Читать книгу Слова, которых нет - Энди Кейдж - Страница 5

– Ники-малыш, почему ты не можешь написать статью с первого раза? – Мистер Келлерман хотел было швырнуть листок бумаги в корзину, но увидел, что та переполнена. И тогда он поджег распечатку и бросил ее в пепельницу.

«Что-то новенькое, – подумал Ник. – Не помню, чтобы редактор курил». Он осмотрел кабинет. Грязные носки и трусы, валявшиеся на полу, говорили о многом. Мистер Келлерман точно здесь спал, и не одну ночь.

– Красиво горит, – заметила Элизабет.

– Так-то это наша работа, – сказал Ник.

– Угу. Красиво горит наша работа.

Мистер Келлерман закурил сигару от догорающей статьи, а потом закашлял.

* * *

Связь с прошлым, ставшая возможной благодаря Флёр, навела Ника на мысль, как можно спасти родителей и всех тех, кто исчез год назад. Идея была банальной до неприличия. Об этом было снято так много фильмов, что сработать она была просто обязана.

– Когда Лаплас рассказал своему коллеге по Академии Наук Пьеру Мешену о странном ящике, который притащили в мой амбар крысы, тот заинтересовался и присоединился к нам, – прочла Флёр новую запись из дневника. – Ящик был из твердой бумаги. Внутри него находились… хлопья (так было написано на нем). Мы изучили ящик. Лаплас предположил, что он с другого конца света, потому что ничего подобного в нашей стране не делали. Будучи ответственным за измерение времени в Академии Наук, Мешен, конечно же, отбросил вариант Лапласа (ведь все надписи на ящике были на французском) и указал на более правдоподобный вариант, в который мы не могли поверить.

В углу ящика была указана дата – 15 марта 2020 года. Этот день же еще не наступил? Как можно в это поверить? Странный розыгрыш. Но Мешен был уверен, что это возможно, потому что мы имели дело с, казалось бы, невозможной аномалией, в которой происходили необъяснимые вещи. Если грань существует, говорил он, то почему ящик, которого не должно быть, не может существовать?

В тот день мы провели три эксперимента с этим серым ящиком и его серым содержимым. Сперва Лаплас предложил мне попробовать хлопья. Я нехотя, но согласилась. Было вкусно. Потом я решила пройти через границу, жуя эти хлопья. В результате хлопья как бы вывалились у меня изо рта и куда-то исчезли. Третий эксперимент заключался в том, чтобы сдвинуть ящик за границу. Когда Мешен начал это делать, то ящик начал исчезать у нас на глазах.

– Удивительно, они делали то, что делаем мы, – сказал Ник. – Жаль, нельзя поскорее узнать, что там было дальше.

– Уи, но полагаться только на дневник не стоит.

– Почему?

– Потому что может быть слишком поздно. Я же уже говорила.

– Ты права. «Клуб тех, кого нет» должен действовать, как действовали его основатели.

– Говоришь ты уверенно, а идеи-то у тебя есть, Лаплас?

– Да. Сначала мы запомним свои настоящие имена, а потом изменим прошлое. И тогда мы сможем спасти всех, кто исчез.

– Исчез?

– Да, я же говорил, что, когда появились сумеречные зоны люди, находившиеся в них, просто исчезли. Поэтому я и занялся экспериментами, чтобы вернуть их.

– Ясно. Но знаешь, твоя идея с изменением прошлого может сработать.

Флёр подняла руку вверх, растопырив пальцы, будто бы хотела схватить солнце, и посмотрела в небо.

– Так давай изменим миропорядок! – воскликнула она. – Начнем операцию «Георгины»!

– Гео… что?

– Цветы такие семейства астровые, не слышал?

– Слышал, но почему не подсолнухи?

– А должны быть? – Флёр приподняла левую бровь.

– Ну да, ты же помешана на них… а впрочем, знаешь, к черту, – Ник махнул рукой.

Элизабет усмехнулась.

– Ты чего? – спросил Ник.

– Вы всегда так весело ругаетесь, – ответила она.

– Может быть, этой ненормальной и весело, но мне…

– Нормальной быть глупо, Лаплас, – заметила Флёр. – Запомни это. Так что давай займемся изменением прошлого. Мне нужны данные, чтобы как-то повлиять на мое настоящее или твое прошлое.

– Я думаю, нужно начать с чего-то простого…

* * *

– Эй, старик, не спишь? – спросил Ник, подходя к Альфреду. Тот так укутался в пальто, что казалось, ему холодно.

– Чего изволите, господин Эрхарт? – ответил он в полудреме.

– Есть дело.

Альфред открыл глаза и бодрым голосом проговорил:

– Я принимаю наличные, безналичные платежи, с недавних пор даже акции. Чем вы хотите со мной расплатиться? Криптовалютой тоже не брезгую.

– Сколько?

– Двадцать долларов. Не зимбабвийских. Предпочитаю видеть президента Джексона на купюре.

– Какой же ты все-таки жадный, старый скупердяй. Откуда ты только такой вылез?

Альфред пожал плечами.

– Из влагалища моей матушки много десятилетий назад. Помню яркий свет и…

– Стоп! – воскликнул Ник. – Будет тебе двадцатка, только замолчи. – Он порылся в карманах джинсов и все-таки смог что-то найти.

– Не фальшивая? – насторожился Альфред.

– Да ты охренел, старик!

Ник еще некоторое время возмущался такой дерзостью, а потом все-таки перешел к делу. Он рассказал Альфреду все, что знал о сумеречных зонах, а заодно развеял все мифы и опасности, связанные с аномалией.

– Мы хотим изменить прошлое, это самый простой способ спасти моих родителей и всех, кто пропал из-за… – Ник запнулся, не зная, как назвать случившееся.

– Из-за этого вот, – сказала Элизабет. – О! Капелька падает!

– Да. Этого вот, – согласился Ник.

– Какую роль в этом представлении играю я? – спросил Альфред.

– Ты же живешь в этом городе со времен палеозоя?

– Да, господин Эрхарт. Удалось и неопротерозой застать. В привычном понимании это значит тридцать лет, если мне память не изменяет. А она изменяет.

– Значит, зимой 2003 года ты мог быть здесь?

– Совсем наверняка.

– Мы хотим изменить что-то незначительное, перед тем как менять что-то значительное.

– Хороший план. И что вы предлагаете?

– С тобой в прошлом свяжется девушка. Чудаковатая девушка. Немного ненормальная. Но кто без странностей. Она скажет, чтобы ты что-то сделал, что сквозь время донесется до настоящего.

– Например?

– Не знаю, если в то время ты делал себе татуировку на заднице, то она может предложить другой рисунок.

– У меня нет татуировок.

– Так, может, сделаешь в 2003-м на левой ягодице?

– Вряд ли.

– Может, у тебя есть что-то памятное? Цепочка, часы… не знаю… консервированный тунец? – Ник начал ходить из стороны в сторону как метроном. Это помогало думать.

– Нет у меня ничего такого… хотя…

– Что? – Ник остановился.

Альфред приподнял шляпу.

– Эту шляпу я получил в подарок 30 ноября 2003 года.

– Так-так-так, – Ник вновь замаячил. – В прошлый четверг она говорила, что у нее было 24 ноября. У нас тогда было 19 мая, а сейчас 24 мая, выходит, у нее 29 ноября. Надо спешить…

– Что?

– Да ничего, трудно поверить, что ты смог запомнить, когда тебе подарили дурацкую шляпу.

– Она не дурацкая. Это английская шляпа фирмы «Кристис». Очень хорошая работа.

Ник ничего не ответил.

– Она черная, – заметил Альфред. – А могла быть белой.

– Отлично, значит, изменим цвет шляпы, – сказал Ник и протянул ему руку. – Поднимайся.

– Зачем?

– Пойдем в сумеречную зону.

– Но я не могу оставить сэра Достоевского одного.

– Потому что он утащил твою флягу?

– Нет, потому что он мой друг.

– Фляга у него?

Альфред поводил глазами из стороны в сторону, а потом сказал «Да» и вздохнул. Тогда он еще не знал, что она ему очень пригодится. А если бы знал, то выпил бы на дорожку.

Когда Альфред с собакой пересек границу сумеречной зоны, к ним тут же бросилась Флёр.

– Бонжур, где тебя носило, Неккер? – сказала она. – Я тебя давно ищу! Думала, ты погиб насовсем. Три ночи не спала, две спала, на шестую поела блинчики сюзетт. Было вкусно.

Альфред посмотрел направо, а потом налево, и тут до него дошло, что обращаются все-таки к нему. Он приподнял брови и указал на себя пальцем.

Дости рванул к Флёр.

– И тебе бонжур, барон Порталь, – она обняла собаку и начала чесать ей за ушком.

Ник прошел мимо Альфреда и похлопал его по плечу.

– Да, она тебе, да, она охренительно ненормальная, – заметил он. – И да, добро пожаловать в безумный цирк. Конкурсы у нас – закачаешься.

Следом прошла Элизабет и тоже похлопала Альфреда по плечу.

– Странненькая, – заметила она.

Альфред шмыгнул носом и сказал:

– Надо выпить.

Флёр вдруг зажмурилась, потрясла головой и еще раз посмотрела на новичков в сумеречной зоне.

– Обозналась, пардон. Мне показалось, Лаплас привел новых шевалье. Вы так похожи на министра финансов Жака Неккера. Я подумала, что вы его преемник.

– Ладно старик, а собака, по-твоему, тоже похожа на шевалье? – спросил Ник.

– А что? – возразила Флёр.

– Да ты готова взять первых встречных в клуб.

– С Мешеном это сработало.

– Даже удивительно.

– Нон, это чистая математика. Лаплас все рассчитал много лет назад. К тому же в письме сказано, что шевалье придут вслед за тобой.

– Да я кого угодно могу вслед за собой привести.

– Тогда мы проверим кого угодно.

– А если я приведу его? То и его проверишь?

– Тот, кто ищет находится в моем времени. Так что не приведешь.

Ник вздохнул.

– Ладно, черт с ним. Ты на полном серьезе предлагаешь проверить собаку и старика?

– Уи.

– По-твоему, бомж может быть преемником министра финансов?

– Уи, а по-твоему, собака может быть преемником врача?

Ник растерялся, открыв рот, и выдавил из себя лишь протяжное «Эээээ».

– Поэтому проверим обоих, – подытожила Флёр. – На всякий случай.

– Ладно, – согласился Ник. – Лишь бы это поскорее закончилось.

– Что происходит? – спросил Альфред.

– Они решают, стоит ли загадывать загадки тебе и Дости, – ответила Элизабет.

– А зачем?

– Секрет, – Элизабет загадочно поводила глазами из стороны в сторону.

Альфред поднял флягу, которую обронил Дости, и сделал глоток. Немного подумав, сделал еще и второй на всякий случай. Он решил, что лишним не будет.

– Я готов, – сказал Альфред.

Флёр достала письмо из своего потрепанного портфеля и зачитала загадку шевалье Неккера:

– Ты дал мне три имени, но верно одно. В каждом из обликов скрыто оно. Кто я?

– Можешь подумать, – сказал Ник. – Никто сразу не угадывает.

– Вода, – не раздумывая ответил Альфред. – Что дальше? Если нужно платить взнос, то я пас.

Наступила тишина.

Никто не ожидал такого быстрого ответа.

– Ээ… – после паузы произнес Ник. – Если ответ верный, то ты должен принести предмет памяти, как-то связанный с ним.

– Альфред фон Зутнер взносы не платит! – воскликнул Альфред и покачал головой.

– Это не взнос, предмет останется у тебя.

Альфред почесал затылок, потом бороду и буквально через пару секунд достал флягу из кармана.

– Подойдет? – спросил он. – Это единственное, что у меня есть.

– Что за фарс?! – возмутился Ник и вскинул руки. – Так не бывает.

Альфред нехотя передал флягу Флёр. Она внимательно изучила ее, осмотрела буквально каждую деталь, заостряя внимание даже на царапинах.

– Выглядит очень старой. И совершенно точно она связана с разгадкой. Жаль, надписи уже стерты. А откуда она у вас?

– Этого я не могу сказать, юная госпожа. Это случилось несколько лет назад. Я вышел вечером на прогулку, а потом все как в тумане. Проснулся я уже с этой флягой. В ней был отличный шотландский виски.

– Возможно, алкоголь – это и есть ключ.

– Серьезно? – недоумевал Ник. – Давай еще собаку сделаем шевалье.

– Не понимаю твоего возмущения, Лаплас, – спокойно проговорила Флёр. – Разве плохо, что мы станем на шаг ближе к правде?

– Нет, но так не бывает!

– Почему?

– Да потому что собака не может быть шевалье!

– Тебе откуда знать?

– Да она даже не может разгадать загадку!

– Дости умный, – возразила Элизабет. – Не обижай его.

– Нехорошо это, господин Эрхарт, – согласился Альфред.

Ник вознес руки к небесам и сказал:

– За что мне все это!

А потом он выдохнул и продолжил:

– Загадывай уже загадку, ненормальная. И покончим с этим фарсом.

Флёр пробежалась глазами по письму, ее взгляд остановился на загадке шевалье Порталя.

– Без меня тебе не разгадать, кто я. Кто я?

– Гав-гав, – пролаял Дости.

– Он говорит, что ему нужно подумать, – перевела Элизабет.

– Зачем ты подыгрываешь этой ненормальной? – спросил Ник.

– Бьен, – сказала Флёр. – Пока месье Дости думает, нам нужно вернуться к делу.

– Аллилуйя! – воскликнул Ник.

– Шевалье Неккер, тебя уже ввели в курс дела? Лаплас должен был рассказать тебе все о необычном месте, в котором мы сейчас находимся.

– Стоп! – возразил Ник. – Почему он уже шевалье? Когда он успел вступить в «Клуб тех, кого нет» и получить тайное имя?

– Пока ты возмущался, я успела пробежаться по записи из дневника. Фляга оказалась ключом, точнее, алкоголь. Но на полную расшифровку уйдет время.

– Но у него нет клейма подсолнуха!

Флёр подняла указательный палец и замерла на секунду.

– Ты прав, Лаплас. Так не пойдет. Неккер, а ну давай сюда руку.

Пока Флёр рисовала секретный знак клуба на запястье Альфреда, он сказал:

– Люблю тайные общества. Ничего, что я уже состою в нескольких?

– Ничего, – ответила Флёр.

Рисунок был готов.

– Добро пожаловать в «Клуб тех, кого нет»! – воскликнула Элизабет. Она достала из рюкзака термос с зеленым чаем, стаканчики и несколько пирожных, а затем разложила все на лавочке. – Давайте отметим, что нас стало четыре.

Альфред не мог отказаться от такого предложения, только он подлил в свой чай шотландский скотч. А потом еще раз на всякий случай. Лишним не будет, уверял он себя и был прав.

Флёр тоже с радостью восприняла инициативу Элизабет, хоть и знала, что нет большого смысла в том, чтобы есть еду из настоящего, и все-таки она попробовала пирожное и чай.

Даже Дости попытался примазаться к празднику, и только Ник воспринял это как трату времени. Устроили тут, понимаешь, пир на лавке, думал он, отпивая чай из стакана.

Когда чаепитие закончилось, Флёр уставилась на Альфреда как-то уж слишком серьезно, а потом спросила:

– Чего бы ты хотел изменить в своей жизни, Неккер? Может быть, я смогу это сделать.

Альфред смотрел Флёр в глаза и молчал какое-то время. Отчего-то легкомыслие стерлось с его морщинистого лица и не вернулось даже тогда, когда он рассказывал о последнем дне ноября 2003 года, который провел с дочкой. Дочь тогда потащила его в магазин за подарком на Рождество, потому что боялась, что не успеет его купить. Одна шляпа была черной, а вторая – белой. Выбор пал на черную.

– Этого ты хочешь? – спросила Флёр.

Альфред кивнул.

– Так значит, если я первой возьму черную шляпу, затаюсь где-нибудь, то у тебя просто не будет выбора и в следующий раз мы увидим на твоей голове белую шляпу?

– Верно, юная госпожа.

Флёр вдруг зажмурилась, прикоснулась рукой к голове и начала тереть правый висок.

– Даже удивительно, что ты это помнишь, Неккер, – сказала она. – После всех приключений, которые мы все пережили, я боялась, что с мозгами у тебя стало совсем плохо. Помнишь перестрелку в парке, которую вы с Дюпюи устроили, чтобы спасти голого месье? Дюпюи еще ранили тогда, но ты вытащил его несмотря ни на что!

– Да, помню, словно это было вчера.

– Это как раз вчера и было. Кажется.

Флёр ударила себя по голове ладонью два раза, а потом закрыла глаза. По ее довольной ухмылке можно было понять, что теперь все в порядке.

– Старик, не подыгрывай ей! – вмешался в разговор Ник, а сам подумал: что это было? – Лучше скажи, ты помнишь, сколько было времени, когда твоя дочь подарила тебе шляпу? Это было до обеда или после?

– Примерно в 3:15 пополудни, – ответил Альфред. – Но юной госпоже следует затаиться в магазине как минимум до 3:30 и ни в коем случае не подходить ко входу.

– Ээ… но… а впрочем, плевать.

Флёр позвала всех встать поближе, чтобы образовался круг, как она уверяла, символ крепости тайного общества. Она сказала, что следующая встреча состоится завтра в пять пополудни в этом же месте, когда миссия будет выполнена.

Слова прозвучали, и все разошлись.

Ник был так воодушевлен, что всю ночь бродил по городу в размышлениях о том, что скажет родителям, когда увидит их вновь, и что скажет брату, который не верил в него.

* * *

Ровно в 5:00 пополудни из разрисованной кирпичной стены в сумеречной зоне на Тремонт-стрит вышла черно-белая девушка с подсолнухом в волосах. Она выглядела напряженной и потерянной. Нетипично для Флёр де Солей. Никаких ухмылок и дурацких выражений лица. Даже ее шаги к лавочке, где Ник и Элизабет коротали время за шахматами (Ник проигрывал уже в пятый раз), были короткими и нервными, словно она и идти не хотела.

Странно.

Когда Флёр подошла к лавочке, то ее беспокойство куда-то пропало. Выражение лица стало прежним – легкомысленным.

Странно.

– Что? – спросил Ник, не понимая, почему Флёр вдруг начала ухмыляться.

– Я думала, что ничего не вышло, но… – она указала рукой за спину Нику и Элизабет, – похоже, я могу управлять прошлым, Лаплас. А значит, мне подвластно все!

Ник и Элизабет обернулись и увидели Альфреда в белой потрепанной шляпе. Теперь он выглядел еще более по-дурацки, чем прежде. Шляпа совершенно не шла к его черному пиджаку и порванным брюкам, держащимся на веревке, завязанной бантом.

– Получилось, – сказал Ник, сам тому не веря, а потом воскликнул: – У нас получилось, Элизабет!

– Шах и мат, – сказала Элизабет, сдвинув ферзя.

Ник поднес телефон ко рту и под запись сказал:

– Эксперимент «Мечта» показал, что прошлое можно изменить. Мисс де Солей, поколдовав в 2003-м году, вынудила мистера фон Зутнера купить другую шляпу. А это значит, что уже скоро мы сможем спасти всех, кто исчез год назад!

– Ты-то кого собрался спасать, амбесиль? – Флёр указала на себя большим пальцем. – Шевалье де Солей здесь я. Перекрою время одним щелчком пальца и исправлю все! – Она сняла варежку и попыталась щелкнуть пальцем. Не получилось. – Уи. Я не умею щелкать пальцами, но смеяться запрещаю!

Элизабет хихикнула.

– Но тебе можно, Мешен.

– Ты даже не знаешь, кого нужно спасать, – сказал Ник. – А я знаю… знаю, где найти списки людей. К тому же ты вроде бы хотела побеждать неких их, кем бы они ни были. Это я хотел людей спасать.

– Кто же виноват, что все смешалось? Люди, кони, кеды, беды и мое обещание помочь тебе, пускай и не закрепленное мизинчиком.

Ник вдруг почувствовал, как на него нахлынула волна усталости. Нет, это было целое цунами. Он тяжело и протяжно вздохнул, а потом спросил:

– Ты можешь вести себя нормально?

Но вопрос был риторическим. И пока эти двое ругались, Элизабет обнаружила что-то действительно красивое. Она даже вытащила из рюкзака фотокамеру.

Альфред стоял рядом с Дости, когда Элизабет подошла к нему и навела объектив на белый потрепанный котелок.

– Странно, – сказала она. – Но красиво.

– О чем вы, госпожа Франк? – глаза Альфреда забегали.

Но Элизабет не пояснила.

– Хватит! – застонал Ник. – Я не могу больше спорить с тобой.

– У тебя здесь нет власти, Лаплас, – сказала Флёр. – Тем не менее мы можем отложить наш разговор на потом и сосредоточиться на наших дальнейших действиях по изменению прошлого, спасению исчезнувших людей и закупориванию сумеречных зон.

– Согласен.

– Но прежде нужно что-то делать с этим, – Флёр провела рукой вдоль горизонта, а потом указала на тротуар, видневшийся в проходе между секциями строительного забора.

– О чем ты?

– Я не психолог, но, Лаплас, мне кажется, люди из настоящего не очень хорошо относятся к людям из прошлого.

Как раз в этот момент в сумеречную зону влетел пакет мусора, разбивший как кегли небольшую горку из цветной упаковки, которая успела образоваться здесь за последние дни.

– Пламя загорается от искры, – заметила Флёр. – Это искра.

– Не понимаю, – сказал Ник.

– Видел того, кто бросил мусор?

– Да.

– Это не просто мусор, это целый пакет мусора. А это значит, что этот человек дотащил его от дома до сумеречной зоны, чтобы выбросить. Ненависть медленно поглощает твое настоящее, Лаплас.

Ник нахмурился.

– Но из прошлого тоже швыряются мусором! – возразил он.

– Нон. Мы же проводили эксперименты. Это невозможно. Так что люди из настоящего получают обратно свой собственный мусор.

Ник растерялся. Он знал, что Флёр права, но все равно пытался за что-то зацепиться, чтобы вина людей из настоящего не казалась такой однозначной.

– Ладно, в этом ты права, но землю вы все равно украли у нас.

Ник сходил с козыря. Ему бы быть довольным своим ответом, но что-то в этом разделении на «мы» и «вы» было неправильным.

– Я не буду спорить, Лаплас, – ответила Флёр. – Важно не это, а то, что люди в настоящем напряжены из-за сложившейся ситуации и ищут повод напакостить людям из прошлого. А это может привести к последствиям.

– А на что вы рассчитывали, когда забрали наши земли? Просто верните их, и все!

– Возвращаю. Забирай.

– Ээ…

– О том и речь. Это не зависит от меня.

– Ладно, о каких последствиях ты говоришь?

– Представь, что сумеречные зоны станут территориями для сведения счетов.

Ник задумчиво посмотрел на Флёр. Какого цвета у нее глаза, подумал он. Карие? Или может…

– Серые… – сказал он вслух.

– Что?

– Нет, забудь. Но, слушай, президент Байден заверил, что люди из сумеречных зон нам не враги. Никто никакие счеты сводить не будет.

– Ты сам в недавнем прошлом назвал меня врагом, а у нас даже весовые категории разные. Ты правда думаешь, что проблемы нет?

Ник растерялся.

– Мой дедушка говорил, – сказала Флёр, – закрывая глаза, мы теряем больше, чем думаем, что обретем.

– Я не понял, что это значит, – проговорил Ник. – Но что ты предлагаешь?

– Прежде чем продолжать менять прошлое, я предлагаю опросить людей как в настоящем, так и в прошлом, чтобы выяснить, как они относятся к аномалии. Может, бояться преждевременно и от мусора до мордобоя еще далеко, а может, и нет. – После паузы Флёр продолжила: – Внезапная гражданская война может помешать всем нашим планам, и тогда мы будем думать не о том, как кого-то спасти, а как самим выжить.

– Война? – спросил Ник ошарашенно. – Не драматизируй.

– Напомню еще раз, только недавно ты назвал меня врагом.

Ник приоткрыл рот, но не смог ничего сказать.

– О том и речь, Лаплас.

– Ладно, согласен, твои опасения не беспочвенны. Опрос провести стоит. А что насчет дневника, тебе удалось расшифровать еще одну запись? Может быть, дневник подскажет что делать, если окажется, что худшего не избежать.

Флёр завела руки за спину и отвернулась.

– Не скажу, – сказала она.

– В смысле, – растерялся Ник.

– Встань на одну ногу.

Ник зачем-то послушался и встал.

– А теперь прыгни три раза, – сказала Флёр.

– Я не понимаю.

– Просто делай.

Ник прыгнул трижды.

– Зачерпни снег рукой и съешь, – Флёр обернулась, чтобы посмотреть.

– Что? – Ник встал на обе ноги. – Да что с тобой не так?

– Я просто хотела придумать тайное приветствие. У «Клуба тех, кого нет» было свое тайное приветствие. И у нас должно быть.

– Если для тебя это важно, может, будем просто чтить традиции и приветствовать друг друга как прежний клуб? Зачем придумывать свое?

– Они плевали друг другу на руки, а потом здоровались. Очень негигиенично и мерзко. Я, конечно, могу плюнуть тебе на руку, но вот если ты только подумаешь сделать то же самое, то шевалье Неккер за себя не ручается.

– Что?

– Я буду вынужден применить силу, господин Эрхарт, – встрял в разговор Альфред.

– Старик! Хватит подыгрывать ей, – огрызнулся Ник.

– Я хочу тайное приветствие, – сказала Элизабет.

– Давайте проголосуем. Кто за то, чтобы выбрать тайное приветствие? – спросила Флёр и подняла руку.

То же самое сделали Альфред и Элизабет. Ник в этом фарсе не участвовал.

– А кто за то, чтобы я читала дневник?

Только Ник поднял руку.

– Решено. Неккер и Мешен, подойдите ко мне.

Элизабет и Альфред послушно зашагали в сторону Флёр. Ник тоже направился к ней.

– А ты куда идешь, Лаплас? – спросила Флёр. – Иди на лавку позора! Бунтарь-революционер!

Ник махнул рукой и молча пошел к лавочке. Ему надоело сопротивляться глупости, которую творила Флёр. Он не мог понять принцип, по которому она расставляла приоритеты, и это его бесило. Сейчас она готова заниматься ерундой, а через пять минут будет с серьезным видом беспокоиться о какой-то надуманной гражданской войне и искать способ ее предотвратить.

«Странная», – подумал Ник.

Каждый из шевалье «Клуба тех, кого нет» предложил свой собственный вариант приветствия. Так, Элизабет показывала мотылька с помощью рук. Но кажется, у Альфреда был вариант поинтереснее. Он задирал нос и будто бы нес закуски на подносе, выглядя при этом как императорский пингвин. Элизабет подбегала к нему, подпрыгивала и хлопала по его ладони. Он смотрел на руку и таинственно кивал, словно получил неплохие чаевые.

Флёр нравились оба варианта, но особенно ей полюбился вариант Дости, хоть он пока и не был шевалье, который она назвала «Найди свой хвост», но, к сожалению, вертеться на одном месте так долго никому из шевалье не удалось. Они все попадали на снег и рассмеялись.

Ник хмуро наблюдал за этим действом и ждал, когда же все это закончится. Но оно не заканчивалось еще как минимум полчаса, пока варианты приветствий не стали уж совсем абсурдными и в связи с этим не был выбран наиболее вменяемый способ из всех предложенных.

Флёр положила левую кисть на правую, оттопырив пальцы, и направила руки к небу. Это было похоже на цветок, тянущийся к солнцу. После этого она обеими ладонями отбила «пять» Элизабет и, склонив голову, приложила указательный палец к губам.

Это был салют подсолнуха.

К тому моменту как с отработкой приветствия было покончено, Ник успел задремать на лавочке. В те дни он часто засыпал где ни попадя.

– Рассказать тебе сказку на ночь? – сказала Флёр, ударив по козырьку бейсболки на голове Ника.

– Иди к черту, – огрызнулся Ник. – Я без тебя нормально сплю.

– Без сказки кошмары замучают.

– А вот и нет, – фыркнул Ник.

– А что тебе снилось? – не унималась Флёр.

Ник отвел взгляд и слегка покраснел.

– Ээ… допустим, кошмары, – ответил он. – Ты можешь быть серьезной?

– Маленький капризничает, – заметила Элизабет.

– Ути-пути, господин Эрхарт, – проговорил Альфред.

Ник вскочил со скамейки и указал пальцем на него.

– Хватит ей подыгрывать, старик! – сказал он. – Я не маленький!

Флёр смахнула снег с лавочки и села. Рядом с ней устроился Альфред с Дости на руках. Элизабет встала рядом с Ником.

– Сегодня я расскажу историю о том, как к шевалье де Солей присоединился Жак Неккер, – Флёр вынула из дневника листок с расшифровкой. – Это стало для нас обычным занятием – пару раз в неделю встречаться и проводить эксперименты в моем амбаре, – прочитала она. – В один из таких дней мы наконец-то застали крупного зверя – серого бродягу, но не того, которого я видела в прошлый раз. Он выглядел неряшливо и, кажется, был пьян. Мы следили за ним через наблюдательную щель в стене амбара, сменяя друг друга. И надо сказать, не все из его дел можно без стыда описать на бумаге. Пожалуй, я воздержусь от подробностей.

Он не заметил слежки. Позднее мы выяснили почему. Перед тем, как бродяга собрался уходить, мы отправили Мешена встретить его. Когда бродяга вышел из амбара, то даже не увидел, что перед ним стоял Мешен.

– И где же Неккер? – спросил Ник.

– Шевалье Мешен, будь добра, ударь Лапласа по кепке.

Элизабет подошла к Нику и сбила с его головы бейсболку.

– Зачем ты это сделала? – спросил он.

Элизабет указала пальцем на Флёр.

– Ладно, молчу, – проговорил Ник. – Продолжай.

– Сегодня к нам присоединился давний приятель Мешена по переписке Жак Неккер, бывший финансовый советник. Он приехал из Женевы по первому зову. Скучно ему там было без цифр. Когда Неккер вошел в гостиную моего дома, то первым делом спросил: «Что вы пьете, чтобы видеть серых людей?» – «Ничего», – ответила я, и он расстроился. Потом мы отвели его к амбару. Так четыре взрослых человека – я, Лаплас, Мешен и Неккер – поочередно подсматривали за бродягой.

– Хотел бы и я заглянуть во Францию восемнадцатого века, – заметил Альфред. – На пару бокалов.

– Мы устроили совещание у меня в гостиной, – прочла Флёр еще одну строчку из расшифровки дневника. – В тот же день с моей подачи мы объединились в клуб по интересам. Но наши интересы были слишком специфическими. Узнай о них церковь, у нас могли бы возникнуть проблемы. Не хотелось бы столкнуться с инквизицией. Едва ли кто-то из нас мог бы разумно объяснить, почему у меня в амбаре творится волшебство. Поэтому, чтобы обезопасить себя, наш клуб стал тайным обществом. А любому тайному обществу нужно было необычное название. Так появился «Клуб тех, кого нет».

На первом заседании мы сделали то, без чего не может существовать ни одно тайное общество. Мы разработали тайное приветствие. Было несколько вариантов, но в ход пошел самый мерзкий. Его предложил Лаплас. Он подошел ко мне, плюнул себе на руку и попросил сделать меня то же самое, только со своей рукой. Потом мы пожали друг другу руки. А в конце он вытер ладонь о мое плечо, а я об его. Даже вспоминать мерзко.

Разобравшись с приветствием, мы обсудили следующие вопросы: как будет комплектоваться клуб в будущем? какими будут тайные слова клуба, чтобы тайно передавать информацию? каким будет тайный напиток клуба? какой будет тайная походка клуба?

В конце заседания мы вернулись к делам насущным. Неккер и Мешен практически одновременно предложили поговорить с серым бродягой. Операция была поддержана единогласно. Потом мы выпили тайный напиток клуба. Мне не понравилось.

– Как мы, – сказала Элизабет. – Но у нас нет тайной походки.

– Зато есть тайный напиток, – Альфред постучал по карману пальто, в котором лежала фляга.

– Да плевать на эти глупости, что было дальше? – спросил Ник.

– На сегодня сказка окончена, – ответила Флёр.

– Как так?

– Это все, что я расшифровала.

– Если бы ты не занималась ерундой, то давно бы уже все расшифровала.

– Кто это у нас опять капризничает? Неккер, у тебя есть бутылка молока для нашего плаксы?

– Увы, госпожа де Солей. Только тайный напиток. Но господин Эрхарт маловат для него.

И тут вдруг зарычал корги, а потом и громко залаял, то ли в знак солидарности, то ли по какой-то иной причине. Но Ник подпрыгнул от неожиданности и назвал собаку глупой. При этом он почему-то подумал, что не стоило при Дости зачитывать дневник. Мало ли что.

– Дости говорит «Ум», – перевела собачий язык Элизабет.

Все переглянулись.

– Что? – спросил Ник.

Тишина.

– Разгадка! – воскликнула Флёр.

– Нет-нет-нет! – тут же возразил Ник.

– Что тебе не нравится?

– Собака не может быть шевалье!

– Господин Эрхарт, почему вы так предвзяты к животным? – спросил Альфред.

– Дости не виноват, что он собачка, – заметила Элизабет.

Корги повернулся к Нику и заскулил, а потом убежал из сумеречной зоны, быстро перебирая своими маленькими мохнатыми лапками.

– Ты обидел его, Лаплас! – сказала Флёр. – Извинись!

– С меня хватит! – вспылил Ник. – Я не буду извиняться перед собакой! Элизабет, пойдем из этого дурдома. – Он взял Элизабет за руку и повел к выходу из сумеречной зоны. По пути в настоящее им под ноги кто-то швырнул мусор.

* * *

Было около восьми вечера, когда Ник перешагнул порог сервисного центра «Доктор Рок» – там как всегда гремела тяжелая музыка – он сразу же повернул налево, где стоял столик с печеньем, и рухнул на диван для посетителей.

– Эй! – возмутилась Рокс. – Проваливай отсюда, у меня тут не приют для бездомных животных.

– Спасибо, Рокс, – пробубнил Ник и уснул.

Джаред наблюдал за сценой, но никак не мог понять, почему его начальница не вышвырнет Ника из сервисного центра, как вышвырнула его в недавнем прошлом. Было в этом что-то несправедливое.

– Как будто ты у него в долгу, а не он у тебя, – предположил Джаред.

– Как будто… – тихо проговорила Рокс.

– Хэштег «афоризмы Фриза».

– За работу, болван! Хватит снимать сторис!

* * *

На следующее утро по пути в «Букер» Ника ждала необычная встреча. Он так погрузился в себя, что чуть не прошел мимо своих бывших одноклассников и не лишился теплого ностальгического разговора за чашкой кофе. А впрочем, Ник сбежал из школы не потому, что хорошо ладил с людьми. Так что кофе не было и приятных разговоров тоже.

– Эй, журнашлюшка, – послышался неприятный скрипучий голос позади Ника.

Знакомый голос.

Ник закрыл глаза и тяжело вздохнул. Нет. Успокоиться ему не удалось, как и почувствовать ностальгию по школе. В его голове вертелись лишь неприятные воспоминания, которые подсказывали ему, что сейчас произойдет.

– Я к тебе обращаюсь, Капитан Менструальный цикл!

Ник на мгновение сжал кулаки, а потом расслабился и обернулся. Перед ним стояли трое подростков в одинаковой одежде – черные брюки, черный пиджак и красная гавайская рубашка. У каждого из них над правой бровью красовалась татуировка – три черные точки.

Левее всех стоял высокий лысый парень. Такой мог сильно ударить, но главным он не был. Правее него находилась девушка с красными волосами. Она жевала жвачку и глупо улыбалась, как будто обкурилась. Главарем этого трио был парень в солнцезащитных очках, стоявший по центру. Тот самый обладатель неприятного голоса, который, судя по прическе, слишком часто смотрел фильм «Бриолин» с Джоном Траволтой в главной роли.

– Что тебе нужно, Фрэнки? – спросил Ник.

– Твоя сумка, безмозглый, – Фрэнки выхватил сумку у Ника и тут же бросил девушке справа. – Что там, Джесс? – спросил он.

– Как обычно, носит трусы своей покойной мамаши, – Джесс передала сумку лысому парню, стоявшему рядом. – Посмотри, Дик, может, найдешь что-то интересное.

– Ого! – Дик изобразил удивление, но актером он был паршивым. – Да тут огромный черный дилдо. Я всегда знал, что ты из этих.

Ник закрыл глаза и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

– Верните сумку, – произнес он. – В ней только мой рабочий ноутбук, к вашему сожалению.

– Тебя родители не учили говорить «пожалуйста»? – спросил Фрэнки все тем же противным голосом. – Ах да, у тебя же их нет!

Он рассмеялся.

Ник сжал губы и готов был врезать обидчику. Но травля в школе научила его тому, что против троих из-за обид идти не стоит. Причина должна быть посерьезнее. Пяти избиений в прошлом из-за вспыльчивости ему хватило, чтобы это понять.

– У тебя тоже, Фрэнки, – заметил Ник.

Наступила неудобная пауза.

– А теперь, пожалуйста, верни мне сумку, – продолжил он.

– Нет! – возразил Фрэнки, но как-то неуверенно. – Мало ли что у тебя в ноутбуке. Говорят, ты водишься с серыми. А они наши враги.

– Да! – поддержала Джесс. – Похоже, ты им сливаешь информацию.

– Крыса, – заметил Дик. – Подлая крыса!

– Послушайте, просто верните мне сумку, а то… – недоговорил Ник.

– А то что? – спросил Фрэнки.

– Посмотри туда, – Ник указал пальцем на камеру видеонаблюдения. – Я позвоню в полицию, и вас троих посадят за кражу.

После его слов Дик тут же бросил сумку на тротуар и отстранился. Послышался хруст. Он поднял руки вверх, словно бы и хватать ими ничего не умел, что уж говорить про сумку с ноутбуком.

– Я не хочу сидеть, – проговорил он. – У меня и так условное, Фрэнки.

– Ну ты и трус, Дик, – заметила Джесс и, сложив руки, изобразила цыпленка.

– Еще увидимся, лузер, – усмехнулся Фрэнки.

Он зашагал вперед по тротуару и, конечно же, не забыл наступить на сумку. Его друзья сделали то же самое.

«Черт, – подумал Ник. – Рокс меня убьет. Или уже убила и я просто попал в ад».

Но прежде чем Ник встретил разъяренную Роксану Гамильтон в сервисном центре на Тремонт-стрит, ему предстояла не менее приятная встреча с Кристиной Ковалевской в «Букере», на смартфон которой начали приходить странные сообщения. И это как раз совпало с тем моментом, когда Ник дал ее номер телефона своему знакомому Джареду Сендлеру.

– Давай сделаем вид, что это… – Кристина показала Нику экран телефона, где висело сообщение. – Всего лишь совпадение.

– Давай, – бодро согласился Ник и развернул бейсболку эмблемой назад.

– Не знаю, в чем дело, но за тобой должок.

– Подумаешь, кто-то тебе пишет: «В классике докачался до девятнадцатого уровня» и ставит смайлик. О чем он вообще?

– Об успехе в видеоигре World of Warcraft Classic, – Кристина закатила глаза. – Ники, если бы ты сказал сразу, в чем дело, то мне было бы все равно, но ты умолчал о последствиях. А это очень не красиво.

– Не было времени объяснять. Мне очень нужно было, чтобы Джаред кое-что сделал для меня.

– Это связано с сумеречной зоной?

– Ага, Крис. Именно с ней.

– Как я уже сказала, за тобой должок.

– Проси что хочешь, кроме Dragon Age 4. Тут я бессилен.

Кристина усмехнулась, а потом задумчиво посмотрела вверх, коснувшись пальцем губ. Сегодня она облачилась в черную кожу подобно Селин из фильма «Другой мир». Уж очень ей нравилось кино начала двухтысячных. Костюм придавал девушке мрачный вид, а ее улыбка с этими вампирскими клыками нагоняла страх на Ника. Особенно в тот момент, когда она прищурилась и посмотрела ему прямо в глаза.

Ник сглотнул и был готов, что сейчас ему прокусят шею, но случилось другое.

– Знаешь, моя мама приболела, я стала чаще ее навещать. Давно не виделись. Хотелось бы побыть с ней еще какое-то время, но в «Букере» сейчас столько дел, что я ничего не успеваю.

– Ты о чем?

– Меньше чем через две недели у нас проходит тематический фестиваль. Но проблема не в этом, а в том, что мне не хватает времени на крафт собственного костюма.

– Это ты к чему клонишь?

– Я подумала, что ты можешь помочь мне с костюмом.

– Скажу так, я не из тех, у кого сразу все получается. Я из тех, кто влипает в историю, а потом думает, как из нее выпутаться с наименьшим позором.

– Я знаю, но с этим ты справишься.

– Если ты уверена, что я справлюсь, то мне не о чем беспокоиться.

* * *

В проулке Чапман Плейс послышался какой-то ритмичный звук. Что-то билось о брусчатку.

Стук-стук-стук.

Ник посмотрел вглубь проулка и заметил Дости, который что-то тащил за собой. Он часто что-то приносил – в основном то, что люди теряли, – но обычно для Альфреда. Однако в этот раз собака пробежала мимо старика. Когда она приблизилась к Нику, то стало понятно, что у нее в зубах мешок. Ник с подозрением взглянул на мешок, а потом и на Дости, который остановился перед ним, оставив подарок, – корги радостно вывалил язык изо рта и начал бегать вокруг него.

Странно.

Ник присел, взял мешок и просунул в него руку. На ощупь предмет, лежащий там, был жестким, и у него прощупывались две большие дырки.

– Твою мать! – перепугался Ник и отбросил мешок в сторону.

– Что там, господин Эрхарт? – спросил Альфред, лежа на картонке.

– Череп!

– Ой, – сказала Элизабет, прикрыв пальцами рот.

Дости побежал за мешком и вновь принес его Нику.

– Отнеси это туда, где взял, – сказал Ник, но собака не послушалась и заскулила. Да и черт с тобой, подумал он.

Ник повернулся к Альфреду и спросил, узнал ли тот, как местные жители относятся к серым. Чтобы это выяснить, Альфреду пришлось полдня ходить по разным районам Бостона и подслушивать разговоры.

– Те, кто победнее, говорят прямо о ненависти к серым, – рассказал он. – Средний класс старается завуалировать свою неприязнь в более благородную форму.

– Они боятся.

– Не только. Они винят серых в том, что случилось. Некоторые винят их в своих финансовых проблемах. Кто-то обвиняет их в пандемии коронавируса, случившейся два года назад.

– Не мы же вторглись в прошлое. Конечно, они будут винить их.

– Местные ищут повод для драки: подкидывают мусор, камни, а иной раз даже используют сумеречные зоны как уборную. Им кажется, что таким образом можно что-то решить. Кто-то утверждает, что если дать знать серым, что мы будем сражаться за свои земли, то они уберут сумеречные зоны и вернут тех, кого они похитили.

– Черт. Значит, это все-таки искра.

Придя в сумеречную зону на Тремонт-стрит, Ник надеялся узнать, что на самом деле не только люди из настоящего пытаются разжечь конфликт. Было в этой мысли что-то неправильное, но принять тот факт, что агрессия исходит только от настоящего, он не мог.

– Это прозвучит удивительно, но в прошлом мало кто знает об аномалии, – сказала Флёр. – А те, кто что-то видел или слышал, предпочитают помалкивать, чтобы их не сочли за сумасшедших. Потому что встретить серого, значит встретить странного человека в гриме, а не совершить контакт третьей степени. Хотя уфологи развернули кампанию в связи с этим, но их никто всерьез не воспринимает.

– Ты хочешь сказать, что вы захватили нашу землю и даже не знаете об этом? – возмутился Ник.

– Ты серьезно думаешь, что кто-то в Бостоне прошлого нашел способ, как отнять землю у Бостона настоящего?

– Почему нет?

– Например, потому, что это бы значило, что людям из настоящего ничего не мешает отнимать земли у людей из 2039 года. В 2003 году, значит, есть технология вторжения в чужое время, а в 2022 году она утрачена?

– А ты не думала, что нет никакого 2039 года, потому что вы вторглись в наше время?

– Не люблю тебя хвалить, Лаплас, но иногда ты задаешь слишком правильные вопросы. Ты точно не бурундук?

– Нет.

– Поэтому у тебя и нет девушки.

– Иди к черту.

Флёр задумалась на несколько секунд, а потом сказала:

– Что в итоге? Люди из настоящего злятся на людей из прошлого, но те даже не подозревают об этом.

– Значит, конфликт надуман, – предположил Ник.

– Нон. Ты не прав. Все гораздо хуже.

– Почему?

– Помнишь, я ударила тебя ногами в спину?

– Да, было неприятно.

– Потому что ты этого не ожидал. Внезапный удар всегда неприятен. Когда люди из настоящего перейдут к реальным действиям, это станет таким ударом. Трудно будет объяснить людям из прошлого, что люди из настоящего пришли с миром.

– Трудно объяснить и обратное.

– Вот именно!

Все это время, пока Флёр спорила с Ником, Дости пытался обратить на себя ее внимание. Он и лаял, и рычал, и за хвостом своим бегал, но не удостоился даже взгляда. Наконец он начал бегать вокруг Флёр с мешком в зубах. Она посмотрела на него. Даже погладить хотела, но заметила, как из мешка вывалился человеческий череп.

– Что за мерд! – вскрикнула Флёр и подскочила на месте.

Элизабет подбежала поближе к находке.

– Только не говори, что это красиво, – сказал Ник.

– Это череп, – заметила Элизабет. – Старый череп хомо сапиенса.

Флёр осмотрела череп, взяла его осторожно, покрутила на вытянутой руке, сделала два шага вперед и хотела уже бросить его как шар для боулинга прямиком в Ника, но в последний момент передумала.

– Быть или не быть, – сказала она, смотря в глазницы в черепе.

– Что? – спросил Ник.

– Гамлет, Лаплас. Стыдно не знать.

– Книга, что ль?

– Уи.

– Я не очень люблю читать.

– Оно и видно.

Ник фыркнул, а потом сказал:

– Только не говори, что это предмет памяти.

– Разгадкой был ум, – напомнила Флёр. – И это правдоподобно. А череп – это то, где он находится.

– Ты хочешь сказать, что собака – новый шевалье?

– Месье Дости, как и ты, отгадал загадку и принес артефакт. Что тебе не нравится?

– Во-первых, за него отгадала Элизабет. А во-вторых, он притащил череп! Совсем наверняка в этом мешке когда-то была чья-то голова! Отрубленная голова!

– Может быть, и нет, может быть, это череп Антуана Порталя. Он был врачом. Вполне мог после своей смерти отдать свой череп хранителю.

– Ну очень правдоподобно! – саркастично заметил Ник и похлопал в ладоши.

Чтобы доказать ему, что сэр Достоевский все-таки может быть шевалье, Флёр расшифровала с помощью ключа Порталя слово одной из записей в дневнике.

– Так не бывает, – сказал Ник, но уверенности в его голосе совершенно не было.

– Бывает, если на нашей стороне демон Лапласа. Это не слепая вера и не судьба, это наука. Точный расчет. Тебе бы следовало радоваться, ведь чем быстрее мы узнаем историю «Клуба тех, кого нет», тем скорее ты сможешь выполнить свою миссию, а я – свою.

– Ладно, ты права… Вчера ты закончила читать дневник на моменте, когда Неккер должен был вступить в контакт с серым бродягой. Что было дальше? Тебе удалось расшифровать еще что-то?

– Уи, – Флёр взяла листок из дневника со своими записями и начала читать: – Неккер вошел в амбар, где сидел серый бродяга на пеньке. Он поприветствовал его. Бродяга предложил Неккеру выпить. Неккер согласился. А что ему оставалось? Жертва ради науки. Когда бродяга ушел, Неккер лежал на стоге сена пьяный.

– Похоже на нашего Неккера.

– А чего он не пришел сегодня?

– Ну… Я дал ему двадцатку за сведения. Скорее всего он сейчас валяется на стоге сена. Пьяный.

– Ясно. Бьен, продолжим. На следующий день вместо Неккера на переговоры пошел Мешен. Он тоже выпил с бродягой, но не сразу, поэтому ему удалось выяснить важную информацию. Бродяга утверждал, что сейчас якобы 2020 год. Мы не поверили ему. И тогда я с ним выпила. Когда я сказала, что сейчас 1785 год, он рассмеялся и назвал меня сумасшедшей, а потом сказал, что принесет в амбар что-то, что докажет его правоту.

Спустя два дня бродяга принес небольшую бутылку странной формы. Он сказал, что это шампунь и он его украл ради нас, точнее, ради науки. Шампунь нужен, чтобы мыть волосы. Мешен стал первым испытуемым и воспользовался этим средством. Удивительно, но его волосы стали невероятно чистыми. Это какая-то магия. Но это не магия, хотя бродяга не мог объяснить, как это работает.

Сегодня серый бродяга предложил нам провести эксперимент. Это стало неожиданностью для нас, потому что ученым он не был и не проявлял особого интереса к науке, если не нужно было ничего красть. И все же мы согласились. Бродяга сказал, что рано или поздно в нашем времени наступит 2020 год, поэтому было бы интересно попробовать передать что-то через время. Мы заинтересовались его идеей. И тогда он предложил нам закопать какую-нибудь монету, а он бы ее раскопал в своем времени. Мы сопоставили местность, и оказалось, что недалеко от амбара растет дуб как в 1785 году, так и в 2020-м. Под ним-то мы и закопали шкатулку с монетой.

– Они тоже пытались повлиять на время! – воскликнул Ник. – Правда, похоже, серый бродяга просто хотел подзаработать на продаже старой монеты, но все равно это невероятно. Мы идем по их пути. Это и пугает, и обнадеживает одновременно.

– Бродяга сказал, что нашел монету и потратил ее на виски, – продолжила читать Флёр. – Мы распили эту бутылку. Мне не понравилось: очень уж похоже на наш тайный напиток. Неккер начал приставать к курам. Мешен свалился после двух глотков. Лаплас предположил, что это было ожидаемо, и сам отключился.

– Все?

– Уи.

– Точно?

Флёр посмотрела в сторону.

– Шарль, точно? – спросила она. – Шарль говорит «Точно». А ему я доверяю как самой себе. Но только не по субботам. По субботам он какой-то странный. Знаешь, эти постоянные подмигивания, будто он на что-то намекает.

– Ты ненормальная, – заметил Ник в очередной раз.

– Быть нормальной скучно! У нормальных теории заговора даже идиотские. Взять тебя, по-твоему, кто-то в 2003 году придумал способ, как украсть землю из 2022 года. Серьезно? Я что-то не заметила новых земель. Да никто не заметил. Ау! Где вы, земли?! Даже если вся твоя планета будет украдена моей, Лаплас, то люди из 2003 года вообще ничего не получат. Ничего!

Это звучало слишком логично, чтобы не согласиться. И Ник согласился, что в случившемся не все так просто.

– В любом случае, – сказала Флёр. – Мы не знаем, сколько уйдет времени на то, чтобы вернуть исчезнувших людей и закупорить так называемые сумеречные зоны. И лучше бы нам им запастись. Потому что если конфликт между прошлым и настоящим разгорится слишком быстро, то будет поздно что-то делать.

– Но если мы поспешим, то…

– А если мы не успеем, то…

– То жертв будет больше, чем мы спасем.

– Вот именно, наконец-то ты начал это понимать. Нам нужно не только отсрочить конфликт, но и снизить градус возможного противостояния. Мы должны рассказать людям из настоящего, что в прошлом живут не обезличенные чудовища.

– Пришельцы.

– Что?

– Люди настоящего думают, что в сумеречных зонах живут пришельцы из далеких миров, которые не первый раз посещают Землю.

– Ясно. Им нужно объяснить, что это не так. Что до людей из прошлого… я даже не знаю. Хорошо бы, чтобы они узнали об аномалии. Тогда возможное нападение настоящего на прошлое будет прогнозируемым, а не внезапным.

– И что ты предлагаешь?

– Не знаю.

– Тоже мне предводитель секретного общества.

– Эй, – Флёр обратилась к Элизабет. – А ты что думаешь об этом, Мешен?

Элизабет в это время подбирала мусор возле границы, складывая его в мешок из-под черепа. Дости бегал рядом и помогал ей. Она оглянулась, посмотрела на Флёр, а потом указала на себя пальцем.

– Праздник объединяет людей, – робко проговорила она.

Ник ждал, когда Флёр что-то скажет. Подкинет идею, сформулирует план действий. Да хоть что-нибудь. Но она сказала лишь «Оревуар» и ушла из сумеречной зоны, махнув рукой.

* * *

– Она все время так делает, – Ник ударил кулаком по полу. Звук получился глухой.

Но, похоже, этот эмоциональный всплеск совсем не заинтересовал продавца из «Комикопии», он лишь лениво перевернул очередную страницу комикса «Блэксад» c изображением антропоморфного кота на обложке. А вот посетители начали перешептываться.

– Трудно понять, насколько она вообще серьезна. И я говорю «она», потому что она даже имени своего не назвала. Глупо. Трудно доверять человеку без имени, и уж тем более серому.

Джим поправил очки, а потом бросил взгляд, полный презрения, на Ника.

– Эй, нытик, ты покупать что-то будешь? – спросил он. – Или пришел сюда только поплакаться?

– Я же купил «Нюка-Колу».

– Здесь не кафе.

– Ладно, дай мне магнит с Черной Вдовой.

– С тебя пять баксов.

– Дороговато.

– Ты просто мало зарабатываешь.

Ник нехотя положил купюру на прилавок.

– Но проблема не в ней, – продолжил он. – А в людях, которые могут помешать мне… точнее, нам вернуть исчезнувших. Общество напряжено, и кто знает, во что это выльется.

– Ксенофобия – часть человеческой сущности.

– Но даже у нее должны быть пределы.

Джим усмехнулся, то ли потому, что прочел смешной момент в комиксе, то ли потому, что услышал что-то забавное.

– Однажды мудрец спросил у злого человека: «За что ты ненавидишь евреев?» – произнес он, не отрываясь от комикса. – И тот перечислил все стереотипы, которые знал, и несколько только что придуманных. Мудрец улыбнулся и ответил, что это не точные данные, что их нельзя применить на всех евреев, а потому это глупо, ненавидеть кого-то на национальной почве. Потом мудрец спросил: «За что ты ненавидишь черных?» – и вновь услышал неточную информацию, стереотипы и выдумки. Злой человек почувствовал себя глупым.

– Ты о чем вообще? – Ник сделал глоток из бутылки. – Я бы на твоем месте установил здесь кофемашину.

– Но ты не на моем месте. Тебе повезло.

– Что?

– Мудрец сказал: «Наука научила нас читать, и как мы этим распорядились? Разучились видеть». Он был добрым человеком, который не испытывал ненависти, мудрецом, который мог рассудить любой спор. Но однажды в деревне появился человек с обожженным лицом. Этот человек был добр ко всем, но из-за внешнего уродства его поначалу обходили стороной. Мудрец сочувствовал ему, даже помог найти жилье и работу.

– Слушай, Джим, я не понимаю, зачем ты мне это рассказываешь. – Ник взял вторую бутылку со стеллажа и положил деньги на прилавок.

Джим продолжил рассказывать историю даже тогда, когда к нему подошел клиент с книгой комиксов в руках.

– Человек с ожогами со временем стал своим в деревне. (Оплата картой?) Ежедневно убирая улицы, он много общался с местными жителями, рассказывал им о хороших поступках, которые совершал в прошлом, говорил, как решал чужие проблемы и так далее. (Пакет нужен?) А позже люди и сами начали обращаться к нему за советом. Прям на улице. (Всего доброго, приходите еще). Это было удобнее, чем ходить к мудрецу, который принимал нуждающихся только у себя дома в определенные часы. Так в деревне появилось два мудреца. И жили они долго и счастливо. Конец.

– Подожди, разве так бывает? – Ник наконец-то начал улавливать смысл истории.

– Конечно же, нет. Мудрецу стало некомфортно жить в деревне, где есть конкурент. Но он был добрым и мудрым, а потому ничего плохого сделать не мог. Он решил сам поговорить с человеком с ожогами, обсудить морально-этические вопросы, да подумать о сотрудничестве на благо деревни. Когда они поговорили, то мудрец кое-что понял о своем оппоненте. И хоть лицо у него было обожжено, но по анатомическим признакам он оказался точной копией мудреца. У них были одинаковые голоса, одинаковая походка, одинаковая артикуляция. Глаза, и те одинаковые. И конечно же, идеи. «Ты – это я», – подумал мудрец. Они оба это поняли и объединили усилия, чтобы деревня жила счастливо. Конец.

Ник допил бутылку «Нюка-Колы» и взял следующую.

– Мне почему-то кажется, что у этой истории тройное дно, – сказал он.

– Верно, – ответил Джим. – Мудрец подумал: разве хорошо, когда у тебя есть копия? Ведь копия появляется лишь для того, чтобы отобрать у тебя половину жизни. Копия не уникальна, копия не привносит ничего уникального в мир. Наоборот, копия вредит миру, копия создает парадокс.

Мудрец долго думал об этом и в конце концов нашел решение. Он пригласил на чаепитие человека с ожогами. Тот отпил из чашки и умер. В чай был подмешан яд. Мудрец подумал, что скоро все вернется на свои места, ведь парадокс разрешен. Теперь вся деревня вновь будет ходить только к нему за советом. Но минуту спустя он сам умер. Человек с ожогами обдумывал это убийство так же, как и мудрец. Они были одинаковые. Как тебе такая ксенофобия?

– Ээ… Ты намекаешь на то, что люди настоящего и люди прошлого дойдут до убийств?

Но Джим не ответил.

– Расслабься. Никто не умрет, исчезнувшие вернутся, а сумеречные зоны, наоборот, исчезнут задолго до возможной катастрофы. А если и нет, то уж найти способ примирить людей не составит труда.

– И как ты собираешься предотвратить возможное столкновение людей?

– Ну я пока не придумал, – пожал плечами Ник. – Нужно как-то донести до них, что по ту сторону – мы из прошлого, а не клингоны.

– Президент Байден сразу сказал, что враждовать не с кем и незачем. Там друзья. Это не очень помогло.

– Да, только факт в том, что мы лишились своей земли, а президент ничего с этим не сделал и ничего не объяснил, породив кучу слухов. Думаешь, это успокаивает кого-то?

– Вряд ли.

– Вот именно. Нельзя просто приказать дружить, тем более так, инициатива должна возникать снизу.

– Ты работаешь в желтой газетенке. Как раз в самом низу. Может, попробуешь использовать это?

– Эй! – возмутился Ник. – А вообще-то неплохая мысль. И вот еще что…

Джим вопросительно приподнял бровь.

– Где мой магнит?

* * *

Ник больше не ночевал в сумеречной зоне, в кафе, на автобусных остановках и не шлялся по городу до утра. Правда, и домой он не вернулся. Да и как тут вернешься, когда возможность спасти родителей стала осязаемой? Казалось, теперь это вопрос времени. Ник уже представлял, как идет вместе с отцом и матерью к дому №10 на Дегаутьер-уэй, стучится в дверь и ждет, когда выйдет Тони. И вот Тони выходит и понимает, как сильно он ошибался. Но пока этого не произошло, Нику приходилось ночевать в сервисном центре на диване для гостей.

Рокс вскрывала корпус очередного смартфона, какого по счету, она и думать не хотела. Закончив менять дисплей, она обернулась, чтобы посмотреть, как там Ник. Он тихо спал на диване.

Взгляд Рокс опустился ниже – на полу лежала сумка, из которой виднелся ноутбук с вмятиной на корпусе. Она зажгла сигарету и затянулась, а затем тут же ее затушила и бросила в практически пустую пепельницу.

– Опять сломал, – тихо проговорила Рокс. – Она встала из-за стола и зашагала к Нику, стараясь не наступать на металлические контейнеры с запчастями, которые сама же и раскидала по полу.

– Ау, – прошептала Рокс, случайно наткнувшись на один из контейнеров.

Ник выглядел совсем измотанным, как будто не спал несколько дней.

«Бедняга», – подумала Рокс. Она взяла плед с полки одного из стеллажей, а потом накрыла им Ника.

– Сладких снов.

* * *

Продрав глаза ранним утром, Ник оглянулся и увидел, что Рокс спит за столом.

– Не стоит из-за работы убиваться, Рокс, – усмехнулся он, а потом улыбка исчезла с его лица, оставив место для печальной гримасы.

На столе лежал его исцарапанный ноутбук.

– Ты мне ничего не должна. Я просто сделал то, что сделал…

* * *

Придя после работы в сумеречную зону на Тремонт-стрит, Ник совершенно не рассчитывал, что вместо того, чтобы заниматься делом, будет смотреть, как Флёр и Элизабет катают снежные комки под веселый лай сэра Достоевского, чтобы сделать подружку для снеговика.

– Твою же мать, – выругался Ник.

Флёр перестала катать ком как раз рядом со снеговиком. Первый готов. Она указала Элизабет, чтобы та катила свой ком к ней. Они вместе его закинули. Второй готов. Остался последний.

– Эй, ну нельзя же так, – сокрушался Ник. – В мире неспокойно. Как можно тратить драгоценное время на… на это?

В ответ Флёр швырнула снежок Нику в голову, он попятился и шлепнулся на землю.

– Нет смысла спасать мир, если это, – Флёр указала на Элизабет, катающую маленький ком снега, – незначительно.

– Не говори глупости, – Ник стряхнул снег с лица и поднялся с земли. – Ты серьезно считаешь, что снеговик не может подождать?

– Когда придут они, то ты иначе заговоришь.

– Как снеговик может защитить нас от них?

– Снеговик не сможет, но его дети и дети его детей выстоят против зла. Поэтому у нас два снеговика. Они будут спариваться, когда мы уйдем.

– Что. За. Чушь?!

Но Флёр промолчала. Она еще некоторое время улыбалась, смотря, как Ник злится, а потом побежала к Элизабет вносить последние штрихи в их творение.

«Какого черта?» – подумал Ник.

– Это объединяет, – сказала Флёр, когда подружка снеговика была готова.

И все равно Ник сидел на лавке и упрямо не понимал, о чем идет речь. Ему требовалось пояснение. И он его получил.

– Скоро Рождество, Лаплас. Все в этой стране любят Рождество, даже те, кто не верит. Такие, как ты.

– И что с того?

– У нас есть сцена и хорошее настроение.

Ник развел руками.

– Мы пригласим сюда людей из настоящего и прошлого. И я для них спою! – сказала Флёр и сжала руку в кулак. – Все услышат, какая я очаровашка, и тогда оба президента Америки пожмут друг другу руки и наступит мир.

Элизабет завороженно смотрела на Флёр, словно увидела своего кумира вживую.

– Хочу услышать, – сказала она.

– Услышишь, – усмехнулась Флёр.

Ник откинул голову и посмотрел в небо, а потом сказал:

– Если ты поешь так же, как делаешь все остальное, то люди, позабыв о различиях, перережут друг друга, лишь бы больше не слышать твой голос.

На этот раз ему в голову прилетело аж два снежка, а Дости громко залаял.

– Ладно, это хорошая идея, – согласился Ник. – Только на этот концерт никто не придет. Нужен кто-то, кто знаменит своей музыкой, а не проблемами с головой.

* * *

Мистер Келлерман протер защитное стекло хоккейного шлема на своей голове, а затем несколько раз поморгал, прежде чем высказать замечание.

– Такой пафосной пропагандистской херни я не читал уже давно, Ники-малыш, – сказал он. – А я работаю редактором уже пятнадцать лет. Даже слабоумный Билли так не писал, а он, на секундочку, играл целыми днями в Dota 2. Надеюсь, ты не играешь в нее?

– Нет, сэр, – Ник замотал головой.

– Жаль, а то я подсел на нее недавно.

– Ээ…

Мистер Келлерман зажег сигару, затянулся, а затем поджег от нее листок бумаги с распечаткой статьи и бросил ее в пепельницу.

– Перепиши! – рявкнул он. – И чтобы не было этого бреда про дружбу, равенство и братство. Ты коммунист, что ли?! То-то ты носишь красный браслет на руке. С серпом и молотом, небось? И где, кстати, твоя помощница? В Гулаге?

– Сэр, сейчас суббота.

– У нее шабат?

– Нет, у нее выходной. Как и у меня, кстати.

– Что? А что ты тут делаешь тогда?

Мистер Келлерман осмотрел свой кабинет, он все больше походил на комнату студента. Кругом были мусор, упаковки от готовой еды и бутылки.

– Вы позвонили мне вчера посреди ночи и сказали, чтобы я пришел и сдал статью.

Мистер Келлерман виновато почесал щеку, заросшую щетиной.

– Не помню, – сказал он. – Но утром бутылка была пуста. Кто-то ее выпил, но кто?

– Вы бы прекращали жить в офисе, пить коньяк, играть в Dota 2 и возвращались бы уже к семье, – проговорил Ник.

Мистер Келлерман ударил рукой по столу.

– Никогда! – прокричал он.

Ник остолбенел. Похоже, тема, которую он поднял, была слишком болезненной для редактора. И лучше было поскорее ее сменить.

– Я могу переписать статью, сэр, но разве вы не видите, что напряжение в обществе растет. Мы обязаны делать все, чтобы подавить это, иначе не избежать катастрофы.

Мистер Келлерман залился смехом, откинувшись на спинку кресла. От хохота у него чуть сигара не выпала изо рта. А потом он вновь стукнул рукой по столу, чтобы это все-таки прекратить. Но удар получился слишком сильным, отчего стакан с коньяком завалился набок и все его содержимое разлилось.

– Смешная шутка, сынок.

Ник озадаченно смотрел на своего начальника, совершенно не понимая, почему тот смеется.

– Мы живем в быстром, токсичном мире, Ники-малыш, где общество само создает конфликт даже там, где его никогда не было. С этим бороться бессмысленно. Что до СМИ, то мы просто удовлетворяем спрос. Если ты думаешь, что журналистика прогнила, то просто оглянись по сторонам. Кругом лицемеры.

– Вы не понимаете! – повысил голос Ник. – Я знаю, как вернуть исчезнувших!

– Если бы это было возможно, то это бы давно сделали.

– Кто? Военные? Президент Байден? Да им плевать на людей. Для них мы всего лишь статистика в отчетах. И вы это знаете лучше меня.

– Может, и так, но ты серьезно думаешь, что ты избранный, который всех спасет?

Ник пожал плечами.

– Это не кино, Ники-малыш. В кино у меня была бы сексуальная секретарша, с которой я бы изменял жене, и из-за этого мой брак развалился бы, а дети меня возненавидели. А в жизни из-за сраной работы я ночую на сраной работе. И секретарша не очень.

Мистер Келлерман аж вздрогнул от этой мысли.

– Я перепишу статью, – безразлично проговорил Ник. – Всего доброго. – Он развернулся и направился к выходу.

Ник думал, что мистер Келлерман поможет ему. В конце концов, тот был пьян. Попытаться стоило. Но, очевидно, на газету полагаться было нельзя. Оставалось надеяться, что идея с концертом окажется куда более удачной.

* * *

– Нам нужно затащить на сцену кого-то очень крутого, чтобы привлечь как можно больше людей, – сказала Флёр и задумалась. – Кого-то вроде Linkin Park, они сейчас очень популярны, – продолжила она. – Везде слышу их песни. Особенно в своем плеере.

– Из прошлого или из настоящего? – уточнил Ник.

– Я думаю, нужны обе группы.

– Ладно. Но во-первых, они не станут выступать на улице перед десятком человек, а во-вторых… – Ник сделал паузу. – Тебе они сильно нравятся?

– Я их обожаю, это лямур9 с первой ноты, а что? – ответила Флёр.

– Ну… – Ник отвел взгляд в сторону. – В 2017 году их фронтмен покончил с собой. Группа фактически распалась.

Флёр приоткрыла рот и так бы, наверно, и сидела, если бы Ник не начал щелкать пальцами перед ее лицом. И все-таки зря он ей это сказал.

– Ты врешь! – воскликнула Флёр.

– Увы, но нет, – осторожно проговорил Ник. Он хотел похлопать ее по плечу, даже занес руку, но тут же отвел ее.

– Грустно теперь. Надо поплакать, но при тебе не могу этого делать.

– Почему не можешь?

– Потому. И да, у нас проблема.

– Да, на музыкантов нельзя положиться.

– Бьен, тогда, может, Evanescence?

– Ээ… – Ник опять отвел взгляд.

– Только не говори мне, что Эми Ли умерла! Не смей!

Флёр приблизилась к Нику так, что их носы чуть не столкнулись. Ник смутился и начал отстраняться. Уж очень сердитый взгляд был у Флёр. Ему даже показалось, что она думает, что это от него зависит, кто умрет в будущем, а кто нет.

– Нет-нет, она жива. Расслабься. Но как же сильно удивятся все участники Evanescence, когда увидят, что в 2022 году они уже не участники группы. Очень неудобно получится.

– Они, что ли, все погибли?!

– Нет.

– А Бен вернулся?

– Кто?

– Бен Муди – первый гитарист группы.

– Последний раз, когда я писал о них заметку, у них на гитаре играла какая-то девушка.

– Он погиб?!

Ник достал смартфон, а потом вышел из сумеречной зоны, чтобы ловила сеть.

– Бен жив, – вернувшись, сказал он.

– А они играли вместе хоть раз с 2003 года? – спросила Флёр.

– В Википедии на счет реюниона ничего не видел, так что вряд ли.

– Лез-амбесиль, – подытожила Флёр, скрестив руки на груди.

– Пожалуй, – согласился Ник, догадываясь, что это значит что-то плохое.

– Нет, серьезно. Лез-амбесиль. Как можно дуться девятнадцать лет подряд? Ну как?

– Упрямо.

– Это глупо. Основателям группы нужно держаться вместе. Как делают Туомас, Эмппу и Тарья из Nightwish.

– Тарья? Это та, у которой уже сто сольных альбомов вышло?

– Ты на что намекаешь?

– По-моему, ее выгнали из Nightwish много лет назад.

– Ты мне врешь!

Разговор о музыке продолжался еще какое-то время, а количество отбракованных Ником групп лишь увеличивалось и увеличивалось. В конце концов он заявил, что рок-музыканты – не самые надежные люди и, может быть, стоит присмотреться к кому-нибудь еще.

– Как же ты достал! – возмутилась Флёр. – Сам хоть что-нибудь предложи!

– Все мои мысли сейчас о том, как вернуть сотни исчезнувших людей, – попытался оправдаться Ник.

– Если мы не найдем группу, то, возможно, спасать придется самих себя, а не кого-то еще. Об этом не забывай.

– Ты права, конечно, но я даже не знаю, кто бы нам подошел, я не слушаю такое старье вне работы.

– Тогда вернемся к первоначальной задумке и петь буду я одна.

– Во-первых, это бессмысленно. А во-вторых, зачем тебе это нужно?

– Нам.

У Ника расширились глаза от удивления.

– Что значит нам? – спросил он.

– Ты тоже будешь петь, – ответила Флёр. – Разве я не говорила?

Ник поднял руки и покачал головой.

– Нет-нет-нет.

– А ты как хотел? Если мы хотим объединить людей, то на сцене должны быть представители как прошлого, так и настоящего. Как звезды, которые привлекут толпу, так и простые люди вроде тебя и меня, которые донесут до них мысль, что проблема существует, но мы не враги и нам незачем ссориться.

– Ого! – Ник замолчал на секунду. – А ты реально все продумала. Так вот зачем тебе нужны были группы из разного времени. Но в любом случае я не пою, давай я просто найду какого-нибудь певца, который согласится.

– Отвечать за него тоже ты будешь?

Нику не понравился этот вопрос. До этого момента он как-то не думал, что концерт может и не сработать, а последствия для того, кто выйдет на сцену, могут оказаться плачевными. Вспомнить хоть его недавнюю встречу с бывшими одноклассниками. Не сильно-то они были рады интересу Ника к сумеречной зоне.

– Ты права, но пойми, я не умею петь. Совсем.

– Да расслабься, мне нужен всего лишь бэк-вокалист.

– Ты, кажется, не расслышала, я совсем не умею петь!

– У тебя есть время научиться.

– Не думаю, что это возможно сделать за… у тебя сейчас какое число?

– Третье декабря.

– За три недели с небольшим нельзя научиться петь!

Флёр ободряюще похлопала Ника по плечу и зашагала в сторону разрисованной кирпичной стены. Одна из надписей на ней гласила: «Ее королевство грез», чтобы это ни значило.

– Расслабься, Лаплас, Байи тебя научит, – сказала она. – Он мастер в таких делах.

– Кто? – спросил Ник.

– Что кто?

– Кто такой Байи?

– Мне откуда знать?

– Ээ… Ты сказала, что он меня научит петь?

– Совсем амбесиль? Я сама тебя научу.

– Ээ… Я могу отказаться?

– Не можешь. И ты это знаешь.

– А если меня стошнит на сцене?

Флёр махнула рукой на прощание.

– Тогда ты опозоришься не только в настоящем, но и в прошлом. Приходи завтра после работы.

– Я не работаю завтра.

– Но прийти все равно можешь. Буду ждать тебя в девять вечера. И не забудь найти крутую группу, которая бы и в прошлом, и в настоящем была актуальна. Оревуар.

Флёр прошла сквозь стену и исчезла.

– И как я это сделаю? – спросил Ник и почувствовал себя очень маленьким и беспомощным человечком. У него же ни связей не было, ничего. Но разве спасти людей будет проще, чем затащить старую группу на сцену?

* * *

Следующим утром Ник поднялся с дивана после очередного беспокойного сна, потянулся и зевнул. Он посмотрел направо, Рокс не сидела за рабочим столом, но ему все равно было немного стыдно, что он ее обременяет. С этим нужно было что-то делать. Но кроме этого…

– Работа, тайный клуб, пение, косплей, поиск группы, спасение людей и, конечно же, помочь ненормальной победить их, – проговорил Ник себе под нос. – Как так вышло?

* * *

В связи с проведением летнего фестиваля «Букер» превратился из милого косплей-кафе в место средоточия хаоса, суматохи и бесконечных возгласов «Я не успеваю» среди всех работников заведения.

Войдя внутрь, Ник заметил, что помещение начало меняться, где-то в мелких деталях, а где-то в крупных, как, например, в том месте в углу, где всегда сидел он. Теперь там стояли массивный деревянный стол и стул, взятые из интерьера старой-старой таверны.

– Что в этом году? – спросил Ник, встретив Кристину по пути к своему столику.

Она все еще была в образе Селин из «Другого мира». Ей так шел этот костюм. И все еще фальшиво улыбалась.

– Ван Хельсинг, – ответила Кристина.

– Звучит как Ван Хален.

– Кто?

– У меня тот же вопрос.

– Старенький фильм про вампиров и оборотней, который я обожаю.

– Ясно.

– Теперь ты.

– Старенькая музыкальная группа про наркотики, секс и рок-н-ролл, которую я не слушаю.

– Ясно.

Когда Ник уселся на привычном для себя месте, его внимание сразу же привлек швейный набор, лежавший на краю столика, и, как ему показалось, какая-то ткань, а может быть, и элемент одежды. Точно сказать он не мог.

– Это что такое?

– Просто бархатный пиджак, – ответила Кристина. – Видишь контур рисунка на нем?

– Ага.

– Я начала делать вышивку… Но как же это утомительно, поэтому ее продолжишь ты.

– Что?

– Я, может быть, и не просила бы тебя, но Ники, твой дружок мне начал писать сообщения двоичным кодом. Он сказал, что нам пора перейти на новый уровень. А за это кто-то должен расплатиться.

– Он просто восхищается тобой. Джаред ни с кем больше не общается так, будь уверена.

Кристина нахмурилась.

– Да расслабься, Крис, – Ник сплел пальцы вместе и улыбнулся. – Я сделаю то, что ты хочешь. И в конце скажу спасибо.

– Это вряд ли, – сказала Кристина.

– Почему?

– Узнаешь, когда будешь делать.

Улыбка исчезла с лица Ника.

– Короче, слушай. – Кристина указала пальцем на вышивку. – Смело прошиваешь дальше по рисунку. Но имей в виду, что при загибе некоторой ленты требуется меньше, чем в центре, а другой, на краю, наоборот, больше. Так и дается сгиб.

– Я понял, а ничего, что я никогда не делал ничего подобного?

– Ничего. Здесь трудно сделать что-то не так. Да и не выглядишь ты человеком, у которого из рук все валится.

– Я раньше рисованием и оригами занимался, – заметил Ник с некоторой гордостью. Это были одобренные «Планом жизни Ника Эрхарта» увлечения. Поэтому он их в конце концов и бросил.

– О! Это тоже пригодится. Но не сейчас.

Ник поднял указательный палец вверх и приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но одумался.

Кристина показала ему, как делать вышивку – у нее это так ловко получалось – а потом ушла по делам.

Ник остался наедине с иголкой и пиджаком. Он попробовал повторить то, что делала его подруга пару минут назад, но несколько раз укололся и ему это не понравилось.

«И зачем я это делаю?» – подумал Ник, как вдруг его телефон зазвонил.

«Кому я нужен в такую рань, да еще и в воскресенье?»

На экране смартфона горела надпись «Редактор».

Ник цокнул языком и застонал.

«Опять напился, – подумал он. — Да сколько можно?»

– Да, – Ник все-таки ответил на звонок в надежде, что он ошибался.

– Срочно! – прокричал мистер Келлерман. – Одна нога здесь, другая там! Какая нога? Что я несу, короче, выезжай в «Таверну Буковски»!

– Послушайте, сэр, я не поеду покупать вам пиво с вашими любимыми куриными тендерами. Больше никогда!

Ник услышал, как его начальник вздохнул. В этом было что-то приятное.

– Ладно, – сказал мистер Келлерман. – Попробовать стоило.

– Всего доброго, – ответил Ник и уже собирался сбрасывать вызов, как…

– Постой, – вдруг опомнился мистер Келлерман. – Я не затем звонил. О «Таверне Буковски» можно сделать хороший материал.

– Сейчас воскресенье, сэр. У меня выходной.

– Формально ты прав, Ники-малыш, но я думаю, тебе будет интересно, что этот бар находится в сумеречной зоне и там случилось кое-что между нами и ими.

– Уже еду, – без капли иронии сказал Ник.

– Отлично. Я всегда говорил, что ты лучший сотрудник «Бостон Дей».

– Вы никогда такого не говорили, сэр.

– Но думал именно так! Ты точно лучше Престона.

– Он уборщик.

– Лучший уборщик! И ты лучше него.

– Но, сэр, вы уволили его две недели назад.

– Оу. Неудобно вышло.

– Увидимся в понедельник.

– Постой, можешь по пути захватить «Будвайзер» и куриные тендеры? Только темный, оригинал не бери…

Ник сбросил вызов. И его взгляд переместился на ткань с вышивкой. Недалеко он продвинулся в новом увлечении. Недалеко. Но нужно было бежать.

Ник встал из-за стола и направился к выходу. Мимо него прошла одна из официанток в костюме Триш из видеоигры Devil May Cry.

– Эй, Эмилия, – сказал он.

– Да?

Ник указал пальцем на столик.

– Ничего не трогай там, я скоро вернусь.

Эмилия пожала плечами и зашагала к столику, где сидело какое-то уж очень упитанное семейство. Стулья под ними нехорошо себя чувствовали.

* * *

Возле бара на Далтон-стрит, более известного как «Таверна Буковски», собралось человек двадцать. Люди стояли на проезжей части и выкрикивали «Бей их!» и «По морде за свободу!», проезжающие мимо автомобили одобрительно сигналили.

Ник прибыл к заведению через пятнадцать минут после того, как вышел из «Букера». На его глазах из бара вылетел человек.

Хорошее начало.

На табличке, которая стояла возле входа, было написано мелом: «Придуркам вход нежелателен, но если есть деньги, почему бы и нет».

Через открытую дверь было видно, как в узком коридоре несколько человек из настоящего дерутся с десятком из прошлого. Совсем наверняка они представляли себя спартанцами, заманившими в ущелье персидскую армию. Шансов у них было немного. Особенно учитывая, что уличная толпа, вопящая «Бей их», никак не помогала.

– Эй, что здесь происходит? – спросил Ник, конкретно ни к кому не обращаясь.

Мужчина в синей бейсболке с надписью «Бостон Ред Сокс» ответил:

– Они начали швырять свой мусор на наш тротуар. Мы ответили за дерзость.

– Но… – сказал Ник, однако решил, что пускаться в объяснения будет глупо. Да и сам он был глуп, потому что говорил туже чушь в прошлом, но Флёр в тот день напомнила ему, что в настоящее можно выбросить только мусор из настоящего. Это значило, что люди из прошлого вернули то, что принадлежало людям настоящего, не более того. И возможно, это произошло совершенно случайно.

«Пламя загорается от искры».

Ник пробрался сквозь толпу, как делают это в фильмах, повторяя одну фразу: «Пропустите, пожалуйста», словно это какой-то пароль. Он думал, что войдет в бар и сможет всех успокоить, но, оказавшись у двери, увидел, как последние три бунтаря вылетели из коридора прямиком на тротуар. В СМИ их назовут – побитые, но не сломленные.

Когда Ник сделал шаг в направлении бара, его кто-то схватил за руку. Он обернулся и увидел того самого мужчину в бейсболке.

– Лучше не ходи туда, пацан, – предупредил он и сплюнул на ту часть тротуара, которая находилась в сумеречной зоне.

– Но я просто хочу объяснить, что это все недоразумение, – проговорил Ник.

– Если не хочешь получить по лицу, то мой тебе совет, подожди пару дней.

Ник подумал, что незнакомец прав. Не говоря уже о том, что своим вмешательством он сам мог спровоцировать новый конфликт, который мог перерасти в тот самый внезапный удар, о котором предупреждала Флёр.

– Они вернули наш мусор, – сказал он.

– Это неважно, – ответил мужчина в бейсболке. – Они отняли у нас землю.

– Возможно, у них не было выбора.

– Возможно, у нас тоже его нет.

Постепенно толпа начала расходиться, и только Ник стоял до последнего. Он смотрел в открытую дверь – в коридор, где случилась драка, и понимал, что это только начало и что он ничего не смог сделать. Как же он собирался спасать людей, исчезнувших непонятно куда, если даже это ему не под силу?

– Черт, – выругался Ник и закрыл глаза на секунду, а когда открыл, то увидел, что в коридоре появился человек в шляпе.

Ник усмехнулся, вспомнив Флёр и ее рассказы про некоего преследователя.

– А вот и твой Тот, кто ищет, ненормальная.

Но чем ближе этот светловолосый мужчина приближался к выходу, тем менее абсурдной становилась озвученная Ником мысль.

Человек в шляпе был облачен в плащ, и все бы ничего, если бы воротник его рубашки не выглядывал из-под… бронежилета.

Он не мог видеть Ника, хотя стоял в трех футах от него. Зато Ник мог внимательно рассмотреть незнакомца. На его уставшем лице виднелись шрамы, возможно, от ножей. Сказать было трудно, но создавалось впечатление, что этот человек вернулся с войны.

Мужчина достал пачку сигарет, вытащил из нее одну сигарету и закурил.

– Я найду тебя, – тихо сказал он перед тем, как уйти.

И тут Ника пробрала дрожь. Он вдруг понял, что нужно было сделать снимок.

* * *

Наступил вечер. Часы показывали 9:03.

– А где Мешен? – спросила Флёр. Она приложила руку ко лбу, сделав козырек, и начала осматривать всю сумеречную зону в поисках девочки, которая почему-то носила разноцветные гетры – на правой ноге – белого цвета, а на левой – голубого.

– Дома, – ответил Ник.

– Дай угадаю, – Флёр ехидно улыбнулась. – Ты боялся опозориться, Лаплас, и решил отвезти ее домой пораньше.

– Нет, просто мы редко видимся в выходные. Так уж привыкли. Вчера ее тоже не было.

– Ну конечно. Какой стеснительный месье.

– Ой, думай что хочешь. И не стеснительный я.

Ник уже хотел уйти.

«Зачем я на это согласился?» – думал он, но знал, что выбора не было.

Флёр встала напротив Ника. Посмотрела ему в глаза, а потом рассмеялась.

– Ой, не могу смотреть на тебя, де Траси, – сказала она и закрыла глаза. – Вот так лучше. Готов?

– Ээ… Нет, – ответил Ник.

Флёр открыла глаза.

– А ты здесь откуда? – спросила она с нотками удивления в голосе. Вид у нее был ошарашенный.

– Ээ… Мы договорились встретиться сегодня вечером…

– Точно.

Флёр достала из кармана какое-то устройство. Ник не мог понять, что это. Какая-то прямоугольная пластиковая коробочка с кнопками.

– По твоему взгляду понятно, что тебе ничего непонятно.

– Ага.

– Это диктофон. Он нужен для…

– Я знаю, для чего он нужен, но выглядит он странно.

– Диктофон как диктофон. И не перебивай меня. Не люблю, когда так делают особи с не слишком большим интеллектом.

– Эй!

– Я записала для тебя мелодию, – Флёр протянула диктофон Нику. – Послушай несколько раз и запомни слова. Эту партию ты будешь петь на Рождество.

– Но я смогу слушать ее только здесь, не проще будет, если ты напоешь на камеру? Я запишу видео на смартфон и буду в тепле слушать.

– Во-первых, сейчас холодновато, чтобы петь в полную силу. А во-вторых, я не хочу, чтобы я была у тебя в телефоне. Это, знаешь ли, негигиенично.

– Как же тогда мы устроим концерт, если будет холодно?

– Попытаемся сделать это место теплее. Да и вообще, если нам удастся привлечь классную группу, то их техники сами сделают все как надо. А сейчас слушай запись.

Ник взял наушники, которые были воткнуты в диктофон, и вставил их в уши. Он посмотрел на устройство и не понял, что с ним делать.

– Ээ… – замялся он.

– Жми «плей» и не говори мне, что впервые видишь эту кнопку.

Ник надавил на клавишу с треугольником. Сначала послышались шумы, а потом знакомый голос проговорил: «Труа, де, ан10» и зазвучала мелодия. Она была простой, но в то же время емкой и красивой. Ник слушал ее, приоткрыв рот, жадно ловя каждую ноту. И если раньше от мысли, что ему придется петь, его бросало в дрожь, то сейчас где-то в глубине его мозга засела крохотная мысль: «Я хочу попробовать».

Музыка затихла.

Ник еще какое-то время молча стоял, словно бы находясь в другом месте, а потом вернулся в гнетущую реальность. И тут он сразу вспомнил о драке в баре и еще о кое-чем неприятном, о чем нужно было поговорить с Флёр. Момент был как раз подходящий, и он им воспользовался.

Флёр достала чизбургер из пакета и устроила себе ужин. Она часто приносила сэндвичи с собой. Если приглядеться к ее одежде, то под пальто можно было заметить, что ее брюки точь-в-точь как те, что выдают сотрудникам «МакДональдс».

– Хочешь? – Флёр взяла второй сэндвич из пакета и протянула Нику.

– Ээ… – замялся он.

– Ну как хочешь, больше не предложу.

– Есть твою еду – бессмысленно для меня.

– Как грубо, Лаплас. Тебя не учили вежливости? Ну знаешь, правила приличия?

Ник вздохнул.

– Так что ты думаешь о драке в баре? – спросил он.

Флёр пожала плечами.

– Поэтому мы и устраиваем концерт, – сказала она.

– Я не думал, что люди реально дойдут до драк, – ответил Ник.

– Какой же ты все-таки наивный амбесиль, – Флёр рассмеялась. – Послушай, но не удивляйся. Плохие парни из Бостона все-таки нашли повод подраться с другими плохими парнями из Бостона. То же мне новость. Это было неизбежно, но не стоит преувеличивать трагедию, вряд ли это был внезапный удар, впрочем, не стоит и приуменьшать. Как журналист ты еще хуже, чем… Стоп! А кто ты? Дворф?

Ник фыркнул в ответ, а потом его осенило. Он как бы завис на несколько секунд.

– Ты чего? – спросила Флёр и ткнула ему указательным пальцем в кончик носа. – Забыл, как дышать? Я тебе искусственное дыхание рот-в-рот делать не буду. И не мечтай.

Ник поднялся с лавочки и направил указательный палец прямо в лицо Флёр.

– Плохие парни из Бостона! – воскликнул он.

Но Флёр, кажется, совсем не заинтересовалась, она уставилась на его палец и молчала.

– Ты же хотела крутую группу, которая актуальна и в прошлом, и в настоящем? – спросил Ник.

– Уи, но при чем здесь плохие парни из Бостона? И кстати, палец у тебя кривой.

– Это прозвище получили Aerosmith, хоть они и не из Бостона. Но здесь они начали свой путь. Я писал про них заметку для «Бостон Дей». Эта группа важна для этого города. И эта группа все еще выступает в том же составе, что и пятьдесят лет назад. И кстати, не кривой.

– Это может сработать, Лаплас! Точно сработает! И кстати, кривой.

– Ага, только Aerosmith не станут выступать на… – Ник посмотрел на сцену. – На этой засыпанной снегом сцене посреди улицы. И кстати, иди к черту.

– Думаешь, они откажутся сыграть с самими собой из 2003 года, чтобы спасти город от потенциальной гражданской войны?

– Думаю, да.

– Уи, ведь такое каждый день происходит. Вчера, например, Limp Bizkit играли с самими собой, вход был бесплатный. Я не пошла, подумала: «Да чего я там не видела?»

– Окей, согласен, такого никогда не было. Это и правда хорошая причина для них. Но есть проблема: как мне до них достучаться?

– Ты же журналист, Лаплас. У тебя должны быть связи с крупными газетами, типа «Таймс», «Вашингтон Пост», «Дейли Бьюгл» и так далее.

– Я занимаюсь этим не так долго, чтобы иметь какие-то связи… Хотя я знаком с редактором «Дейли Бьюгл» мистером Джеймсоном.

– Вот и отлично, позвони ему!

Ник без какого-либо выражения смотрел Флёр в глаза. Так продолжалось около минуты.

– Что? – спросила она наконец.

– В «Дейли Бьюгл» работал Питер Паркер, – сухо ответил Ник.

Флёр открыла рот, но кажется, забыла как произносить слова.

– Ты знаком с Человеком-пауком? – спросила она после паузы.

– Ну конечно, а по выходным выпиваю с Тором. А моя девушка Скарлетт Йоханссон.

– Кто?

– Проехали.

– Бьен. В любом случае ты что-нибудь придумаешь. Я верю в тебя, Лаплас, – сказала Флёр и встала с лавки. – Нам пора продолжить тренировки, чтобы ты не опозорился перед Aerosmith и Скарлет Йонсенс.

– Йоханссон, – поправил Ник.

– Без разницы. Послушай еще несколько раз мелодию. Скоро тебе придется ее спеть.

– Разве я не должен знать музыкальную грамоту, прежде чем начать петь?

– Нон. У нас нет времени на это.

– Ты точно знаешь, что делаешь?

– А ты веришь мне?

– Почему-то да. Хотя не стоит, ты же странная.

Сказав это, Ник посмотрел в сторону, на кирпичную стену с граффити, и почесал затылок. Он вспомнил другого странного человека – Того, кто ищет.

– Слушай, – сказал он. – Ты правда считаешь, что за тобой кто-то охотится?

– Пора бы уже перестать сомневаться в моих словах, Лаплас. Я давала повод усомниться в себе?

– Да ты несешь какой-то бред. Постоянно!

– Уверен?

– Да! Но драка в «Таверне Буковски» – это не все, о чем я хотел тебе рассказать. Там был человек в шляпе. У него на лице были шрамы, и он носил бронежилет. Странный тип.

Флёр прикрыла рот рукой и удивленно посмотрела на Ника.

– Он сказал «Я найду ее» перед тем, как уйти, – продолжил Ник.

– Это он! – воскликнула Флёр. – У него светлые волосы, ходит в армейских ботинках?

– Да.

– Надеюсь, он тебя не видел.

– Нет, я был за границей. Но послушай, «Таверна Буковски» в полутора милях отсюда. Если это Тот, кто ищет, то тебе следует быть осторожней.

– Это место – крепость, окруженная строительным забором, мало кто знает, что мы здесь собираемся. Это у вас – в настоящем – еще можно заметить границы, а у нас – в прошлом – нельзя. Поэтому об аномалиях почти никто не знает.

– Да, но ты хочешь выступить на сцене на Рождество вместе с Aerosmith. Если этот тип опасен, то ты нарисуешь себе мишень на голове. Потому что в интернете и на телевидении этот концерт обязательно покажут.

Флёр резко отвернулась и замолчала. Она склонила немного голову и начала тереть правый висок рукой.

– Ты чего? – поинтересовался Ник. Она уже не первый раз это делает, подумал он.

– Ты… ты уже говорил это, – голос Флёр дрожал. – Прекрати, хватит…

– Эй, что с тобой?

Флёр потрясла головой, как будто стояла в толпе на рок-концерте и вроде бы наконец-то пришла в себя.

– Со мной все в порядке, просто приступы мигрени. Когда я встретила тебя, они участились, так что, я думаю, на мой юный организм твои бесцеремонные слова действуют не лучшим образом. И вообще, тот факт, что я выступлю на сцене, не говорит о том, что здесь – на стройплощадке – я постоянно нахожусь. Но если ты так сильно обеспокоен, то я надену маску.

– Надеюсь, без подсолнухов.

– Какой же ты все-таки амбесиль. Бьен, пора заняться делом! Хватит отлынивать.

* * *

Говорят, бездна смотрит в тебя, когда ты смотришь в нее, но в случае Ника Эрхарта это делал бархатный пиджак, лежавший на столике в кафе.

– Я ненавижу тебя, – застонал Ник, но все-таки продолжил делать вышивку из десяти лент. Он уже начал забывать, что были времена, когда «Букер» у него ассоциировался с хорошим кофе и прекрасной атмосферой, а не с текстильной фабрикой.

Ник не сразу заметил, что Кристина подошла к нему, да и как тут заметишь, когда бархатный демон отнимает все твое внимание и немного крови. У нее в руках была небольшая стопка какой-то бумаги с глянцевым покрытием. Нехороший знак.

Увидев тень, Ник отвлекся. Он вопросительно посмотрел на подругу и спросил:

– Это еще что такое?

– Ты говорил, что умеешь рисовать? – ответила вопросом на вопрос Кристина.

Ник повернул бейсболку козырьком назад и словно бы преобразился.

– Я врал, – уверенно сказал он. – Я конченый лжец, Крис, тебе ли не знать. Все ради того, чтобы подкатить к тебе.

Кристина рассмеялась и положила листы на столик.

– За то, что рассмешил меня, кофе за счет заведения.

– И все же, что это такое? – Ник указал исколотым пальцем на стопку бумаги.

– Никогда не догадаешься.

– Оригами?

– Как я уже сказала, никогда не догадаешься.

– Оригами?

– Нет.

* * *

Ник думал, что мистер Келлерман может знать людей, которые помогут ему связаться с менеджментом Aerosmith. Возможно, так оно и было, но для начала кто-то должен был заставить редактора «Бостон Дей» связаться с реальностью, от которой он с каждым днем удалялся все дальше и дальше.

Когда Ник и Элизабет уходили из кабинета с табличкой «Самый главный редактор», их начальник спал на диване в обнимку с клюшкой. Рассчитывать на него не стоило.

– Я знаю! – сказала Элизабет по пути из офисного здания.

– Что? – спросил Ник.

– Дости может найти то, что ты ищешь!

Ник усмехнулся.

– Это вряд ли, – сказал он и потрепал подругу по голове. – Но попытка неплохая.

– Сможет, он же приносит Альфреду всякие полезные вещи.

Ник посмотрел на воодушевленное лицо подруги и пожал плечами. Была не была. В конце концов, работы на сегодняшний день у них не было, так что можно было и подурачиться, а заодно и подумать, как достучаться до Aerosmith.

Найти сэра Достоевского друзьям не составило труда, он почти всегда ошивался возле Альфреда как сторожевой пес. Возможно, так и было, только он охранял не старика, спящего на картонке, а его флягу с самым дорогим.

– Что дальше? – спросил Ник, видя, как резво бежит к нему Дости. Он уже думал увернуться, но, к счастью, Элизабет перехватила собаку до того и начала ее гладить, чтобы успокоить.

– Нужно дать ему понюхать что-то, – сказала она. – Собачки нюхают и берут след.

– У меня нет ничего, что было бы связано с Aerosmith.

Элизабет опустила взгляд и слегка расстроилась.

– Впрочем, можно дать ему послушать пару их песен, – предложил Ник, чтобы ободрить подругу. – Должно сработать, почему нет?

Он нажал на «плей» в приложении «Плей Музыка» на своем смартфоне и заиграла приятная мелодия. Корги лишь подергал ухом. Ожидаемо. Но когда Стивен Тайлер запел: «Мечтай, мечтай, мечтай», то собака вдруг сорвалась с места и куда-то побежала.

– Не может быть, – проговорил Ник и побежал за корги, ухватив за руку Элизабет.

– Дости найдет Aerosmith! – воскликнула она.

После бесконечной беготни по торговому району Даунтаун Кроссинг собака забежала в проулок Чапман Плейс, где спал Альфред. Дости буквально врезался в синий мусорный бак, и тот свалился, создав много шума.

Альфред вскочил с места.

– Что, где, зачем? Я не ел эту крысу, мой господин! Она сама попала мне в рот.

Ник и Элизабет забежали в проулок и остановились. По их виду было ясно, что они чертовски устали и ожидали иного финала. Друзья практически синхронно положили руки на колени, пытаясь отдышаться.

– Расслабься, старик, – сказал Ник.

– Что вы здесь делаете? – спросил Альфред.

Не успел Ник ответить, как вмешалась Элизабет:

– Искали Aerosmith!

Ник посмотрел куда-то в сторону, явно смущаясь.

– Нашли? – спросил Альфред.

– Как видишь, тупая собака привела нас к тебе, старик. Но мне кажется, ты не Стивен Тайлер.

– И даже не Джо Перри, – заметил Альфред, а потом он сказал «Но» и таинственно замолчал.

Ник смотрел на него, ожидая продолжения.

– А это красиво, – произнесла Элизабет.

– Что именно? – спросил Ник.

– Надежда – очень красивая леди. Приходит и тьму превращает в свет. Но не надолго.

Ник повернулся к Альфреду. К тому подбежал Дости и что-то выплюнул прямо перед ним – что-то похожее на ожерелье. Альфред погладил собаку по голове и сказал:

– А вот и наказание! Хороший мальчик, сэр Достоевский.

– Что значит «но»? – спросил Ник.

– Возможно, я знаю, как связаться с Aerosmith, господин Эрхарт, – пояснил Альфред.

– Ага, – с сарказмом произнес Ник и усмехнулся.

– Не верите мне?

– Нет, конечно. Ты бомж, а они мировые знаменитости. У вас мало общего.

– Но я не всегда жил на улице, господин Эрхарт.

– Ладно. Допустим, я тебе поверю. И что же нужно сделать, чтобы связаться с Aerosmith?

– Написать бумажное письмо.

Ник вскинул руки от досады.

– А я уж подумал, ты действительно знаешь, что делать. А ты опять напился и отправился в алкогольное турне сквозь время. К твоему сведению, старик, мы сейчас в двадцать первом веке и у нас бумажные письма никто никому не отправляет.

– Но они и не из двадцать первого века, – заметил Альфред.

– Да плевать, я как-то пробовал писать группе In This Moment, даже бумажные письма слал им. Все без толку.

– Марие Бринк, – уточнила Элизабет.

– Да, – подтвердил Ник.

– Любовные.

Все переглянулись, и Альфред с Элизабет начали смеяться.

– Дураки, – пробормотал Ник себе под нос. – Вы ничего не понимаете! Она супердевушка!

Когда смех все-таки стих, Альфред сказал:

– Вы просто не знаете, кому нужно отправлять письма, господин Эрхарт. Зная правильного человека, можно достучаться до кого угодно. Даже до Марии Бринк.

– А ты, можно подумать, знаешь? – спросил Ник.

– А я знаю.

После паузы Альфред продолжил:

– Слышали про теорию о шести рукопожатиях?

У Ника отвисла челюсть. Он взял Элизабет за руку и повел в сторону.

– Пойдем, Элизабет. Этот старик невменяем.

Альфред окликнул друзей:

– 1968 год, Рэд Кволек работал поваром в клубе «Энкорейдж» в маленьком городке Санэйпи в Нью-Гэмпшире.

Ник остановился.

– И что? – спросил он.

– Угадайте, кто мыл посуду в этом клубе в то время? – сказал Альфред.

– Не знаю.

– Джо Перри – будущий гитарист Aerosmith.

Ник повернулся к Альфреду лицом и заинтересованно посмотрел на него.

– Этот Рэд поможет передать письмо группе? – спросил он.

– К сожалению, господин Кволек мертв, – ответил Альфред.

Ник закатил глаза.

– Пойдем, Элизабет. Этот старик не в себе. Я думаю, он выпил тормозной жидкости с утра и теперь набивает себе цену.

– Не надо грязи, господин Эрхарт. Я пью исключительно скотч!

– Да плевать.

– Что до господина Кволека, он умер пять лет назад, но в 2003 году он все еще жив, – сказал Альфред. – Разве вам не подойдет Aerosmith из прошлого?

Альфред вновь заставил Ника остановиться и повернуться к нему лицом.

– Продолжай, – заинтересовался Ник.

– Рэд Кволек был знаком с господином Перри, но они не были друзьями. Я вам больше скажу, господин Кволек не сможет отдать письмо нужному человеку, который бы смог передать его Aerosmith.

– Надеюсь, в этой истории есть «но» и не одно.

– Конечно. Но! – Альфред поднял указательный палец, а потом продолжил: – Рэд знает того, кто знает того, кто знает того, кто знает того, кто знает того, кто передаст письмо Aerosmith.

– Получается шесть рукопожатий.

– Именно!

Альфред хлопнул в ладоши, а затем начал судорожно рыться в своем потрепанном пиджаке. Что-то нашел. Он достал из внутреннего кармана перстень.

– Мне нужны лист бумаги, конверт и воск, – сказал Альфред.

– Но мы хотим пригласить обе группы, – уточнил Ник.

– Обе? Куда пригласить? Зачем?

– У нашей ненормальной появилась нормальная идея. Она предложила провести концерт, который бы сплотил людей из настоящего и прошлого. Но нужна была группа, которую хорошо знают в городе. В итоге выбор пал на Aerosmith. Но нужны обе группы, как из 2003 года, так и из 2022 года. Потому что если они выступят на одной сцене вместе, то это что-то да будет значить для людей в этом городе.

– Оу, так вы хотите попросить их об одолжении. Это усложняет задачу.

– Какая разница?

– Они могут быть заняты, ну знаете, мировые турне ради мальчика из Бостона не отменяют.

– А ради мира в Бостоне и возможности сыграть с самими собой на одной сцене?

– Пожалуй, таким они могут и заинтересоваться.

– Ладно, – сказал Ник. – Допустим, Aerosmith 2003 года мы можем пригласить через письмо и шесть рукопожатий. Допустим, к 2022 году они забудут, что мы их уже просили об одолжении, но в настоящем, возможно, мертв не только Рэд. И как ни посмотри, а доставить второе письмо будет в несколько раз сложнее.

– Верно.

– И все же этот путь – единственная зацепка.

Ник посмотрел на кольцо, которое держал Альфред.

– А это что? – спросил он.

– А это, господин Эрхарт, причина, по которой Стивен Тайлер и ребята станут читать письмо.

– Стоп. А этой причиной можно воспользоваться дважды?

Альфред покачал головой.

– Не думаю. Это, господин Эрхарт, перстень воздушного кузнеца. Редкая штука. Его мне подарил господин Тайлер, когда я помог ему в одном щепетильном деле. Сказал, что за ним должок. Если он увидит отпечаток перстня на конверте, то непременно прочтет письмо и, я уверен, сделает то, что вы хотите. Но только один раз.

– Думаешь, он поверит, что есть место в Бостоне, где он может встретить себя из будущего? К сведению, в прошлом об аномалиях практически никто не знает.

– Поверит.

– Потому что он наркоман?

– Нет. Потому что я всегда был с ним честен.

– Ладно, а он не дал тебе адрес, по которому нужно отправить письмо с просьбой?

– Это было в восьмидесятых, господин Эрхарт. К тому же тот человек, контакт которого дал мне господин Тайлер, умер от передозировки наркотиков в 1998 году. Поэтому нужно идти в обход через шесть рукопожатий.

– Ясно. Думаешь, Стивен помнит об этом? Не получится так, что мы отправим письмо, а он его выбросит?

– Помнит, почему нет?

– Ну, алкоголь, наркотики, ну знаешь, все эти рок-н-ролльные штучки. Они плохо влияют на мозг в целом и на память в частности.

– Он помнит, – уверенно сказал Альфред.

– И конечно же, он не забудет, что отдал тебе долг в 2003-м?

– Не забудет.

– Он точно был наркоманом и алкоголиком?

– Еще каким!

Ник прикусил нижнюю губу и посмотрел в сторону – вглубь проулка. Там никого не было – только компания мусорных баков на брусчатке, но она вряд ли могла подсказать какую-нибудь стоящую идею.

– Что же нам делать? – пробормотал он себе под нос.

Наступила тишина, но не та, что в космосе, а та, в которой слышно, как учащенно дышит собака, с которой играет белокурая девочка, и та, в которой отчетливо слышно, как старик делает два глотка из фляги.

– Фродо Бэггинс! – вдруг сказала Элизабет, разбив тишину.

Ник и Альфред переглянулись. И тут у Альфреда аж глаза округлились.

– Точно! – прохрипел он.

– Что? – спросил Ник.

– Перстень… вы… она…

– Говори яснее.

– Когда ваша цветочная подружка…

– Она мне не подружка!

– Хорошо, когда ваша не подружка отдаст конверт нужному человеку, а тот отдаст его тому, кто передаст его мистеру Тайлеру, то долг будет выплачен.

– И что?

– А то, что вы можете вернуть перстень владельцу. Тогда, возможно, человек, который знает, кому нужно отдать письмо, выслушает вас и передаст перстень тому, кто передаст его господину Тайлеру. Но…

– Но?

– Но возможно, и нет, потому что из-за одного не столь благородного поступка, который я совершил, однако еще не успел совершить в 2003-м, господин Тайлер может быть зол на меня. Будет проще, если вы скажете, что я мертв. Тогда через хитрость и жалость вместе с перстнем, может, удастся доставить сообщение до Aerosmith. Если, конечно, человек, который знает, кому передать письмо, чтобы тот передал письмо Aerosmith, все еще жив. Впрочем, это касается всех в этой схеме.