Читать книгу Королева Тирлинга - Эрика Йохансен - Страница 3

Рано утром, когда солнце еще и не думало подниматься из-за горизонта, королева Мортмина проснулась от кошмара.

Некоторое время она лежала без движения, часто дыша, пока наконец не узнала знакомое алое убранство собственных покоев. Стены были отделаны панелями из мортийского дуба с искусной резьбой в виде драконов, выкрашенных в красный цвет. Кровать Королевы была застелена алым шелком, безупречно гладким и нежным. Но сейчас подушка под ее головой насквозь пропиталась потом. Ей опять приснился этот сон – тот самый, от которого она просыпалась в холодном поту каждую ночь вот уже две недели: девчонка, цепочка, мужчина в светло-серых одеждах, чье лицо ей никак не удавалось рассмотреть, и, наконец, стремительный полет к границе ее земель.

Королева встала с постели и подошла к окнам, выходящим на город. Стекла по краям затуманились от мороза, но в ее покоях было тепло. Кадарские стеклоделы достигли таких высот мастерства, что поговаривали, будто они используют магию. Но Королеве было известно, что это не так. В окрестных королевствах магией пользовались лишь с ее позволения, а она не давала кадарцам разрешения колдовать со стеклами или с чем-либо еще.

И все же их теплоизоляция была впечатляющим достижением, и каждый год Кадар отдавал немалую часть своей дани Мортмину именно стеклом.

У ног Королевы лежал престольный град Демин, безмолвный и почти полностью погруженный в темноту. Взглянув на небо, она поняла, что скоро пробьет четыре часа. В такое время бодрствовали разве что пекари. В ее замке стояла мертвая тишина, ибо все его обитатели знали, что Королева никогда не просыпается до рассвета.

До сих пор не просыпалась.

Ох уж эта девчонка. Это была та самая дочь Элиссы, которую столько лет от всех скрывали, кто же еще. В сновидениях Королевы она была темноволосой девушкой плотного телосложения с волевым решительным лицом и зелеными глазами, как у ее матери и остальных представителей рода Рэйли. Но она была некрасива, и почему-то именно эта деталь была самой неприятной, самой реалистичной. В остальном сон был смутным: размытые образы погони, неотвязные мысли о спасении, попытки оторваться от человека в сером, за которым как будто пылало какое-то пламя. Но когда она просыпалась, первым перед ней вставало лицо девушки, круглое и ничем не примечательное, каким некогда было и ее собственное.

Она бы попросила кого-нибудь из своих ворожей истолковать сон, да только теперь это были сплошь шарлатанки, которые только и умели, что кутаться в шали. Истинный дар провидения был только у Лирианы, но Лириана была мертва. Да ей и не нужны были никакие толкования. В общих чертах смысл сна был ясен и так: грядет катастрофа.

Позади раздался густой утробный звук, и Королева резко обернулась. Но это был всего лишь раб, спавший в ее постели. Когда рабы хорошо справлялись со своими обязанностями, она нередко позволяла им остаться на ночь. Плотские утехи служили отличным средством против кошмаров. Но храп она не переносила.

Королева наблюдала за ним, прищурившись, в ожидании, захрапит ли он снова. Но он лишь с легким покряхтыванием перевернулся на другой бок, и спустя мгновение она вновь отвернулась к окну, витая мыслями где-то далеко.

Девчонка. Если она еще не мертва, то скоро будет. Но мысль о том, что ей так и не удалось найти ее за все эти годы, терзала Королеву. Даже Лириана не могла ничего сказать о местонахождении девчонки, хотя отлично знала Элиссу – даже лучше, чем сама Королева. Это сводило ее с ума… девчонка всем известного возраста с уникальной отметкой на руке? Даже если она держала кулон в укромном месте, чего стоило ее найти? Тирлинг не такое уж большое королевство.

Где же ты ее спрятала, тварь?

Возможно, девчонку увезли из Тирлинга, но это было бы чересчур изобретательно для Элиссы. К тому же ребенок, спрятанный в любом месте за пределами Тирлинга, еще скорей оказался бы во власти Мортмина. Элисса до самого конца считала, что наибольшая угроза ее ребенку исходит извне, и это было очередной ее ошибкой. Нет, девчонка наверняка была где-то в Тирлинге. Несколько месяцев назад Регент по настоянию Королевы наконец привлек к поискам наемников Кейдена, но даже тогда она понимала, что уже поздно.

С постели донесся еще один раскат храпа.

Королева зажмурилась и потерла виски. Она ненавидела храп. Да любая женщина на свете ненавидит храп. Она с вожделением посмотрела на камин, подумав, не разжечь ли его. Темное Существо могло бы дать ей ответы, если бы она набралась храбрости озвучить свои вопросы. Но существо не любило, когда его призывают без крайней нужды, и не терпело слабости. Просить о помощи значило признать, что она сомневалась в собственной способности найти ребенка.

«Да она уже никакой не ребенок. Пора перестать думать о ней как о ребенке».

Девчонке должно было исполниться девятнадцать, а Элисса была все-таки не полной дурой. Куда бы она ни отправила свою дочь, кто-то там учил ее выживать. Править.

Теперь раб храпел беспрерывно. Начав с безобидного похрюкивания, теперь он издавал такие раскатистые звуки, что их, должно быть, слышали в пекарнях двадцатью этажами ниже. Она лично выбрала его себе в любовники за красивый темный цвет кожи и орлиный нос – характерные признаки мортийской крови. Он был из Изгнанных – потомок мортийских предателей, сосланных в Калле (хотя Королева сама же и выслала их из страны, мысль об Изгнанных странным образом возбуждала ее). Да и в постели он был весьма умелым. Но от храпящего раба никакого прока не будет.

На стене у окна находились две кнопки – черная и золотистая. Королева, на секунду задумавшись, нажала на черную.

В спальню почти беззвучно вошли четверо стражников, закованные в черные латы дворцовой гвардии. Все четверо держали мечи на изготовку. Капитана гвардии Гислена среди них не было, да это и неудивительно. Он никогда не работал по ночам.

Королева жестом указала на кровать, и стражники схватили храпящего мужчину за руки и за ноги. Раб проснулся, разинув от неожиданности рот, и стал вырываться. Он пнул одного из стражников левой ногой и перевернулся, пытаясь прорваться к изножью кровати.

– Ваше Величество? – вопросительно глянул на нее старший из стражников, сжав зубы и не выпуская из рук извивающегося раба.

– Отведите его в лабораторию. Пусть ему вырежут язык и небный язычок. А на всякий случай и голосовые связки.

Раб заорал и принялся сопротивляться еще активнее, пытаясь не дать стражникам пригвоздить его к постели. Его сила вызывала невольное восхищение: ему удалось высвободить правую руку и левую ногу, пока, наконец, один из стражников не ударил его локтем в поясницу. Раб издал исступленный вопль отчаяния и прекратил вырываться.

– А что делать с ним дальше, Ваше Величество?

– Когда оправится от операции, преподнесите его Элен Дюмон с наилучшими пожеланиями. Если ей он не приглянется, отдайте Лафитту.

Она снова повернулась к окну, пока стражники волокли истошно вопящего мужчину прочь из комнаты. Элен он может прийтись по вкусу: будучи слишком глупой, чтобы поддержать разговор, она любила молчаливых мужчин. Немой раб будет для нее сплошным праздником. Стражники прикрыли дверь, и крики стали глуше, а вскоре и совсем стихли.

Королева барабанила пальцами по подоконнику, размышляя. Камин манил ее, будто умоляя разжечь его, но она была уверена, что это неверный ход. Ситуация была не столь отчаянной. Регент нанял убийц Кейдена, а Королева, несмотря на свое презрение ко всему тирскому, не могла недооценивать их. К тому же, если девчонка каким-то образом и умудрится добраться до Нового Лондона живой, там о ней позаботятся люди Торна. Так или иначе, к марту голова девчонки будет красоваться у нее на стене, а кулон – у нее в руке, и она сможет наконец спать спокойно, без всяких сновидений. Королева потянулась, раскинув руки в стороны, ладонями вверх, и щелкнула пальцами. Где-то далеко на западе, близ границы с Тирлингом, сверкнула молния.

Она повернулась спиной к окну и улеглась обратно в постель.

* * *

Третий день пути начался задолго до рассвета. Келси проснулась, заслышав бряцание оружия на улице, и начала одеваться, твердо вознамерившись разобрать палатку самостоятельно, прежде чем кто-то из стражников попытается сделать это за нее. Казалось, накануне ей удалось несколько укрепить свой авторитет, но они были так пьяны, что могли ничего и не вспомнить.

В спешке Келси не стала зажигать лампу, но, несмотря на это, она вдруг осознала, что и так все прекрасно видит. Все в палатке было залито тусклым сиянием, и она легко нашла валявшуюся в углу рубашку. Рубашка почему-то казалась голубой.

Келси опустила глаза. Сапфир, болтавшийся у нее на шее, мерцал, излучая собственное сияние – не кобальтовые отблески, как обычно в свете огня, но яркое свечение глубокого аквамаринового цвета, исходящее изнутри камня. Она сжала кулон в руке и обнаружила еще одну странную вещь: камень источал тепло. Его температура была по меньшей мере градусов на двадцать выше температуры ее тела.

– Гален! Помоги мне седлать лошадей!

Раздавшийся снаружи грубый голос, по которому она уже без труда узнала Булаву, вернул ее к реальности. Келси отпустила кулон, поглубже запрятав его под рубашку. Сапфир висел у нее на шее всю жизнь и, помимо досадной особенности выскакивать из-под одежды, никогда прежде не демонстрировал ровным счетом ничего примечательного. Сейчас же камень тлел у нее на груди, словно крошечный уголек, излучая мягкое тепло, особенно приятное в предрассветном холоде. Однако же весь день согревать ее он не сможет. Келси оделась потеплее и натянула перчатки, после чего вышла на улицу.

На востоке, за темными силуэтами холмов, едва забрезжила рассветная синева. Завидев Келси, Гален отделился от группы стражников, навьючивавших лошадей, и принес ей несколько ломтиков бекона, которые она с жадностью поглотила. Она сама разобрала свою палатку, порадовавшись, что никто не предложил ей помощь. Кэрролл приветственно кивнул ей по пути к небольшому загону, где стояли лошади, но на лице его залегли мрачные тени. Похоже, он не сомкнул глаз всю ночь.

Келси сложила палатку и приторочила ее к седлу лошади Пэна, после чего отправилась за собственными вещами. Казалось, даже кобыла за ночь смягчила свое отношение к ней. Келси протянула ей морковку из припасов Булавы, и Мэй с довольным видом съела угощение у нее из рук.

– Сэр! Снова ястребы! Двое!

Келси внимательно посмотрела на светлеющее небо, но ничего не увидела. Царившая вокруг тишина ее тревожила. Келси выросла в лесу, где было полно ястребов, и от их высоких пронзительных криков у нее всегда кровь стыла в жилах. Но молчание этих птиц пугало гораздо больше.

Кэрролл, закреплявший седельные сумки на своей лошади, бросил это занятие и уставился на небо, что-то обдумывая.

– Эй, вы! Все сюда. Пэн, кончай тушить костер.

Стражники собрались вокруг него, большинство с вещами в руках. Пэн подошел последним, лицо перемазано сажей. Они начали было рассовывать вещи по сумкам, но Кэрролл рявкнул:

– Бросьте вы это все.

Он потер усталые глаза.

– Парни, за нами охотятся. И чует мое сердце, они уже совсем близко.

Несколько человек кивнули.

– Пэн, ты среди нас самый маленький. Отдай королеве свой плащ и доспехи.

Лицо Пэна напряглось, но он кивнул, расстегнул плащ и принялся снимать доспехи. Келси сунула руку в карман и зажала в кулаке второй кулон, прежде чем снять собственный плащ. Стражники начали надевать на нее железные доспехи Пэна, которые показались ей невероятно тяжелыми. Пару раз Келси пришлось сдержать вздох, когда на нее водружали очередной элемент снаряжения.

– Мы разделимся, – объявил Кэрролл. – Их наверняка немного, поэтому остается надеяться, что они не смогут выследить нас всех. Поезжайте в любом направлении, главное не вместе. Встретимся на лужайке перед Цитаделью через два дня.

Он повернулся к Пэну.

– Пэн, лошадь свою тоже отдай королеве. Если повезет, они бросят все силы на преследование кобылы.

Келси слегка покачнулась, когда Мерн водрузил на нее тяжелый нагрудник. Он был плоский, рассчитанный на мужскую фигуру, и ее грудь больно сплющило, когда стражник затянул застежки на спине. Мерн выглядел так, будто ночь у него выдалась нелегкая. Лицо его было мертвенно-бледным, а глаза по-прежнему красными.

– Кто поедет с королевой? – спросил Дайер. Судя по его виду, он молился, чтобы эта обязанность досталась не ему.

– Лазарь.

Келси оглянулась на Булаву, который стоял позади Кэрролла, в стороне от остальных. Лицо его сохраняло обычную невозмутимость. С тем же успехом Кэрролл мог поручить ему охранять какое-нибудь особо важное дерево.

Кэрролл улыбнулся, но в лице его была глубокая тревога. Келси ощутила дыхание смерти, почти увидев ее черную тень у него за спиной.

– Это наше последнее совместное задание, и самое важное. Королева должна добраться до Цитадели, даже если это будет стоить нам жизни.

Он жестом приказал стражникам расходиться, но едва они тронулись с места, Келси, собрав волю в кулак, приказала:

– Стойте.

– Госпожа? – Кэрролл обернулся, и остальные остановились на полпути к своим лошадям. Келси оглядела их всех, стоящих с решительными и сосредоточенными лицами в пепельном утреннем свете. Она понимала, что некоторые из них все еще ненавидят ее – где-то в глубине души, хотя чувство долга не позволяло им в этом признаться.

– Я знаю, что никто из вас не выбирал это задание добровольно, но я уважаю вас за службу. Я с радостью приму любого из вас в свою стражу, и если вы погибнете, о ваших семьях позаботятся. Даю слово. Пусть даже мое слово для вас ничего не значит.

Она повернулась к Кэрроллу, который смотрел на нее с выражением, которого она не могла понять.

– Теперь можем ехать.

– Госпожа, – кивнул он, и стражники стали рассаживаться по лошадям.

– Лазарь, на два слова. – Булава подошел к ним.

– Мою лошадь вы не заберете, капитан.

Кэрролл вяло улыбнулся.

– На такое я бы не осмелился. Держись рядом с королевой, Лазарь, но на достаточном расстоянии, чтобы не подумали, что вы едете вместе. Я бы на вашем месте попытался доехать до Каделла, а оттуда в город. Прилив скроет ваши следы.

Он повернулся к Келси.

– Сейчас не время рассказывать байки, госпожа, но наш Лазарь большой мастер уходить от погони. Если повезет, вы поможете ему провернуть величайший трюк его жизни.

Келси, наконец, была полностью облачена в доспехи. Пэн набросил себе на плечи ее зеленый плащ, который был ему явно тесноват.

– В добрый путь, госпожа, – молвил он и тут же отошел.

– Капитан… – Келси вспомнились лица Карлин и Барти, стоящих в дверях коттеджа, и их чудовищный напускной оптимизм. – Надеюсь скоро увидеть вас у своего трона.

Кэрролл покачал головой.

– Госпожа, я точно знаю, что моя смерть настигнет меня в этом путешествии. Но я буду счастлив знать, что вы сядете на этот трон.

Он вскочил на своего коня. Лицо его выражало пугающую и безнадежную решимость. Булава протянул ему руку, и Кэрролл пожал ее.

– Береги ее, Лазарь.

Он подстегнул коня, пустив его рысью, и скрылся в лесу.

Келси и Булава остались одни. Изо рта их лошадей валил пар, и Келси снова ощутила, насколько холодный выдался день. Она взяла серый плащ Пэна, нащупала нагрудный карман и спрятала туда кулон Карлин, прежде чем надеть его на себя. Поляна, где был разбит их лагерь, вдруг показалась ей совершенно пустой – вокруг не осталось ничего, кроме опавших листьев и голых ветвей деревьев.

– Куда ехать? – спросила она у Булавы.

– Через ту прогалину, налево. – Он помог ей оседлать гнедого жеребца, Пэна, который был на целый фут выше ее кобылы. Даже с помощью Булавы Келси с трудом удалось поднять в седло вес собственного тела и доспехов стражника.

– Поезжайте на север пару сотен футов, а потом сверните на восток и езжайте по кругу, пока не возьмете курс строго на юг. Вам меня будет не видно, но я буду держаться неподалеку.

Почувствовав, насколько огромен ее конь, Келси призналась:

– Я не очень-то хорошо езжу верхом, Лазарь. И я никогда не ездила быстро.

– Рэйк – один из самых смирных жеребцов в нашей конюшне. Ослабьте поводья, и он не станет пытаться вас сбросить, хоть и не привык к вам. – Он резко дернул головой, устремив взгляд куда-то вверх. – Поезжайте, госпожа. Они приближаются.

Келси замешкалась.

– Да боже ж мой. – Булава шлепнул коня по крупу, и тот рванул вперед так резко, что Келси едва не выпустила из рук поводья. Позади нее раздался крик. – Это вам не куколки и платья, госпожа! Забудьте все эти женские штучки.

И вот она уже умчалась в лес.

Это была жуткая поездка. И все же Келси всю оставшуюся жизнь жалела, что не запомнила ее как следует. Она повела коня по широкому кругу, как велел Булава, всем своим существом желая приблизить момент, когда можно будет ехать по прямой и прибавить скорость. Когда ей показалось, что круг достаточно широк, она взяла путь на юг, сверяясь со мхом на камнях, и серый плащ королевского стражника развевался у нее за спиной. Некоторое время доспехи давили на нее своей тяжестью, сотрясая все ее тело при каждом ударе конских копыт, но довольно скоро она заметила, что уже не чувствует их веса. Она не чувствовала ничего, кроме ветра и скорости – чистой, бешеной скорости, на которую стареющий жеребец Барти был просто не способен. Лес проносился мимо, и деревья оказывались то совсем далеко, то настолько близко, что ветки хлестали по ее закованному в броню телу. В ушах ее свистел ледяной ветер, а на языке чувствовался терпкий вкус адреналина.

Булавы нигде не было видно, но Келси знала, что он где-то рядом. Его последние слова то и дело вспоминались ей, каждый раз заставляя морщиться. Ей казалось, что на всем протяжении пути она держалась очень смело и решительно. Она позволила себе увериться, что произвела на стражников хорошее впечатление. Возвращаясь к словам Булавы, она крепче сжимала ногами бока коня, заставляя его ускорить ход.

После часа стремительной скачки деревья наконец расступились, и Келси вдруг оказалась в чистом поле. Со всех сторон, насколько хватало глаз, простирались ухоженные сельскохозяйственные угодья, усеянные крестьянскими домиками и немногочисленными замками местной знати. Пологая местность тянулась до самого горизонта, и Келси удручало ее однообразие. Деревьев было мало, да и те были столь чахлыми, что едва давали тень. Девушка продолжала скакать вперед, пересекая поля только там, где не было проторенной дороги. На пути ей попадалось много фермеров. Некоторые разгибались, оглядываясь на нее, или приветливо махали, когда она проносилась мимо. Но большинство вовсе не обращали на нее внимания, сосредоточившись на своей работе. Сельское хозяйство лежало в основе экономики Тирлинга. Крестьяне обрабатывали поля в обмен на право занимать участок господской земли, но вся прибыль доставалась знати, за вычетом налогов, шедших в казну. Вот он, весь ужас крепостничества. Карлин без устали критиковала этот строй. Человечество однажды уже ступало на этот путь экономического неравенства во времена до Переселения и едва не погубило само себя.

«Если б только я знала ваши имена, – с тоской размышляла Келси, глядя на людей, черными точками рассеянных по полям, – я смогла бы помочь вам всем».

Эта мысль пришла ей в голову впервые. Большую часть своей жизни она с ужасом думала о том, что ей придется стать королевой, прекрасно сознавая, что плохо подходит на эту роль, хотя Барти и Карлин сделали все что могли. Она росла не во дворце, и ее не готовили к дворцовой жизни. Необъятность земель, которыми ей предстояло править, пугала Келси, но при виде всех этих фермеров в ней вдруг впервые проснулось незнакомое доселе чувство.

«Я в ответе за всех этих людей».

Слева от нее из-за горизонта выглянуло солнце, озаренное им небо рассекла черная фигура и тут же скрылась. Келси ударила пятками по бокам коня и осмелилась ослабить поводья. Конь ускорил шаг, но тщетно – ни одному всаднику не под силу обогнать ястреба. Девушка озиралась по сторонам, не видя никакого укрытия, даже небольшой рощицы, – со всех сторон были лишь бескрайние поля и где-то вдалеке блестела река. Келси принялась рыться за пазухой в поисках кинжала.

– Ложись! – завопил позади нее Булава. Келси пригнулась и услышала, как острые когти рассекли воздух в том самом месте, где только что была ее голова.

– Лазарь!

– Вперед, госпожа!

Она прижалась к холке коня и совсем отпустила поводья. Они мчались так быстро, что она уже не различала крестьян на полях, все вокруг слилось в мутные пятна коричневого и зеленого цвета. Она понимала, что в любой момент конь может сбросить ее, и, упав, она свернет себе шею. Но даже эта мысль дарила странную свободу – в конце концов, никто не рассчитывал, что она доживет даже до этой минуты.

Ястреб снова спикировал на нее справа. Келси пригнулась, но недостаточно быстро. Когти полоснули ее шею, вспоров сухожилие. Густая горячая кровь заструилась по ее ключице.

Ястреб обрушился на нее с новым ударом слева. Келси повернулась ему вслед и почувствовала, как рана на шее открылась, отозвавшись острой болью во всем правом боку. Позади нее все ближе раздавался грохот копыт, но ястреб теперь зашел спереди, целясь ей в глаза. Эта птица была крупнее любого ястреба, которого ей доводилось видеть, и оперение у нее было не коричневым, а угольно-черным, почти как у стервятника. Внезапно хищник снова спикировал, выпустив когти. Келси в третий раз пригнулась, выставив вперед руку, чтобы прикрыть лицо.

Над головой у нее раздался приглушенный звук удара. Келси не почувствовала боли, выждала мгновение и посмотрела вверх. Ничего.

Она повернулась вправо, ощущая, что от боли слезятся глаза, и обнаружила рядом с собой Булаву. Тушка ястреба болталась на шипах его булавы – месиво из крови, перьев и влажно поблескивающих внутренностей. Стражник грубо потряс булавой, пока птица не свалилась наземь.

– Мортийский ястреб? – спросила она, перекрикивая шум ветра и стараясь, чтобы ее голос звучал твердо.

– Определенно.

– Откуда ты знаешь?

– Других таких ястребов на свете нет, госпожа. Черные как ночь и огромные, как собаки. Она явно скрещивала их с кем-то еще. – Булава придержал коня и осмотрел Келси оценивающим взглядом. – Вы ранены.

– Только в шею.

– Эти ястребы обучены не только убивать, но и служить разведчиками. За нами наверняка едет отряд наемников. Вы можете ехать дальше?

– Да, но кровь оставит след.

– Милях в десяти на юго-запад стоит крепость одной дворянки, которая была предана вашей матери. Сумеете добраться туда?

Келси бросила на него свирепый взгляд.

– Ты все еще считаешь меня слабой домашней девочкой? У меня идет кровь, вот и все. Я еще никогда не проводила время так хорошо, как в этой поездке.

В глазах Булавы зажегся понимающий огонек.

– Вы молоды и безрассудны, госпожа. Это хорошие качества для воина, но не для королевы.

Келси нахмурилась.

– Но надо ехать. Держим курс на юго-запад.

Солнце к тому моменту полностью вышло из-за горизонта, и Келси показалось, что она различает пункт их назначения – на фоне сверкающей реки вырисовывался контур каменной башни. С такого расстояния башня казалась игрушечной, но девушка понимала, что вблизи она окажется внушительным многоэтажным сооружением. Интересно, взимала ли жившая там дворянка пошлину с проезжающих по реке. Карлин рассказывала, что так делали многие дворяне, чьи имения стояли вблизи рек и дорог.

Пока они ехали, голова Булавы безостановочно крутилась туда-сюда, как на шарнире. Свое оружие он заткнул за пояс, не потрудившись даже почистить, и внутренности ястреба посверкивали в утреннем солнце. От этого зрелища Келси начало подташнивать, она отвернулась и принялась изучать окрестный пейзаж. Чтобы не думать о боли в шее, она пыталась сообразить, где они находятся.

Они явно оказались в сердце Альмонтской равнины, где располагались главные сельскохозяйственные угодья Тирлинга. Со всех сторон не было ничего, кроме бескрайних ровных полей. Видневшаяся впереди река была либо Каделлом, либо Критой, но Келси не могла определить точно, не зная, как далеко на запад они забрались. Вдалеке, на юго-западе, она рассмотрела бурые пятна холмов и темные очертания, вероятно, принадлежавшие Цитадели и Новому Лондону. Но тут глаза ей залил пот, и к тому моменту, как она его вытерла, холмы исчезли, как мираж, и со всех сторон снова простирались лишь зеленые поля. Тирлинг казался ей огромной страной – куда больше, чем на картах Карлин.

Они проехали, должно быть, половину пути до башни, когда Булава вдруг потянулся к ее коню и резко хлопнул его по крупу. Рэйк издал возмущенное ржание, но ускорил шаг, устремившись к реке с такой скоростью, что Келси едва не вывалилась из седла. Она попыталась было подстроиться под движения коня, но рана в шее с каждым ударом копыт причиняла ей невыносимую боль, и Келси приходилось сопротивляться накатывавшему на нее головокружению.

Некоторое время она слышала позади себя только Булаву, но постепенно стала различать легко узнаваемый стук копыт. За ними ехали по меньшей мере несколько лошадей. Грохот копыт нарастал, а река приближалась с обескураживающей скоростью. Оглянувшись через плечо, Келси увидела подтверждение своих страхов: это были наемники из Кейдена, четверо мужчин в развевающихся на ветру красных плащах. В детстве, слушая рассказы про Кейден, Келси всегда удивлялась, зачем наемные убийцы выбрали одежду столь яркого и узнаваемого цвета. Но теперь она, кажется, поняла: они были столь уверены в своих силах, что могли себе позволить носить яркие одежды и появляться средь бела дня. Красные плащи служили очевидной цели: при виде них сердце Келси замерло.

Ехавший позади Булава громко выругался. Келси оглянулась и увидела вторую группу – человек пять, но в черных плащах. Они приближались с северо-запада, очевидно, намереваясь перехватить их на пути к реке. Даже если ее жеребцу удастся обогнать обе группы преследователей, Келси окажется в ловушке, доехав до реки. Река была широкой, футов пятьдесят, и даже с такого расстояния было видно, как стремительно ее течение. Периодические всплески свидетельствовали о том, что дно испещрено камнями. Переплыть реку при столь быстром течении было невозможно, а никаких лодок поблизости видно не было. Да будь Булава самим Гудини[2], высвободить их из этой ловушки ему бы не удалось.

Что ж, по крайней мере наемникам наверняка поручили покончить с ней быстро и эффективно. Слишком высокая цена была назначена за ее голову. Эта мысль принесла Келси странное облегчение – было бы неплохо, наконец, завершить путешествие, перестать чувствовать себя добычей. Но тут ее мысли вернулись к окрестным полям и их жителям, к бескрайним землям, простиравшимся от горизонта до горизонта, и Келси вдруг поняла, что отчаянно хочет выжить. Если помчаться на запад вдоль реки, обеим группам преследователей придется преследовать по берегу, и они не смогут отрезать ей путь ни с какой стороны. Конечно, они в любом случае догонят ее, но это хотя бы позволит ей потянуть время в надежде чудесным образом спастись.

Когда до реки оставалось не больше пятидесяти футов, она потянула на себя поводья, пытаясь застать всадников врасплох неожиданным поворотом вправо. Но конь неверно истолковал ее сигнал и резко остановился. Келси вылетела из седла, в растерянности глядя на поменявшиеся местами реку и небо, и упала плашмя на землю. От удара у нее перехватило дыхание. Все вокруг наполнилось топотом копыт. Келси хотела было подняться, но ноги не слушались ее. Она попыталась сделать глубокий вдох, но получалось лишь втягивать в себя воздух мелкими судорожными глотками.

Слева от нее кто-то крикнул по-мортийски:

– Девчонка! Девчонка, черт бы вас побрал! Хватайте девчонку, с Булавой разберемся потом.

Рядом с Келси что-то с грохотом повалилось на землю. Келси подняла голову и увидела Булаву. С мечом в одной руке и булавой в другой он отражал удары четверых мужчин в красных плащах. Они были не похожи между собой – темно- и светловолосый, высокий и маленький ростом, но на лицах всех четырех было абсолютно одинаковое выражение – решительное, бесстрастное, свирепое. Одному из них удалось подобраться к Булаве вплотную и задеть кончиком меча его ключицу. На лицо наемника брызнула кровь, слившаяся с алым плащом. Булава, не обращая внимания на рану, замахнулся и нанес нападавшему резкий удар в горло. Великан повалился на землю, задыхаясь и клокоча: удар пронзил ему трахею.

Булава отступил назад, встав прямо перед Келси в выжидающей позиции, с оружием в обеих руках. Другой наемник бросился на него, и стражник, резко опустившись на колени, рассек мечом воздух. Убийца повалился на землю, издав вопль агонии. Его ноги были обрублены ниже колен, кровь хлестала во все стороны, окрашивая прибрежный песок в глубокий алый цвет. Секунду спустя Келси поймала себя на том, что следит за ритмом пульса умирающего, чье сердце выплескивает жизнь на песок.

Она смутно осознала, что надо бы что-то предпринять. Но ноги по-прежнему отказывались ее слушаться, а ребра нещадно саднили. Ей оставалось только лежать, наблюдая, как два оставшихся наемника бросились на Булаву с поднятыми мечами. От первого Булава ловко увернулся, всадив булаву ему в голову. Одетая в красный плащ фигура беззвучно опустилась на землю с проломленным черепом. Булава не успел снова занять боевую позицию, и последний убийца полоснул его мечом по бедру, прорезав кожаный пояс. Но Булава нырнул под своего соперника, перевернулся и снова вскочил на ноги с грацией дикого зверя и сразу же с силой обрушил оружие на хребет наемника. Келси услышала хруст, напомнивший ей о Барти, когда тот рубил ветки на поваленном дереве, и убийца упал навзничь.

Келси увидела, как за спиной Булавы мужчины в черном спрыгивают с коней, держа мечи на изготовку. Булава ринулся им навстречу, и Келси наблюдала за ним со смесью изумления и разочарования – какое досадное стечение обстоятельств! Ей еще никогда не доводилось слышать, чтобы кто-то одолел хотя бы одного наемника Кейдена, не говоря уж о четырех за раз. На мгновение ей показалось, что Булаве удастся вытащить их из этой передряги. Она отняла руку от шеи и увидела, что та вся в крови. Можно ли истечь кровью при столь неглубокой ране? Барти никогда про это не рассказывал. Он вообще предпочитал обходить стороной тему смерти.

Кто-то подхватил Келси под мышки и перевернул ее на спину. Перед глазами у нее заплясали черные точки. Царапина на шее разошлась еще шире и запульсировала кровью. Ее ноги вывернулись под неестественным углом, и к ним ужасающе больно начала возвращаться чувствительность – ее голени будто пронзали осколки стекла. Перед ней возникло мертвенно-бледное лицо с бездонными черными дырами вместо глаз и окровавленным ртом. Келси издала вопль ужаса, не сразу сообразив, что это всего лишь маска.

– Сэр. Булава.

Келси приподняла голову и увидела перед собой еще одного мужчину, на котором была обычная черная маска.

– Вырубите его, – приказал человек в жуткой маске. – Заберем его с собой.

– Но сэр?

– Оглянись вокруг, Хоу. Он в одиночку одолел четырех кейденов. Конечно, от него будут неприятности, но понапрасну губить такого бойца – это преступление. Он поедет с нами.

Келси стала приподниматься, хотя шея ее отозвалась на это пронзительной болью, и успела принять сидячее положение как раз к тому моменту, как Булаву, истекающего кровью от многочисленных ран, окружили несколько человек в черных масках. Один из них стремительно, словно куница, подскочил к Булаве и ударил его по затылку рукояткой меча.

– Не надо! – закричала Келси, глядя, как Булава валится на землю.

– С ним все будет в порядке, девочка, – сказал человек в жуткой маске. – Ну-ка соберись.

Келси с трудом поднялась на ноги, превозмогая боль.

– Я и так собранна. Что вам от меня нужно?

– Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, девочка. – Он протянул ей флягу с водой, но она не взяла ее. Поблескивавшие под маской глаза внимательно разглядывали ее, задержавшись на разодранной шее. – Неприятная рана. Как это случилось?

– Мортийский ястреб, – буркнула Келси.

– Благослови Господь твоего дядюшку. Его выбор союзников не лучше его вкуса в одежде.

– Сэр! Еще кейдены! Едут с севера!

Келси повернулась на север. Вдали, в полях, клубилось облако пыли, казавшееся с такого расстояния совсем маленьким, но Келси показалось, что преследователей, которые выделялись на фоне горизонта красной массой, было не меньше десяти человек.

– Еще ястребы есть? – спросил лидер группы.

– Нет. Хоу уже троих подстрелил.

– Слава богу. Свяжите их лошадей, возьмем их с собой.

Келси повернулась к реке. Она была бурной и полноводной, и ее противоположный берег порос деревьями и кустарниками, нависавшими над водой по меньшей мере ярдов на пятьсот вниз по течению. Если удастся перебраться на ту сторону, она могла бы спастись.

– Да ты, однако, желанный приз, – раздался позади нее голос лидера. – А по виду и не скажешь.

Келси сорвалась с места и ринулась к реке, но не успела сделать и трех шагов, как он схватил ее за локоть и швырнул в руки одного из своих товарищей – мужчины с медвежьей статью, который ловко подхватил ее.

– Не пытайся сбежать от нас, девочка, – холодно сказал главарь. – Мы тоже можем тебя убить, но наемники из Кейдена сделают это наверняка, да еще преподнесут твою голову Регенту.

Келси взвесила возможные варианты и поняла, что особого выбора у нее нет. Пятеро в масках окружили ее. Булава лежал на земле футах в двадцати. Келси с облегчением заметила, что он дышит, хотя явно без сознания. Один из мужчин связал ему руки, а двое других подняли его и погрузили на лошадь. Меча у Келси не было, да если бы и был, она все равно не умела с ним обращаться. Она повернулась к главарю и кивнула.

– Морган, посади ее на свою лошадь. – Главарь вскочил на собственного коня и крикнул: – Поспешим! И следите за всадниками!

– Садитесь на лошадь, госпожа, – обратился к Келси Морган, голос которого прозвучал неожиданно мягко, резко контрастируя с его массивной фигурой и черной маской. – Вот так.

Келси оперлась ногой на подставленные им ладони и взобралась в седло. Ее рана не переставала кровоточить. На правом рукаве рубашки расплывалось большое липкое пятно, а по предплечью бежали алые ручейки. Келси чувствовала запах собственной крови, напоминавший медный запах старых монет вроде тех, что Барти хранил в своей шкатулке с памятными вещицами и тщательно полировал каждую неделю. Примерно раз в году он брал Келси с собой на чердак и показывал ей свою коллекцию: круглые медные монетки-пенсы с изображением солидного бородатого мужчины – осколки давно минувших дней. Странно, что эти приятные воспоминания навеял запах крови.

Морган уселся на лошадь позади нее, и спина животного ощутимо прогнулась под его весом. Келси было не за что держаться, но руки мужчины создали для нее надежную опору с обеих сторон. Она оторвала от рукава рубашки лоскут, чтобы зажать рану на шее. Очевидно, тут не обойтись без швов, и чем скорее, тем лучше, но она твердо вознамерилась не оставлять за собой кровавый след на земле. Члены Кейдена были не только убийцами, но и прославленными охотниками. У них могли быть с собой собаки.

Они пустились в галоп по берегу. Интересно, куда они держат путь, задумалась Келси. Река была слишком бурной, чтобы лошади могли ее переплыть, а вокруг не было даже и намека на мост. Устремив взгляд на север, девушка увидела, как люди в красных плащах изменили направление и теперь движутся четко на перехват. По виду мужчин в масках невозможно было определить, куда они собираются направиться и есть ли у них план, как оторваться от преследователей. Их главарь ехал впереди. Под его товарищем был жеребец Булавы, а бесчувственное тело самого стражника свешивалось с седла, покачиваясь в такт шагам. Насколько Келси могла судить, крови на нем было немного, но, с другой стороны, большую часть его тела скрывал серый плащ. Мужчины в масках, по видимости, полностью сосредоточились на дороге и даже не оборачивались на своих преследователей. На Келси тоже никто не смотрел, и она в очередной раз остро ощутила собственную беспомощность.

«Жизнь королевы оказалась совсем не такой, как я представляла».

– Сейчас! – крикнул главарь.

Земля под копытами лошади Моргана завертелась, и они галопом понеслись к реке. Келси зажмурилась и задержала дыхание, готовясь очутиться в ледяной воде, но этого не произошло. Вокруг них бурлили потоки, во все стороны летели ледяные брызги, намочившие штаны Келси до колен. Открыв глаза, она обнаружила, что они непостижимым образом пересекают реку – копыта лошадей ступают по твердому дну. Посередине реки возникли два огромных валуна, и они проскочили так близко от них, что Келси разглядела растущий на камне изумрудный мох.

Какое-то волшебство, изумленно подумала она. Они пересекали реку по широкой диагонали, с каждым шагом приближаясь к противоположному берегу. Выехав наконец на сушу, они оказались в густом лесу. Второй раз за день лицо Келси хлестали и царапали ветки деревьев, но она лишь вжала голову в плечи и не издавала ни звука.

Оказавшись в тени раскидистого дуба, главарь поднял руку, и всадники остановили лошадей. Позади них высился густой частокол деревьев, за которым едва виднелась река. Благодаря урокам Барти, Келси легко распознала тирский дуб и несколько знакомых трав, какие росли и у коттеджа. Но прямо перед ней стояло высокое дерево с тонкими, хрупкими на вид ветвями, с которых свисали крошечные желтые цветы. Пелеринное дерево. Барти не раз предупреждал ее, что это дерево, которое столь часто встречается в южных районах Тирлинга, опасно – его кора содержит в себе яд, смертельный при попадании на поврежденную кожу.

Главарь сделал круг и остановился, глядя на дальний берег реки.

– Это на некоторое время собьет их с толку.

Келси обернулась, игнорируя приступ головокружения, и принялась всматриваться вдаль сквозь дубовые ветви. Она не видела ничего, кроме бликов солнца на воде. Но тут один из мужчин в черных масках усмехнулся:

– Мы их озадачили. Будут торчать там часами.

Теперь она расслышала голоса преследователей: неразборчивые вопросы и ответный возглас: «Да не знаю я!»

– Барышне нужно наложить швы, – неожиданно заявил Морган. – Она теряет много крови.

– И то верно, – согласился главарь, уставившись на Келси своими черными глазами. Келси смело глянула на него в ответ, стараясь не обращать внимания на маску.

Это была маска арлекина, но было в ней что-то необъяснимо страшное, напомнившее Келси кошмары, которые снились ей в детстве. Усилием воли, несмотря на сочащуюся по руке кровь, она заставила себя выпрямиться и посмотреть ему в глаза.

– Кто ты такой?

– Я – медленная смерть Тирлинга, девочка, и тебе придется нас простить. – Он кивнул, глядя куда-то поверх головы Келси. Она хотела проследить за его взглядом, но все вокруг внезапно погрузилось во мрак.