Читать книгу По былинным местам. Записки путешественника - Эльвира Сапфирова - Страница 4

Вечереет. Комары с жадностью набрасываются на сидящих за столиком туристов. А берега вдруг стали одеваться кустарником, редкими деревьями, а потом река будто вырвалась на волю, в лес, ожила, и теперь, полная сил и мощи, несла наше судно легко, играючи. В ее воде, как в зеркале, отражались прибрежные кусты и верхушки деревьев. Теплоход скользил нежно, осторожно, будто боялся взбаламутить прозрачность. Тишина. В береговых зарослях в волшебной тишине заливаются птицы. Это ли не рай?!

Первая ночь на теплоходе пролетела как одно мгновение. Так много новых интересных людей, такой воздух, что даже снов никаких не приснилось. Кажется, только глаза закрылись, а уже солнце встало, тело бодро, душа ищет приключений.

Динамик голосом Высоцкого призывает приседать до упаду, но кто в столь преклонных годах будет карабкаться по винтовой лестнице на солнечную палубу!?

Завтрак в ресторане. Звучит красиво и многообещающе. Напротив сидит Илья Павлович, мужчина грузный, метра два роста, с одышкой. Он бывший машинист, железнодорожник и, как я потом поняла, тонкий знаток женщин. В ожидании первого блюда сосед философски замечает, серьезно глядя на яркую блондинку с эклектическим вкусом:

– Как только находишь свою половинку, вокруг начинают бродить другие половинки и заставляют тебя сомневаться.

Мы, улыбаясь, сочувственно киваем, и Илья Павлович, наклонившись, доверчиво рассказывает, что до сих пор не понимает, почему от него ушла третья жена.

– Понимаете, я ведь никогда женщине ни в чем не отказываю. Это не умно, – говорит он серьезно, намазывая горчицу на черный хлеб. – Просто нужно хорошо объяснить, что с ней случится после исполнения ее желания. Вот и все!

Молоденький юркий официант скользит между столами. Илья Павлович некоторое время вглядывается в десертную тарелочку, на которой положены две ложки овсяной каши. Съедает мгновенно, разворачивает не успевшего далеко уйти официанта, и говорит:

– Каш пять порций! Каждое утро! Понял?

Мы опускаем глаза в свои тарелки, пряча улыбки. Зря улыбались. Несколько дней такой детсадовской еды – и в животах заурчало, забурлило… Захотелось уже какой-то здоровой пищи. Например, здоровый кусок отбивной.

После завтрака большинство моих попутчиков шагала по кругу от носа теплохода к корме и назад: изгоняла калории. Замечали ли они красоту реки, берегов? Скорее отмечали, фиксировали. Остальные сидела за столиками, как правило, на солнечной стороне, подставляла лицо солнышку и, дыша глубоко и спокойно, созерцала прекрасный мир вокруг.

Как Москва-река слилась с Окой, увидеть не удалось. Это действо было ночью, и мы дружно спали. Но утром Олег Львович нам об этом сообщил по радио:

– Уважаемые экскурсанты! Послушайте информацию.

Звуки знакомого тенора заставили остановиться и прислушаться. Я обрадовалась. Наконец-то, на вторые сутки путешествия можно услышать что-нибудь о местах, мимо которых проплываем.

– За ночь мы проехали следующие населенные пункты: Воскресенск, Коломну, – он остановился, вчитываясь в название незнакомого города, с шумом громко вдохнул и произнес, – Кораблин.

Что-то его явно смущало, и он прочитал еще раз:

– Кораблин.… Кораблино – это город, одиннадцать тысяч жителей.

Пауза. Только шелест страниц и учащенное дыхание. Гуляющие на палубе женщины переглядывались, осуждающе качали головами. Может, ослышались или ошиблись? Но динамик голосом директора круиза еще раз уверенно и неправильно повторил названия города:

– Кораблино и сейчас крупный текстильный центр России. Река Ока…

Динамик щелкнул и затих.

– Да что же это за радиогид нам достался, а?! Ни читать, ни рассказать, – хлопнул по перилам возмущенный Илья Павлович и, обратившись к динамику, будто его мог услышать Олег Львович, громко крикнул:

– Кораблино, Кораблино. Он находится на реке Проня, далеко, далеко от Оки!

Сидящие рядом женщины улыбнулись, одобрительно закивали.

– Набрали команду! Одни двоечники, – сказала с сожалением полная седая женщина своей подружке, сидящей напротив, и решительно сделала стежок в вышивке. На ее коленях, укутанных шерстяным пледом лежала коробка с нитками и схема рисунка; поверх палевой ветровки на шее красивый цветастый шарф. Глядя на них, я подумала, что учителей невозможно спутать ни с кем.

– И куда делись образованные специалисты?! – с болью в голосе откликнулась ее соседка и повернулась к мужчине, – на днях слушала интервью Министра просвещения какой-то республики. Журналист ее спрашивает: « А сейчас в школе изучают творчество Радищева?» Она, не задумываясь, отвечает: «Конечно, «Горе от ума» не изымалось из программы.»

– С такими знаниями руководит образованием?! Анекдот! – с недоверием воскликнула вышивающая женщина.

– Хороший анекдот! На всю страну телевидение ославило и министра и правительство, назначающее таких вот двоечников министрами.

Динамик молчал. Он будто чувствовал недовольство туристов. А я с ожиданием посматривала наверх: вдруг заговорит, но напрасно. Ни слова, ни звука. Плыть по таким историческим местам, по такой красивой реке Оке и ничего не узнать нового! Вот не повезло!

– Не огорчайтесь так, – обратилась ко мне женщина, оторвавшись от шитья Поправив на носу роговые очки, она снова принялась вышивать крестиком нарисованный букет полевых цветов. – Что Вы хотели бы услышать? Меня зовут Валентина Петровна, это моя подруга – Рита Олеговна. Извините, что не по современному, не по-американски знакомлюсь, сорок лет честно служила людям, государству, отчество заработала.

Я представилась и замялась, но женщина так дружелюбно посмотрела, приглашая к разговору, что не ответить было нельзя.

– Надеялась, может, что-нибудь интересное скажет, – махнула я рукой в сторону динамика.

– А вы на Оке первый раз? – делая стежок, спросила Валентина Петровна.

– Нет. Училась в Рязани, а речку как следует и не видела. Познакомилась с ней весной, когда отрабатывала три года после окончания института в сельской школе. В степи выросла – никогда половодья не видела. А тут такое началось! Куда ни глянь – везде вода! Сидим в деревне, как на острове. Ослепительное солнце каждое утро в окно и стылая чистая, как в роднике, синь воды. Неделю любуешься, две, а потом, как на грех, поднимается в груди жгучее желание посетить цивилизацию, похрустеть городской булкой, полакомиться эскимо. Вроде и свободна, но в плену. Каждый вечер ходила на берег колышки ставить, чтобы видеть движение воды.

– Да Ока славится своими разливами, – задумчиво глядя на реку удивительно голубыми глазами, сказала Валентина Петровна. – А я родом из древнего города Неринска, современное название – поселок Шилово. Ночью будем проплывать Уже в 12 веке он упоминается в летописях, и дружина, и жители сражаются с Батыем! Недалеко от Неринска, в Урсовском городке родился Евпатий Коловрат. Сейчас в Шилове на центральной площади, около Дома Культуры, высится огромный памятник русскому воину-защитнику, что сражался малым отрядом с целым вражеским войском и остался непобедимым.

– Недавно великолепный фильм сняли об этих событиях, – вставила я, – Вы смотрели?

– Конечно, смотрела. Настоящих героев показали. Маленький отряд рязанских воинов нападает на войско Батыя. Невероятно. Сколько смекалки, какое страстное желание отомстить врагу! Особенно впечатляет последний бой. Наверное, так оно и было на самом деле.

– Да, былинный герой! А памятник поставили лишь в конце прошлого века. В новостях по центральным каналам целое действо показали!

– Главное, что поставили, – твердо сказала Валентина Петровна. – А под селом Ерахтур, недалеко от Неринска, высится курган, называемый Добрынин остров. Сколько раз за грибами мимо него проходила, проезжала и не знала, какое это святое место, не знала, что на нем могила богатыря. На этой горе Добрыня Никитич жил, нес службу, здесь же и погиб в битве с кочевниками.

Валентина Петровна вздохнула, взглянула на меня вскользь, как бы оценивая, колеблясь, потом решительно сказала:

– Много веков земляки мои хранили о богатыре память, а в конце прошлого века любопытные крестьяне раскопали курган, осквернили могилу богатыря. Себе забрали и кольчугу, и меч, и шлем. Отблагодарили воина-героя, защитника….

Валентина Петровна опять тяжело вздохнула, будто сожалела, что не остановила крестьянский вандализм, не уберегла святыню, поправила плед на коленях, поставила на столик сползающую коробку с нитками, потом улыбнулась и, видя наше нетерпение, продолжила:

В 14 веке крепкое село Неринск царь пожаловал боярину Шилову, Дмитру Александровичу, с сыновьями за доблестную и верную службу. С тех пор зовется эта древняя крепость Шиловым. Сейчас это поселок городского типа, большой районный центр, 14 тысяч жителей. Раньше было больше. Работать негде, молодежь уезжает…. Хоть бы луна поярче светила, чтобы посмотреть издали на родное село.

Валентина Петровна склонилась над пяльцами, и ее седые волнистые волосы в лучах солнца сверкнули фиолетовым оттенком.

– Что, наш теплоход не останавливается там?

– Пристань развалилась, – она тяжело вздохнула. – Раньше по Оке много барж ходило. Летом это самая дешевая дорога. Зимой суда стояли в затоне. Сторожил и чинил эту пристань один страшный человек с черной бородой, огромного роста, и в тельняшке. Он с семьей жил на барже. Мы бегали кататься на затон с горки, а он всегда нас прогонял. Голос у него, как раскаты громы. Как закричит: «Вот, я вас сейчас!», нас будто ветром сдувало с берега. Боялся, как бы наши санки не нырнули в заводь. У него был маленький сын. Мы как увидим его, спрашиваем: «Ты откуда?», и он неизменно отвечал: « С баржи!». Хохот стоял всегда минут пять! Вот так детство и юность на реке прошли. Плавали до посинения, но около берега. На лодке и то переплывать страшно было: унесет И еще одного боялись – омутов. А их на Оке…