Читать книгу Слабость Виктории Бергман (сборник) - Эрик Аксл Сунд - Страница 26

Покидая Худдинге, София чувствовала безумную усталость. Разговор с Тюрой Мякеля отнял много сил, а она к тому же согласилась взяться еще за одно дело, которое, вероятно, потребует определенного напряжения. Ларс Миккельсен попросил ее принять участие в обследовании педофила, обвиняемого в посягательствах на половую неприкосновенность собственной дочери и распространении детской порнографии. Во время задержания мужчина все признал.

Конца этому, черт возьми, не видно, думала она, с огромной тяжестью на душе выворачивая на шоссе.

Было такое чувство, будто ей пришлось взвалить на себя все переживания Тюры Мякеля. Воспоминания об унижении, которое зарубцевалось где-то внутри и все время пытается вырваться наружу и обнажить ее собственное ничтожество. Но рубец накрепко заперт где-то в глубине грудной клетки и только временами дает о себе знать подобно пульсирующей боли. Сознание того, какую боль один человек способен причинить другому, становится ничем не пробиваемой броней.

Ничего не выпускающей наружу.

Тяжесть сопровождала Софию всю дорогу до приемной, где предстояла обещанная социальной службе из Хессельбю встреча. Встреча с бывшим ребенком-солдатом Самуэлем Баи из Сьерра-Леоне.

Разговор, который – она знала – будет вертеться вокруг безудержного, омерзительного насилия.

Обед в такие дни исключался. Вместо него – тишина в комнате отдыха. Закрытые глаза и полный покой в горизонтальном положении с целью попытаться вновь обрести душевное равновесие.

Самуэль Баи оказался высоким, мускулистым юношей. Поначалу он занимал выжидательную позицию и не проявлял никакого интереса к встрече с Софией. Однако когда та предложила перейти с английского языка на крио, юноша сразу стал разговорчивым.

За проведенные в Сьерра-Леоне три месяца София выучила этот западноафриканский язык, и они долго беседовали о жизни во Фритауне и знакомых им обоим местах и зданиях. В процессе разговора, когда Самуэль заметил, что она способна понять кое-что из пережитого им, его доверие к ней стало возрастать.

Через двадцать минут у нее появилась надежда как-то ему помочь.

Проблемы Самуэля Баи с вовлеченностью в разговор и концентрацией, неспособность усидеть на месте более полуминуты, а также трудности со сдерживанием внезапных порывов и выбросов эмоций напоминали синдром дефицита внимания и гиперактивности, с доминированием последнего, и расстройство контроля импульсов.

Однако, похоже, все не так просто.

Она обратила внимание на то, что в зависимости от темы разговора высота голоса, интонация и язык жестов у Самуэля менялись. Иногда он внезапно переходил с крио на английский, а порой говорил на варианте крио, который Софии слышать не доводилось. Вместе с речью и положением тела у него менялось выражение глаз. Он то сидел распрямив спину, пристально смотрел ей в глаза и громко и четко говорил о том, как в будущем хочет открыть в городе ресторан, то весь съеживался и с усталым взглядом бормотал на этом странном диалекте.

Если у Виктории Бергман София отмечала лишь некоторые признаки диссоциативного расстройства, то у Самуэля Баи таковые, похоже, были представлены в полном объеме. Она подозревала, что вследствие пережитых в детстве мерзостей Самуэль испытывает посттравматический стресс, обусловивший диссоциативное расстройство идентичности. Он демонстрировал признаки наличия внутри нескольких разных личностей и, видимо, непроизвольно переключался с одной на другую.

Этот феномен иногда называют “расстройством множественной личности”, но София предпочитала термин “диссоциативное расстройство”.

Она знала, что такие люди очень плохо поддаются лечению.

Во-первых, лечение требует долгого времени, как при каждой беседе, так и в целом. София прикинула, что обычного сеанса – от сорока пяти минут до часа – будет недостаточно. Ей придется продлить каждую беседу с Самуэлем до полутора часов и предложить социальной службе минимум три визита в неделю.

Во-вторых, сложность лечения заключается в том, что требует от терапевта полной включенности.

Во время первого разговора с Самуэлем Баи она сразу узнала то, с чем столкнулась в монологах Виктории Бергман. Самуэль, как и Виктория, прекрасно владел искусством автогипноза, и его сонное состояние заражало Софию.

Она знала, что сможет помочь Самуэлю, только если будет выкладываться полностью.

В отличие от работы в судебной психиатрии, где вовсе не шла речь о лечении людей, с которыми ей приходилось встречаться, здесь она чувствовала, что способна помочь.

Они проговорили больше часа, и после ухода Самуэля Софии показалось, что картина его поврежденной психики начала проясняться.

Она очень устала, но знала, что рабочий день не закончен, поскольку ей надо завершить дело Тюры Мякеля, а кроме того, подготовиться к проверке фактов в книге мальчика-солдата. В рассказе о том, что происходит, когда детей наделяют властью убивать.

София достала имеющийся у нее материал и немного полистала английскую версию книги. Издательство прислало ей ряд вопросов, на которые надеялось получить ответы во время встречи в Гётеборге, однако она быстро осознала, что с ходу ответить на них не сможет.

Это слишком сложно.

Книга уже переведена, и ей предстояло помочь лишь с техническими деталями.

А книга Самуэля Баи еще не написана. Она находится прямо перед ней.

Пожалуй, я на это наплюю, подумала София.

Она велела Анн-Бритт сдать билет на поезд и отказаться от гостиницы в Гётеборге. Пусть издательство думает, что хочет.

Иногда импульсивные решения оказываются наиболее правильными.

Прежде чем уйти с работы, она завершила дело Тюры Мякеля, отправив следственной группе в Худдинге свое окончательное заключение по электронной почте.

По сути дела, лишь еще одна техническая деталь.

Они сошлись на том, что Тюру Мякеля следует приговорить к принудительному психиатрическому лечению, как и рекомендовала София.

Но она чувствовала, что ей удалось изменить ситуацию. Повлиять.