Читать книгу Зимняя смерть в пионерском галстуке. Предыстория - Эльвира Смелик - Страница 2

От сияющей белизны снега резало глаза. Смотреть на него было настолько же невозможно, как на солнце. А то, еще вчера скрытое плотными серыми тучами, сейчас, будто дорвавшись и желая нагнать упущенное, пекло нещадно. От чего с каждой секундой становилось все жарче и жарче, словно Димка находился не посреди заснеженного и скованного льдом мира, а в пустыне Сахара. Или в калифорнийской Долине Смерти, о которой рассказывал на одном из своих уроков занудливый географ Руслан Юнирович.

Раскаленный воздух обжигал кожу. Особенно губы. Так, что казалось, они вот-вот полопаются, не выдержав, как кожура на сваренной в мундире картошке. А потом и сам Димка начнет плавиться, растекаться или запечется заживо, снаружи покрывшись хрустящей корочкой, а внутри выгорев дотла. Потому что ощущение было, будто вдыхаешь не воздух, а самую настоящую магму, очень горячую, жидкую и почему-то тяжелую, разъедавшую легкие, медленно подбиравшуюся к сердцу. И оно загнанно бухало, все мощнее, все надрывнее, молотом колотило по ребрам.

Голова обессиленно моталась из стороны в сторону. Перед глазами мелькали темные пятна. Или нет, цветные. Крошечные пестрые мошки. Они вспархивали, но почти моментально вспыхивали и сгорали, не выдержав жара.

Снег тоже не выдержал. Но он не просто таял, превращаясь в бегущие к водохранилищу ручейки, а сразу оборачивался паром, который не поднимался вверх, а собирался над желтоватой землей, делался все плотнее, клубился. Совсем как туман.

«Больше не могу», – хотел сказать Димка, но не сумел разлепить спекшиеся губы. Тем более уйти он тоже не мог. И даже не потому, что тело не слушалось, а из-за него, того, кто находился совсем рядом.

Димка давно уже не видел его, но хорошо чувствовал, а еще слышал его тяжелое рваное дыхание. И нет, он ничуть не боялся. Тем более лучший друг и одноклассник Жека Заветов тоже сидел рядом.

Вдруг он зашевелился, поднялся и медленно побрел, пошатываясь.

– Ты куда? – окликнул его Димка.

Не факт, что губы послушались, приоткрылись хоть чуть-чуть и получилось сказать вслух. Но Жека его все равно услышал, обернулся, так же беззвучно ответил:

– В лагерь.

– В какой… лагерь?

Сознание тоже плавилось, мысли путались, становясь тягучими и липкими.

– Ну тот, – произнес приятель. – «Заря». Нас там ждут.

– Жек, ты чего? – встревоженно выдохнул Димка. – Туда же нельзя. Ты что, забыл, что Павел рассказывал? Зайдешь в ворота и уже не выйдешь. Исчезнешь.

– Нас там ждут, – словно у него заело, повторил Заветов. И упрямо поплелся дальше в мутную пелену.

– Жека, стой! – крикнул ему вдогонку Димка, но тот сделал еще шаг, и еще.

Плотные белые клубы накрыли его, обтекли, сомкнулись за спиной, и он действительно исчез, словно растворился в тумане.

– Жек, – пробормотал Димка потерянно, и на этот раз друг, похоже, услышал.

В тумане опять нарисовался размытый серый силуэт. Поначалу больше похожий на блеклую тень, приближаясь, он приобретал все более четкие очертания, темнел, дополнялся деталями. И вдруг раздвоился, а потом и вовсе расстроился.

Трое вышли из тумана, но ни один из них не был Жекой. Хотя тоже пацаны, примерно их возраста или чуть помладше. Только выглядели они довольно странно.

Лица бледные, осунувшиеся, изможденные и какие-то состарившиеся. Но не в смысле, что взрослые. Так старятся не люди, а вещи. Внешне почти не меняются, но, если приглядишься, легко заметишь на них отметки, оставленные безжалостным временем: померкшие, выгоревшие цвета, трещинки, вмятинки, царапинки.

И одежда на мальчишках была будто обветшалая, хотя не порванная, не обтрепанная, абсолютно целая. Парадная пионерская форма и красные галстуки.

Они подступили вплотную, окружили, произнесли хором:

– Идем с нами.

– Нет! Не пойду! – попытался возразить Димка. – Не собираюсь я в ваш лагерь! Не дождетесь! Отвалите от меня! Отвалите! – Но звука опять не получилось.

И отмахнуться не получилось, даже шевельнуться как следует.

– Да не стойте! – выкрикнул один из трех, громко скомандовал: – Быстро! Хватайте его и тащите!

И сразу цепкие сильные пальцы впились в Димкины руки и плечи, дернули, потянули за собой. А он, словно превратившись в безвольную тряпичную куклу, ничего, совсем ничего не мог с этим поделать.