Читать книгу Научи меня любить - Эмма Ласт - Страница 4

В сцеплении между первым и вторым вагонами стоят люди. Я вижу их нескладные фигуры в свете единственной лампы тоннеля, подвешенной высоко у потолка. Тусклое желтое пятно охватывает больше десяти человек, мужчин и женщин в потрепанных одеждах и без обуви. Они стоят неподвижно, не разговаривая и смотря строго перед собой.

После секундного замешательства, встаю на колени. Руки и ноги незнакомцев в местах, не прикрытых одеждой, шея и даже лицо – все покрыто рваными, похожими на мох, наростами. Они почти не светятся в темноте, но я готова голову отдать на отсечение, что так же, как и в отпечатках рук в вагоне, в них копошатся маленькие голубоватые комочки.

Паразиты.

Словно прочитав мои мысли, они снимаются с места. Всей массой, словно под гипнозом, шаг за шагом продвигаясь вперед, и щебенка тихо шуршит под босыми ногами.

Травля.

Слово возникает в голове само собой. Просто всплывает, как иногда бывает со старыми болезненными воспоминаниями. Вспыхивает на секунду и придает мне адское ускорение. Босиком, позабыв про лабутены и прижимая к груди чудом уцелевшую сумку, я бегу вдоль путей.

Удираю на пределе сил, босыми пятками по шпалам. Пару раз срываюсь, грязно матерясь под нос и молясь всем Богам ничего не подвернуть и не сломать по пути. Дыхалку как подменили.

Я, в отличие от Светы, не дымлю по пачке в день, предпочитая модный нынче девайс, но и марафоны каждый день не бегаю. Сердце стучит в ушах, кровь горячая и густая, приливает к щекам и я чувствую, как в груди разливается пожар.

А еще в тоннеле темно. Я в сотый раз жалею, что не поставила смартфон на зарядку, пока была у Виталика. Фонарик мне бы не помешал, и тут же отбрасываю эту мысль, ведь свет может привлечь преследователей.

Хотя, преследователей ли? Может, это все пранк или того хуже, локальная террористическая атака… или даже ЧП. Ну, мало ли, это тупо работники метро и хотят мне помочь?

Ага, почему тогда молчат? Почему не кричат вслед что-то типа: «Остановитесь! Вам туда нельзя! Что вы здесь делаете?» И все в том же духе. Неее-ет, они молча догоняют и намерения их ни фига не адекватные.

Я уже готова сдаться, когда тоннель резко поворачивает вправо, рельсы обрываются и я чувствую под ногами мокрый песок. Что это? Песок холодный и на мгновение меня берет оторопь, но шаги преследователей быстро возвращают мозги на место, и я пробираюсь вперед, шаря руками по стене в поисках убежища.

Кем бы они ни были, их физической подготовке можно только позавидовать. За все время не издали ни звука, даже дышали ровно, хотя я от бега взмокла, как последняя скотина. Когда-то в детстве казаки-разбойники, прятки и подобные игры доставляли мне массу удовольствия. Но, участвуя в них, я всегда была на стороне ищущих, была охотником.

И сейчас, играя роль жертвы, я понимаю, что, чем ближе они приближаются, тем сильнее хочется кричать. Глаза почти привыкли к темноте, и я могу различать отдельные контуры предметов, избегая препятствий, но спасительного выхода нигде нет.

Если я не найду, куда спрятаться, мне конец…

Я делаю шаг и чуть не наступаю в плотное голубое скопление мха прямо перед собой. Грязно ругаюсь, чувствуя, как корчится все внутри от брезгливости, и бегу мимо. Воздух надо мхом вибрирует и я чувствую исходящее от него тепло, родное, как от близкого человека.

Черт, меня уже глючит!

Песок сменяется ровным полом, состоящим из бетонных плит, выложенных стык в стык. Здесь голубые образования встречаются чаще. Воздух заряжен теплом и кисловато-сладким запахом и я вижу липкие голубые наросты на бетонной поверхности стен, арматуре и металлических штырях, торчащих из пола

Они не светятся так ярко, как следы в вагоне поезда, и, кажутся совсем не живыми – по крайней мере, я не вижу этого суматошного копошения внутри – но стоит приблизиться, как они преображаются, начиная пульсировать, наливаясь голубым светом.

И чем ближе, тем ярче.

Они манят, играют с образами и ассоциациями, поют в голове сладкими голосами, зовут и уговаривают. Желание прикоснуться, которые они вызывают, пугает до чертиков. Я дергаюсь в сторону и ногу опять сводит судорога.

Приходится остановиться и я оборачиваюсь. Преследователи в каких-то двадцати метрах позади, но двигаются хаотично и беспорядочно, перебираясь от одного голубого образования к другому, совсем потеряв ко мне интерес.

Они ступают босыми ногами в светящийся мох, закатывают глаза, как в религиозном трансе, и он медленно пульсирует вокруг, то поднимаясь по коже до колен, то опускаясь вниз. Свет его усиливается, пульсация убыстряется до мельтешения, от которого рябит в глазах, а потом расплывается, увеличиваясь в размерах.

Я отворачиваюсь, борясь с тошнотой. Что же, мать твою, здесь происходит и как мне отсюда выбраться?!

Осматриваюсь.

Здесь тоннель ощутимо расширяется, куполообразный потолок уходит вверх метров под тридцать, теряясь в темноте, а в бетонных стенах, то тут, то там, проявляются арочные углубления.

Из них на меня безразлично смотрят десятки голубых глаз. Я не вижу ни лиц, ни тел – только контуры покрывающего кожу светящегося мха с рваными краями. Они не предпринимают попыток схватить меня, только наблюдают из своих укрытий.

Сатанисты, мать их…

Не зная, что лучше, отвернуться и не видеть этих людей или все же держать в поле зрения на случай всяких неожиданностей, я, наконец, замечаю в паре метров от себя вбитые в стену ржавые поручни, уходящие к потолку.

Спасение! Превозмогая боль в ноге, я бросаюсь к ним, перекидывая длинный ремешок сумочки через плечо. Ступень за ступенью, все дальше и дальше. Честно, до одури боясь остановиться и посмотреть вниз. Дрожа всем телом от мысли, что кто-то из них уже мог прийти в себя и, может быть, сейчас лезет за мной, чтобы голубой рукой схватить за ногу.

Черт, ну, зачем я обернулась!?

Несколько человек, оказавшихся достаточно далеко от светящихся наростов, искали меня глазами, перешептываясь друг с другом.

Значит, все-таки не немые, сволочи…

И пусть их реакции замедленные, как и все движения, не думаю, что для завершения поиска потребуется много времени.

Потная ладонь соскальзывает с металлического поручня и я инстинктивно вскрикиваю. И покрываюсь холодным потом от страха – только бы не услышали!

Постепенно темнота, в которой теряется потолок, поглощает меня и от облегчения, я плачу. Высоко, шатко, но всяко дальше от этих размалеванных уродов.

Так, мать, соберись! Ты еще не дома, нечего сопли распускать, пошла вперед! Ты еще не выбралась, еще не выбралась… не будь тупой…

Рука нащупывает ступень, потом еще одну… а потом только глухую стену.

Нет, только не это!

Судорожно шарю рукой по бетонной поверхности, но тщетно. Дальше нет ничего. Ни ступеней, ни двери. Ровным счетом ничего. Лестница никуда не ведет.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не завыть в голос. Это конец. Дальше пути нет. Обезумевшая, перекидываю руку через металлическую ступень. Тогда… тогда лучше будет разбиться, чем позволить им поймать себя в сознании и…

Чья-то рука грубо хватает меня за запястье и тянет влево. Я кричу так, что связки не выдерживают, тут же срываясь на хрип. Как безвольный мешок, соскальзываю с лестницы, больно ударяясь коленями о стену, и чувствую под грудью проем. Сильные руки затаскивают меня в темноту и грубо закрывают рот рукой.

– Я помогу тебе выбраться, если возьмешь меня с собой…

Во все глаза смотрю на голубые наросты по рукам и скулам человека. Тонкие, как змейки, линии обхватывают предплечья, скрываясь под безразмерной жилеткой работника метро. Светоотражающие полосы поблескивают в матовом свечении паразитов.

– Я спасу тебя, если ты мне поможешь, согласна?

Киваю по инерции и он медленно убирает руку от моего лица.

Не дышать, не прикасаться к нему! Разум кричит бежать, бежать что есть сил, но куда? Отвратительные разводы на его теле подрагивают и я сильнее вжимаюсь в стену.

Снизу слышны возня и скрип металла. Незнакомец выглядывает из проема, а потом хватает меня за руку и тащит за собой во тьму.