Читать книгу Размышление о русской смуте - Епископ Дионисий (Алферов) - Страница 2

Известно, что непосредственной причиной первой смуты (1603 – 1613) была смена царской династии: прекращение Московского дома династии Рюриковичей за смертью царя Феодора Ивановича (1584 – 1598) и воцарения брата его жены – Бориса Годунова (1598 – 1605). Эта смена поставила перед русским сознанием вопрос о легитимности нового царя.

В течение более семи веков на Руси правила династия Рюриковичей. Никакие другие фамилии не имели права на великокняжеские столы. Московский дом представлял одну из младших ветвей этой династии. В результате присоединения многих удельных княжеств к Москве их бывшие владельцы, даже из старших ветвей Рюриковичей, утратившие самостоятельность, стали служилыми московскими «боярами-княжатами», по старшинству в службе уступая старомосковским боярам. Свое первенство им пришлось добывать уже на московской службе. И мы видим среди выдающихся московских воевод XVI века многих потомков древних родов: Горбатого-Шуйского (покорителя Казани, 1552) и И.П. Шуйского (героя обороны Пскова, 1581–1582), М.П. Воротынского (победителя Крымской орды при Молодях, 1572), А. Курбского – потомка ярославских князей и др. Но и боевые заслуги не давали им прав на престолонаследие. Московские великие князья с большим подозрением взирали на «бояр-княжат», не без оснований подозревая их в намерениях «подыскиваться на царство».

Массовые репрессии Грозного обрушились прежде всего на оставшихся Рюриковичей. Большинство их было казнено или сослано, некоторые (Курбский) бежали в Литву. Разгром аристократии, учиненный Грозным, выбил все наиболее заметные фигуры, всех возможных лидеров и вождей, оставив людей духовно и нравственно мелких, подобно тому, как после вырубки мачтового леса отрастает кустарник. Поэтому прекращение Московского дома открыло дорогу к трону другим фамилиям, выдвинувшимся в царствование Грозного, Годуновым и Романовым, вступившим между собою в ожесточенную борьбу.

Пресечение Московского дома было делом рук Ивана Грозного. Ненамеренное убийство в гневе наследника престола царевича Ивана пресекло главную линию, так как потомства у царевича не было. Остались младший брат царевича Ивана – Феодор и младенец Димитрий от последней седьмой жены Грозного Марии Нагой. Линия двоюродного брата Ивана Грозного – князя Владимира Андреевича Старицкого, была полностью уничтожена по приказу царя в ходе опричнины: был убит сам князь Владимир с матерью, женой, детьми и домочадцами.

Царевич Феодор Иоаннович не был подготовлен к делу правления: «Се не царь, а пономарь», – говорил про него отец. Рано лишившись матери, он провел юность в Александровой слободе, среди кровавых оргий отца с опричниками. Забитый, запуганный отцом и его подручными, Феодор пережил тяжелые душевные потрясения. Дабы отвести от себя подозрения и гнев отца, он приучился юродствовать, закрываясь маской дурачка от злобы человеческой. Он не был слабоумным, но сломленным, с травмированной психикой, с подавленной волей, и был неспособен к принятию самостоятельных решений и к управлению другими людьми. Кроткий и тихий, добрый и молитвенный, во многом не от мира сего, он не был готов к делу государственного правления, не мог держать в своих руках царского скипетра. Символично, что на коронации он, устав, отдал тяжелые для него государственные реликвии – скипетр и державу – в руки Годунова.

Шурин царя Феодора Борис Годунов был другим продуктом той же тиранической системы правления Грозного. Дядя его занимал важный пост постельничего, т. е. был начальником дворцовой охраны и сумел хорошо пристроить своих племянников. Сестра Бориса – Ирина – стала женой царевича Феодора, сам Борис был зятем Малюты Скуратова и имел прочные связи в сыскном ведомстве. Он никогда не служил в войсках, не был в походах или на дальних воеводствах, а провел всю жизнь при дворе, продвигаясь на поприще политического сыска и дворцовых интриг.

Известно, что незадолго до смерти Грозный учредил при сыне Феодоре опекунский совет – семибоярщину, куда включил и Бориса Годунова. Первым указом царя Феодора после вступления на царство было присвоение Борису титула «правителя» и передача ему всех дел управления государством. Такое положение дало возможность Годунову постепенно без большого шума устранить всех своих конкурентов и просто недовольных им лиц, начиная с Московского митрополита Дионисия и знаменитого воеводы И.И. Шуйского и кончая старыми подельщиками по опричнине боярина Богдана Бельского и дьяка Щелкалова. Одни противники Годунова, например, князья Шуйские или бояре Романовы, были тайно умерщвлены в ссылках, другие отстранены от дел и запуганы возможной расправой. Все совершалось именем царя Феодора и руками бывшей опричной агентуры.

В ряду преступлений Годунова особо стоит убийство отрока-царевича Димитрия в Угличе. Известно, что по церковным канонам седьмой брак Грозного был незаконным (Церковь подтвердила незаконность уже четвертого его брака).

Мария Нагая поэтому не называлась царицей. Тем не менее при отсутствии собственных детей у царя Феодора отрок Димитрий оставался единственным его наследником. Поэтому он препятствовал Годунову в его планах по смерти царя Феодора самому занять престол. Исходя из методов Годунова по ликвидации своих соперников и применяя известный принцип при расследовании преступлений: «Кому это выгодно?» – можно с большой достоверностью предположить, что инициатором убийства царевича Димитрия был Борис Годунов. Комиссия по расследованию, посланная Годуновым и возглавляемая князем Василием Шуйским, дала ложное заключение о случайном самоубийстве царевича и обрушила репрессии на свидетелей – жителей Углича, многие из которых были сосланы в Сибирь. Святость царевича Димитрия, как страстотерпца, была позднее подтверждена нетлением его мощей и чудесами, чего не могло быть с самоубийцей.

Беспощадная борьба за власть, коварство и жестокость не мешали Годунову быть государственно мыслящим деятелем, волевым и энергичным, проницательным и осторожным политиком. Отрицательные нравственные качества совмещались у него с положительными деловыми способностями. Время его правления отмечено несомненными успехами во внутренней и внешней политике государства.

Его инициативе и настойчивости Русская Церковь обязана установлением патриаршества и, что еще более важно, – признанию своей автокефалии со стороны Константинопольского и других восточных патриархов. Известно, что Московская автокефалия, самопровозглашенная в 1449 году, не была признана в Константинополе, и в течение более ста лет отношения с этим патриархатом были прерваны. Признание московского патриаршества и участие патриарха Иеремии в интронизации первого Московского патриарха Иова означали также признание автокефалии Москвы, как самостоятельной национальной поместной Церкви. Это было результатом долгих трудов русской дипломатии, возглавляемой Борисом Годуновым, хотя, продвигая в патриархи преданного ему Иова, он имел при этом свои виды.

К успехам внутренней политики Годунова принадлежит и общее замирение России, оставшейся после Грозного в плачевном опустошенном состоянии. При нем отмечался подъем хозяйства, наполнение казны, увеличение войска, строительство новых крепостей и городов.

Во внешней политике успехи тоже были значительны: возвращение утраченного при Грозном побережья Финского залива (от Невы до Нарвы), окончательное завоевание Сибирского царства, закрепление в Поволжье и в низовьях Терека, продвижение далее на юг «засечной черты», прекращение крымских набегов. Важным успехом дипломатии Годунова было продление перемирия с Польшей до смерти воинственного короля Стефана Батория, первое принятие в подданство Грузии, заключение оборонительных договоров с Ираном против Турции и с Данией против Швеции. Годунову удалось вывести Россию из состояния почти полной международной изоляции и бесперспективной войны на нескольких фронтах одновременно, бывшей при Грозном, добиться признания со стороны таких держав, как Англия, Австрия, Польша и Швеция, соблюсти национальные интересы, не прибегая к войне. К началу его вступления на престол положение Московского царства было прочным и никто из соседей не помышлял о войне с ним.

В лице царя Феодора Иоанновича и Бориса Годунова обозначились два типа правителей. Первый – благочестивый и богобоязненный, но безвольный и самоустранившийся от дел правления, переложивший всю ответственность за государственные дела на шурина-правителя. Второй – реальный политик, расчетливый прагматик, умеющий приносить пользу государству, но никогда не забывающий и своих интересов, ничем не брезгующий для укрепления своей власти и популярности в народе.

Пример царя Феодора наглядно показал, что одного личного благочестия для монарха недостаточно, что он по данному им обету, принесенному в чине венчания на царство, не должен сам отдавать власть в другие не благословенные руки. Бремя власти должен нести тот, кто принял благодать помазания на царство. Если монарх не держит царского скипетра в своей руке, его тотчас подхватывают чужие проворные руки.

Правление царя Феодора поставило вопрос и о смысле царского служения. В лице православного царя соединялись два служения, имеющих разную природу: самодержца, носящего меч, осуществляющего мирскую власть, и церковного служения, имеющего благословение и помазание от Церкви, предстоящего Богу и разделяющего с церковным народом подвиги благочестия. Какой из этих аспектов для царя важнее и в каком они должны быть у него соотношении?

Земное царство, хотя и освящаемое Церковью, остается областью мира сего, не совпадающей с благодатным царством Христовым, областью ветхого, а не нового человека. Оно держится на принуждении людей в большей мере, чем на их свободном произволении, на земной справедливости больше, чем на самоотверженной евангельской любви. И поэтому оно требует действий, соответствующих природе земной власти: твердого контроля, нелицеприятного правосудия, пресечения зла силой. Бесконтрольность и безнаказанность фаворита-шурина была грехом царя Феодора.

Не издав никаких распоряжений о престолонаследии, царь фактически передал и самый трон в распоряжение Годунова. Первое время Борис правил именем своей сестры – царицы Ирины. Для придания легитимности своей власти он собрал представительный Земский собор (1598), члены которого «молили» Бориса «принять царство». Годунов долго не соглашался, ожидая «всенародного моления», высматривал, не покажутся ли конкуренты. Тем не менее процедура была соблюдена и Годунов был единогласно избран и призван на царство Всероссийским Земским собором.

Вторым шагом по закреплению власти было торжественное венчание и помазание Бориса на царство первым патриархом Московским Иовом. Став полноправным государем, приняв присягу от подданных и получив признание от соседних монархов, царь Борис продолжал проводить разумную политику в национальных русских интересах. Первые два года его царствования прошли, не возбуждая народного недовольства. Оппозиция ему сохранилась среди конкурентов-бояр, особенно среди репрессированных. Они затаились, ожидая удобного момента.

Поводом для ропота послужил неурожай в течение трех лет подряд. Правительство Годунова принимало энергичные меры помощи голодающим за счет казны, но они оказались недостаточными. Современники тех событий (например, Авраамий Палицын) отмечали, что голод выявил жадность и жестокость многих людей, пытающихся нажиться на страданиях бедствующих братий. Толпы голодных людей легко верили, что именно из-за Годунова Бог наказывает Россию. Этот тезис внедрялся в сознание народа оппозицией, нашел широкое распространение и в дальнейшем послужил доводом измены Годунову в пользу самозванца.

Карамзин указывал главную причину падения царя Бориса: «Народ не любил Годунова». И.А. Ильин писал, что главной проблемой монархии является доверие народа к монарху. Потеря доверия рано или поздно приводит монархию к падению. Венчает доверие – любовь к монарху, имеющая религиозную основу, подтверждаемую личными качествами монарха, его нравственным достоинством, а также его успешной политикой. Господь закрепляет этот религиозный союз монарха и его подданных, изливая в их сердца взаимную любовь друг ко другу.

Потеря доверия к Годунову коренилась в его прежних преступлениях на пути к трону. Не все было известно о его делах, но нравственный портрет его как человека хитрого, коварного, способного на все, сложился у многих. Имело значение и то, что, будучи воспитанником опричного застенка, а не воинского стана, Годунов не умел вести честной публичной политики, не умел говорить с людьми ни перед воинским строем, ни перед народным собранием, не умел вдохновлять и вести людей на подвиг. В решающий момент столкновения с самозванцем от него потребовалось именно такое смелое и честное поведение, способное оправдать его перед лицом народа от возводимого на него обвинения. Но к такому поведению представитель сыскного ведомства оказался неспособен. Нечистая совесть сделала его боязливым и нерешительным, как это верно подметил Пушкин.

Но эта нравственная неправда Годунова и его ущербная легитимность как царя давала ли русским людям, особенно служилым, право на измену, на нарушение крестного целования? Очевидно, что нет, и Русская Церковь в послании патриарха Иова это подтвердила. Присяга, принесенная перед Богом, не может быть самовольно нарушена. Грехи Годунова были его личными грехами, причем большей частью тайными, за которые он сам отвечал перед Богом. Он был законным православным царем, избранным на царство земским собором и помазанным патриархом; он не принуждал своих подданных к грехам против веры, к нечестию или ереси, а потому они должны были хранить ему верность и подчиняться его повелениям. Но вскоре он столкнулся не с обычным претендентом на царство, не с подобным себе боярином-заговорщиком, а с совершенно новым явлением, до того не встречавшимся в русской истории, – и немудрено, что Годунов растерялся. Это был феномен самозванства.