Читать книгу Упущение. Психология убийства - Ена Март - Страница 9

Первые четырнадцать лет в своей жизни я был убежден, что выгляжу ужасно. Я знаю, что юность для всех болезненна, но мой возраст был явно странным.

Ума Турман

– Волоков, у нас тут намечается вечеринка в честь дня рождения Катьки! Хоть я и вижу, как ты на нее пялишься, все же, мы посовещались и решили и тебя позвать! Может, окажется, что это начало крепкой мужской дружбы. – Козлов, вальяжно облокотившись на парту Андрея, улыбался во все тридцать два зуба, привычно поправлял ту самую непослушную прядь, выбивающуюся из общей копны волос.

Он, несомненно, считал эту небрежность изюминкой бунтарского образа. В процессе самолюбования Сашка не заметил, как нечаянно, а может, и умышленно, оперев локти, помял тетрадь удивленного одноклассника. Растерявшись, Андрей не мог произнести ни слова. Само нахождение в социуме и без того вселяло в ребенка ужас. Но еще большим страхом было осуждение. Вероятно, благодаря этому школьник выстраивал хоть какую-то даже самую мимолетную коммуникацию.

Эниссофобия – боязнь критики и осуждения со стороны общества. Человек с данным диагнозом обычно не уверен в себе или своих силах, замкнут и чувствует себя виноватым перед другими. Зачастую люди, подверженные этой фобии, постоянно оправдываются или ищут внутри себя эти оправдания, даже когда они, в общем то, и не нужны. Бояться отличаться от окружающих, но при этом очень зажаты и скованны.

Как и большинство психологических расстройств, это также берет свои зачатки в глубоком детстве, когда каждое решение, достижение подвергалось унижению и критике со стороны взрослых, обесценивалось, а на его место навязывался другой, «единственный верный выход». Многим даже при поверхностном анализе будет ясно виден алгоритм действий, но как же быть, когда плюсом к этому идет еще и социофобия?!

Этот тип тревожного расстройства выражается излишним страхом или тревогой, возникающими в некой социальной ситуации. Человек, страдающий этим расстройством, боится, что его действия будут негативно оценены окружающими, и в результате стремится избегать ситуаций, в которых возникает страх или тревога. Такой человек не только ненавидит и боится этот социальный контакт, но и вынужден к нему прибегать из-за еще большего страха перед осуждением.

Зачастую, если объединить эти факторы, получается еще большая дисгармония для и без того расстроенной психики. Вынашивается новая, более сильная боязнь, чаще всего с перевесом в сторону социопатии. Ведь зачем идти туда, где чувствуешь себя виноватым?! Для чего поддерживать общение, если внутри него ты уязвим и не понят?!

– Ты смотри, язык проглотил от счастья! Он еще и сомневается! – театрально восклицала звезда класса на весь кабинет, изредка оглядывался в поисках одобрения зрителей и расплываясь в улыбке. – Отказ не принимается! Будут девчонки, выпивка. Ты вообще хоть раз был с девчонкой? А пиво, пиво пробовал? – не унимался Сашка.

Вряд ли парню нужны были ответы на эти вопросы, он просто хотел сделать акцент на том, что всем и так было известно, потешить свое самолюбие и в очередной раз самоутвердиться.

– Звонок все слышали? Быстро по своим местам!

Андрей, наверное, впервые был рад зашедшему в кабинет преподавателю. Которая сама того не зная, освободила его от неловкого разговора, избежать которого парень был просто не в силах.

Он столько раз представлял в своей голове различные варианты его общения со сверстниками. Самым излюбленным сюжетом был… Школьник опять погрузился в свое сознание и уже совершенно не слышал того, что происходило вокруг. В его мыслях уже наступило назначенное время – парень подошел к заявленному месту встречи. Слишком тихо для вечеринки… Сумрак, длинными, тонкими щупальцами вцепился в бледно-розовый закат, вытесняя его своей тьмой. Приятное спокойствие разливалось по телу. Все вокруг сулило незабываемый вечер. Подойдя ближе, подросток увидел приоткрытую дверь гаража, из которой тонкой струйкой лился свет, на уже охваченную темнотой улицу. Послышался скрип затвора, в проходе появился Сашка.

– Ты чего крадешься?! Заходи, не стесняйся! Я не ждал никого так рано.

В помещении пахло бетоном, сыростью и табаком. Центр комнаты возглавлял старый диван, наспех накрытый пледом из лоскутов и грязными подушками. Деревянный стол с выцарапанными надписями, на котором в пепельнице еще дымилась непотушенная сигарета. Плакаты на стенах как будто участвовали в битве за пространство с подвесными полками и шкафчиками.

– Ну что, долговязый?! Думаешь, ты когда-нибудь сможешь стать одним из нас? – будто уже не выдерживая нависшей тишины, расплываясь в улыбке, спросил гостеприимный хозяин.

Он взял в руки тлеющую на столе папиросу, запрокинув голову, поднес ее к губам и, слегка прикрыв глаза, затянулся, забрав то последнее, что она могла для него дать. А после, выдохнул все прошедшее путь через легкие в лицо гостю. Андрей закашлялся. От едкого дыма начали слезиться глаза.

Парень был как минимум на голову выше Козлова, но никогда не уделял должного внимания спортивным секциям, боявшись насмешек и недостижимых результатов. А скопившаяся в парне энергия просто нуждалась в применении.

– Какой же ты вонючка! Я сделал тебе одолжение, мой друг! Пусть лучше пахнет сигаретами, чем мочей! – Сашка повернулся спиной и увлеченно тыкал окурком в стеклянную посудину, пытаясь его затушить и все еще рассуждал о своих благих намерениях.

Андрей уже не слушал этих откровений, да и поддерживать разговор в его планы не входило. Парень еле слышно достал из кармана куртки бережно скатанный клубок толстой проволоки. Он плотно обвил ее вокруг ладоней, большую часть оставив в пространстве между ними, выдвинул перед собой руки, проверив натяжение, и резко перекинул ее через голову стоящего перед ним источника насмешек. Железная нить впилась в кожу на шее Сашки Козлова. Он рефлекторно вцепился руками в нежеланный атрибут на своем теле, пытаясь оттолкнуть как можно дальше от горла нависшую угрозу. Подросток пытался подставить под нее пальцы, в надежде хоть что-то изменить, но только разрезал мягкие подушечки злосчастной железякой. Он пробовал оттолкнуться ногами и спровоцировать падение, вот тогда бы ситуация могла измениться. Но все попытки оказались тщетны. Капилляры лопались один за одним. Слезы, смешавшись с кровью, струились по лицу, стекая от подбородка прямиком на модную куртку. Кожа побледнела, звезда школы больше не боролся, тело обмякло и стало тяжелым.

– Сколько можно повторять? Звонок для учителя! Все записали домашнее задание? – шум, стоящий внутри кабинета, выдернул летающего в своих мыслях парня обратно в реальность.

Он почувствовал отчетливое напряжение у себя в штанах. От будоражащих сознание фантазий половой орган стал словно камень.

– Этого еще не хватало! – еле слышно произнес Андрей.

К тому времени мастурбация уже стала излюбленным досугом парня. Подросток получил необходимую разрядку, сопровождаемую все более изощренными образами. Елизавета Григорьевна не раз врывалась в комнату во время уединения сына, с криком и оскорблениями она строго настрого запрещала ему впредь прикасаться к своим гениталиями. Но это совершенно не уменьшило количество самоудовлетворений, которые устраивал себе парень. Он стал еще более скрытным и продуманным в плане уединения. Однако же при выходе на улицу ребенка не покидало давящее ощущение того, что все вокруг знают о его секрете. Уверенность, что каждый, кто шепчется за его спиной, обговаривали то, как он ночами трогает себя в постыдных местах, съедала изнутри. В глазах прохожих он видел осуждение и отвращение к тому, что делает. Эти ощущения еще больше укрепляли дискомфорт и чувство небезопасности в обществе.

В фантазиях же все было иначе. Все те мальчики, так незаслуженно издевавшиеся над ним на протяжении долгих лет, молили о пощаде, корчась от боли и невыносимых пыток. Он выжигал свастики на лицах своих врагов, срезал кожу с еще живых и сжигал на костре измученных, но еще сопротивляющихся. Парень насиловал и снова предавал пыткам, что закономерно, только мальчиков от десяти до пятнадцати лет. Поначалу не столько хотев с ними половой связи, сколько показать свое превосходство, еще больше унизить и так молящих о смерти.