Читать книгу Зимняя смерть в пионерском галстуке. Предыстория - Эльвира Смелик - Страница 3

В спортивном зале уже стояла высокая, под потолок, елка. И хотя каждый наступающий год называли новым, на самом деле все из раза в раз происходило абсолютно по-старому, ничего не менялось.

Даже сейчас ученики шестых-восьмых классов выстроились по периметру зала, словно на самом обычном уроке физкультуры. Только не в одну шеренгу, а в несколько, и напротив стоял не физрук, а директор интерната Екатерина Владимировна со старшей пионервожатой Ладой. Как раз возле елки, будто Дед Мороз и Снегурочка.

Они и выглядели вполне в тему. Высокая статная директриса в длинном темно-малиновом платье. Худенькая изящная Лада с густыми светло-русыми волосами, правда, не заплетенными в косу, а подстриженными довольно коротко под каре, одетая в голубую юбку и белую блузку. В образ не вписывался разве только ярко-алый пионерский галстук, но на него не обязательно обращать внимание.

И лица у них были подходящие – загадочно-торжественные. Хотя что такого особенного они могли сказать?

– Ребята, вот и подошла к концу очередная четверть, – начала вещать директриса. – Впереди долгожданные зимние каникулы.

Всё как всегда. Со следующей недели начнутся утренники для малышни, в предпоследний учебный день покажут спектакль, поставленный театральным кружком, вечером устроят дискотеку для старших, а потом бóльшая часть ребят разъедется по домам.

Да, бóльшая, но не все. И этих «счастливчиков» легко было определить по выражению лица.

Майя Бессмертнова тоже из их числа.

Отец сказал, что вернется с вахты не раньше февраля. Да даже если бы он находился дома, самое большее забежал бы на час или на полчаса, всучил подарок, с виноватым видом вывалил кучу причин, почему не мог забрать дочь к себе пусть даже на неделю, и опять бы исчез. А мама…

Тут вообще лучше не вспоминать. Поэтому всё, что Майе светило в «долгожданные каникулы», – череда бесконечно тянущихся скучных дней либо в родном интернате, либо в каком-то другом, где соберут всех оставшихся, назвав подобное унылое времяпрепровождение завлекательным словосочетанием «зимний лагерь».

Но следующие фразы директрисы заставили Майю удивленно встрепенуться.

– Большое спасибо нашим шефам – моторному заводу за такой приятный сюрприз, – многозначительно возвестила Екатерина Владимировна. – Ребята, которые хорошо проявили себя в учебе и общественной работе, но у которых нет возможности провести праздники дома, тоже не останутся в городе, а поедут…

Она выдержала театральную паузу, за время которой по рядам успел пролететь взволнованный шепоток. Кто-то даже предположил, что отличившихся отправят в «Артек» или какой-нибудь санаторий на море. Но реальность оказалась куда прозаичнее.

–…на заводскую базу отдыха! – с показательным энтузиазмом закончила директриса и принялась радостно расписывать: там они будут жить в двухэтажном корпусе с отоплением и со всеми удобствами. Сами нарядят елку, встретят Новый год. Смогут вдоволь покататься на лыжах и на санках. Она повысила и без того бодро звенящий голос:

– Возможно, даже будет организовано катание на лошадях! – И, переждав очередную волну шума, переглядываний и взволнованного шепота, объявила: – А сейчас Лада Евгеньевна назовет ребят, которые своим трудом и старанием заслужили эту чудесную поездку!

– Майка, ты слышала? – пихнула Майю локтем в бок стоявшая рядом подружка Таня Каширина. – Нас тоже назвали.

Глаза ее радостно сияли, но, скорее всего, не столько оттого, что она действительно была в большом восторге от подарка шефов. Просто Танька такая: что бы ни делать, лишь бы не сидеть на месте. А тут действительно долгожданная возможность наконец-то выбраться не только из надоевших стен интерната, но еще и за пределы окружавшего его забора. Далеко за пределы.

Их же даже в город обычно не выпускали без сопровождения взрослых. Только самых старших, кто учился в девятом и десятом. А для всех остальных, особенно тех, кого не забирали домой ни на каникулы, ни на выходные, мир буквально существовал только в пределах интернатской территории.

Детки в клетке. Человеческий зоопарк.

Когда была помладше, Майя частенько подолгу торчала возле забора, вцепившись руками в его металлические прутья и почти прижимаясь к ним лицом, смотрела и смотрела туда, наружу, пытаясь проникнуть взглядом как можно дальше, представляя, что ждало бы ее там и как бы она бродила по улицам.

Без особых намерений, без цели, просто убеждаясь, что в реальности мир гораздо больше и что ей не придется всю жизнь прозябать в пространстве, ограниченном интернатским забором, выкрашенным бледно-зеленой краской, местами облупившейся, местами вздувшейся пузырями, местами разъеденной грязно-рыжими разводами ржавчины.

Когда-нибудь Майя выберется отсюда, обязательно выберется. И конечно, ей хотелось, чтобы это произошло как можно раньше.

Обводя взглядом открывавшуюся перспективу, она очень надеялась, что вот сейчас, с минуты на минуту, появятся мама или папа, скажут: «И что ты здесь стоишь? Давай-ка беги поскорее собирайся, и пойдем домой. И ты больше никогда-никогда сюда не вернешься».

– Бессмертнова, ты чего? – удивленно воззрилась на нее Таня, зашептала обеспокоенно: – Не хочешь ехать? Хочешь здесь все каникулы проторчать? Ты совсем чеканулась? – Затем с выразительным нажимом перечислила: – Бармута тоже едет, и Жека. И Илья. Хотя Марина и предупреждала его, что, если дальше будет откалывать такие номера, его в девятый не возьмут, а отправят в двадцатое ПТУ. Ну которое для самых отпетых и умственно отсталых. И никакие хорошие оценки и спортивные результаты ему не помогут. Но, похоже, директрисе на него все-таки не настучала.

Таня возбужденно переступала с ноги на ногу, теребила пальцы. Она с трудом удерживалась на месте и если не могла двигаться, то болтала почти без умолку. Хотя одновременно болтать и двигаться для нее тоже не составляло труда.

– В принципе Марина вполне нормальная тетка, – продолжила она, когда Екатерина Владимировна объявила, что линейка закончена, и ученики неровным строем потянулись к выходу из зала. – Жаль, что от нее муж ушел.

Майя пораженно и чуть недоверчиво глянула на подругу.

– А это ты откуда знаешь?

– Случайно услышала, как директриса с завучем разговаривали, когда в учительскую за журналом бегала, – охотно пояснила Таня. – И что Марина с нами на базу поедет. А еще Лада, Руслан Юнирович и… – Она, как недавно Екатерина Владимировна, тоже выдержала красноречивую показательную паузу, сделала большие глаза и только потом выдохнула: – Пашечка. Представляешь?

«Пашечкой», произнося это имя непременно с томным придыханием, девчонки называли студента-практиканта Павла, который пришел в интернат две недели назад. Его появление практически с первых мгновений вызвало целую эмоциональную бурю среди местных обитателей. Возможно, включая даже педагогический состав. Но ничего тут удивительного.

Сотрудник-мужчина в любой школе большая редкость. В интернате их тоже раз-два и обчелся. Военрук – подполковник в отставке. Физрук и трудовик, которые тоже уже заметно в возрасте. Пришедший в прошлом году учитель географии Руслан Юнирович. Ну и дворник дядя Вася. Правда, его вообще лучше не считать. Но даже молодой географ на фоне практиканта безнадежно мерк, смотрелся слишком бледно и скучновато.

То ли дело Пашечка. Он был та-аким симпатичным! Со спортивной фигурой, довольно высокий, темноволосый, голубоглазый. Никогда не терялся, всегда знал, как ответить на подначки учеников, не отмахивался безразлично или раздраженно от навязчивого ребячьего внимания и вопросов. Еще и специальность у него необычная, даже какая-то особенно таинственная: пси-хо-лог.

Но главное, он так обаятельно улыбался! В отличие от большинства учителей и воспитателей, вечно ходивших или с очень серьезными, или с откровенно недовольными, или с утомленными лицами. И тоже, в отличие от них, разрешил обращаться к себе не по имени-отчеству, а как вожатая Лада, просто по имени – Павел.

– Пашечка, – с умилением повторила Таня, мечтательно закатив глаза. – И почти две недели на свободе! – Она даже подпрыгнула на ходу и взвизгнула от удовольствия, не в силах сдержать переполнявшие ее эмоции. – Отпад же, Майка! – Потом с недоумением воззрилась на подругу: – Ну ты чего? Совсем, что ли, не рада?

Майя независимо дернула плечами.

Если честно, она была рада ничуть не меньше, что не придется торчать все каникулы в интернате. Предстоящая поездка действительно выглядела притягательно, можно даже сказать, как самый настоящий волшебный новогодний подарок. И пусть рядом окажутся не родители, а все та же знакомая и чуть поднадоевшая компания во главе с воспитательницей Мариной Борисовной, зато остальное…

Но не признаваться же, не прыгать и не визжать от восторга, как подруга. А та уже торопливо рассказывала о своем очередном озарении.

Идеи не просто, как часто рисовали на картинках, словно лампочки внезапно загорались у нее в голове, а вспыхивали по очереди почти без перерыва, как бегущие огоньки на елочной гирлянде. И Таня, не откладывая, сразу делилась ими с Майей.

– А вдруг Пашечка нас гипнозу научит. Если попросить. Вот научимся и будем учителям внушать, что захотим. Например, чтобы они нам просто так пятерки ставили. Или воспитателям. – Таня заводила перед собой руками, взвыла низким потусторонним голосом: – Марина Борисовна, это не мы шестиклашкам в компот соли подсыпали. Это всё барабашка.

Майя не удержалась, хохотнула.

– Ну наконец-то, Бессмертнова! – удовлетворенно подытожила подруга. – Вот теперь я тебя узнаю. – И затарахтела с удвоенной энергией: – И вообще, можно уже начинать собираться. Список составить, что с собой взять. Новый год же. Может, нам и там дискотеку устроят. Ладу точно получится уговорить, она согласится. Да и Пашечка наверняка тоже. А еще я у девчонок из десятого тушь, тени и блеск для губ попрошу. Надеюсь, они дадут, не пожмотятся.

– Наверняка, – кивнула Майя.

Девчонки обнялись и, громко распевая про белые розы, умирающие на морозе[1], потопали дальше к переходу, ведущему из учебного в жилой корпус.