Читать книгу Остров бывших - Эммануэль Ласт - Страница 8

ГЛАВА 8

Солнце стоит высоко над горизонтом и кожа на лице пылает огнем, когда Мира приходит в себя. Приподнимается на руках и, сплевывая песок, садится.

Спину простреливает боль и горло сдавливает, как удавкой. Мира хватает ртом воздух и распутывает провода наушников, обмотавшиеся вокруг шеи. Телефона нигде нет и у самих наушников оторван разъем.

Мира оглядывается – она на незнакомом берегу, вокруг белый песок, а метрах в десяти от нее пальмы и невысокая густая поросль кустов. Ее мучает жажда. Во рту песок и Мира ползет к воде, чтобы умыться. От соли чешутся глаза и щиплет кожа на щеках. Мира полощет рот, пока зубы не перестают скрипеть, а потом встает и, шатаясь, так как кружится голова, осматривается внимательнее.

На многие километры кругом одно море – прозрачный у берега и темно-синий, с зеленоватыми пятнами водорослей, далеко на глубине. Она оборачивается и, прикрыв ладонью глаза, всматривается в джунгли за спиной. Звуков жизни там много, но ни один ей не знаком, ни один не кажется родным.

Первая радость от осознания того, что она жива, сменяется ужасом – ведь, кажется, она единственная выжившая после кораблекрушения!

Что она будет есть? Где будет спать?

Мира бежит вдоль пляжа, но резко тормозит и возвращается к тому месту, где очнулась. Хватает наушники и, смотав в тугой пучок, кладет в карман штанов.

Потом выпрямляется и громко кричит:

– Эээээй! Есть кто живоооой? – стая маленьких птичек срывается с ближайшего куста и, описав в воздухе дугу, приземляется на соседнее дерево.

Только шум моря за спиной. И шелест листьев над головой.

И никого, кроме нее.

– Лидааа!!! – Мира бежит вдоль плавно изгибающейся линии пляжа, останавливается. – Лидааа! Пожалуйста… – она не кричит, но шепчет, всхлипывая и прижимая ладони к губам.

Слезы обжигают щеки и она снимает толстовку, повязывая ее на голове, как тюрбан, чтобы спрятаться от солнца. Минутное желание укрыться в тени пальм отвергает – неизвестно, водятся ли там хищники, а в воде она, по крайней мере, может от них спрятаться.

Жажда мучает так сильно, что хочется выть. Мира кладет на язык один наушник и сосет, как соску. Она где-то слышала, что голод и жажду можно временно обмануть, если имитировать прием пищи. Например, посасывая пуговицу. Но в ее ситуации и наушник сойдет. И палец – да что угодно, лишь бы отвлечься!

Наушник напоминает Мире о Лидии. Они упали за борт вместе, ведь она держала ее за руку. Неужели, Лида утонула?

А Марк?

Господи! Мира видела, как волна накрыла лайнер. На нем же было больше трех тысяч человек – и это только гостей!

Неужели… она зажимает голову руками, впиваясь зубами в соленый пластик. Нет, не может быть, чтобы он умер! Не верю! Где же тогда обломки? Хоть что-то должно было прибить к берегу…

Конечно, должны быть обломки! И, если лайнер все-таки затонул, может быть, она не единственная выжившая. Ведь они проплывали мимо целого архипелага островов – наверняка, спасся кто-то еще!

Мира берет себя в руки и идет вдоль берега так, что солнце остается за спиной. Если потребуется, она обойдет весь остров вдоль и попрек и найдет способ выжить. У Тома Хэнкса получилось, у Робинзона Крузо получилось.

И у нее получится.

Пологий берег с белым песком, на котором она очнулась, через пятьсот метров сменяет усыпанное мелкими камнями плато. Мира разувается и, повесив кроссовки на шею за шнурки, спускается ближе к воде и дальше идет босиком.

В этом месте берег резко уходит влево и образует что-то очень похожее на бухту. Пальмы вплотную подходят к морю и Мира продолжает идти по колено в воде, внимательно осматриваясь кругом.

Здесь прохладнее и тише, но шорохи все равно заставляют держать ухо востро. Мира молится про себя – днем светло и, пусть она в ужасе от сложившейся ситуации, не так страшно. Но, когда придет ночь и нужно будет искать укрытие… Мира не может себе представить, что будет спать на острове одна.

И возможно не только эту ночь, но и многие ночи после.

За бухтой вновь начинается широкая, прогретая солнцем полоса пляжа, и Мира выходит на берег. По лбу и шее сзади стекает пот, майка между грудей намокла и липнет к телу. От воды веет прохладой, но находиться на солнце все равно тяжело. Наконец, пройдя и этот пляж до конца, Мира опускается в тени одинокой, растущей почти параллельно земле, пальмы и закрывает лицо руками.

Лучше бы она утонула!

Без воды, может быть, получится протянуть дней пять на такой жаре, до первых галлюцинаций, без еды дольше – неделю или около того.

Но что дальше?

Она слышала, что люди со здоровой комплекцией и средним жировым запасом могут протянуть и дольше, но это точно не про нее. Мира всегда следила за своей фигурой и теперь не представляла, как продержится до прихода спасателей.

Ведь ее спасут, правда?

Не может крушение такого огромного лайнера остаться незамеченным! Наверняка, у него есть gps-навигатор и местные власти уже подняли вертолеты по тревоге. Она должна верить в то, что ее спасут. По-другому и быть не может!

Мира поджимает под себя ноги и утыкается лицом в колени. Слезы текут по щекам и она малодушно слизывает их языком. Они не утоляют жажду, но хоть немного снимают сухость во рту. Пока, конечно, ей есть, чем плакать…

Мира представляет, что, если спасатели задержатся и она не найдет источник пресной воды, ей придется пить свою мочу, чтобы выжить, и начинает реветь еще сильнее.

Она хочет домой, сейчас!

Господи, почему ты не дал ей просто утонуть!?

Что-то больно бьет Миру по макушке и она прикрывает голову руками, чертыхаясь. На самой верхушке пальмы, вопросительным знаком изгибающейся к небу, сидит маленькая обезьянка. У живота за коричневый с проплешинами мех, цепляется лысоватый детеныш.

Обезьянка хватает и прокручивает вокруг своей оси кокос, а детеныш, попискивая, перебирается к ней на спину и смотрит на Миру огромными для такой маленькой мордашки глазами.

Она приподнимается и отступает на два шага, но старшая обезьянка не обращает на нее внимания – крутит кокос, пока тот не отрывается от ножки и не летит вниз, глухо ударяясь о песок.

Не раскололся.

Мира прикусывает нижнюю губу, но не двигается с места. Обезьяне легко, может забраться так высоко даже с малышом за спиной. Мира думать не смеет последовать ее примеру, потому что ужасно боится высоты и даже зверский голод не заставит ее забраться на эту чертову пальму!

Обезьянка, тем временем, берет соседний кокос и тоже его раскручивает. Минутой позже он падает в двух шага от первого. Обезьянка кричит, обнажая острые зубки, и срывает третий кокос.

На этот раз, падая, он ударяется о первый и раскалывается. Мохнатое ядро вываливается на песок и Мира с разочарованием понимает, что обезьянка расправилась только с внешней скорлупой, а до сладкой мякоти еще предстоит добраться.

Но как это сделать?

Мира дергается вперед, но обезьянка быстрее – в два прыжка спрыгивает с пальмы и, схватив кокос, запрыгивает обратно. Мира в отчаянии топает ногой и смотрит на обезьянку, которая стучит кокосом по пальме.

– Не бойся, маленькая… я тебя не обижу, – подходит ближе, медленно кладет руки на ствол пальмы и гладит. – Поделись. Моя хорошая… пожалуйста…

Обезьянка скалится и убегает выше по стволу. Мохнатый комочек на ее спине с любопытством оглядывается, а Мира в отчаянии стучит по пальме кулаком.

Но обезьяне нет до нее дела. С пятой попытки расколов кокос, она частыми острыми зубками откусывает белую мякоть и отдает малышу. Мира смотрит, как они едят, и внутренности скручивает узлом. Но ничего не поделаешь – закон джунглей суров, но это закон. И Мира терпеливо ждет, когда и ей что-нибудь перепадет.

Так и получается – наевшись, обезьянка сбрасывает вниз надкусанную скорлупку и бежит по стволу в сторону джунглей. Мира поднимает половину кокоса с песка, брезгливо морща нос, и кричит обезьянке в след:

– Пожалуйста, не уходи!

Мысль о том, что опять придется остаться в одиночестве, пугает даже больше, чем голод и смерть от обезвоживания. Но обезьянка игнорирует ее просьбу и, перепрыгнув на соседний кустарник, скрывается в чаще.

И Мира, в отчаянии, срывается за ней. Перелезает через пальму и бежит по песку, когда впереди, метрах в двадцати у самой кромки воды, видит темное пятно, в очертаниях которого узнает контуры человеческого тела.