Читать книгу Убийство ценою в жизнь - Эрик Поладов, Джон Хост, Марко Мотта - Страница 11

«Вечная жизнь без старости».

«Предел мечтаний».

«Пик научного прогресса».

«Победа человека над природой».

«Переписаны законы мироздания».

И это далеко не все заголовки, которые вычитал из газет отец Авраам. Всю свою жизнь он посвятил служению Богу. Сколько отведено жить каждому – вопрос, на который не стоит искать ответа. Всевышний, и только Он, вправе решать, кому и сколько жить в этом мире.

Новое изобретение сумасшедшего учёного стало отправной точкой на пути тотального гниения человеческой души. Отец Авраам считал заморозку гена грехом, с которым невозможно сравнить даже убийство или прелюбодеяние. Желая избавиться от старости, люди окончательно отреклись от церкви. В них не осталось ничего святого.

Общество уже не устраивает то, какими нас создал Бог – говорил отец Авраам прихожанам. Вместо благодарности за дарованную жизнь, современный человек стремится к тому, чтобы переписать законы вселенной.

Когда по всему миру стали предупреждать о скором запрете на рождаемость, такая новость отца Авраама совсем не удивила. Он доживал шестьдесят первый год и нисколько не жалел о том, что старость настигла его, а суставы начинают беспокоить всё чаще. Так должно быть. Так было предопределено за долго до начала времён.

Теперь же слова отца Авраама для прихожан звучали куда более убедительными. Его мнение – как и мнение любого священника – воспринимали куда более серьёзно и здраво. Теперь все видели и понимали, что отказ от старости означал отказ от детей. Стоило ли жертвовать своим нерождённым потомством ради того, чтобы обрести вечную жизнь? Но слишком уж сильно затуманила человеческий разум «вакцина от старости» для того, чтобы люди стали отказываться от такого соблазна. И лишь немногие продолжали свято верить в то, что лучше уж встретить старость и болезни, но продолжить свой род и дать жизнь своим потомкам.

Вскоре свой протест против повсеместной заморозки генов старения начали выражать целые общественные массы по всему миру. Большая часть среди них были верующими, кто расценивал происходящее, как богохульство и высшую степень порочности. Со временем мирные акции протеста переросли в беспорядки. После нескольких недель стараний акции прекратились.

Со временем протест изменил свою форму. Все жители Севильи, кто не разделял идею жизни без старости, объединялись в единое сообщество и, проходя маршем по центральным улицам, демонстративно покидали пределы города и размещались в небольших посёлках, которые располагались достаточно далеко от пригорода. Вскоре день за днём похожую картину наблюдали по всему миру. Все протестующие покидали развитые мегаполисы и расселялись в небольших поселениях, которые начинали вымирать.

Спустя два десятилетия такие поселения начали называть отшельническими. Все они располагались вдали от городов. Власти официально не препятствовали их образу жизни. Для этого отшельников даже избавили от налоговых обязательств. Все отшельники были предоставлены сами себе. Их образ жизни во многом напоминал средневековый. Они возделывали поля и разводили скот. Разрастаясь численно, отшельники обустроили небольшие здания для обучения подрастающих отпрысков грамоте.

Нужда в одежде и лекарствах всё же заставляла отшельников иметь дело с городскими «homo-бессмертными». Жители мегаполисов заключали сделки с отшельниками. Они получали натуральные мясо и овощи (а не какую-нибудь там синтезированную имитацию того, что принято называть едой), а взамен вместо денег давали другие товары. Какими были эти товары, зависело от того, что требовалось отшельническому племени на момент совершения сделки. Это могли быть антибиотики, анальгезирующие лекарства, спирт, бинты, бутылочки для кормления младенцев, соль, хромированная посуда, кое-что из одежды, бумага, карандаши, восковые свечи, зажигалки.

Подобные сделки были рискованными для самих жителей мегаполисов. Официальная политика властей обозначала отшельнические племена, как свободно проживающих на территории страны, но для которых было запрещено пребывание на территориях, подчиняющихся юрисдикции страны, а какие-либо контакты с ними являются небезопасными для жизни и здоровья.

Вскоре многие племена на территории Европы стали испытывать проблемы с продовольствием. Особенно сильно это ощущалось зимой и в сезоны засухи, когда большая часть урожая сгорала. Многие жители мегаполисов, кто совершал постоянные контакты с отшельниками с целью обмена товарами, живыми не возвращались. Большинство становились жертвами грабежа жителями отшельнических деревень. После того, как контакты нелегальных предпринимателей с отшельниками прекратились, участились случаи нападения отшельников на товарные поезда и трейлеры. В качестве решения этой проблемы власти начали снабжать торговые поезда вооружённым сопровождением, а водителей большегрузов обязали передвигаться лишь колоннами не менее десяти автомобилей, которую должны были сопровождать по одному вооружённому охраннику на каждые три единицы транспорта.

Со временем стала набирать популярность «загородная охота», во время которой жители мегаполисов охотились на отшельников. За каждого убитого отшельника государство выплачивало солидные суммы.

После выхода статей о резком снижении грабежей товарных поездов и трейлеров начались слухи о том, что жители отшельнических деревень взялись за окраины пригородов. Жители спальных районов тотчас были преисполнены тревоги. Мысль о том, что нелегалы могут беспрепятственно вторгаться в город с целью грабежа, создавала обеспокоенную обстановку. Назначив ответственными за ликвидацию отшельников СЛИБРАГ, властям всё же удавалось пресекать такие попытки проникновения на городские склады и в супермаркеты, благодаря чему разговоры об отшельниках в мегаполисах превратились в банальные сказки.