Читать книгу Если у нас будет завтра - Эмма Скотт - Страница 8

Часть 1
ГЛАВА 3

Оглавление

Макс

– Я получил работу, – проговорил я, усаживаясь на стул рядом с Даниэлем.

Его любимый бар «Дым и зеркала» напоминал жилище самого Даниэля – промышленный стиль с кирпичными стенами, трубами и зеркалом позади бутылок со спиртным, что усиливало и отражало свет. Для вечера среды народу было многовато.

Даниэль с друзьями, Малькольмом Нельсоном и Чарли Брайантом, заняли столик в скругленном углу бара. За последние несколько недель я тоже с ними сдружился. Хотя во взгляде Чарли всегда мелькал интерес другого рода, а в улыбке таилось нечто загадочное, как будто он жаждал поделиться со мной каким-то секретом.

Вот и теперь Чарли одарил меня одной из своих хитрых улыбочек.

– Дежавю. Разве мы не сидели здесь месяц назад, поднимая тост за твою работу в Вирджинии Мей- сон?

– Просто Макс хочет, чтобы мы раскошелились, – проговорил Даниэль, ухмыляясь поверх стакана с «Белым русским»[9] коктейлем. – И поэтому объявляет о важных жизненных событиях. На следующей неделе он перестанет скрывать свои наклонности. Снова.

– Спасибо, хватило и одного раза. – Я повернулся к бармену и, перекрикивая шум и музыку, заказал содовую с лаймом.

– Рад за тебя, – сказал Малькольм. – А то ты выглядел каким-то замученным. Я уж начал волноваться.

– Я тоже, – поддержал его Чарли.

– Спасибо, – проговорил я. – Хотя не думаю, что эта работа окажется легче. Расспрашивали меня по полной.

– Но ты же справился, и теперь ты… – Даниэль поднял брови. – Погоди, а тебе можно рассказывать? – Он повернулся к ребятам. – Он мне почти ни слова не сказал. Сплошные тайны. Полная секретность.

– Ну, конечно, не уровень Джеймса Бонда. Просто теперь я в составе частного медперсонала и работаю на весьма состоятельного парня.

«Если не вдаваться в подробности».

Я кашлянул, подумав о сумме жалованья, что озвучил мне Сезар Кастро, управляющий Маршей.

– Весьма состоятельного парня, – поддразнил Даниэль.

– Звучит глупо, но больше ничего сказать не могу, – пояснил я. – Меня заставили подписать столько соглашений о неразглашении, до сих пор рука ноет. – Я повернулся к Даниэлю. – Но могу тебя обрадовать. Начиная с субботы я больше не буду занимать твой диван. Мне предоставят жилье.

– Надеюсь, не чулан под лестницей, – пошутил Даниэль.

– Не совсем. Мне дали комнату в особняке.

– Круто. Но ты хотя бы будешь в городе?

– По ту сторону озера, в Белвью, – проговорил я с улыбкой и отхлебнул содовой. – Но смогу тусоваться здесь в выходные.

Чарли взглянул на меня поверх бутылки пива.

– Рад слышать.

– За тебя, – провозгласил Даниэль, поднимая стакан. – За Макса и его новую работу. Пусть ухаживает за Рокфеллером или за одним из людей Билла Гейтса. – Он замер, потом схватил меня за руку. – Боже, неужели? Это Билл Гейтс? Он ведь живет в Белвью. Это он?

– Если это он, передай, что у меня на компе «Эксплорер» накрылся, – пробормотал Малькольм, разглядывая бутылку пива. – В очередной раз.

– Это не Билл Гейтс.

«Но примерно такой же богатый».

Парни выпили за мою работу, а я улыбнулся им и отвернулся, разглядывая собравшихся. В основном мужчины, но есть и несколько женщин. Все о чем-то беседуют, а из динамиков звучат различные композиции в стиле девяностых.

Я чувствовал, как Чарли, сидящий по ту сторону от Даниэля, сверлит меня взглядом. Не могу сказать, что он выглядел непривлекательно. Светлые волосы, борода и бледная кожа. Казалось, все его черты – близко посаженные глаза, маленький нос, миниатюрный рот расположились посреди лица. Но если бы я находился в поиске, мое внимание скорее привлек бы Малькольм. В костюме-тройке он походил на Майкла Б. Джордана[10].

Но я никого не искал.

«Может, и хотел бы, но не искал».

– О, Шерил и Аднан, – проговорил Даниэль, с энтузиазмом взмахивая рукой кому-то у двери. Он схватил Малькольма. – Пойдем, ты должен с ними познакомиться. Они классные.

– А нам что, ждать здесь? – крикнул я ему вслед, но Даниэль, даже не обернувшись, лишь махнул рукой. Когда Чарли скользнул на свободное место рядом со мной, я понял, что все было подстроено.

Он наклонился ко мне, пока Крис Корнелл пел о падении и черных днях.

– Итак, Макс.

– Итак, Чарли, – проговорил я, криво усмехаясь. – Ты что-то задумал?

– Вообще-то, да, – согласился он. – Ты засел у меня в мыслях. Накрепко.

– Если бы это не звучало так похоже на чью-нибудь реплику, я бы повелся.

– Реплика точно не моя. – Он подтолкнул меня локтем. – Да ладно. Ты разве не думал об этом? Мы с тобой. Общаемся. Наедине. Необязательно что-то серьезное. Вообще, у меня аллергия на серьезные отношения.

Я отхлебнул содовой.

– Даниэль рассказал, в каком я положении?

– Кое-что. Ты вырос здесь, но родители вышвырнули тебя. И теперь ты вернулся, чтобы попытаться заставить их прозреть. Обычная песня в нашей среде.

– Это лишь часть, – вздохнул я. – Остальное породило во мне аллергию на нечестность. По отношению к себе. И к другим.

– Кажется, меня вот-вот пошлют.

Я улыбнулся, чтобы прогнать саднящее чувство.

– Ничего личного, но случайные связи не для меня. По крайней мере, не сейчас. Когда мне исполнилось семнадцать, я вступил на зыбкую почву, и я не… – «Не позволю, чтобы мне причинили боль». – Не стану связываться с кем-либо, пока не пойму, что все по-настоящему.

Чарли шумно выдохнул.

– Дани меня предупреждал.

– О чем?

– Я сказал, что хочу с тобой переспать. Он ответил, что могу попытаться, но я тебя недостоин.

Мои глаза вспыхнули.

– Недостоин?

Чарли махнул рукой.

– Поначалу я обиделся, но теперь понимаю. – Он наклонил бутылку пива в мою сторону. – В тебе что-то есть, Макс Кауфман. Ты словно… не знаю. Слишком хорош, чтобы быть правдой. Так сказал Дани, не я. Но я тоже заметил.

– Что весьма далеко от истины, – пробормотал я, чувствуя, как в груди разливается тепло. Не хотелось признавать, но с тех пор, как меня выгнали из дома, мое сердце цеплялось за доброту. Изо всех сил.

Чарли пожал плечами.

– Ты умный. Точнее, мудрый. Когда мы были здесь в последний раз, я слышал, что ты советовал Малу по поводу брата. Ты сталкивался с подобной дрянью и знаешь, о чем говоришь.

Я поерзал на стуле.

– Если я и посоветовал нечто дельное, то лишь потому, что несколько лет назад коснулся самого дна и кое-что понимаю.

– Верно. Понимаешь. А на мой скромный, поверхностный взгляд, ты – горячий парень. И сейчас меня волнует именно это, – он тяжело вздохнул и рассмеялся. – Видишь? Дани оказался прав. Я недостоин.

– Это просто смешно.

Чарли пожал плечами.

– Ты все держишь под контролем. Это не плохо, просто встречается довольно редко.

Ничего я не контролировал. Наверное, со стороны так казалось, потому что я уделял все внимание работе и не подвергал себя риску ни в больнице, ни за ее пределами. Но у подобного поведения имелись недостатки. Я не мог радоваться жизни, не прокручивая в голове все произошедшее. И время, проведенное на улицах, напоминало о себе в самый неподходящий момент.

Я пообещал себе, что в следующий раз мужчина прикоснется ко мне лишь тогда, когда захочет дать столько же, сколько и взять. Он посмотрит на меня с нескрываемым вожделением. И увидит настоящего меня…

– Даниэль преувеличивает, – бросил я. – И сильно. Ничего я не контролирую. И мудрости мне, определенно, не хватает. Во всяком случае, я ее не ощущаю. Я лишь чувствую…

«Одиночество», – закралась в голову мысль, и я вышвырнул ее обратно.

– Собранность, – сказал я. – Я просто собранный.

Чарли ухмыльнулся.

– Ты ведь знаешь, чего хочешь, верно? И не готов уступить. – Он чокнулся бутылкой с моим стаканом. – Так что, друг мой, у тебя все под контролем.

На это возразить было нечего. Вернулись остальные. Даниэль бросил на нас вопросительный взгляд. Чарли опустил вниз большой палец. Но, проведя еще час в баре, он уехал домой с парнем, которого встретил на вечеринке неделю назад. Даниэль с друзьями рванули в ночной клуб.

Мы с «мудростью» в одиночестве направились домой.

* * *

В пятницу днем я запихнул свои скудные пожитки в спортивную сумку и чемодан на колесиках. Сезар Кастро обещал, что комната в огромном доме для меня будет готова уже завтра.

Даниэль работал допоздна, но когда он вернется, мы устроим прощальный ужин с пиццей. А пока я решил заглянуть в местный колледж, чтобы еще раз обсудить с Дианой возможное наставничество. Теперь, когда я ушел из отделения «Скорой помощи» и не находился постоянно на грани нервного срыва, я чувствовал, что смогу кому-нибудь помочь.

В колледже, в основном, находилась та же группа. Некоторых я узнал с прошлого раза. Кто-то не пришел. Встречались и новички.

А сзади сидел модный Унабомбер.

«Черт…»

Я увидел, как он вновь ссутулился на стуле, вытянув ноги и скрестив руки на груди, и сердце мое неожиданно пропустило удар. Сегодня он надел очередную дорогущую толстовку с капюшоном, джинсы и черные ботинки. И даже темные очки на глазах не могли скрыть, как он чертовски красив. Я с жадностью рассматривал точеную челюсть и этот рот… Боже. Даниэль восхищался полными губами Тома Харди[11]. Модный Унабомбер ни в чем не уступал тому же Тому.

Парень поймал мой взгляд и склонил голову набок, как бы спрашивая: «И какого черта тебе от меня надо?»

Я кашлянул и отвернулся. На трибуну поднялась Диана, пытаясь призвать собравшихся к порядку. После встала женщина, чтобы поделиться своей историей, за ней – мужчина постарше. Я изо всех сил пытался внимательно слушать, но чувствовал, что меня будто силой гравитации притягивает к сидящему позади парню.

«Возьми себя в руки. Ты же заделался монахом, а он всем своим видом сообщает: «отвали».

Но он вернулся. Я думал, что никогда его больше не увижу. И вот он здесь, чтобы сделать еще попытку.

«Молодец, парень».

Диана обратилась к собравшимся.

– Кто-нибудь еще хочет с нами поделиться?

Но присутствующие сегодня не стремились к разговорам. Как и я. В комнате повисло молчание.

– Конечно.

Слово, произнесенное глубоким низким голосом, разбило тишину.

Головы собравшихся повернулись к парню, сидящему сзади. Машинально я тоже обернулся и увидел, что модный Унабомбер наклонился вперед, положив мускулистые руки на бедра.

– Замечательно, – проговорила Диана. – Может, поднимешься…

– Мне и здесь хорошо.

– Как хочешь.

Парень изучал лежащие на коленях руки; длинные пальцы он сплел в замок.

– Меня зовут… Скотт.

– Привет, Скотт, – хором поздоровались мы.

Парень сгорбился еще сильнее, и на долю секунды мне показалось, что он сейчас сбежит. Но Скотт лишь глубоко вздохнул, и я заметил, как расслабились его широкая грудь и спина. И пусть говорил он, глядя в пол, голос разносился по комнате. Глубокий и сильный, но ровный. Лишенный каких-либо эмоций.

– Несколько лет назад в жизни у меня выдался тяжелый период, и когда я вернулся… выбрался из него, – быстро поправился он, – то чувствовал себя хреново. И мне хотелось это изменить. Вообще ничего не чувствовать. А под рукой оказался достаточный запас ОксиПро. Слышали о нем? Болеутоляющее.

Несколько человек в комнате кивнули. Точнее, больше половины.

«А я теперь работаю на владельца и генерального директора фирмы, создавшей это болеутоляющее».

Мне пришло в голову, что я почти ничего не знаю о «Марш Фарма». Слышал лишь, что компания вбухала кучу денег в Медицинский центр Сиэтла. И теперь врачи всем прописывали выпускаемые фирмой лекарства.

– Я несколько лет принимал таблетки время от времени. А потом стало еще хуже. И таблетки перестали помогать. И не только потому, что я к ним привык. Просто уже не имело значения, принимаю я их или нет. Жизнь моя от этого не менялась. Я мог бы продолжать принимать таблетки, все чаще и чаще, и в конце концов умереть от передозировки. Или просто выбросить их и покончить со всем.

Сердце сжалось в груди, и я обнаружил, что откинулся на спинку стула, желая оказаться как можно ближе к Скотту. Его боль отчетливо звучала в каждом произносимом слове. Не было ни слез, ни сдавленных вдохов. Только непреклонное, стойкое принятие произошедшего. Солдат, исполняющий свой долг. Интересно, а служил ли он? Может, под «тяжелым периодом» он имел в виду воинскую службу?

– Но у меня есть обязательства, – продолжал он. – В основном, перед братом. Так что я привел себя в порядок. Сам отказался от таблеток, начал использовать специальный спрей, чтобы обуздать тягу. Через несколько месяцев убрал и его. С тех пор прошло полгода. – Он замолчал и откинулся на спинку стула, снова скрестив руки на груди. – Так что… вот. Такова моя история.

Диана мягко улыбнулась.

– Скотт, а что сегодня привело тебя сюда?

Он напрягся.

– Не знаю. Наверное, слабость.

– Думаешь, нуждаться в помощи – это слабость?

– Я здесь не за помощью, – проговорил он. – Мне никто не поможет, лишь я сам. Я пришел сюда потому, что… – он сжал губы и резко махнул рукой. – Ничего. Забудьте.

Диана кивнула.

– Ладно. Что ж, мы здесь с тобой. Всегда.

Скотт ничего не сказал, хотя, казалось, сквозь темные стекла очков сверлил меня взглядом.

«Это лишь твое воображение. Выдаешь желаемое за действительное».

Еще один человек поднялся на трибуну, чтобы рассказать о себе. Мужество Скотта подстегнуло и меня. Я планировал закончить историю о том, как выбрался из пропасти. Но теперь вдруг многим захотелось выговориться, и я просто слушал. Когда собрание подошло к концу, в высокие окна стучал дождь. Скотт, нетерпеливо скрестив руки на груди, сидел с таким видом, словно чего-то ждал. Когда, после прочтения молитвы, Диана объявила собрание закрытым, он встал и вышел, не сказав ни слова.

Я тоже ушел, желая вернуться домой, чтоб провести как можно больше времени с Даниэлем. Ведь утром мне предстояло отправиться в поместье Маршей. Я решил, что, как только устроюсь на новом месте, позвоню Диане насчет наставничества.

На улице дождь лил как из ведра. Другие участники собрания сбегали вниз по цементным ступеням колледжа и растворялись в ночи. Я прижался к стене, чтобы вызвать такси, прикрывая телефон от крупных капель дождя. Приложение сообщило мне, что водитель приедет через девятнадцать минут.

– Черт.

Глупо мокнуть под дождем. Я толкнул тяжелую дверь, чтобы вернуться внутрь, и врезался прямо в Скотта.

Ростом шесть футов три дюйма, он оказался на пару дюймов выше меня и шире в плечах. Я тоже регулярно посещал спортзал, так что мы столкнулись, словно два валуна, и отшатнулись друг от друга.

– Осторожней, – пробурчал Скотт и, остановившись, сквозь стекла очков осмотрел меня с ног до головы. – А, это ты, – пробормотал он так, будто меня ждал.

– Да, – произнес я. – Думал, ты уже ушел.

Скотт указал подбородком на телефон в моей руке, где отчетливо виднелось приложение «Убер».

– Тебя подвезти?

Я глупо моргнул. С такого близкого расстояния запах его одеколона – нечто свежее и, несомненно, дорогое – ударил мне в голову.

– Э-э-э… Конечно.

– Пойдем.

Я сделал два шага и пришел в себя.

– Постой. Подожди. Несмотря на сказанное тем вечером, я не привык садиться в машины к незнакомым парням.

Каменное выражение на лице Скотта сменилось растерянностью и потрясением. Подобное никак не вязалось с его обликом.

– Знаю. Я не пытаюсь… Ну, я не поэтому предложил.

– Шучу. Реабилитационный юмор, – усмехнулся я. – Просто, мы ведь не очень хорошо знаем друг друга. Вообще-то… совсем не знаем.

– Точно, – ровным тоном проговорил он, кивая на приложение «Убер». – Как глупо и безрассудно было бы сесть в машину к совершенному незнакомцу.

Я рассмеялся.

– В точку. Но водитель такси не станет надевать солнечные очки в дождь.

Скотт попытался что-то сказать, но осекся, когда Диана и еще несколько человек с собрания прошли мимо. Она кивнула нам, чуть улыбнувшись. Скотт дождался, пока все уйдут.

– Это ведь собрание Анонимных наркоманов, – тихо проговорил он.

– Честно говоря, в них ты более заметен.

– Отлично. – Он снял очки и отбросил на спину капюшон толстовки. – Так лучше?

Я смотрел, жадно впитывая его точеные черты. Загорелое лицо, словно высеченное из камня. Кристально голубые глаза под густыми бровями. Светлые волосы с металлическим отливом, густые, блестящие, идеальные. А рот… Боже. Полные губы и подбородок с ямочкой, в которую поместилась бы монетка в двадцать пять центов.

– Ты актер? – выпалил я и поднял руки. – Не отвечай. Ты просто так… – «Чертовски красив». – Стремишься к секретности.

– Я не актер, – проговорил он. – Я занимаюсь… семейным бизнесом. А ты?

– Медбрат из отделения «Скорой помощи». Точнее, был. Взял перерыв. Поработаю в другом месте, чтобы сбавить темп и найти точку опоры.

Свет в здании начал гаснуть сам собой, и человек с ключами зашагал по коридору, чтобы запереть дверь.

Скотт взглянул на меня.

– Теперь доволен? Хватит светских бесед, дабы убедиться, что я не серийный убийца?

«Для меня ты всегда будешь модным Унабомбером».

Я с трудом сдержал смех и собрал ускользающие мысли. Небо прорезала молния.

– Я поеду с тобой.

Я последовал за Скоттом на парковку рядом с колледжем. Мы торопливо шагали сквозь завесу дождя, который отскакивал от моей черной кожаной куртки, но насквозь промочил его толстовку. Скотт при помощи брелока открыл черный «Рэндж-Ровер» последней модели, и мы нырнули внутрь. Я втиснулся на пассажирское сиденье, он сел за руль. В машине было безупречно чисто и пахло чем-то дорогим. В воздухе витали нотки его одеколона.

Я старался не смотреть, как Скотт снимает с себя промокшую толстовку, но, черт возьми… Он остался в белой футболке, туго обтянувшей широкую грудь и мощные плечи. Дорогие часы, что я заметил в прошлый раз, подчеркивали безупречность загорелых рук. Я с усилием отвел глаза.

Волосы намокли, и я провел по ним рукой, убирая с лица. Боковым зрением поймал взгляд Скотта. Он впитывал меня, словно дождевую воду. Потом резко отвел глаза и пробормотал что-то себе под нос. Я уловил лишь слово «ошибка».

– Прости?

– Не обращай внимания. – Он завел машину, заставив двигатель взреветь. – Куда ехать?

Я дал ему адрес Даниэля, и Скотт ввел его в GPS. Потом тронулся с места, и в машине повисло плотное, тяжелое молчание. Казалось, я чувствовал, как часы отсчитывают секунды, что нам доведется провести вместе.

«А я хотел бы провести с ним больше времени?»

На чисто физическом уровне я безоговорочно сказал бы «да». Но Скотт был загадкой. Ни кольца на пальце. Ни намеков на сексуальные предпочтения. У меня сложилось впечатление, что он чрезвычайно умен, и это возбуждало даже больше, чем его внешность. Если вдруг каким-то чудом он окажется геем, я буду просто обязан спросить его номер, и к черту все предосторожности. Но я ничего не мог утверждать. Даже интуиция молчала. Скотт походил на ходящий, говорящий кубик льда. Я с трудом мог представить, чтобы он смотрел на кого-то с теплотой или любовью, будь то мужчина или женщина.

«Или трахался как скаковой жеребец? Ну, это я вполне могу представить».

Я поерзал на сиденье, раздумывая, что бы сказать. Что-нибудь вполне уместное, так как рядом со Скоттом мозг почему-то отказывался нормально работать. Но квартира Даниэля находилась недалеко от колледжа, и внедорожник вскоре затормозил у обочины.

«Время вышло».

Я медленно потянулся к ручке дверцы, надеясь, что Скотт расскажет, почему предложил подвезти. На лице его застыла каменная маска, но в глазах мелькали тысячи мыслей.

– Что ж. Спасибо, что подвез…

– Ты так и не закончил историю, – вдруг произнес он.

«Вот в чем дело».

– Историю?

Скотт выключил зажигание и уставился в окно, наблюдая за потоками дождя.

– Тем вечером ты рассказал, что скатился на самое дно. Но где же окончание истории?

– Вот почему ты предложил меня подвезти.

– А что мне еще оставалось? Я вернулся в группу лишь для того, чтобы ее услышать. А ты так и не закончил.

Я откинулся на спинку сиденья.

– Ты вернулся, чтобы услышать мою историю?

– Да.

– Почему?

– А иначе на хрена все это? Ты рассказал о самом ужасном. А дальше? Что находится по ту сторону страданий?

Я поднял голову, нахмурил брови.

– Это личное. Я не делюсь подобным по запросу.

– Но ты бы рассказал об этом в зале, полном незнакомцев?

– Потому что для этого и создана группа. Я не твой личный банкомат счастливой жизни. Я тебя даже не знаю. Если хочешь услышать мою историю, приходи на следующее собрание.

– Я туда не вернусь.

В нем поднимался гнев; холод камня, но вовсе не пламя. Он наклонился вперед, вцепившись руками в руль, и я вновь подумал, что он привык получать желаемое.

– Ну, ладно, – бросил я. – Еще увидимся.

И снова потянулся к ручке дверцы. И тут Скотт положил руку мне на плечо. Я ощущал ее тяжесть даже сквозь кожу куртки. Нервные окончания вспыхнули, посылая импульсы от плеча по всему телу, и волоски на затылке встали дыбом.

– Подожди.

В прозвучавшем слове я услышал треск ледяной брони. А когда поднял взгляд, то заметил то же в глубине голубых глаз. Ему хотелось услышать, что «по ту сторону страданий» что-то есть.

«Надежда. Ему нужна надежда».

Наши взгляды встретились, потом мы вместе посмотрели на его руку, лежавшую на моем плече. Он резко ее отдернул.

– Забудь, – пробормотал он. – Иди, если хочешь.

Но я не двинулся с места. Несколько мгновений мы сидели молча. Дождь струйками стекал по лобовому стеклу. Улица казалась темной и пустынной, лишь свет одинокого фонаря немного разгонял мрак.

– На чем я остановился? – наконец, спросил я.

– Ты отпустил фонарный столб, – тихо произнес он. – Сел в машину и…

– Впервые продался.

Скотт вздрогнул, и я подумал, что, возможно, и ему довелось пережить нечто подобное. А еще я не мог понять, какого черта рассказываю о себе, сидя в машине посреди темной улицы. Но слова вырывались сами собой.

– Я проработал на том углу полтора месяца. Вроде бы не так уж и много, но эти гребаные шесть недель стали худшими в жизни. Однажды ночью у тротуара притормозил отставной коп, работавший под прикрытием. Я так накачался наркотой, что принял его за клиента. Он отвез меня к себе. Но когда я начал расстегивать брюки, он покачал головой и уложил меня на диван. Он не прикасался ко мне, просто накрыл одеялом и сидел рядом, пока я нес какую-то чушь. Его звали Карл, и я довольно долго прожил у него на диване.

Скотт кивнул. Он внимательно слушал, глядя прямо перед собой.

– Когда меня рвало от наркоты, Карл держал мусорную корзину. Когда болезнь превратилась в чудовище, он удерживал меня, а я боролся, кричал и умолял дать мне еще. Я бил его. Называл извращенцем и сукиным сыном. И плакал на его плече. Не помню, чтобы он много говорил. Просто находился рядом. Словно скала, укрывавшая от ужасной бури, трепавшей меня с тех пор, как отец выгнал из дома. За то, что я оказался геем.

Все тело Скотта напряглось, и он медленно повернул голову и взглянул на меня.

– Он тебя с кем-то застукал.

– Да, – проговорил я, вспомнив, что упоминал об этом на собрании тем вечером.

Скотт кивнул.

– Продолжай.

Я слабо улыбнулся.

– Есть, сэр.

Он не улыбнулся в ответ.

– Я проболел несколько дней, и полицейский все время был рядом. Когда худшее миновало, мы поговорили. Или я говорил, а он слушал. Он приносил мне воду и горячую еду. Отвел к врачу, где каким-то чудом меня признали здоровым. Он помог мне восстановиться. Возил на собрания Анонимных наркоманов. Помог получить школьный аттестат и поступить в колледж. Подписал договор, чтобы снять мне жилье. Раз в неделю мы с ним ужинали. Он говорил мало, а я болтал без умолку, пока не понимал, что надоел ему.

Я подавил волну эмоций, накатившую, как всегда, при мысли о невероятной доброте, что проявил ко мне этот незнакомец. И обо всем, что он для меня сделал. Гораздо больше, чем родители.

– Конечно, зависимость никуда не делась. Я боролся с ней изо всех сил, но все равно соскальзывал. И вот однажды Карл не появился на ужине, не позвонил, не прислал эсэмэс. На него это было не похоже. Я поехал к Карлу домой. И обнаружил его на том самом диване, где сам провел несколько месяцев. Сердечный приступ, как мне потом объяснили.

– Черт, – пробормотал Скотт.

– Да, – хрипло проговорил я. Старое горе вновь захлестнуло меня, и я с трудом сдерживал слезы. – Я сел рядом с ним на диван и сказал: «Спасибо». Пока мы были вместе, я нечасто его благодарил. С тех пор я завязал с наркотиками.

Я тяжело вздохнул, снова взяв эмоции под контроль.

Скотт смотрел прямо перед собой, казалось, обдумывая все сказанное.

– Ты завязал ради него.

– Поначалу да, – признал я. – Он умер, и после всего, что он для меня сделал, мысль о возвращении к наркотикам казалась предательством. Словно бы смерть его была бессмысленной. Но потом я держался ради самого себя. Когда решение принято, остается только ему следовать.

Скотт фыркнул, как будто не поверил, и мне показалось, он ждал чего-то еще. Какого-нибудь слова или жеста, чтобы рассказать чуть больше о себе самом. Ведь на собрании он лишь коснулся собственной истории.

– Эй, – медленно произнес я. – Хочешь выпить кофе или еще чего-нибудь?

На долю секунды красивое точеное лицо Скотта смягчилось, и он посмотрел на меня так, будто готов был согласиться. Словно больше всего на свете, пока на улице шел дождь, хотел посидеть в паршивой закусочной за чашкой горячего кофе. Со мной.

Потом он отвернулся, и мне показалось, будто между нами закрылась дверь.

– Мне нужно домой, – коротко и отрывисто бросил он. – Доброй ночи.

Я напрягся, затем застыл на миг, чувствуя себя, как в старые времена. Когда, накачавшись наркоты, выставлял себя идиотом перед кем-то в здравом уме. Как будто меня использовали. Щеки вспыхнули, и я потянулся к ручке на дверце машины.

– Ладно, – проговорил я. – Еще раз спасибо.

Хлопнув дверцей, я поспешно зашагал к дому Даниэля, спеша укрыться от дождя под козырьком крыши.

«И что? – думал я, нащупывая ключи, пытаясь подавить проклятое выматывающее чувство отторжения. – Я ведь все равно бы рассказал свою историю на собрании Анонимных наркоманов на следующей неделе».

Вот только рассказывать Скотту под дождем, в темноте его машины, было не то же самое. И когда внедорожник отъехал от тротуара и растворился в ночи, я осознал слова Скотта. Он больше не придет на собрание.

Он взял частичку меня, а потом уехал, и я никогда не увижу его снова.


9

«Белый русский» – один из популярных коктейлей со сливками на основе водки и кофейного ликера.

10

Майкл Б. Джордан – американский актер. Наиболее известен по фильмам «Станция «Фрутвейл», «Фантастическая четверка», «Черная пантера», а также двум продолжениям серии «Рокки».

11

Том Харди – английский актер, продюсер и сценарист.

Если у нас будет завтра

Подняться наверх