Читать книгу Заговор в Уайтчепеле - Энн Перри - Страница 5

Томас не впервые отсутствовал дома ночью, но в этот раз Шарлоттой овладело такое неизбывное чувство одиночества, какое ей прежде никогда не доводилось испытывать – вероятно, потому, что теперь она не представляла, когда он вернется, и вернется ли вообще.

Она долго не могла заснуть из-за душившего ее гнева и беспрестанно ворочалась с боку на бок, сбив в результате простыню в ком. В два часа женщина поднялась с кровати и застелила ее чистой простыней, а спустя еще полчаса к ней наконец пришел сон.

Проснулась миссис Питт, когда уже рассвело, с головной болью и твердой решимостью каким-либо образом попытаться исправить сложившуюся ситуацию. Случившееся было просто невыносимо, и мириться с этим не было никакой возможности. Страшная несправедливость – в первую очередь и главным образом по отношению к Томасу, но и по отношению к его семье тоже.

Одевшись, женщина спустилась в кухню, где увидела сидевшую за столом Грейси. Дверца буфета была открыта, и лучи солнца отражались от чисто вымытого пола. Дети уже ушли в школу, и Шарлотта рассердилась на себя за то, что не смогла проводить их, тем более сегодня.

– Доброе утро, мэм. – Горничная встала и направилась к закипавшему на каминной полке чайнику. – Я сейчас заварю свежий чай.

Она налила кипяток в заварочный чайник и поставила его на стол, где стояли две чашки.

– С Дэниелом и Джемаймой всё в порядке, они позавтракали и пошли в школу, как обычно, – стала рассказывать девушка. – А я вот все думаю. Нам нужно что-то делать. Это неправильно.

– Согласна с тобой, – с готовностью отозвалась Шарлотта, сидевшая за столом напротив нее и с нетерпением ожидавшая, когда заварится чай.

– Хочете тост? – предложила Грейси.

– Пока нет. – Миссис Питт осторожно покачала головой, в которой все еще пульсировала боль. – Я тоже думала полночи, но так и не придумала, что можно сделать. Коммандер Корнуолисс сказал мистеру Питту, будто это делается ради его собственной безопасности, а также для того, чтобы у него имелась хоть какая-нибудь работа. Люди, которым он причинил неприятности, были бы рады видеть его не у дел и в пределах досягаемости со своей стороны. Они могли подстроить ему несчастный случай на улице или еще что-нибудь в этом роде…

Ей не хотелось произносить эти слова, но нужно было все объяснить.

Грейси отнюдь не была потрясена, поскольку видела слишком много смертей, когда жила в Ист-Энде. Она прекрасно помнила свое детство, пусть даже отдельные подробности и поблекли в ее памяти.

– И все токмо из-за того, что он честно делал свою работу и добился смертного приговора этому Эдинетту?! – воскликнула она. – Что они от него хотели? Шобы он представил дело так, будто Эдинетт не убивал мистера Феттерса? Или исделал вид, будто не понимает, шо произошло?

– Да. Думаю, именно этого они от него и хотели, – согласилась Шарлотта. – И я думаю, не каждый доктор понял бы, что здесь что-то не так. Им просто не повезло, что Иббс сразу заметил определенные странности и вызвал Томаса.

Брови Грейси поползли вверх.

– А почему кто-то хочет, шобы Эдинетт избежал наказания за убивство мистера Феттерса?

– Он принадлежит к «Узкому кругу», – ответила миссис Питт, внутренне содрогнувшись. – Чай уже готов?

Служанка пристально посмотрела на нее – вероятно, пытаясь понять, какие чувства она испытывает. Заварка была слабой, и аромат уже постепенно улетучивался, хотя чай все еще оставался слишком горячим.

– Значит, они могут безнаказанно убивать людей? – В голосе Грейси прозвучало негодование.

– Да, если в дело не вмешается какой-нибудь смельчак. Тогда они избавляются и от него.

Шарлотта попыталась отхлебнуть из чашки, хотя и знала, что может обжечься. Но большее количество молока испортило бы чай.

– Так шо нам делать? – Грейси вопросительно смотрела на нее округлившимися глазами и после некоторой паузы сама ответила на свой вопрос: – Мы должны доказать, шо он был прав. Какой бы там ни был энтот круг, но мы знаем, че нас больше, чем их.

Девушка не допускала даже мысли, что ее хозяин мог ошибиться. Она была твердо убеждена в его правоте.

Шарлотта улыбнулась, несмотря на охватившее ее отчаяние. Преданность Грейси оказывала на нее более благотворное влияние, чем чай. Горничная всеми силами старалась подбодрить ее, внушить ей оптимизм и говорила первое, что приходило ей в голову, лишь бы они не молчали.

– Это судебное заседание отличалось от других тем, что никто не знал, почему Эдинетт сделал это, – стала рассказывать миссис Питт. – Он и Феттерс дружили на протяжении многих лет, и никто никогда не слышал, чтобы они ссорились – ни в тот день, ни когда-либо прежде. Некоторые люди не могут поверить, что у Эдинетта могла быть какая-то причина для убийства, и все представленные в суде свидетельства касались предметов, но не чувств. Было много странностей, но каждая в отдельности, казалось, мало что значила.

Отпив еще глоток чая, женщина продолжила:

– А некоторые свидетели отказались от своих показаний, когда дело дошло до принесения клятвы в суде, под давлением со стороны адвоката подсудимого, который своими вопросами старался выставить их в неприглядном свете.

– Стало быть, нам нужно выяснить, почему он исделал это, – сказала Грейси. – Должна была быть какая-то причина. Просто так он не убил бы человека.

Шарлотта уже размышляла на эту тему. В газетах содержалось очень мало информации об этих двух джентльменах. Говорилось лишь об их достоинствах, об общественной значимости и непостижимости случившегося. Если представленные в суде свидетельства соответствовали действительности – а миссис Питт в этом не сомневалась, – значит, необходимо было узнать еще очень многое, включая нечто чудовищное и отвратительное, что привело к убийству одного и смертному приговору для другого. Сейчас все это было скрыто под завесой тайны.

– Почему человек, которого собираются повесить, не говорит никому – хотя бы для того, чтобы спасти свою жизнь, – почему он убил друга? – произнесла она вслух.

– Потому как это не может служить ему оправданием, – ответила Грейси. – Ежели б это его оправдывало, он непременно сказал бы.

Хозяйка задумалась над ее словами, прихлебывая чай.

– Почему люди вообще убивают своих друзей, с которыми не состоят в родстве или в любовной связи, от которых не могут унаследовать деньги?

– Вы убиваете людей, когда ненавидите или же боитесь их, – вполне логично заметила служанка. – Или когда они получают то, шо хотели получить вы, а они вам это не отдают. Или когда вас охватывает безумная ревность.

– Эти двое явно не ненавидели друг друга, – возразила Шарлотта, протянув руку за кусочком хлеба. – Долгие годы они были друзьями, и никто никогда не слышал, чтобы между ними случались ссоры.

– Женщина? – предположила Грейси. – Может, мистер Феттерс застал Эдинетта с миссис Феттерс?

– Думаю, такое возможно, – задумчиво произнесла миссис Питт, намазывая на хлеб масло и джем. – Он не стал бы рассказывать об этом в свою защиту, поскольку это нисколько его не оправдывает. Этим он только еще больше восстановил бы против себя публику. Застав с ним свою жену, Феттерс мог напасть на него. – Она вздохнула и откусила кусочек бутерброда, лишь сейчас ощутив сильное чувство голода. – Только вряд ли он напал на него, столкнув с лестницы в библиотеке. Будь я присяжной, ни за что не поверила бы в это.

– Вы не присяжная, а женщина, – заметила горничная, – и у вас есть собственный дом и деньги.

Шарлотта не потрудилась ответить на это замечание.

– А как насчет денег? – спросила она все так же задумчиво.

Грейси покачала головой.

– Я не представляю, как можно ссориться, стоя на лестнице, тем более ежели она на колесиках.

– Я тоже, – согласилась миссис Питт. – Итак, что бы ни произошло в действительности, Эдинетт всеми силами старался скрыть это и делал вид, будто он не имеет к этому никакого отношения. Следовательно, он этого стыдился.

Круг замкнулся. Они вернулись к исходному пункту.

– Нам нужно во всем разобраться, – сказала служанка. – А вы должны нормально позавтракать. Хочете еще шо-нибудь? Я могу разбить на тост яйцо.

– Нет, этого достаточно, спасибо, – отказалась Шарлотта.

Вероятно, отныне им не следовало быть столь расточительными и есть яйца на завтрак, поскольку денег они не зарабатывали. Выросшая в нищете Грейси была привычна к экономии и все прекрасно понимала.

– Думаю, мне стоит навестить миссис Феттерс, – сказала миссис Питт, покончив с третьим бутербродом. – Томас рассказывал о ней как об очень приятной женщине и говорил, что она абсолютно убеждена в виновности Эдинетта. И наверняка не меньше нас хочет узнать, почему погиб ее муж.

– Хорошая идея, – согласилась Грейси.

Она вымыла тарелки и убрала в шкаф масло и джем, после чего тоже принялась рассуждать:

– Она должна знать кое-шо об Эдинетте и очень многое о своем покойном муже. Представляю, как ей сейчас тяжело… Ежли б я потеряла близкого человека, то оделась бы во все черное, задернула бы шторами окна, завесила бы зеркала и остановила бы часы. Когда мы хоронили моего деда, мне пришлось отхлестать себя по бледным щекам, шобы на них выступил румянец, потому как я боялась, не положили бы меня в могилу вместо него.

Шарлотта невольно улыбнулась. Она встала, налила немного молока в блюдце и соскребла в тарелку остатки вчерашней «пастушьей запеканки» для Арчи и Энгуса, которые в предвкушении трапезы с урчанием крутились у ее ног и потом с жадностью набросились на еду.

Удостоверившись в том, что Грейси закончила все домашние дела, миссис Питт вновь поднялась в спальню. Горничная работала размеренно, словно заранее распланировала все свои обязанности, но сейчас Шарлотту меньше всего занимало домашнее хозяйство.

Она переоделась, выбрав в гардеробе платье цвета морской волны. Оно очень шло ей и к тому же выглядело весьма скромно и вполне подходило для визита в дом, где был траур. Затем женщина тщательно и с большим вкусом уложила волосы. Эта процедура отняла у нее немало времени, но ей было хорошо известно, что прическа имеет большое значение и от нее в значительной степени зависит успех мероприятия. Грациозная осанка и обворожительная улыбка также существенно повышают шансы.

Миссис Питт проехала несколько остановок на омнибусе и прошла некоторое расстояние пешком. Следовало экономить деньги, к тому же стояла прекрасная погода. Разумеется, она знала от мужа, где жил Мартин Феттерс; кроме того, этот адрес упоминался во всех газетах. Его красивый дом, ничем не отличавшийся от соседних, если не считать задернутые портьеры в окнах, находился на Грейт-Корэм-стрит, между Уобарн-плейс и Брансвик-сквер. И если в день смерти Феттерса мостовую здесь устилала солома, приглушавшая стук колес, то теперь она уже отсутствовала.

Без каких-либо колебаний Шарлотта поднялась по ступенькам и постучала в дверь. Она не имела ни малейшего представления, будет ли миссис Феттерс рада видеть ее или же сочтет этот визит неуместным. Но ее это не волновало. Она обязательно должна была поговорить с вдовой.

Дверь открыл сумрачный дворецкий, который с вежливым безразличием окинул ее взглядом.

– Слушаю вас, мадам.

Шарлотта тщательно продумала, что будет говорить.

– Доброе утро, – сказала она, протягивая свою визитную карточку. – Будьте добры, передайте это миссис Феттерс и спросите, не найдется ли у нее несколько минут для меня. Речь идет о деле, имеющем для меня большое значение, а возможно, и для нее тоже. Оно касается моего мужа, суперинтенданта Томаса Питта, который расследовал обстоятельства гибели мистера Феттерса. Сам он прийти не смог.

Домоправитель с изумлением смотрел на нее.

– О господи! – Очевидно, он никогда прежде не оказывался в подобной ситуации и еще не отошел полностью от горя, обрушившегося на семью его хозяев. – Да, мадам, я помню мистера Питта. Он был чрезвычайно вежлив с нами. Если вы подождете в столовой, я спрошу миссис Феттерс, примет ли она вас.

Дворецкий не стал разыгрывать представление и притворяться, будто не знает, дома ли она. Он провел неожиданную гостью в небольшую комнату, ярко освещенную солнечными лучами и украшенную модными китайскими эстампами, фарфоровыми изделиями и шелковыми трафаретами с изображениями золотых хризантем, а спустя пять минут вернулся и проводил ее в другую, явно женскую комнату, выдержанную в розовых и зеленых тонах, с выходившей в сад дверью.

Джуно Феттерс была привлекательной, статной дамой, державшейся с большим достоинством. У нее были каштановые волосы, однако кожа ее отличалась удивительной белизной. Одета она была, естественно, в черное, и этот цвет шел ей, как ни одной другой женщине.

– Миссис Питт? – спросила она, с любопытством оглядывая Шарлотту. – Пожалуйста, входите и располагайтесь, как вам будет удобно. Я оставила дверь открытой, поскольку люблю свежий воздух. – Она указала на дверь, выходившую в сад. – Но если вы сочтете, что здесь холодно, я сразу же закрою ее.

– Нет-нет, благодарю вас, – поспешно сказала гостья, садясь в кресло напротив нее. – Здесь просто восхитительно. Запах травы столь же сладостен, как и аромат цветов.

Джуно бросила на нее встревоженный взгляд.

– Бакленд сказал, что мистер Питт не может прийти сам. Надеюсь, у него все в порядке?

– В полном порядке, – заверила ее Шарлотта.

Умное лицо хозяйки дома отличалось необычайным своеобразием. В лучшие времена небольшие морщинки, расходившиеся лучами вокруг ее глаз, можно было бы принять за признак веселого нрава. Миссис Питт решила рассказать ей всю правду, за исключением того, где находится Томас. Впрочем, она и сама представляла себе это весьма туманно.

– Его освободили от руководства управлением на Боу-стрит и отправили куда-то с секретной миссией, – сказала Шарлотта. – Это своего рода наказание за то, что он дал свидетельские показания против Эдинетта.

Изумление на лице Джуно быстро сменилось негодованием.

– Это возмутительно!

Она выбрала именно то слово, которое Шарлотта тоже считала наиболее подходящим.

– С кем мы можем поговорить, чтобы это решение было отменено? – спросила миссис Феттерс.

– Ни с кем, – сокрушенно покачала головой миссис Питт. – Расследовав это дело, мой муж нажил себе могущественных врагов. Вероятно, это даже лучше, что некоторое время он будет вне пределов их видимости. Я пришла к вам потому, что Томас очень хорошо отзывался о вас. По его словам, вы убеждены в том, что ваш муж стал жертвой убийства, а не несчастного случая.

Она попыталась понять, какие чувства испытывает Джуно, и по ее лицу заметила быстро промелькнувшее на нем выражение невыразимого горя.

– Я действительно убеждена в этом, – произнесла вдова спокойным тоном. – Сначала мне в это не верилось. Я находилась в состоянии ступора и просто не могла осознать случившееся. Мартин не был… неуклюжим. И я точно знаю, что он никогда не ставил книги о Трое и Древней Греции на верхнюю полку. Это совершенно бессмысленно. Были и другие странности, на которые указал мистер Питт: сдвинутое со своего обычного места кресло, ворс в трещине каблука его туфли…

Она быстро заморгала, стараясь взять себя в руки.

Шарлотта заговорила, чтобы дать ей время прийти в себя и отвлечься от глубоко личных переживаний, связанных с туфлей погибшего мужа. При упоминании о ней ее воображение наверняка нарисовало картину, как его тело перетаскивают по полу, которая, очевидно, была для нее невыносимой.

– Если б вы знали, почему Эдинетт совершил убийство, то наверняка сказали бы об этом на суде или еще раньше. – Шарлотта слегка подалась в сторону собеседницы. – Ведь у вас было время хорошенько все обдумать?

– Других занятий у меня практически и не было, – ответила Джуно, безуспешно пытаясь выдавить из себя улыбку. – Но в голову мне так ничего и не пришло.