Читать книгу Во власти выбора - Эмилия Вон - Страница 5

– С днём рождения, Адриана! С днём рождения, тебяяя!

Десятки гостей поют мне, пока я загадываю желание, перед тем как задуть свечи на праздничном торте. Он выглядит просто невероятно – пять ярусов цвета шампанского, каждый из которых имеет карамельную начинку с арахисом, и украшенный кремом-чиз и живыми пионами. Мои любимые цветы также украшают всю площадку, построенную на нашем дворе в честь моего пятнадцатилетия.

Не смотря на наш статус, моя семья крайне редко, лишь в честь особых дат или праздников, устраивала такие масштабные мероприятия, поэтому я была крайне удивлена, когда неделю назад мама сообщила о вечеринке в честь моего дня рождения.

Конечно же, я не была против и была безмерно счастлива такому событию. Мы начали подготовку немедленно, так как времени особо и не было. Но глядя на украшения зала, на эти лампочки вдоль шатра и висящие с потолка, на сервированные столы с живыми цветами и салфетками молочного цвета, а также на фотозону с цифрой «15» и моим именем, сделанную в золоте на фоне полотна, похожего на кусок мрамора с отливом такого же цвета – я понимаю, что мы проделали отличную работу.

Я задуваю свечи под крики и аплодисменты гостей, которые по очереди начинают обнимать и поздравлять с днём рождения.

Среди гостей мои бабушка Амара и дедушка Антонио, дяди и тёти, приехавшие из Монцы и Неаполя, что было странно. Кузины и кузены, которых я не видела несколько месяцев с момента рождества, а также коллеги отца по бизнесу, политики, среди которых есть также сенатор Гильберт, несколько капитанов Каморры и, конечно же, его консильери Марио Кастелано.

– С днём рождения, принцесса! – папочка целует макушку, пока мама обнимает меня за плечи, присоединяясь к поздравлению отца.

Он протягивает из-за спины руку, в которой держит бархатный футляр в квадратной форме синего цвета. Папа открывает коробочку, а в ней лежит цепочка с моим именем, выполненная в тонкой огранке с маленьким бриллиантами. Изящно и просто. В стиле Капо.

Он достаёт цепочку и помогает застегнуть её на моей шее.

– Ты такая красивая и такая взрослая, Իմ կյանքը. (прим. с арм. «Моя жизнь».), – сквозь слёзы произносит мама.

– Будь всегда счастлива, принцесса, а мы с мамой сделаем всё возможное для этого, – говорит папа и, бросив на маму взгляд, который понимают только они, уходит.

– Сегодня вечером нам нужно поговорить кое о чём важном, моя дорогая, – говорит мама, убирая прядь волос за ухо и гладя мою щеку, оставляя нежное прикосновение на моей коже.

– О чём? – спрашиваю я, загоревшаяся и взволнованная после её слов.

– Потом. Сейчас развлекайся, ведь это твой праздник, – мама целует меня на прощание и уходит, оставляя меня одну.

Но моё одиночество длится недолго, потому что ко мне подбегает мой семилетний брат и обнимает меня за талию. Люцио такой высокий для своего возраста, но немного хиленький, отчего сильно расстраивается, ведь будущему Капо нужно быть «сильным и смелым, как супермен». Так он говорит именно об отце, а не о Кларке Кенте.

Люцио дарит мне сделанный своими руками кекс, целует в щёчку, когда я нагибаюсь, и убегает к своим кузенам, поджидающим его в стороне. Он молчалив и скромен, и да, он печёт невероятные кексы.

Положив подарок на стол с подарками, я собираюсь подойти к моей кузине Марине, но чья-то рука останавливает меня и тянет обратно.

Я разворачиваюсь и от шока мои глаза лезут наверх. Я знала, что вечеринка в честь дня рождения дочери Капо является важным событием для членов Каморры, но не предполагала, что он будет здесь.

Данте Кастелано собственной персоной стоит передо мной в сшитом на заказ костюме серого цвета под оттенок своих глаз. Он высокий и статный, его лицо гладко выбрито, волосы уложены так, что ни одна прядь не смеет выбиться из укладки. Как обычно, он слишком серьёзен и тих, даже сейчас, такое ощущение, что его просто заставили прийти на вечеринку, что вполне возможно.

Данте старше меня на три года и, если в детстве мы ещё дружили, то после того, как прошла его официальная церемония посвящения в Каморру в возрасте тринадцать лет, он перестал разговаривать и обращать на меня внимание, когда приходил к нам с отцом, а спустя годы, я практически перестала его видеть в особняке, не говоря уже о том, что мы не обмолвились и словом на тех мероприятиях, на которых нам удавалось быть обоим.

Поэтому да, я удивлена его появлению на моём празднике. А ещё я смущена и чувствую, как мои щёки начинают заполняться ярко-красным цветом, от того, что сам Данте здесь, на моём празднике, и прикасается ко мне. Прямо к моей коже.

О, Боже!

Я была влюблена в не очень разговорчивого мальчика в свои семь, а потом в десять – в хмурого парнишку. Он был центром моего внимания, моей детской влюблённостью, поэтому сейчас, когда он стоит передо мной весь такой красивый и повзрослевший, мои ноги начинают подкашиваться, а легкие перестают работать.

– Привет, – только и всего я могу произнести с дрожащим голосом, выдавая свою нервозность и смущение.

Он ухмыляется отчего его губа дёргается. Данте Кастелано улыбнулся!

Такого давненько не было, и я даже забыла каким может быть его лицо, когда он расслаблен.

Данте красив и обаятелен, я много раз слышала, как о нём говорили девушки на различных светских мероприятиях, на которые меня брали родители. Он был популярен среди наших девушек, но, конечно же, ни о каких романах с ними не могло быть и речи, однако его можно было заметить в журналах и жёлтой прессе с девушкой или несколькими в клубах, ресторанах и на футбольных матчах. Среди них не было одной и той же, они менялись на каждой фотографии.

А сейчас он здесь, на моём празднике, стоит и не отпускает мою руку. Он слегка поглаживает кожу на запястье, словно не замечая и не контролируя этого, а после притягивает к себе чуть ближе. Не так близко, чтобы нарушить границы приличия, но достаточно, чтобы люди могли заметить и начать шептаться.

Его серые глаза устремлены на меня, но он молчит и не произносит ни звука, возможно, даже не дышит, не уверена. Данте достаёт из кармана брюк какой-то предмет, который блестит под светом ламп, в такой самоуверенной манере, что это раздражает, но и восхищает.

Краем глаза я вижу, как гости смотрят, нет, пялятся на нас. Даже отец стоит с мамой и не предпринимает никаких действий, но я могу увидеть его сощуренные, как у ястреба, глаза, которые следят за каждым движением.

Что-то холодное, что приложили к моей коже, возвращает мой взгляд к Данте, который всё также молчит и смотрит пристально на меня с ухмылкой на лице.

Я опускаю глаза на запястье и вижу браслет. Он полностью выполнен из белого золота с изумрудами. Он прекрасен и тесно прилегает к запястью, когда Данте застёгивает его.

Его подарок прекрасно сочетается и смотрится на моей смуглой коже, он блестит и переливается всеми оттенками зелёного. У меня перехватывает дыхание от красоты и ощущений.

– С днём рождения, зеленоглазка.

Это прозвище. Он не забыл.

Данте всегда называл меня так в детстве и мне это нравилось. Сейчас же это вызывает трепет в моей груди, а ещё то, что он поднимает мою руку к своим губам и нежно целует костяшки, задержавшись на них дольше, чем это было необходимо. Этот жест абсолютно невинный, но он впервые прикасается ко мне таким образом. Мне же это кажется таким интимным, что я перестаю чувствовать почву под ногами и вот-вот упаду.

Но этого не происходит, потому что Данте ведёт меня в центр зала, приглашая на танец. Звучит медленная классическая музыка и он притягивает меня к себе и кладёт мою свободную руку к себе на плечо, а вторую сжимает в своей.

Мы начинаем медленно покачиваться из стороны в сторону. Одни в центре зала, среди десятков гостей.

Его рука лежит на моей спине. Казалось бы – естественный жест, но он вызывает трепет в груди у влюблённого подростка.

– Ты стала очень красивой, что невозможно не заметить, – шепчет Данте.

Ох…

Я прикусываю язык, чтобы убедиться, что это не сон. Металлический вкус говорит об этом, когда тёплая жидкость наполняет мой рот.

Я не замечаю, как песня заканчивается, и мы перестаём танцевать.

Данте вновь притягивает мою руку к себе, но на этот раз он целует не костяшки на пальцах, а то место на запястье, где его большой палец обводил круги и где учащённо бьётся мой пульс.

– До скорой встречи, моя будущая жена.

Данте делает шаг назад, бросив бомбу, кланяется и уходит к нашим отцам, которые уже что-то обсуждают в углу шатра. Я же стою в центре зала и не смею двигаться, не веря своим ушам и не полностью осознавая услышанное.

***

Я пыталась открыть глаза, очнувшись от сна, а точнее от воспоминаний из прошлого, когда почувствовала дикую боль в голове и во всем теле.

Простонав, я попыталась нащупать на кровати свой телефон или книгу, как обычно, забыв убрать перед сном, но ничего не нашла. Открыв медленно глаза, я осмотрелась вокруг.

Я попыталась сесть, но почувствовала головокружение и тошноту, как только слегка приподнялась с места. Запах чего-то свинцового не улучшал моё состояние.

Я не в своей комнате.

Паника медленно начала нарастать, потому что я не понимала, что это за место. Всё вокруг казалось совершенно незнакомым.

Стены, окрашенные в чёрный цвет, высокие потолки того же оттенка, деревянный тёмно-серый пол, идеально сочетающийся с цветом самой комнаты. С правой стороны открывался панорамный вид на город. В комнате было мало света, в основном он поступал от больших, высоких от пола до потолка панорамных окон, но по обеим сторонам кровати были расположены две тумбочки, на которых стояли лампы, сочетающиеся с минимализмом комнаты. В ней было немного мебели – только кровать, тумбочки, деревянный стол в углу и мягкое кресло напротив него. Три двери, предположительно вели в гардеробную, ванную и на выход. Все закрыты.

Раньше я никогда не была здесь.

Дикая боль в затылке заставила отвлечься от осмотра комнаты. Я подняла руку и приложила её к, пульсирующему от боли, месту. Пальцы нащупала шишку на затылке, что и являлось причиной вызванной боли. Помимо этого, что-то липкое было в моих волосах в этой области, поэтому я проверила пальцы. Когда я увидела причину странных тактильных ощущений, тошнота вновь усилилась. На них была кровь. Как и на моём белом платье, которое было скрыто под черной шёлковой простынёй.

Я сбросила ткань с себя и от увиденного меня чуть не вырвало на чужую кровать. Моё свадебное платье полностью в крови, но помимо головы я не ранена, по крайне мере я не чувствовала видимых ран. Но высохшая кровь была повсюду. Я посмотрела на себя, на беспорядок, что я устроила в чужой кровати и на свои ноги, покрытие алым цветом – всё это вызывало смутные воспоминания о случившемся. Словно цунами картинки прокручивались в моей голове.

Свадьба. Церковь. Выстрелы. Крики. Плачь. Кровь. Данте. Шум толпы. Мама…

О Боже…

Их больше нет.

Моей мамы больше нет.

– Нет. Нет. Нет.

Я закричала от осознания всего произошедшего. Эта кровь была не моей, а Данте. Моего покойного жениха.

Я попыталась стереть с кожи кровь, но она засохла на моих ногах, руках и даже под ногтями. У меня ничего не получалось.

Я ощущала, как по лицу скатываются слёзы каскадом, но не могла стереть их своими окровавленными руками. Они не прекращались, наоборот, паника превратилась в истерику. Всё моё тело болело, в особенности моя грудь. Мне стало нечем дышать. Она сжималась так сильно, что мне хотелось вырвать легкие из груди, лишь бы глубоко вздохнуть.

– Нет! Это всё кошмар!

Я сбросила с себя чёрную простыню и скатилась с кровати на пол. Подушки летели по комнате, сопровождая мои крики и плачь. Я не могла поверить в происходящее. Звуки выстрелов и криков о помощи звенели в голове, отчего она болела сильнее.

– Нет. Этого не может быть. Мамочка…

Мои рыдания заполняли всю комнату, я тряслась, дыхание стало тяжёлым. Мне не хватало воздуха, и я стала задыхаться, но слёзы не переставали стекать по моему лицу, а крик не заглушал. Когда чья-то рука коснулась моего плеча, я вздрогнула и попыталась оттолкнуть её, но крепкие, судя по всему, мужские руки сжимали меня.

Я отбивалась в его объятиях, пытаясь выбраться, но он не отпускал. Мне не хватало воздуха.

– Адриана, эй, успокойся, – сказал незнакомый мужской голос у меня за спиной, пока я пыталась вырваться из его рук. – Прекрати, ты сделаешь себе больно.

Я не поняла как, но мои ноги и руки начали так сильно дёргаться, что я локтем попала ему в трахею, поэтому мужчине пришлось меня отпустить. Воспользовавшись моментом, я выскользнула из его рук, уползая к дальнему углу возле кровати.

Сквозь темноту я видела лишь силуэт высокого мужчины, который стоял в нескольких метрах от меня. Он звал меня по имени, призывая успокоиться, но я не узнавала его. Он не приближался ко мне, словно боялся причинить мне боль.

Пелена слёз и полумрак в комнате не давали возможности рассмотреть его, а боль в груди и нехватка воздуха отвлекала от этого, но я видела очертания силуэта. Он был высоким и большим, поэтому, когда мужчина приблизился ко мне и сел на корточки, мне стало комфортнее.

– Хорошо, Адриана, просто успокойся. Я не причиню тебе вреда.

Он медленно приближался, ползя на коленях, чтобы быть со мной на одном уровне.

Я старалась делать глубокие вдохи и выдохи, но этого было мало.

– Успокойся. Дыши, просто дыши, – он протянул руку ко мне, но не тронул. – Позволь мне помочь тебе. У тебя паническая атака.

Что? Паническая атака?

От этого я еще больше запаниковала.

– Я не м-могу ды-дышать, – прошептала я в ужасе, заикаясь.

– Сделай глубокий вдох, потом медленный выход. Повторяй за мной, – мужчина положил руку на грудь, которая поднималась и опускалась в такт его равномерному дыханию, и я повторила за ним, – вот так, молодец. Ещё раз. Вдох, и медленный выдох.

Глубокий и спокойный голос звучал словно мелодия для ушей, заставившая исчезнуть выстрелы и плачь. Я пыталась сосредоточиться на дыхании, но не могла успокоиться, паническая атака не прекращалась, моя грудь так сильно сжалась.

Я повторяла за ним, пока дыхание не выровнялось, и мне стало легче дышать. Я всё ещё чувствовала боль в груди, но это уже была другая боль. Мои слёзы не прекращали падать на моё грязное платье. Мне хотелось порвать его, снять с себя и просто сжечь.

– Их убили, – всхлипнула я, задыхаясь. – Моей мамы больше нет. Они убили её.

Я затряслась от рыданий, и тогда большие руки притянули меня к себе за плечи. Он крепко прижал меня к себе и стал гладить по голове, опускаясь на спину, и повторяя это успокаивающее движение раз за разом, при этом шепча тихие слова. Я же не стала ему мешать.

– Шшш. Всё прошло. Ты в безопасности.

Так ли это?

Я не знаю, в чьих объятиях сижу на тёплом полу в этой безликой комнате с потрясающим видом. Не знаю, чьи руки обнимают меня, и чьи слова так действуют на меня, но не хотела прекращать это. Я верила этому незнакомцу, потому что в его объятиях чувствовала себя спокойно, в безопасности, и боль медленно стихала. Я ощущала, как мои слёзы всё ещё текут по щекам, делая его футболку мокрой, но моя грудь больше не сжималась так сильно от боли, все звуки в голове исчезли, затылок перестал болеть.

Не знаю сколько мы так просидели ещё, но глаза медленно закрывались, и сон приближался. Последнее, что я услышала прежде, чем окончательно провалиться в сон, это шепот незнакомца, который не отпускал меня ни на секунду из своих объятий.

– Я не дам тебя в обиду, обещаю.

***

Когда я проснулась спустя пару часов, на улице было всё ещё темно, но я уже не была такой же дезориентированной и более спокойной. Руки не тряслись, тело было измотанным и бессильным, словно оно сдалось.

В комнате всё еще стояла темнота, но огни ночного города слегка её освещали, и дверь была приоткрыта.

Мы не в Чикаго?

Я встала с постели всё ещё в дурацком свадебном платье. Решив снять его с себя, я направилась в сторону закрытой двери. За ней оказалась небольшая, но просторная гардеробная. Вся одежда в ней была темных оттенков. Множество футболок и рубашек висели на уровне моих глаз, поэтому я схватила одну из чёрных футболок и пошла в ванную.

Я не планировала смотреть на себя в зеркало, но мой взгляд непроизвольно повернулся к нему. Передо мной стояла девушка, которая побывала в аду. Все мои волосы были растрёпаны в разные стороны, от причёски не осталось ни следа. Глаза были опухшими, вся косметика размазана по лицу, оставив следы от слёз по обеим щекам. Лицо было бледным, несмотря на тональный крем, который нанесли в качестве основы для свадебного макияжа. Моё платье было порвано в нескольких местах, от белого цвета практически ничего не осталось.

Взглянув на себя ещё раз, я не позволила новым слезам проявиться. Сняв с себя чёртово платье, распустив волосы и освободив их от множества шпилек, я зашла в душевую кабинку. Горячая вода полилась сверху с тропического душа, смывая с меня всю грязь и кровь, делая воду розовой. Она стекала по моему телу прямо в канализацию, не задерживаясь долго на чёрной плитке душевой.

Вода смывала кровь, но я не чувствовала себя чистой. Взяв в руки щетку, что лежала на полке, и мыло, я начала тереть себя, пока руки и ноги не стали гореть от трения. Я чувствовала, как предательские слезы текли по моим щекам, смешиваясь с горячей водой. Я не смогла сдержать рыдания, вырывающиеся из моей груди, поэтому скатившись по стеклу, я села на пол, пока вода лилась на меня сверху водопадом.

– Адриана?

Стук в дверь и глубокий голос незнакомца привели меня в чувства, отчего я слегка подпрыгнула и ударилась локтем о стекло душевой кабинки. Я не заметила, как вода стала холодной, значит прошло достаточно времени для этого.

– Адриана, ты в порядке? – мужчина постучал ещё раз, но более настойчиво.

– Да, я в душе, – крикнула я, чтобы он мог меня услышать, а сама встала и выключила воду. – Я закончила уже.

– Хорошо. Тебе нужно поесть.

От его слов мой желудок, словно по команде, заурчал. Сколько часов я не ела и не пила? Сколько прошло с тех пор, как я потеряла любимых людей?

Я слышала, как незнакомец отошёл от двери, когда выходила из душа. На комоде лежало чистое полотенце и на стене рядом с мраморной раковиной висел белый халат, но я не хотела надевать ничего белого, поэтому взяла чистую футболку черного цвета, которую позаимствовала у хозяина, и натянула её на себя.

Она доходила мне до середины бёдер и чувствовалась слишком хорошо, чтобы снимать. Мягкая ткань висела на мне, так как была раза в два больше, и пахла свежестью и чем-то ещё, что я не смогла распознать.

Слегка просушив волосы полотенцем, я вышла из ванной, не посмотрев на себя в зеркале и оставив там своё свадебное платье.

Комната была в том же состоянии, в котором я её оставила, однако подушки и покрывало не валялись на полу, а были аккуратно сложены на кровати.

Я направилась к двери и вышла из комнаты, тихо ступая по полу своими босыми ногами. Это был пентхаус, а комната, в которой я проснулась, была единственной на втором этаже. Деревянная лестница вела вниз в зону гостиной, которая раскрывалась со второго этажа. Я облокотилась на перила и посмотрела вниз.

Гостиная была небольшой, сделанная в том же стиле, что и комната наверху. Черный цвет был повсюду, как и высокие панорамные окна по всей длине стены. Современные картины украшали стены, коричневый кожаный диван стоял по центру, напротив журнальный столик, на котором аккуратно были расположены книги и журналы, и плазменный телевизор. В дальнем углу стоял круглый стол на шесть персон, и зеленое дерево, что освежало комнату.

Я услышала шум, который шёл предположительно из кухни, поэтому спустилась по лестнице и осторожно направилась в сторону, откуда доносились звуки.

Я старалась идти медленно и тихо, чтобы оценить обстановку, так как находилась в незнакомом месте с совершенно чужим человеком. Мне хотелось взять в руки хоть какой-то предмет, который мог бы стать оружием для самозащиты на всякий случай, но ничего подходящего я не нашла.

Знаю, это глупо, ведь пару часов назад этот незнакомец был добор ко мне и успокаивал. И я уверенна, что если бы он захотел убить меня или причинить боль, то не стал бы помогать с панической атакой.

– Я не опасен для тебя, Адриана, оружие тебе не потребуется.

Мужчина стоял спиной ко мне возле мраморной столешницы по центру современной кухни. На ней была сковорода и миска с овощами. Он, судя по всему, готовил и был полностью увлечен этим занятием, но это не помешало ему быть настороже.

Незнакомец был одет в чёрные домашние спортивные брюки, и простую чёрную футболку, наподобие той, что я взяла у него. Он был тоже босой, как и я. Вся эта домашняя обстановка немного смущала.

– Кто ты такой? – спросила я, стараясь казаться менее встревоженной.

– Алессио, – он всё ещё стоял спиной ко мне, когда представился. Его правая рука работала в быстром режиме, нарезая что-то, отчего мышцы рук двигались под футболкой.

– Это мне ни о чем не говорит, – я сделала паузу прежде, чем задать следующий вопрос. – Как я тут оказалась?

– Капо приказал увезти тебя в безопасное место, – я видела всё ещё только его спину, но почувствовала облегчение от его слов, при упоминании отца.

– Поэтому ты привёз меня в свою квартиру?

– Да, – холодно произнёс он, но не повернулся.

Я не знала, как вести себя с этим человеком. Он был холоден и не производил впечатление гостеприимного хозяина, хотя пару часов назад не казался таким. Будто это два разных человека. На секунду я в это поверила, пока не оценила его силуэт.

Он был такой же высокий, как тот мужчина, его тёмные, коротко подстриженные волосы по бокам, и чуть длиннее и кудрявее на макушке, его широкая спина и глубокий, томный голос. Всё это было признаком того, что этот тот же самый незнакомец, что лелеял меня в своих объятиях наверху несколько часов назад.

– Откуда ты знал, как справиться с моей панической атакой? – спросила я, сделав пару шагов к нему, пока он перемешивал что-то в глубокой тарелке.

– Я обучен, в том числе и оказанию первой помощи, – его голос не выражал никаких эмоций.

– Обучен?

– Да, я солдат Каморры, – и вот тогда он повернулся ко мне. Я не видела его лицо прежде.

Ему было не больше тридцати. Его тёмные брови были того же оттенка, что и волосы – темно-шоколадные. Не чёрные. Длинные ресницы обрамляли сапфировые глаза, прямой нос, пухлые губы и острые скулы. Истинный итальянец, но не похожий на члена мафии, слишком симпатичный для обычного солдата. Ни шрамов, ни ссадин на лице, ничего, что говорило бы об опасной работе члена мафии. Он мог бы быть моделью или знаменитостью, но никак не человеком, выполняющим приказы.

Алессио окинул меня холодным, колючим взглядом, отчего мурашки покрыли моё тело. Я пожалела, что надела его футболку, обнажив свои голые ноги. Я попыталась потянуть немного край футболки пониже, но безуспешно.

Алессио заметил моё нервное движение, и его уголок рта слегка дёрнулся наверх.

Что это было?

Он поставил миску с салатом на стол, и достал два бокала из верхнего шкафа, пока я следила за каждым его действием. Я вздрогнула, когда микроволновка подала звук, и сделала шаг в сторону парня в поисках защиты. Он вновь заметил мою нервозность, но ничего не сказал. Достав из микроволновки горячую еду, Алессио направился к столу.

– Тебе нужно поесть, – единственное, что он сказал, прежде чем сесть на один из стульев. Когда я не сделала ничего, чтобы сдвинуться с места, он положил миску, которую держал в руке, и вновь обратился ко мне. – Ты не ела с самого утра, сейчас почти два часа ночи, поэтому сядь и ешь.

Два часа ночи?

Какого чёрта? Неужели я проспала столько времени? Что случилось после моего отъезда? Как там папа и Люцио? Что вообще произошло и почему я тут, а не дома?

Столько вопросов крутилось в голове, столько всего произошло, а я нахожусь непонятно, где и с каким-то не очень дружелюбным незнакомцем.

– Сядь и ешь, – грубым тоном приказал мне Алессио, призывая подчиниться, но я не собиралась этого делать. Я дочь его Капо, и он не мог так обращаться ко мне.

– Ты, кажется, не так давно стал солдатом Каморры, раз позволяешь себе общаться со мной таким тоном, – я встала в позу, скрестив руки на груди, отчего футболка поднялась выше, оголив ноги ещё больше. Алессио заметил это. Его глаза опустились к моим ногам.

– Вам нужно поесть, принцесса, – он издевался. Конечно же издевался, так обращаясь ко мне, словно к избалованному ребёнку.

– Ты не можешь так…

– Послушай, сегодня был сложный день, я понимаю, поэтому просто сядь и кушай, пока ты не упала в обморок.

Не хотела это признавать, но он был прав. Я умираю с голоду, и урчание живота это доказывает, поэтому я присоединилась к нему, сев рядом.

Алессио кивнул и взялся за еду. Он наложил себе в тарелку запечённую курицу с овощами, и салат. Всё казалось очень аппетитным, поэтому я сделала то же самое, накладывая всего понемногу. Я попробовала курицу, которая просто таяла у меня во рту, и издала стон, тем самым привлекая внимание Алессио к себе, но это было правда очень вкусно. Он посмотрел на меня взглядом, который я не могла прочитать, и сразу же перевёл глаза к себе на тарелку.

Мы молча кушали, не проронив ни слова. Тишина оглушала, но не казалась тяжёлой. Мы оба были голодны, однако осознав, почему я не ела столько времени, аппетит пропал. Я положила вилку на стол, протёрла рот и положила руки на колени под столом. Ком в горле мешал сделать глоток, чтобы полностью проглотить содержимое моего рта. Я не заметила, как слёзы начали течь, пока Алессио не положил свои приборы на стол и не удивил меня, накрыв мою руку своей ладонью.

– Шш, не стоит больше плакать, – его голос вновь стал мягким и спокойным. – Всё прошло.

– Ничего не прошло, – я одернула руку, сбросив его ладонь. Он был не прав, всё только начинается. – Как ты можешь так говорить? Вся эта боль, – я схватилась за футболку на груди и сжала её, как сжала бы своё чёртово сердце, что болит, – она станет ещё сильнее, с каждым днём будет хуже, потому что их нет. Моих любимых людей убили. Я… Я должна была выйти замуж, но… но Данте больше нет. А мама… – мой голос срывался от рыданий. – Как ты можешь говорить, ч-что всё прошло?

Я встала со стула и затряслась от злости на него и от горя. Мои слёзы покрывали всё лицо, руки тряслись, поэтому я закрыла лицо ими, чтобы успокоиться, но это не помогало.

Алессио встал следом за мной и подошёл ко мне. Он недолго думал прежде, чем обнять меня. Крепкие и длинные руки обвили меня полностью, он притянул меня к своей груди так крепко, что я слышала звук его сердцебиения, находясь на уровне с его органом. Он прижал меня к себе и начал шептать слова успокоения, как делал это наверху в комнате.

Я сразу же почувствовала покой, уткнувшись носом его в грудь. Словно ничего не произошло, будто он не является незнакомцем, что увёз от хаоса и трагедии, где лежали мёртвые тела моих любимых.

Он был таким тёплым, мягким и… родным. Это было так неправильно. Я потеряла своего жениха пару часов назад, а сейчас меня обнимает какой-то незнакомец в своей квартире. От стыда и злости я оттолкнула парня от себя.

Алессио был слегка ошарашен моим поступком, но ничего не сказал. Он смотрел на меня, ожидая, что я сделаю или скажу дальше.

– Отвези меня домой, – попросила я, смахивая слёзы с глаз.

– Нет, – ответил парень.

– Это приказ.

– Нет.

Он не двинулся с места ни на шаг, лишь убрав руки в карманы брюк, натягивая их. Его лицо по-прежнему ничего не выражало, и это злило меня ещё больше. Я была дочерью его Капо, но ему кажется было всё равно.

– Ты ослушался моего приказа, – я сделала шаг в его сторону, но парень не двигался. Он был выше меня на две головы, поэтому мне пришлось задрать голову, чтобы смотреть прямо на него. – Я даю тебе ещё один шанс. Отвези меня домой.

– Нет, – недолго думая, ответил Алессио на мой прямой приказ.

Я не заметила, как набросилась на него и нанесла удары кулаками в грудь. Но его это не смутило, он продолжал стоять как статуя на месте. Я ударила ещё раз, проклиная его. Затем ещё раз, и ещё, пока не почувствовала бессилие.

Он резко схватил меня за локти и притянул к себе, прижимая к массивной груди словно мне место в его объятиях. Я уперлась лбом в его грудь, и рыдания вновь вырвались из меня. Он ничего не говорил, просто молча держал меня в своих объятиях.

– Я хочу домой, хочу увидеть маму, обнять отца и брата, – я задыхалась от плача, но не отпускала его. – Пожалуйста.

Я ожидала, что это слово повлияет на него, но я ошиблась.

– Мы не можем вернуться в Чикаго. Там небезопасно сейчас, поэтому Капо приказал увезти тебя.

– Но, когда мы сможем вернуться в таком случае? – я оторвала голову от его груди и запрокинула её, глядя на него.

– Когда мне дадут такой приказ, – просто сказал парень, смотря прямо в мои заплаканные глаза.

– Я дала тебе такой приказ.

– Но ты не мой Капо, Адриана, – его улыбка поразила меня. Он был мальчишкой, когда так улыбался. Его суровые глаза теряют холодность, делая их мягкими и тёплыми.

Я оторвала взгляд от его сапфировых глаз и опустила голову на твердую грудь, делая футболку мокрой. Но он не был против.

Мы простояли так ещё пару минут, а потом отправились убирать со стола. Помыв посуду, Алессио сел рядом со мной на диван. Он был уставшим и измотанным. Сидя здесь рядом со мной, он казался меньше, чем есть на самом деле. Мы оба молчали, пока я рассматривала его.

– Я никогда раньше тебя не видела среди солдат и членов Каморры. Как давно ты вступил?

Алессио посмотрел на меня, его глаза были сонными, сам он был уставший, но всё равно не отказал мне в ответе.

– Полгода. Можно сказать, что это первое моё серьезное задание.

– Что произошло? – я боялась затрагивать эту тему, потому что не хотела вновь плакать и казаться вечно рыдающим ребенком. Я не хотела казаться слабой и жалкой, но мне нужно было знать.

Алессио немного помолчал, подбирая слова, чтобы рассказать мне.

– На нас напали во время церемонии, когда этого меньше всего ждали, – он помолчал, оценивая моё состояние прежде, чем продолжить. Он ответил на мой вопрос, который я не успела задать. – Пока не известно, кто были нападавшими, но есть предположение, что это Мексиканцы.

Я знала, что это значит. Хоть в наших кругах женщины не были осведомлены происходящим в делах мафии, все знали, кто такие мексиканцы. Какие они кровожадные, жестокие и дикие. С давних пор между Каморрой и мексиканским Картелем идёт война за территорию. Мафия безжалостна, но мексиканцы являются Люциферами в этом аду.

Они насилуют, убивают женщин и детей, у них нет чести и достоинства, нравственности и морали. Для них всё крушимо, если что-то стоит на пути к их целям.

Я много раз слышала, как они устраивали нападения на заведения моего отца по всему городу, как они убивали солдат и членов Каморры, и даже мой отец чуть не пострадал во время одного из таких набегов. Но благодаря Данте папа сейчас жив. Он получил пулю, которая прошла в сантиметре от сердца. Тогда ему очень повезло, но не сейчас. Жизнь не может быть такой щедрой дважды.

– Тебе нужно поспать, – Сказал Алессио, вырывая меня из пучины темноты.

– Я не хочу спать.

– Тогда может посмотрим какой-нибудь фильм или что ты хочешь? – предложил Алессио, вздыхая, спустя пару минут тишины.

Это было абсурдно и неправильно, но оказалось идеальным решением. Я не хотела засыпать, потому что боялась кошмаров. Боялась завтрашнего дня, осознания всего происходящего реальным. Я хотела уйти от всего этого, окунуться в другой мир, поэтому предложение о просмотре фильма было правильным.

– Дневник памяти? – предложила я парню, который сидел в метре от меня и ждал моего ответа.

Он ничего не сказал, просто взял пульт и включил нужный фильм. Я устроилась поудобнее, свернувшись калачиком на диване, в теплой футболке угрюмого парня, который устроился у моих ног, но не прикасался ко мне. Я смотрела фильм, пока не почувствовала, как глаза закрылись и что-то тёплое, мягкое укрыло меня.

Кошмаров не было. Я видела сон, где мама лежала рядом со мной на пледе среди поля, под высоким дубом. Мы были на пикнике. Я и она. Как в старые, добрые времена.

Мы лежали молча и смотрели друг на друга. На её лице была прекрасная, тёплая улыбка, глаза были такими живыми и яркими. Мы смеялись, пока она не притянула меня к себе для поцелуя. Потом она встала, поправив жёлтое платье-сарафан, и улыбнувшись мне в последний раз отошла. Она уходила всё дальше от меня, направляясь к мужчине, который ожидал её на горизонте. Это был Данте, стоявший там, весь в белом, а не как обычно в чёрном, и ждал маму. Когда они поравнялись, я вскочила с места, чтобы пойти за ними, но крепкая рука схватила меня и потянула к себе. Это был Алессио.

Он притянул к себе и держал меня, не дав возможности последовать за мамой и Данте. Они качали головой и улыбались мне.

– Останься с ним, Իմ կյանքը. (прим. с арм. «Моя жизнь»), – сказала мама, и исчезла с Данте за горизонтом, оставив меня с Алессио. С незнакомцем, который удерживал в своих объятиях и не отпускал. Который дарил мне покой и чувство безопасности. И чего-то ещё… Чего именно? Мне предстояло ещё понять.