Читать книгу Куриный бульон для души. Внутренняя опора. 101 светлая история о том, что делает нас сильнее - Эми Ньюмарк - Страница 27

За свои девятнадцать лет я сыграл множество традиционных ролей. Я был раздражительным подростком, прилежным учеником средней школы, студентом университета, который спит всю пару. Единственная роль, в которую я так и не смог вписаться, – это роль «мужественного» мужчины.

Я рос в среде, где доминировали женщины. У меня есть три сестры, с которыми я очень близок, и очень активная мать. Отец играет очень важную роль в моей жизни, но нашей семьей все равно правят женщины.

Моя мать и сестры, несомненно, привили мне множество качеств, за которые я им очень благодарен. Они научили меня выражать свои чувства, проявлять сострадание и хранить верность тем, кто мне дорог. Я перенял от них некоторые интересы и манеры и не уверен, что хотел бы от них отказаться. Например, я часто упираю руки в бока, как это делают образцовые еврейские мамы, и могу рассказать во всех подробностях все, что произошло в каждой серии «Топ-модели по-американски» за последние пять лет.

Я не видел ничего плохого в том, как я хожу и разговариваю, равно как и в том, что предпочитаю дружить с девочками, поскольку именно с ними чувствую себя наиболее комфортно. Вернее, так продолжалось до тех пор, пока я не пошел в начальную школу.

В детстве мои физические данные не соответствовали возрасту. Я всегда был ниже среднего роста, и это, в сочетании с моей незаинтересованностью спортом и высоким голосом, выделяло меня среди мальчишек-ровесников.

Большинство парней, с которыми я учился в школе, были похожи друг на друга, словно близнецы. Они все занимались спортом, общались только между собой и никогда не говорили о своих чувствах. Позже я узнал, что все это как раз и составляет понятие «мужественности», которое часто используется как синоним силы. Я не обладал многими из этих качеств – по крайней мере, не в такой степени, как остальные, – поэтому окружающие ассоциировали меня с «женственностью» – термином, который, к сожалению, часто используется для обозначения слабости.

Одноклассники считали, что я нарушаю некое социальное табу, и их неодобрение часто выражалось в постоянной агрессии.

Впервые меня назвали «геем» в возрасте шести лет. Я помню тот случай отчетливее, чем большинство своих дней рождения. Я не знал, что означает это слово, но по отвращению, прозвучавшему в тоне говорившего мальчика, понял, что он сказал нечто обидное.

Примерно в это же время я начал заниматься теннисом. Благодаря природному мастерству и трудолюбию, я быстро превзошел большинство шестилетних детей.

В девять лет я попал в программу высокого уровня. Я был самым молодым и низкорослым игроком, однако самым быстрым и стратегически грамотным. В конце концов, спортсмен не всегда должен быть наделен отменной физической силой – часто гораздо более важными оказываются некие навыки, необходимые именно для этого вида спорта.

Мой талант к теннису в какой-то мере защищал меня от школьных задир. Я по-прежнему был невысоким, тонкоголосым и дружил преимущественно с девочками. Но я еще и занимался спортом на высоком уровне, чего, видимо, не умели делать те, кого, как и меня, считали «слабыми» или «женственными».

Теннис стал моим щитом от обвинений в слабости. Мое спортивное мастерство помогало отбить любые оскорбления. Поэтому в конце концов люди перестали унижать меня.

С вновь обретенной уверенностью в себе я перешел в среднюю школу и завел больше друзей. У меня появилась подружка, и я обрел вторую семью в лице ребят, с которыми тренировался. Я все еще переживал из-за своего низкого роста и женственных черт лица. Но больше никто не осуждал меня за это, так что я не видел особых причин меняться.

Но потом в моей любви к теннису стали появляться трещины. Чтобы выступать на профессиональном уровне, нужно участвовать в турнирах и бороться за место в провинциальном или национальном рейтинге. Но турниры меня всегда смущали. Теннис – это поединок, а мне не нравилось выходить на корт против своих друзей. Я не хотел видеть, как они проигрывают, но и самому терпеть поражение мне тоже не нравилось. Однако до некоторых пор я ни с кем не делился этими мыслями, опасаясь, что окружающие сочтут мое сострадание трусостью. В конце концов я смирился с тем, что мне приходится заниматься спортом, который я больше не любил.

В старших классах мне стало тяжелее.

Я все еще не подрос и потому особенно выделялся. Быстрый просмотр аккаунта ASKfm[7] моей бывшей девушки дал мне довольно четкое представление о том, как воспринимали меня мои сверстники из девятого класса. К примеру, один из «вопросов» выглядел так: «Единственный парень, с которым ты когда-либо переспала, – это [Дж] ош [Г] рановски? Хотя он не в счет, потому что он… вроде как девчонка».

Своего аккаунта в Сети у меня не было, поэтому именно эта страничка стала площадкой для сомнений в моей гетеросексуальности и уничижения моей «мужественности» любыми способами, на которые только способны подростковые мозги. Я не имел возможности ответить на комментарии, поэтому мне оставалось только продолжать играть в теннис. Я увеличил количество тренировок до шести раз в неделю, иногда с 6:30 утра до 10:30 вечера. Мой рейтинг поднялся до 49-й строчки в Онтарио и 200-й в Канаде. Я писал о своем строгом режиме в социальных сетях, наслаждаясь комментариями шокированных одноклассников по поводу моей «скрытой мужественности».

С ростом моей приверженности теннису росла и моя ненависть к нему. Мне по-прежнему не нравилось сражаться с друзьями на корте, но теперь я еще и злился, что пропускаю внеклассные занятия или вынужден рано уходить из школы, чтобы успеть на тренировку.

Ближе к концу десятого класса мои молитвы были услышаны. Я вырос на целых тридцать сантиметров, а мой голос понизился на октаву или две. Я обрел уверенность в себе, вступил в новую компанию, завязал серьезные отношения с девушкой и, наконец, бросил теннис. За год я сократил еженедельные тренировки до четырех дней, затем до двух, а потом и до нуля.

Избавившись от постоянных комментариев со стороны окружающих, я стал более уверенным в себе.

Моя социальная и психическая стабильность означала, что мне больше не нужен теннис, чтобы оградить себя от людей, считающих меня «девчонкой».

Я счастлив, что больше не являюсь тревожным ребенком, хотя и жалею, что моя уверенность обошлась мне такой ценой. Мне пришлось заниматься спортом, который я ненавидел, только для того, чтобы чувствовать себя сильным. Мне пришлось ждать почти два десятилетия, чтобы по-настоящему осознать, что я могу быть мужчиной, независимо от того, какими чертами общество исторически наделило этот пол.

Сейчас мне девятнадцать лет, и при росте метр восемьдесят я уже не помню, когда в последний раз кто-то сомневался в моей мужественности. Более того, я не могу вспомнить, когда в ней сомневался я сам.

Мне хочется думать, что это связано не столько с моим ростом, сколько с тем, что я научился определять свою мужественность на основе того, что позволяет мне чувствовать себя мужчиной, а не того, каким должен быть мужчина по мнению других.

В идеальном мире этот рассказ способствовал бы борьбе с тем, что сегодня известно как «токсичная мужественность». Но я буду доволен, если мне удастся заставить хотя бы одного мальчика, прочитавшего мою историю, понять, что он не обязан соответствовать каким-либо мужским стереотипам.

Может быть, он даже решится бросить теннис.

Джош Грановски