Читать книгу От желания уйти до желания остаться - Эмма Нуэр - Страница 11

Анна выбежала на террасу и увидела Георгия во дворе: он подходил к одному из припаркованных во дворе авто и сразу заметил ее.

Взгляды пересеклись в сотнях ярдов друг от друга. Он стоял снизу, а она беспомощно прижалась к ограде над желтым берегом, вцепившись в нее мертвой хваткой. Жалкое зрелище. Мужчина поднял голову, засунув руки в карманы, и смотрел – смотрел через темные очки. Смотрел в глаза, полные слёз, которые умоляли пощадить, и все голоса мира в этот момент кричали ему остановиться.

– Не уезжай! – крикнула Анна. – Слышишь, не уезжай!

«Ай» – донеслось последнее эхо до Георгия.

– Вернись, и мы обо всем поговорим!

Безнадежно.

Георгий снял очки и отрицательно мотнул головой. На джинсах в районе паха проступил холм – пустая пачка сигарет в кармане была сдавлена в его кулаке.

Как хорошо, что в машине припасена другая.

Он не мог оторваться от ее лица: невидимые нити все туже привязывали его к ней, не давали продолжить маршрут, вынуждали его пересмотреть. Засосав в зубы нижнюю губу, он облокотился на кузов и ненавидел себя за эту апатию. Что будет дальше?

Георгий вновь спрятал глаза за очками и сделал над собой усилие: его плечи и голова скрылись в салоне, откидная дверка захлопнулась. Она должна была понять, что это не тюрьма, и прекратить играть в заключенную.

Раздался оглушительный свист покрышек, клубы пыли взмыли в воздух… Молниеносный спорткар скрылся за петляющим утесом, чтобы поместье Кавалли вновь сходило с ума от тишины.

Что будет дальше?

Анна боролась с происходящим, боролась с привычными ощущениями и устоявшимися истинами – он пугает, он очаровывает, он невозможен! Маски срывались, как одежды одна за другой. Что будет дальше…

Тонкие волоски на женских предплечьях содрогнулись, и по телу пошла волна мурашек. Он уехал. Корчась от стенаний и жалости к себе, Анна поползла на четвереньках к маникюрным ножницам, валяющимся на том же месте, где она их обронила и, только взяв в руки, отшвырнула в сторону. Лезвия лязгнули о каменную плиту и упали за уступ вниз. На пальцах остался легкий ожог.

Проклятье!

Анна уже не помнила себя. В полубреду она поплелась с террасы обратно в спальню, придерживаясь за попадающуюся на пути мебель. Ловила воздух. Кровать, тяжелые шторы, стол, вода в кувшине. Жара была уже невыносимой… Девушка подняла сосуд и утолила жажду прямо из него. Струящаяся жидкость дорожками потекла по шее к животу.

Стало легче. Стало все равно.

Босые ноги зашаркали по полу к лестнице и затем вверх по ней. Второй этаж представлял собой небольшую библиотеку с книжным стеллажом и уютным местом для чтения, и не было ничего примечательного, пока взгляд Анны не привлекла репродукция, висящая на стене позади стеллажа. Прищурившись, она подошла ближе и убедилась в своих догадках – перед ней было клише работы Рула Мармонтеля, одного из почитаемых ей абстракционистов. «Агония вожделения», 1916. Художница подкралась еще ближе и была поражена техничностью подражателя.

Багряные краски не имели ни единой трещины, лишь за исключением микроскопических – естественных от старости полотна, а не дешевой краски. Гвозди и крепления рамы, а также патина дерева свидетельствовали о том, что картине было порядка несколько десятков лет.

Анна нахмурилась и потерла виски, но шум в голове никуда не делся. Она не могла так обмануться! Девушка с опаской прильнула к холсту и сделала вдох. Подозрения – всего на всего подозрения, но холст не имел запаха!

Девушка сглотнула слюну и попятилась назад. Перед ней был подлинник. Тот самый подлинник, что был похищен прямо из квартиры Мармонтеля в Монпелье за несколько дней до передачи в музей.

Анна в ужасе прикрыла руками рот и боялась сдвинуться с места. Она запрещала своим глазам смотреть на «Агонию», но они наглухо приковались к ней многотонными цепями: глубина красок, сила мазков, это неподражаемое смешение бардо, рубина, оливы и белил в едином круговороте сумасшедшей спирали… Нужно было срочно сообщить всем, что она здесь, что она украдена Георгием! Если бы все было так просто… Какое дело до картины, когда она сама в чертовом поместье, словно элемент декора… Околдованный особняк засасывал в свое гниющее болото.

Библиотека.

Анна оглядела весь книжный шкаф, старинные пыльные тома на полках. Романы, сборники, классика, триллеры и детективы… Скука.

Но не на верхней полке.

Девушка поднялась на носки и потянулась к ней.

– Русский… – поджала губы художница, пробежав глазами по названиям на корешках переплетов.

Страсть к языкам в начальной школе помогла ей освежить в памяти семантику и этимологию, и даже немного диалект чужого языка, и в ней проснулся настоящий азарт. Внимание привлекла толстая и вздутая тетрадь. Потребовался ни один прыжок, чтобы добраться до нее; раскрывшись в полете, она упала на пол. Девушка собрала развернутые страницы ветхой тетради и с интересом принялась изучать содержимое. Рукописный текс, похожий на стихи; красивый почерк, по всем признакам женский, а на внутренней чистой стороне обложки она разобрала надпись:

Дорогому Марко от любящей Александры

Любящая Александра.

Художница перелистала каждую страницу в поисках чего-то особенного, но ничего не могла найти. Разобрать хоть слово на чужом языке было не просто, но она пыталась, и больше всего ее интересовали слова, которые были выделены простым карандашом и помечены подписью другого человека. Очевидно было одно: книга леди Александры была очень кому-то дорога и штудировалась так часто, что страницы изрядно потрепались.

Девушка встала с колен и прижала к себе блокнот. За закрытой дверью было по-прежнему тихо, а она терпеть не могла тишину. Единственное спасение – терраса, где пустоту и безмолвие нарушала приятная колыбель моря и шелеста свежих деревьев в саду поместья.

Анна спустилась на террасу и, аккуратно сложив пустую посуду на столе, удобно расположилась на диване, прильнув головой на мягкую подушку. Она раскрыла перед собой тетрадь: первая пометка – четыре строки были обведены и обозначены галочкой. Художница прищурилась и пыталась разобрать буквы и слоги.

«Демоны», «Ночь», «Кровь», «Дитя»…

– Что за чертовщина…

Слова, которые могла разобрать Анна, вселяли ужас.

«Стекло», «Железо».

Тонкие смуглые руки затряслись, как у паралитика, а ветхие страницы захрустели и скатались на ветру колодой карт. Анна наспех перелистала всю тетрадь, оценив, сколько пометок ей предстоит расшифровать, и обнаружила, что каждый новый текст был еще более небрежен, более марок и неаккуратен.

Осталась еще одна строчка. Девушка вернулась к отрывку и перевела дух.

«Нет Спасения».

По коже пробежал холодок. Анна вздрогнула и захлопнула тетрадь.