Не переживай, думаю с ним все в порядке…

– Думаете? – прокашлявшись, переспросила.

В воздухе опять повисло неловкое молчание.

– К сожалению, я и сам не знаю ответов на многие вопросы… Последний раз Питер выходил на связь позавчера. Он вынужден от кого-то скрываться.

С каждым моим словом, взгляд Лиссы становился серьезней. Она нервно стучала по стеклянному журнальному столику и, не веря в услышанное, отрицательно кивала головой.

– Во что же он ввязался на этот раз? Я уже неделю не могу ему дозвониться.

– И сам не понимаю, – ответил, сомневаясь.

Вот уже несколько дней меня не переставало мучить чувство тревоги. Интуиция подсказывала, что Беккер в огромной опасности.

– Он нашел кое-какие документы, – признался, бросив взгляд бегло в окно.

На улице к тому времени сильно стемнело, и я завесил тяжелые красные гардины, словно пытаясь обезопасить нас от незримой угрозы.

– Какие документы? – девушка изумленно взглянула на меня, а потом перевела взор на стол.

Затем, не дожидаясь разрешения, стала перебирать листы один за другим.

– Это они? – догадалась она.

Я положительно кивнул и подробно пересказал все то, что и сам знал, рассчитывая на поддержку.

Здесь должен объяснить, что дочь Питера решила пойти по его стопам. Она выбрала историко-философский факультет и благодаря хорошему образованию была весьма подкована во многих вопросах.

Некоторое время Лисса листала дневники, задумчиво кусая губу. А я не мешал, решив тем временем заказать ужин. Примерно спустя полчаса, она вскочила с дивана и вскрикнула:

– Но этого не может быть!

– Ты хорошо понимаешь древнюю латынь? – почему-то спросил первое, что пришло в голову.

– Еще бы… У нас в Сорбонне с первого курса заставляли ее учить, – заявила та гордо.

– Тогда, возможно, поможешь перевести эти письма?

– Попробую… Я, конечно, иногда пропускала лекции, – рассмеялась немного смущенно.

– Очень рассчитываю на тебя, – радостно сказал, подмигнув, как в старые добрые времена.

– Но где же отец мог найти дневники?

– Признаться, не знаю, – потер подбородок. – Однако Питер просто обязан пролить свет на все эти тайны.

– Уверена, он все нам расскажет, как только мы встретимся.

И Лисса с новым азартом стала изучать тщательно записи. Где-то с минуту, листая страницы, она внимательно смотрела на текст, заставляя меня судорожно надеяться на скорую разгадку.

– Взгляните! Вот здесь написано «permanet», – произнесла она, показывая пальцем на строчку. – Вероятно, речь идет о чьих-то останках… Далее говорится о том, что они принадлежат человеку, который связан с истоками христианства. Также часто встречается слово «sancti», что в переводе означает «святой», – сказали мы в один голос.

– Да, я тоже так предположил…

– Дальше написано что-то про терновый венец, – перебила она меня.

– Точно! «Plectentes spineam coronam», – прошептал, – как и сам не догадался, ведь Питер на карте отметил «Нотр-Дам-де-Пари». Именно там хранится реликвия последние два столетия.

– Надеюсь, нам не придется грабить святыню? – удивленно взглянула на меня Лисса, изогнув одну бровь.

– Не будем торопить события… Я очень надеюсь, что Беккер объявится сам и все объяснит.

Пока мы беседовали, в дверь постучал официант, извещая о том, что доставил нам ужин. Естественно к еде никто не притронулся, так и просидев за документами почти до утра.

Позже, разместившись в кресле, я немного задремал. Мне снился друг. Он звал на помощь, находясь в темном длинном тоннеле. Я уверенно шел на свет пока тот не стал меня ослеплять. А потом резко распахнул веки, поняв, что солнце уже давно встало, озаряя меня яркими лучами, пробиваясь через окно.

– Ты так и не отдохнула? – спросил у Лиссы, застав ее врасплох за открыванием штор.

– Ой! Я вас разбудила? Простите, – пробормотала. – Пришлось повозиться, было много работы, – добавила девушка, забавно потягиваясь и разминая затекшую шею после долгой бессонной ночи и кропотливых трудов.

Я быстро встал и отправился в ванную, чтобы умыться. Заодно привел себя в божеский вид, сменив халат на приличный костюм.

Когда вышел из спальни, дочь Беккера ждала на прежнем рабочем месте. Она протянула листок, на котором сделала несколько пометок, и стала, как маленькому объяснять:

– «Сrucis» и «clavos ianuarum», – чуть громче обычного произнесла та. – Здесь речь идет про гвозди и крест, а еще упоминается какая-то древнеримская базилика.

– Базилика? Где-то я это видел. Надо взглянуть в карту Питера, – открыл схему товарища и начал бегло просматривать, пока не нашел то, что искал. – Действительно, твой отец отметил Рим с пометкой храм Санта-Кроче-ин-Джерусалемме.

– И, правда! Как мне сразу в голову не пришло, – воскликнула Лисса, – ведь там хранится сразу несколько христианских реликвий.

– Части животворящего креста, шипы из тернового венца, а также гвозди, которыми тело Иисуса было прибито к кресту, – перечислил, забыв, как дышать.

– Но самое интересное здесь, – загадочно посмотрела она на меня.

– О чем ты?

– Даже не знаю, как сказать, – пробежала по строчке глазами, закусив по привычке губу. – «Secundo adventu Iesu Christi»… Вам это о чем-нибудь говорит?

– Быть этого не может… Еще как говорит. Имеется в виду второе пришествие Иисуса.

Все это натолкнуло на странные мысли, в которых и сам себе боялся признаться. Глядя в лицо девушке, понял, что и она о чем-то догадывается. Но больше всего пугало то, что нам будет непросто во всем разобраться.

– Ты так вчера нечего и не съела, – решил сменить тему разговора.

– Спасибо, но я не голодна. Хотя может быть и выпила кофе.

– Отлично, сейчас закажу.

Пока завтракали, вспомнил, что Лисса из-за меня нарушила свои планы.

– Ты говорила, что у тебя сорвалась какая-то встреча?

– Пустяки, ничего серьезного. Поиски отца и разгадка его секретов сейчас куда важней всего.

Я чувствовал, что она переживает за Питера, держась из последних сил. Роясь в самых дальних уголках памяти, вспомнил, как мы весело проводили время втроем. Нашей традицией была игра в монополию. Ни я, ни Беккер никогда не поддавались Лиссе. При этом та почти всегда честно выигрывала. Не знаю, как ей удавалось облапошить двух взрослых мужчин, но делала она это умело.

И вот девушка вновь оторвала меня от раздумий, желая продолжить наше расследование.

– «Hastam», – прочитала то, что успела перевести. – Если не ошибаюсь – это «копье».

– Копье? – не сразу сообразил.

– Да, в одном из писем часто упоминается это слово, – передала мне дневник, чтобы я лично в этом убедился.

– По всей видимости, речь идет про пику Лонгина, – просмотрев записи, отметил про себя, но, как выяснилось, произнес это вслух.

– То, о котором еще говорят «копье судьбы» или «копье Христа»?

– Да, – поразился познаниям Лиссы. – Согласно Евангелию, именно это орудие воин вонзил в подреберье Иисуса.

– И где же оно может быть?

– На самом деле точно не знает никто… Существует как минимум три копья. Одно из них принадлежит Ватикану, другое находится в Грузии – в старинном монастыре. Но, по всей видимости, твой отец склонен к версии, что настоящее расположено в Вене в Хофбургском дворце. По крайней мере, конкретно это место он отметил на карте, – указал я на обозначение в схеме и передал ее Лиссе.

Дальше, поняв ход мыслей друга, сложил дважды два. Тогда то и стало очевидным, что Питер выделил местоположение всех наиболее важных для мировой религии христианских реликвий. Чтобы убедиться в этом взял листок Лиссы, на котором она составила перевод. Как и предполагал, они совпадали.

Девушка, заметив мое озарение, устроилась рядом, но уже поудобней, и с интересом начала наблюдать за тем, что я делаю.

– «Sanguine Christi», – провела пальцем под строкой, которую читал еле слышно. – Здесь явно говорится о крови Христа. Вы что-то об этом знаете? – в очередной раз отвлекла Лисса меня от размышлений.

– Я бы сказал, что видел ее собственными глазами… Это произошло, когда мы были со студентами на экскурсии в Брюгге в прошлом году, – пояснил, увидев сильное удивление на лице дочки Беккера. – Мне показалось, что ученикам будет полезно расширить свой кругозор, – улыбнулся своим мыслям.

– Вы хороший педагог, – одобрительно кивнула она. – Вот бы и мне посетить ваши лекции! – явно льстила. – Но как же она сохранилась?

– Со времен второго крестового похода кровь Христа находится в одноименной базилике в Бельгии, – продолжил подпитывать интерес Лиссы к истории. – Согласно Новому завету, Иосиф Аримафейский стер ее с тела Иисуса собственной одеждой. Затем этот клочок ткани сохранили, как величайшую святыню, поместив в специальную колбу.

– В такое сложно поверить, – скептически отнеслась к рассказу. – Но как же доказательства? Ее подлинность установлена?

– О таких вещах мы с тобой не можем судить, но католическая церковь и миллионы людей свято принимают это на веру.

– Ну что ж, возможно, и я поверю, если увижу, ее собственными глазами. Или же вы, как мой отец циник и нигилист? – с толикой некой надежды взглянула девушка на меня.

– Один мой знакомый ученый на этот счет вот, что сказал: «Человеческая душа состоит из ткани самой Вселенной и существовала еще до начала времен. И лишь в момент своей смерти она возвращается в родную Альма-матер, где живет вечно». Не знаю, насколько это возможно, но ведь не зря люди в древности уделяли особое внимание астрономии.

– То есть вы полагаете, что за пределами нашей планеты все еже есть высший разум? Или другая жизнь? – подойдя к окну Лисса продолжила. – Космос… Ведь он такой большой, и мы о нем на самом деле так мало знаем, – пожала плечами, загадочно глядя на небо.

– Я знаю одно, что правда для каждого своя. И кстати о правде, Питер верил, что рано или поздно сделает какое-то важное открытие. Он всегда знал, где искать. И видимо почти подобрался…

– Так, давайте, и мы доберемся! – с вызовом выпалила девушка, вернувшись к столу. – Ночью, когда я думала, что уже все закончила, то наткнулась еще на одно письмо. Единственное, не пойму, о чем говорится в этом абзаце.

– Дайка взгляну, – сосредоточившись, потер переносицу.

– Вот здесь, – указала на фразу «angelicos testes Christi». – Какое-то очень редкое словосочетание. Мне оно точно никогда не встречалось. Может поискать в словаре?

– Не надо, не стоит… Я знаю, что оно значит. Angelicos testes Christi – переводится, как плащаница. Ее еще называют погребальное полотно. Если не ошибаюсь, последние четыреста лет она находится в Италии.

– В храме святого Иоанна Крестителя?

– Это тоже отмечено на карте? – догадался.

Лисса кивнула.

– Католическая церковь считает туринское полотно, в котором был погребен Иисус, подлинным, – ответил на ее немой вопрос.

– А вы так не считаете? – вкрадчиво переспросила, смешно нахмурив нос.

– Как ты уже поняла, я прагматик, поэтому привык во всем убеждаться на собственном опыте.

– Наверное, мне тоже стоит придерживаться такой философии, – хмыкнула самодовольно дочь Беккера. – И все же отец слишком самонадеян, если решился в такое ввязаться. А, что на счет подлинности плащаницы? – развела руками она.

– Скажем так, мировые эксперты не первый десяток лет спорят о достоверности ее происхождения. Однако, несомненно, это настоящее чудо, возникновение которого до сих пор никто не может объяснить.

– Хотела бы я на нее взглянуть. А как на счет этого? – вырвала у меня из рук листок, чтобы прочесть следующий абзац. – «Sancti grail», – это же ни как иначе Святой Грааль! – повторили мы одновременно.

– Разве он существует? – склонив голову набок, взглянула на меня, почти не моргая.

– К сожалению, и по сей день точно не ясно, что стоит воспринимать за истинный артефакт. Если в кельтских и нормандских легендах он трактуется как чаша, то в некоторых средневековых произведениях его описывают как некую драгоценную реликвию. Однако католическая церковь признает именно тот Грааль, что расположен в Валенсии в Кафедральном соборе. Посмотрим, обозначил ли Питер его на карте, – и мы с Лиссой буквально столкнулись лбами, спеша вновь изучить схему.

– Действительно, вот он в Испании, – указала девушка на план местности. – Испивший из чаши получит прощение грехов и вечную жизнь, – задумчиво сказала она и расплылась мечтательно в улыбке.

– В некоторых версиях Святой Грааль часто используются в переносном смысле как обозначение какой-либо заветной цели, недосягаемой или труднодостижимой, – тяжело сглотнул я.

Лисса выглядела потрясенной. Ее глаза вспыхнули догадкой, а затем взгляд скользнул снова по карте, остановившись там, где Беккер отметил Израиль.

– Что же тогда находится в Иерусалиме? – непонимающе поинтересовалась она.

Опешил в растерянности, не зная как реагировать.

– Считается, что в Храме царя Соломона была создана первая масонская ложа, – предположил то, что пришло сразу на ум. – Согласно легенде, возникновение тайного общества восходит к временам его правления.

– А что на счет этих знаков? – подалась девушка вперед, указывая на лист в верхнем правом углу.

И снова меня выбил из колеи ее пылкий пытливый характер.

– Многие символы позаимствованы масонами из ряда религиозных традиций, в основном – Древнего Египта, иудаизма и христианства. Эти астрономические изображения нередко встречаются в современных храмах.

– Неужели отец вынужден скрываться от этих религиозных фанатиков? – скрестив руки на груди, Лисса поежилась.

Я опустил взгляд. С внутренней стороны левой кисти нащупал вытатуированный черный символ – четырехлистник, история которого уходила корнями в средневековье. Его смысл был понятен лишь мне.

– Да, – скромно ответил, горько вздохнув.

– А что на счет Моцарта и Гёте?– задала вопрос она, добравшись до последней страницы блокнота, который я хотел утаить. – Как они со всем этим связаны?

– Пока не могу сказать, – прохрипел, отбирая личную вещь лучшего друга. Собственный голос показался чужим. Мне нужно было время подумать. И я хотел остаться один. – Пожалуй, на сегодня достаточно, – добавил бесцветно.

Девушка посмотрела на меня с недоумением, невольно поджав губы.

– Ты проделала колоссальную работу, – благодарно приобнял ее. – Теперь нам нужно отыскать твоего отца. Но перед этим тебе следует отдохнуть, – словно оправдывался.

– Да, пора бы уже с этим заканчивать, – насупилась та, бросая недовольный взгляд на бумаги. – Тем более, не хотелось бы заставлять Сюзетту волноваться.

– Договорились. Буду ждать тебя завтра, – сказал отстраненно. – Возможно, Питер вскоре свяжется с кем-то из нас. Поэтому лучше, чтобы ты была дома.

Когда дочь Беккера ушла, я снова думал о том, как моему другу удалось раздобыть столь ценные документы. Особенно поражало, каким образом у него оказались письма Моцарта и Гёте.

В целях безопасности не стал показывать их переписку Лиссе, пытаясь сначала во всем разобраться самостоятельно. Но, изучая текст вновь и вновь, все больше склонялся к мысли, что одному мне не справиться с неизвестной шифровкой. Здесь нужен был специалист.

Поняв, что уже далеко за полночь, решил отложить эти заботы на завтра. Однако лег отдыхать с тяжелой душой. Меня очень тревожило, где мой товарищ, все ли в порядке и как скоро он даст о себе знать?