Читать книгу Не оставляй меня - Эмма Скотт - Страница 8

Все они были в полной концертной экипировке: кожа, винил и куча массивной бижутерии. Вайолет, наша басистка, зачесывала волосы набок, открывая маленькую черную татуировку ворона на выбритой коже головы над ухом. Она кивнула мне и показала знак мира.

Лола, моя лучшая подруга, сидела в глубоком кресле, ловко вращая барабанными палочками. Она вскочила и подошла ко мне, всматриваясь в мое лицо сквозь копну черных волос с ярко-синими прядками. Жесткий и наблюдательный взгляд ее темных глаз был полон беспокойства.

– Ты в порядке? Куда ты пропала?

От ответа меня избавила Джинни, наша солистка. Она распевалась, но остановилась на середине гаммы.

– Реально, что за дерьмо, Кейси? – ее глаза, подведенные черным, устремились на меня. Она была хорошенькой девушкой, нашим бесстрашным лидером. Или могла бы им быть, если бы не вечно нервное выражение лица.

Я почувствовала на себе всю тяжесть комнаты, воздух в ней был пропитан обвинениями, и атмосфера казалась угнетающей. Я скрестила руки на груди и сымитировала сдавленный голос пожилой дамы со Среднего Запада.

– Привет, Джинни, кто тебя достает на этот раз?

Лола хихикнула, а Вайолет приглушила смех рукой.

– Кто меня достает? Ты… – замешательство Джинни сменилось раздражением. – Подожди, ты опять цитируешь какой-то дурацкий фильм?

– Дурацкий? – произнесла я излишне драматично. – «Выходной день Ферриса Бьюллера»[3] – классика! Национальное достояние…

Джинни взмахнула рукой, ее браслеты зазвенели.

– Да как угодно. Если бы ты только уделяла группе столько же времени, сколько вечеринкам и просмотру реликвий 80-х…

– Да брось, Джинни, – вздохнула Вайолет. – Давайте не будем разводить эту фигню прямо перед шоу. Она здесь. Ну да, мы опаздываем, как положено рок звездам. И что с того?

Лола закивала.

– Только новички начинают вовремя. Она готова надрать зад, да, Кейс?

– О, перестань нянчиться с ней, ради бога, – огрызнулась Джинни на Лолу, и тогда Джимми подскочил и оттащил ее в сторону, что-то тихо ей говоря и успокаивая.

– Маленькая засранка, – пробормотала я себе под нос.

Вайолет расхохоталась, но глаза Лолы метнулись к моей бутылке с «водой». Она была человеком-алкотестером. Я быстро выбросила бутылку в мусорное ведро, пока она не пронюхала о ее содержимом и не прочитала мне еще одну лекцию. Водка уже начала действовать, отбрасывая меня на один гигантский шаг от реальности, теперь я будто оказалась за стеклом.

– Давайте не будем ссориться, девушки, – упрекнул нас Джимми, выводя Джинни обратно в центр зеленой комнаты. – Три тысячи фанатов ждут.

– Он прав, – сказала Джинни и изобразила на лице то, что мы называли «физиономией бесстрашного лидера»: она жестко и серьезно посмотрела на всех по очереди, – нам нужно сосредоточиться и показать им лучшее выступление в нашей жизни. В круг!

Мы образовали кольцо в центре зеленой комнаты, держась за руки, пока Джинни бормотала что-то невнятное. Вайолет была буддисткой, Лола – атеисткой, поэтому групповая молитва была больше направлена на то, чтобы соединить нашу энергию, быть благодарными за предоставленные возможности и настроить нас четверых друг на друга, чтобы мы могли играть как единое целое.

«То ли это, чего я хочу на самом деле?» Я размышляла, пока Джинни бубнила что-то позитивное. Я подозревала, что ответ будет отрицательным, но думать об этом сейчас было бы слишком. Лола рассчитывала на меня. Если бы не она, я все еще жила бы на улице. Она взяла меня к себе после того, как Четт смылся, и мы добились всего вместе. Ей нужно было, чтобы я не облажалась, и мне действительно не следовало.

– Забудьте все остальные шоу, – Джинни продолжала говорить все эти типичные для музыкантов фразы. – Забудьте, что мы в туре уже несколько месяцев. Эти фаны заслуживают лучшего, так что давайте отправимся туда и выступим так, как будто это наш первый день. Кровь, пот и слезы, дамы.

Мы закричали для поднятия боевого духа и отправились на сцену.

Лола отвела меня в сторону.

– Ты в порядке? На самом деле?

– Конечно, в полном.

– Где ты была?

– Ох, я… я звонила родителям.

Плечи Лолы опустились, и она прикрыла глаза рукой.

– Вот дерьмо. Нет, нет, нет. Я же говорила тебе, что пора сдаться. Эти разговоры всегда заканчиваются одинаково, Кейс. Каждый раз. Ты расстраиваешься, а потом напиваешься еще больше, чем обычно.

– Нет, нет, все было замечательно! Ну, я разговаривала только с мамой, но… папа сказал «привет». Я слышала. Это уже начало, так ведь?

«До чего ты докатилась? Врешь своей лучшей подруге, после всего, что она для тебя сделала».

Лола выглядела шокированной.

– Правда? Он говорил с тобой?

– Он поздоровался, Лола. Правда.

Девушка внимательно взглянула на меня и, наконец, смягчилась.

– Это прекрасно, Кейс, – она обняла меня, – я так рада за тебя. На самом деле, я начала волноваться. Ты постоянно тусуешься и спишь с разными парнями каждую ночь.

– Не каждую. У меня бывают периоды тайм-аута. Как во вторник, например.

Лола фыркнула.

– Пойдемте, девочки, – Джимми появился в дверном проеме, – Они ждут.

Я одарила Лолу ободряющей улыбкой.

– Мы надерем всем задницу сегодня, я обещаю.

– Я бы хотела, чтобы ты пообещала не тусоваться чертовски сильно после выступления. Может, хотя бы так ты запомнишь, как именно мы всех сделали.

Я притворилась оскорбленной.

– Это наименее рок-н-ролльная вещь, которую я когда-либо слышала в своей жизни. Кит Ричардс[4] перевернулся бы в гробу, если бы услышал, что ты говоришь.

Улыбка тронула губы Лолы.

– Кит Ричардс жив вообще-то.

– Ну, вот видишь? Не о чем волноваться.

Она закатила глаза и засмеялась, приобняв меня одной рукой. Как всегда, будто защищая.

Хьюго Уильямс, глава службы безопасности клуба, появился в дверях зеленой комнаты, чтобы проводить нас на сцену. Его темные глаза были теплыми и добрыми, когда он улыбнулся мне, а зубы ярко выделялись на фоне темной кожи.

– Привет, Хьюго, – сказала я, когда мы вышли.

– Привет, милая, – сказал он своим баритоном.

Это была только наша вторая ночь в этом клубе, но Хьюго казался очень внимательным ко мне, стараясь изо всех сил, чтобы я чувствовала себя в безопасности.

Джимми положил руку мне на голое плечо.

– Похоже, сегодня вечером будет шумно, Хьюго.

Я улыбнулась телохранителю:

– Хьюго позаботится обо мне. Он мой герой.

Большой телохранитель кивнул, отдал честь, как настоящий солдат, и отправил нас на сцену. Мы двинулись по извилистым задним коридорам с трубами, идущими вдоль потолка. Наши шаги по цементному полу отдавались эхом. Джимми повернулся ко мне:

– Ты готова?

– Готова с рождения, Джимми.

– Узнаю свою девочку.

Я присоединилась к остальным на небольшом лестничном пролете, который вел на сцену. Поднялся рев – толпа отреагировала на ведущего, взявшего микрофон.

– Лас-Вегас! Вы готовы к Rapid Confession?

Еще одна волна звука, словно лавина, разрывающая стены зала.

Дверь открылась, темный прямоугольник сверкнул огнями сцены. Мы поднялись по короткой лестнице и вышли к зрителям. Моя красная гитара Fender ждала на подставке. Я перекинула ремень инструмента через плечо и увидела, как Джинни кивнула мне и выдавила нервную улыбку – в знак мира. Я кивнула и улыбнулась в ответ, принимая его. Лола стукнула своими барабанными палочками над головой в четыре счета, чтобы приступить к «Talk me down».

Я играла от всего сердца. Это была песня, написанная мной для самой себя. Гимн всему, что пугало меня в жизни: куда я иду и что я делаю с собой. Никто не знал, что это песня принадлежит мне. Я подпевала Джинни. Но когда я играла свою партию, я вкладывала всю душу. Музыка вскрыла мою грудь, содрала кожу с ребер и показала миру все, что было внутри.

Я просто убила всех своим соло. Весь алкоголь, который я выпила на пустой желудок, превратил огни сцены в размытые белые шары. Лица в толпе слились воедино, став одной ревущей, бурлящей, наэлектризованной массой. Я наполнялась энергией, впитывая их крики одобрения и выплескивая ее обратно с каждым аккордом, пока мои пальцы не начали кровоточить, и в конце шоу я чуть не разбила гитару об сцену.

Когда финальные ноты последней песни, прозвучав в воздухе, исчезли, толпа просто сошла с ума. Я светилась, как в День независимости, бегала по краю сцены и «давала пять» зрителям в первом ряду. Они схватили меня и потащили через край сцены. Я хохотала без остановки, катаясь на волнах обожающих рук, пьяная до чертиков, под кайфом от того, что меня любят.

Хьюго и его команда протолкнулись сквозь толпу, стащили меня вниз и повели наружу. Но я не хотела, чтобы это заканчивалось. Я крикнула в зал:

– Я так вас всех люблю! Пойдемте со мной… – я указала на случайных незнакомцев. – Пойдемте же! Давайте продолжим веселье…

Хьюго потащил меня в зеленую комнату, где группа праздновала окончание концерта. Шампанское брызнуло в воздух золотыми пенистыми всплесками. Я выхватила у кого-то бутылку и одним глотком осушила половину.

– Они со мной! – крикнула я охране, чтобы они впустили небольшую толпу, которую я пригласила.

Десятка два людей вошли в комнату. Остальные были слишком увлечены головокружительным успехом шоу, чтобы их волновало присутствие посторонних. Джимми выглядел так, словно вот-вот взлетит.

Отбросив шампанское в сторону, я наугад схватила бутылку с длинного стола, уставленного напитками и едой. «Егермейстер[5]».

«Смелый выбор», – подумала я со смехом и издала хриплый возглас, когда напиток обжег мне горло. Комната, заполненная моими новыми друзьями, радостно заулюлюкала в ответ. Повсюду странные лица, которые были мне незнакомы, которые я даже не вспомню завтра. Они были здесь ради музыки, бесплатной выпивки и развлечений, и я была их божеством. Я забралась на стол, и они зааплодировали мне, подняв свои бутылки вверх.

«Они любят меня».

Комната начала вращаться, будто карусель. Внутри было слишком тесно. Воздуха не хватало. Охрана пыталась протиснуться сквозь стену тел. Стакан разбился. Кто-то в толпе радостно воскликнул, кто-то ругнулся.

Лола крикнула мне, чтобы я слезала, пока не сломала себе что-нибудь, а затем я затерялась в толпе. Огромная, неуклюжая фигура Хьюго раздвинула море людей, словно Моисей. Я попыталась поднести изумрудно-зеленую бутылку к губам, чтобы сделать последний глоток. Вечеринка гремела, и я хотела достичь дна и разбиться на миллион осколков.

Слова отца, сказанные четыре года назад, звучали в моей голове с такой же ясностью, как если бы это было вчера: «Убирайся! Убирайся из моего дома!»

– Нет, – затем громче, запутавшись в словах, неуклюже добавила: – Ты убирайся. Это мой дом. Мой.

Я подняла свою бутылку вверх:

– Это мой дом! – я закричала, и сотни миллионов голосов вняли, фаны подняли свои бутылки, подбадривая меня, пока звук не прорвался сквозь меня, как ветер сквозь папиросную бумагу.

Я засмеялась или, может быть, заплакала, а потом отшатнулась в сторону. Бутылка с ликером выскользнула из моих пальцев как раз в тот момент, когда я упала со стола прямо в руки Хьюго. Мой взгляд скользнул по его черной футболке, а потом темнота перед глазами поглотила меня целиком.