Читать книгу Сапожок Принцессы - Эммуска Орчи - Страница 18

Добравшись до своей комнаты, Маргарита увидела горничную, страшно взволнованную ее отсутствием.

– Ваша честь, должно быть, очень устали, – сказала бедная женщина, едва державшая глаза открытыми, – уже шестой час.

– Ах да, Луиза, – ласково ответила Маргарита. – Да, действительно, я очень устала. Но и ты устала не меньше, так что быстро отправляйся спать, я лягу сама.

– Но, миледи…

– Нет, нет, не спорь, Луиза, немедленно отправляйся спать. Подай шаль и оставь меня.

Луиза охотно повиновалась. Она сняла со своей хозяйки роскошное бальное платье и накинула на нее мягкий кружевной капот.

– Не нужно ли еще чего-нибудь вашей чести? – спросила она.

– Нет, более ничего. Впрочем, потуши огни.

– Да, миледи. Спокойной ночи, миледи.

– Спокойной ночи, Луиза.

Как только горничная ушла, Маргарита раздвинула занавески и распахнула окно. Сад и замыкающая его река были затоплены розовым светом. Далеко на востоке лучи восходящего солнца уже поблескивали золотой полосой. Луг опустел, и Маргарита бросила взгляд на террасу, где только что тщетно пыталась вернуть любовь человека, однажды принадлежавшего ей всецело.

Было даже несколько странно, что, несмотря на все беспокойство за жизнь Армана, ей было более горько от того, что произошло теперь.

Казалось, все ее тело бесконечно страдало, отвергнутое человеком, оставшимся холодным к ее призывам, воспротивившимся ее страсти, не ответившим на порыв чувств, что давали еще надежду на возврат прежних счастливых дней в Париже, надежду, что еще не все умерло и не все забыто.

Как это загадочно! Она еще любит его! Теперь, через несколько месяцев непонимания и одиночества, оглядываясь назад, вдруг поняла: она никогда и не переставала любить его и в глубине своего сердца всегда смутно чувствовала, что глупая суетность, пустой смех, ленивое равнодушие были не что иное, как маска, а настоящий, сильный, страстный и волевой человек скрывался под ней – человек, которого она любила, мощь которого очаровала ее, личность которого покорила; а за его неповоротливым умом – она всегда это чувствовала – скрывалось нечто огромное, спрятанное от всего света и более всего – от нее.

Женское сердце подобно кунсткамере, сам владелец которой порой не в силах определить, что именно и почему его поразило.

В самом ли деле «умнейшая женщина Европы» полюбила дурака? Да и было ли то чувство, с которым год назад она выходила замуж, любовью? Было ли любовью то, что она испытывала теперь? Увы, Маргарита не могла ответить на эти вопросы. Возможно, это гордость затуманила ее ум, не позволяя понять свое же собственное сердце. Только одно она знала точно: ей хочется вновь завоевать упрямого гордеца. Она уже победила его однажды и теперь не откажется от него… Она сбережет его, сбережет его любовь, будет служить ей, лелеять ее; многое призывало к этому, но более всего уверенность, что у нее никогда не будет счастья без любви этого мужчины.

Противоречивые мысли и чувства бешено сменялись в ее голове. Поглощенная ими, она незаметно уснула. Быть может, уставшая от длительного возбуждения, она и в самом деле, едва закрыв глаза, погрузилась в беспокойный сон, быстрые и летучие сновидения которого, казалось, не имели ни малейшего отношения к печальным мыслям. Но вдруг ее пробудил от тяжелой дремы шум шагов за дверью.

Она стремительно встала с постели и прислушалась. Дом, как всегда, был совершенно тих, шаги замерли. Через широко раскрытые окна комнату заполняли бриллиантовые лучи утреннего солнца. Она взглянула на часы – половина седьмого. Слишком рано, чтобы кто-нибудь из прислуги был уже на ногах. Маргарита могла бы заснуть вновь, поскольку шум шагов стих, но тут ее внимание привлекли отдаленные голоса. Что бы это могло быть?

Она мягко, на цыпочках, пересекла комнату, открыла дверь и прислушалась. Ни звука. Та обычная завороженность раннего утра, когда все люди спят самым крепким сном. Но какой-то шум все же разбудил ее? Под самой дверью у своих ног она увидела нечто белое и не сразу даже решилась дотронуться до неизвестно откуда взявшегося письма. Все казалось таким призрачным. Его, совершенно точно, не было здесь, когда Маргарита пришла. Быть может, его обронила Луиза? Или какой-то загробный пришелец подкинул, играючи, от скуки, это таинственное письмо? Наконец она решилась поднять конверт и, удивленная сверх всякой меры, увидела, что письмо, надписанное крупным почерком мужа, адресовано ей. Что он хотел поведать среди ночи? Почему не мог просто отдать его утром? Она вскрыла конверт и прочла следующее:

«Совершенно непредвиденные обстоятельства вынуждают меня немедленно отправиться на север. И я прошу у Вашей чести прощения за то, что не имею счастья проститься с Вами лично. Дела задержат меня примерно на неделю. В результате я не буду иметь возможности присутствовать на вечере, который Ваша честь дает в среду. Засим остаюсь самым покорным и почтительным Вашим слугой.

Перси Блейкни».

На Маргариту словно накатила медлительность ее мужа, поскольку эти простые строки она читала и перечитывала несколько раз, силясь понять смысл написанного. Вертя в руках короткое загадочное письмо, она стояла на лестничной площадке, и в голове у нее было совершенно пусто, а нервы болезненно напряглись от возбуждения, которого она не могла толком объяснить.

У сэра Перси на севере были обширные владения, и он частенько уезжал туда, задерживаясь на неделю. Но на этот раз все выглядело слишком странно: неожиданно возникшие между пятью и шестью утра обстоятельства, да еще и вынуждающие уезжать в такой невероятной спешке.

Тщетно пыталась она успокоиться, ее трясло с головы до ног. Дикое, непреодолимое желание снова увидеть мужа, сейчас же, если он еще не уехал, целиком завладело ею.

Забыв о том, что на ней лишь легкий утренний капот, что волосы ее распущены по плечам, она побежала вниз по лестнице, затем прямо через холл к входной двери.

Дверь, как обычно, была заперта, поскольку внутри дома слуги еще не вставали. Но ее тонкий слух различил голоса и перестук подков по брусчатке. Нервными дрожащими пальцами, сбивая руки и ломая ногти, Маргарита стала открывать один за другим тяжелые прочные запоры. Она вся дрожала лишь от одной мысли, что не успеет, что он может уехать и она даже не скажет ему: «Дай Бог удачи!» Наконец она повернула ключ и широко распахнула дверь. Слух не обманул ее. На дорожке стоял грум, держа в поводу лошадей, одной из которых был Султан, любимый конь Перси, уже готовый для путешествия.

В следующий момент из-за угла дома появился и сам сэр Перси, быстро направлявшийся прямо к лошадям. Он снял свой роскошный бальный костюм, но, как всегда, был одет безукоризненно – в богатом камзоле с кружевным жабо и манжетами, в высоких ботфортах и в бриджах для верховой езды.

Маргарита сделала несколько шагов по направлению к нему. Подняв глаза, он увидел ее, и чувство легкой досады промелькнуло на его лице.

– Ты уезжаешь? – быстро, словно в горячке, спросила она. – Зачем?

– Как я имел честь сообщить вам, срочные, непредвиденные дела вынуждают меня сегодня утром отбыть на север… – сказал он в своей обычной холодной манере, растягивая слова.

– Но… твои гости завтра…

– Я попросил бы вас передать мои глубочайшие извинения его королевскому высочеству.

Вы такая прекрасная хозяйка, что мое отсутствие вряд ли доставит кому-нибудь неудобства.

– Но, наверное, ты мог бы подождать с отъездом, хотя бы до нашего вечера… – все еще быстро и нервно говорила она. – Быть может, дела не так уж неотложны, ведь ты ничего не говорил мне о них до сих пор…

– Мои дела, как я уже имел честь доложить вам, мадам, столь же безотлагательны, сколь и непредвиденны… Как бы там ни было, могу ли я испросить вашего позволения уехать?.. Не надо ли сделать для вас что-нибудь в городе на обратном пути?

– Нет… нет… благодарю, ничего… А ты скоро вернешься?

– Скоро.

– До конца этой недели?

– Не могу сказать точно.

Он явно порывался уйти, тогда как Маргарита призывала на помощь всю свою изобретательность, пытаясь удержать его хотя бы еще на мгновение.

– Перси, – едва ли не простонала она, – почему ты не скажешь мне, зачем уезжаешь?

Сегодня? Ведь я как твоя жена должна все же знать об этом. Тебя не вызывали на север. Ведь я знаю. Оттуда не было ни письма, ни курьера до того, как мы покинули театр, и здесь после бала ничего не ждало тебя… Ты едешь не на север, я в этом совершенно уверена… Здесь какая-то тайна… и…

– Здесь нет никакой тайны, мадам, – прервал он с ноткой легкого нетерпения. – Мои дела связаны с Арманом там! Теперь могу ли я наконец уехать?

– С Арманом? Но для тебя это не будет опасным?

– Опасным… для меня?.. Нет, мадам. Ваше беспокойство мне льстит. Как вы уже говорили сами, у меня есть кое-какие связи, и мне необходимо воспользоваться ими, пока не стало слишком поздно.

– Так позволь же мне наконец выразить свою благодарность…

– Нет, мадам, – холодно отрезал он. – В этом нет никакой необходимости. Моя жизнь принадлежит вам, и я уже этим вознагражден сверх меры.

– А моя жизнь будет принадлежать тебе, если ты примешь ее… в обмен на то, что ты делаешь для Армана, – сказала она, импульсивно протягивая к нему руки. – Там! Я не оставлю тебя, мысли мои повсюду будут с тобой… Прощай!

В лучах раннего утреннего солнца со струящимися по плечам волосами леди Блейкни смотрелась великолепно. Он низко склонился и поцеловал ей руку. От огненного поцелуя сердце ее забилось радостью и надеждой.

– Ты вернешься? – горячо прошептала она.

– Очень скоро, – ответил он, долго и задумчиво глядя в ее глаза.

– И… ты не забудешь?.. Ты не забудешь? – спросила она, отвечая на его взгляд бесконечным обещанием в голубых глазах.

– Я всегда буду помнить, мадам, что вы удостоили меня чести распорядиться мной. – Слова его были все так же формальны и холодны, но на этот раз они уже не обманули ее. Сердцем женщины она все поняла, несмотря на то, что гордость все еще вынуждала его носить бесстрастную маску.

Сэр Перси вновь поклонился ей и вновь попросил разрешения уехать. Она была рядом с мужем, когда он пришпорил Султана и пустил его в галоп, а когда он выехал за ворота, она махнула ему рукой в последнем «adieu»[17].

Скоро поворот дороги скрыл его из глаз. Верный грум едва поспевал, поскольку Султан летел стрелой, чувствуя возбуждение своего хозяина. Маргарита с почти счастливым вздохом вернулась в дом. Она прошла в свою комнату и неожиданно, будто уставшее дитя, захотела спать. Ноющее сердце теперь успокоилось, смягченное, словно бальзамом, смутной и робкой надеждой.

Она уже более не беспокоилась за Армана. Человек, который только что уехал, сделает все, чтобы помочь брату; он вселил в нее совершенную уверенность своей силой и своей властью. Теперь она удивлялась, как могла видеть в нем суетного дурака. Конечно же, это была лишь маска, которую он носил, скрывая горестную рану, нанесенную его чести и любви. Страсть всегда переполняла его, но он не мог позволить себе, чтобы Маргарита видела, как он страдает и как глубоко уязвлен.

Теперь же все будет хорошо, она сокрушит свою гордость, сделается покорной ему, все ему скажет, во всем признается, и вновь вернутся те светлые дни, когда они бродили вместе в лесах Фонтенбло, где он почти ничего не говорил, поскольку всегда был достаточно молчалив, но где она чувствовала, что в этом могучем сердце всегда найдет утешение и покой.