Читать книгу Эстер. Повесть о раскрытии еврейской души - Эстер Кей - Страница 12

Кремлевские башни с их алыми звездочками на фоне синего неба встречают меня на пути зданию факультета журналистики. Какая красотища! Мой взгляд просто тонет в этих далях.

Документы сданы в приемную комиссию, и я иду звонить своим московским родственникам, чтобы они, как было договорено, забрали меня к себе домой. Они живут в Люберцах, в аккуратном, тихом подмосковном гарнизоне.

Тетя Мила, мамина старшая сестра, кормит меня ужином и расспрашивает, как дела в Ростове, как прошло путешествие в поезде и что за экзамены мне предстоит сдать. Я горда и счастлива своей самостоятельностью – шутка ли, приехала одна в Москву! Деньги, врученные мне мамой, я передаю тете Миле на хранение. И начинается московская жизнь!

…Впервые в жизни я получаю за сочинение низкую оценку. При моем-то изумительном, как говорится в редакционной характеристике, чувстве стиля! Этого не может быть! Неужели допустила орфографические ошибки? Или неполно раскрыла тему? Надо обязательно подать аппеляцию!

Рыдания сотрясают меня. Здание университета начинает казаться злобным и противным. Выйти из стресса я просто не могу. Как ужасно они все подстроили, эти экзаменаторы! Наверняка поставили хорошие оценки лишь особенным – то есть тем, у кого особенные родители! Это несправедливо! Мое сочинение о жизни и подвиге Павла Корчагина шло прямо из души, оно было такое хорошее!

…Я ищу платок или салфетку, но не нахожу. Жалкая и несчастная, покидаю величественное здание и иду куда глаза глядят.

Меня ужасно тянет поговорить с Б-гом.

Б-г, Б-г, где Ты есть? Я знаю, что Ты есть везде, но где мне дано воспринять Тебя? В чем Твоя воля? Как ты хочешь чтобы я жила на свете?

Я скитаюсь по центру Москвы до самой темноты. Ночью город кажется сплошной громадой огней, он поглощает меня, маленькую и одинокую, мириадой своих светящихся точек. На Арбате со мной пытаются познакомиться какие-то лощеные интуристы, но я вспоминаю слова фотографа о том, что являюсь человеком на редкость нравственным, и, действительно, покопавшись, такое качество в себе обнаруживаю.

…Первая неудача сделала меня хладнокровной и равнодушной к последующим экзаменам. А поскольку по иностранному языку, истории и устному экзамену по русскому языку оценки оказались высокие, то зачислению я все-таки подлежала.

Гордая и счастливая, звоню в Ростов и поздравляю родителей с нашим общим успехом.

Мама и папа почему-то напряженно и неестественно реагируют – не радуются, а как будто скрывают от меня нечто случившееся в мое отсутствие. Догадка о смерти давно болевшего дедушки, которую я, похолодев, в себе вынашиваю, оказывается верной после дальнейших моих настойчивых расспросов.

Его нет? Как это – человек был и вдруг его нет?

Я не воспринимаю ни разъяснений насчет тромбоза, ни подробностей операции. До меня лишь доходит последняя фраза отца:

– И на могилке я сирень посадил, чтобы память была… Оглушенная, я закрываю глаза и только и вижу, что эту сирень. Куда же, куда ушел дедушка? Неужели совсем-совсем под землю? А что там, под землей?

Я думаю, думаю об этом, и внутри меня начинают звучать сами собой сложившиеся стихи: