Читать книгу Потерянные и забытые воспоминания - Estrella Rose - Страница 7

Спустя полтора часа Питер, Ракель, Терренс, Эдвард, Наталия и Хелен с Сэмми собираются вместе по просьбе блондина, чтобы обсудить то, что он увидел в торговом центре. Роуз по-прежнему слишком сильно нервничает и с трудом может спокойно говорить, боясь признаваться друзьям, что он не нашел в себе мужество защитить Анну, которую избивали прямо на его глазах. Он время от времени ходит в одну сторону и другую, рассказывая, что ему пришлось увидеть. Сэмми внимательно слушает то, о чем они говорят. Девушки сидят на небольших камнях со сложенными перед ними руками. Терренс стоит за спиной своей невесты, обнимает ее и прижимает к себе, а Эдвард стоит рядом с братом со скрещенными на груди руками.

Услышанное глубоко шокирует Наталию, Ракель, Хелен, Эдварда и Терренса, и они еще несколько секунд не могут ничего сказать. Даже Сэмми, находящийся рядом с Питером, тихо поскуливает, как будто прекрасно понимая, о чем идет речь.

– Какой кошмар… – качая головой и прикрывая рот рукой, с потрясенным взглядом говорит Ракель.

– Неужели Анна связалась с этим подонком, который избивает ее и смеет оскорблять и унижать? – ужасается Наталия и тихо шмыгает носом, окинув мокрыми глазами всех присутствующих. – Нашу маленькую, беззащитную девочку…

– Не могу поверить… – с ужасом в таких же мокрых глазах качает головой Хелен. – Боже мой… Это несправедливо. Несправедливо, что она вынуждена страдать!

– Так, секунду, ребята… – задумчиво произносит Терренс, приложив палец к губе и переведя взгляд на Питера. – Питер, а откуда ты все это знаешь?

– Я сам видел, – спокойно признается Питер. – Это произошло у меня на глазах…

– То есть… Ты все прекрасно видел и ничего не сделал, чтобы спасти Анну?

– Твою мать, Роуз… – с ужасом в широко распахнутых глазах произносит Эдвард. – Ты… Ты просто стоял в сторонке и… Смотрел на то, как тот больной козел издевается над бедняжкой?

Питер молчит пару секунд, виновато окидывая взглядом каждого, кто сейчас смотрит на него своими ошарашенными глазами. А затем он, довольно тяжело дыша, резко выдыхает и решает честно признаться в том, что сделал:

– Да, я действительно прятался. – Питер опускает взгляд вниз. – И не сделал ничего, чтобы помочь Анне…

– Что? – медленно произносят Хелен, Эдвард, Ракель, Терренс и Наталия.

– Черт, Питер… – качая головой, с ошарашенными глазами произносит Наталия. – Как ты мог? Как ты позволить ему издеваться над Анной?

– Роуз, ты совсем сошел с ума! – громко возмущается Хелен, резко встав с камня и развернувшись к Питеру лицом. – Как у тебя только совести хватило? Стоять в сторонке и наблюдать за тем, как бедную девушку жестоко избивают!

– И ты заявляешь об этом так спокойно? – удивляется Ракель. – Как будто так и должно было случиться! Наша подруга так страдает, а ты стоял и наблюдал! Прямо как когда толпа избивает слабого человека, а остальные стоят, наблюдают и заливаются смехом.

– Мне правда очень жаль, девчонки, – с жалостью во взгляде произносит Питер. – Я не хотел, чтобы все так случилось.

– Но это случилось! – грубо бросает Хелен, расставив руки в бока. – И если бы ты помог Анне, все могло бы быть иначе! Но ты – трус! Ты ничего не сделал для того, чтобы помочь ей! Ничего, твою мать!

– Он угрожал грохнуть и меня, если бы я вмешался. Тот тип сам сказал это Анне после того, как избил ее.

– И что теперь? – издает тихий всхлип Ракель и резко встает с камня. – Ты будешь оправдываться своей трусостью? Шоком и растерянностью!

– Я знаю, что это не оправдание. Но я признаю, что действительно струсил. Испугался, что тот тип закопает меня в землю заживо.

– Да, блондин… – качает головой Терренс, расставив руки в бока. – Ты нас удивил… Поступил очень некрасиво…

– Мне правда очень стыдно, – с жалостью во взгляде говорит Питер. – Мне стыдно признаваться в этом, но… Но я должен был.

– Ты хоть понимаешь, что Даниэль убьет тебя, если все вспомнит и узнает, что ты не помог Анне? – сухо спрашивает Эдвард. – И тогда все, что пишут сейчас в Интернете, окажется правдой. Он начнет оскорблять, унижать и избивать тебя. Из-за того, что ты так обошелся с его девушкой!

– Я знаю, что должен был защитить ее и спасти от того подонка… Но прошу вас, поймите… Я сделал это не нарочно!

– Эдвард прав: ты наживешь неприятности, если Перкинс обо всем узнает, – сухо отвечает Терренс. – И вы тогда снова разругайтесь! Дэн не простит тебя, а нашей группе все-таки придет конец. Из-за твоей трусости. Из-за того, что ты не стал защищать Анну.

– И если об этом узнали бы поклонники группы, то травить бы начали уже тебя, – холодно добавляет Хелен, скрестив руки на груди. – Ты бы уже не был их любимчиком и невинным ангелочком.

– Послушайте, парни, девчонки… – с жалостью во взгляде произносит Питер. – Я прекрасно все понимаю и не отрицаю своей вины… Знал, что вы осудите меня… Знаю, что Даниэль прикончит меня уже по-настоящему и не простит мне этого… Единственное, что я могу сделать, – это признаться во всем. Может, я выгляжу так, будто оправдываюсь… Но… Уж лучше позволить вам знать то, что я поступил как трус и подлец, чем пытаться придумать какую-то ложь, чтобы объяснить то, откуда мне известно про Анну. Я не собирался никому лгать и сразу сказал себе, что расскажу всю правду. Независимо от того, какую цену мне придется заплатить.

– Как омерзительно все это слушать… – бубнит себе под нос Хелен и отходит немного в сторону. – Сделал еще одну гадость и теперь пытается оправдаться… Подонок…

Питер замолкает на пару секунд и с грустью во взгляде смотрит на Хелен, пока Сэмми тихонько поскуливает, смотря на блондина, а остальные переглядываются между собой.

– Пожалуйста, ребята, поймите меня… – неуверенно говорит Питер. – Хотя бы постарайтесь… Я ведь не стал скрывать правду, а сразу все рассказал. И честно признался, что испугался огромных кулаков и сильных ударов того отморозка. Я… Я не был уверен в своих силах… Боялся, что не справлюсь. А если бы я не справился, то вы бы вряд ли узнали, что произошло. Клянусь, я ведь не хотел этого… Совсем…

Питер пару секунд смотрит на своих хмурых друзей с жалостью во взгляде, а потом отворачивается ото всех и отходит в сторону. В этот момент Эдвард, Терренс, Наталия и Ракель переглядываются между собой, а Хелен со скрещенными на груди руками думает о чем-то своем, уж точно не собираясь проявлять снисходительность к своему возлюбленному. Сэмми первый решает выразить Питеру свою поддержку, подбежав к грустному блондину, склонивший голову и обнявший себя руками, и начав носом тыкаться в его ноги с тихим, жалобным поскуливанием. Мужчина бросает на него свой взгляд, опускается на колени и гладит собаку с надеждой, что это немного успокоит его.

– Я правда не хотел этого, приятель… – практически шепотом говорит Питер, почесывая Сэмми шерстку обеими руками. – Мне очень жаль…

Сэмми снова тихонько скулит и носом тычется в лицо Питера, давая понять, что все равно любит его. Несколько секунд его друзья молча переглядываются друг с другом, а потом Эдвард медленно подходит к Питеру и хлопает его по плечу, бросив на него сочувствующий, понимающий взгляд.

– Ладно, Пит, не расстраивайся, – спокойно говорит Эдвард. – Мы верим, что ты сделал это не специально.

– Мне правда стыдно… – с грустью во взгляде отвечает Питер, гладя Сэмми по голове. – Будет справедливо, если меня возненавидят…

– Лично я тебя понимаю. Если тот тип реально был ужасный и мог одним ударом отправить в могилу, то попытка защитить Анну была бы что-то вроде игры в русскую рулетку. Пан или провал…

– Однако факт остается фактом: я поступил не самым лучшим образом. – Питер медленно поднимает на ноги и отходит на пару шагов в сторону. – И оказался трусом…

– Не спорю. Но мы можем понять тебя.

– Не тебя люди должны называть трусом, Эдвард, а меня. У тебя смелости намного больше. Ведь ты не боишься бороться с таким больным и ужасным козлом, как Юджин Уэйнрайт. А он-то тоже запросто мог бы грохнуть тебя…

В этот момент к Питеру и Эдварду немного неуверенно подходят Терренс, Наталия и Ракель, пока Хелен продолжает стоять в стороне и хмуро смотреть на блондина, не замечая, что Сэмми бросает на нее короткий взгляд.

– Не вини себя, Питер, – с грустью во взгляде говорит Ракель, мягко погладив Питера по плечу. – Даже если бы ты и вступился за Анну, то это могло бы не спасти ее. Он мог бы не позволить тебе увести ее с собой.

– Знаю, но я должен был хотя бы попытаться… – без эмоций отвечает Питер.

– По крайней мере, мы ценим то, что ты сказал нам правду и не стал выкручиваться, – с легкой улыбкой говорит Терренс и хлопает Питера по плечу. – Было бы гораздо подлее, если бы ты решил молчать и искал глупые оправдания.

– Наверное, это лучшее, что я мог сделать…

– Ладно, приятель, все хорошо, перестань винить себя, – спокойно говорит Наталия и гладит Питера по плечу. – Уже поздно жалеть об этом, потому что сделанного не воротишь. Попытка защитить ее все равно бы не спасла Анну, а лишь отложило бы ужасное на потом.

– Именно поэтому нам надо думать над тем, как помочь Анне, – уверенно добавляет Эдвард.

– Полагаю, это будет непросто… – задумчиво отвечает Питер и начинает медленно наматывать круги. – Мне не удалось выяснить, где сейчас находится Анна, и как нам найти ее.

– Зато мы знаем, что она ввязалась во что-то плохое, – отмечает Терренс.

– И если все это правда, то мы имеем дело с насильником, – спокойно говорит Хелен, подойдя к своим друзьям, но все еще держа руки скрещенными на груди.

– Что-то вроде домашнего насилия? – слегка хмурится Наталия.

– Типа того. Насилие налицо! Тот тип притворяется ангелом для родителей Анны и каких-то других людей, а они верят ему. Уверена, они пытаются убедить ее в том, что она все придумала. А когда никто не видит, он оскорбляет, унижает и избивает ее. И наверняка убеждает ее в том, что она сама во всем виновата. Насильник никогда не признает свою вину. Он винит всех, кроме самого себя.

– Верно… – кивает Эдвард.

– Анна ведет себя как самая настоящая жертва насильника. Она легко пугается, уклончиво отвечает на вопросы, не смотрит в глаза… Сеймур перестала общаться с нами, потому что этот тип запрещает ей общаться с кем-либо. Эта девушка боится что-то делать, поскольку насильник может напасть на нее без какой-либо причины. Это что-то вроде нездоровой ревности.

– Полагаю, связь с Анной и ее семьей определенно может принести ему какую-то выгоду, – задумчиво предполагает Ракель. – А может, он даже и мстит ей за что-то. Возможно, что эта девушка как-то обидела его, а он до сих пор ее не простил.

– Или это просто его характер. Насильник вряд ли когда-нибудь станет по-настоящему хорошим. Все начинается еще в далеком детстве. Если, скажем, отец постоянно бьет мать и постоянно оскорбляет, то из ребенка вряд ли вырастет порядочный. Если ему говорят, что это в порядке вещей, то этот человек будет вести себя со всеми девушками. Поначалу он окружит тебя заботой и заставит почувствовать себя королевой. А когда поймет, что жертва у него в руках, то начнет играть с нею как ему вздумается.

– Ты права, люди такими не рождаются, – уверенно говорит Питер. – Когда ребенок смотрит в зеркало, то он видит в нем отражение своих родителей. Отражение результата их воспитания и всего, что ему дали какие-то другие люди.

– Все проблемы и правда идут из детства, – добавляет Эдвард. – Либо его сильно обидела какая-то девчонка, и он возненавидел всех женщин, либо перед его глазами был пример нездоровых отношений.

– Но если предположить, что Анна связалась с ним с того момента, как Даниэль оказался в больнице, то тот тип уже здорово извел ее, – задумчиво говорит Питер. – Она выглядела просто ужасно и слишком уж несчастной. Ее глаза были сильно опухшими, красными и мокрыми, как будто она плачет все время.

– А ты не заметил, были ли на ней синяки до того, как тот тип побил ее? – интересуется Терренс.

– Если и были, я бы не разглядел. Она была одета в одежду, которая закрывает все ее тело.

– А на лице?

– Вроде бы нет. Хотя кто знает… Может, она хорошо скрыла какие-то раны и синяки косметикой…

– Я более, чем уверена, что тот тип делает это с ней не в первый раз, – уверенно отвечает Хелен. – Возможно, она и правда находится в его власти с тех пор как покинула дом Перкинса.

– И все это объясняет то, почему она неожиданно оборвала с нами все связи, – заключает Ракель, приложив палец к губе.

– Кстати, должна признаться, я удивлена, что Анна вообще заговорила с Питером, если она знала, что для нее это плохо закончится, – отмечает Наталия, расставив руки в бока. – Она вполне могла придумать какую-то отговорку, чтобы уйти, но нет…

– Ну может, она просто скучает по нам и забыла обо всем, когда увидела Питера? – пожимает плечами Терренс. – Что если ей просто захотелось поговорить? Хотя бы чуть-чуть!

– Возможно, так, – задумчиво отвечает Питер. – Хотя было видно, что она страшно боялась гнева того типа. Постоянно осматривалась по сторонам, как будто пытаясь узнать, нет ли его поблизости.

– Только какой смысл, раз ты говоришь, что тот тип бил ее практически за все? – разводит руками Ракель.

– Поверь мне, даже если этот тип исчезнет из ее жизни, Анна еще долго будет шарахаться и бояться, что он появится и изобьет до смерти, – уверенно отвечает Хелен.

– Тем не менее, я не думаю, что Анна ушла из дома Даниэля из-за того типа, – предполагает Эдвард, скрестив руки на груди. – Он вряд ли знал, где она жила, и что произошло с Даниэлем. Что-то подтолкнуло Анну сделать это.

– Значит, одно мы можем сказать точно: проблемы Анны вряд ли связаны с проблемами Даниэля, – уверенно говорит Терренс. – Я имею в виду, она не страдала из-за каких-то его делишек.

– Нет-нет, их проблемы никак не связаны, – качает головой Наталия.

– Тогда остается только версия, что у них был скандал перед тем, как Даниэль потерял память, – заключает Хелен. – И скандал должен был быть очень серьезный. Не исключаю, что они даже могли быть близки к расставанию.

– Но ведь при нас они вели себя так, словно ничего не было, – разводит руками Эдвард.

– Они могли скрывать это. Лично я не очень верю, что у них все было так идеально, как рассказывали Сеймур и Перкинс. Так не бывает. Конфликты и недопонимания всегда случаются.

– Хорошо. Даже если у них и был какой-то скандал до амнезии, то это точно произошло на следующий день после того, как мы собрались все вместе. Либо же вечером того дня, когда мы отправились домой.

– Но из-за чего эти двое могли разругаться, что Анна так легко бросила Даниэля и сбежала, когда с ним случилась беда? – недоумевает Питер.

– Кто знает, – пожимает плечами Ракель. – В любом случае дело очень серьезное.

– Окей, все вроде бы понятно, – спокойно говорит Терренс. – Вы мне лучше скажите, куда смотрит ее отец? А мать? Какого черта они не принимают никакие меры?

– А я уверен, что Анна говорила про того типа хотя бы своему отцу, – уверенно добавляет Эдвард.

– Значит, он и правда не верит ей? Неужели ничего не изменилось? Неужели ее родители по-прежнему хотят выдать ее замуж за того, кого они хотят? И не слышат ее, когда она говорит, что он бьет, оскорбляет и унижает ее?

– Даже если она просила его о помощи, это вряд ли могло ей помочь, – задумчиво говорит Хелен. – Анна могла попросить его что-то сделать, не спорю. Но возможны два варианта: либо этот тип говорит, что она наговаривает на него, либо ее отец не верит ей и продолжает считать ее насильника ангелом. Либо же сразу оба варианта.

– Значит, родители Анны по-прежнему хотят выдать свою дочь замуж за того, кто даст им выгоду? – неуверенно спрашивает Наталия. – А как же слова ее отца о том, что он одобряет ее отношения с Даниэлем? Этот человек сам же дал добро на это и поклялся, что не будет вмешиваться!

– Может, он и ее мать надеялись, что однажды Анна все-таки передумает? – предполагает Эдвард. – Э-э-э… Мол, пусть сама поживет и столкнется с какими-то ошибками… Мол, она поймет, что ей было лучше оставаться с ними и слушать их. Возможно, они надеялись, что вскоре она захочет бросить Даниэля и все-таки признать, что ее родители были правы.

– В любом случае мы должны донести до Сеймуров, что они ошибаются и рассказать о том, что этот козел делает с их дочерью, – уверенно говорит Терренс. – Заставить их открыть глаза и прислушаться к своей дочери, которая просит их о помощи, но которую они не слышат.

– Да, а как ты собираешься искать их? – разводит руками Питер. – У нет ведь никаких контактов с ними!

– Вот именно! – восклицает Наталия, скрестив руки на груди. – Знаем лишь то, что она может скрываться либо у отца, либо у матери.

– Почему-то я больше склоняюсь к тому, что она живет у отца, – предполагает Хелен. – Потому что с матерью Анна не очень ладит.

– Слушайте, ребята, а вы знайте, что мы – идиоты? – слегка приоткрывает рот Эдвард. – Какого черта мы гадали, куда именно она пошла, если это было так легко? Почему мы сразу не догадались?

– Точно! – щелкает пальцами руки Наталия. – Если бы она пошла к кому-то из нас, мы бы не стали скрывать это. А у нее нет денег на то, чтобы снимать квартиру и жить самостоятельно. Может, у нее остались какие-то сбережения со съемок клипа, но они рано или поздно они закончатся. Смогла бы прожить сама пару-тройку месяцев, а потом пришлось бы искать работу.

– Да нам многие говорили об этом, а мы не прислушивались, – уверенно говорит Хелен.

Сидящий рядом с Питером и слушающий разговор друзей Сэмми в знак согласия подает голос.

– Только какой нам от этого прок? – разводит руками Питер. – Мы ведь не знаем, где живут родители Анны! Даниэль – единственный, кому известен хоть чей-то адрес. Но пытаться спрашивать его не имеет смысла.

– Но что нам тогда делать? – взволнованно спрашивает Ракель. – Нельзя пускать это дело на самотек и позволять Анне погубить себя! Если мы не примем меры, то можем потерять нашу подругу!

– Может, поговорить с мистером Джонсоном? – предлагает Терренс.

– А что он может предложить? – удивляется Эдвард. – Ему будут нужны доказательства, а на словах мы вряд ли докажем ему и полиции причастность того типа к издевательству над Анной.

– К тому же, мы не знаем, как зовут того типа, кто он такой и где работает, – добавляет Наталия.

– Я вроде бы слышал, как Анна называла его имя, – задумчиво признается Питер, настолько разволновавшись из-за того, что произошло с Анной, что напрочь забывает о том видео, которое он снял. – Кажется… Джулиан… Точно! Его зовут Джулиан…

– Очень ценная информация! – бубнит себе под нос Хелен. – В Америке живут миллионы Джулианов, а каждого проверить невозможно.

– Однако правда… – резко выдыхает Ракель.

– Мы в тупике, ребята! – разводит руками Наталия. – Анна в опасности, мы не знаем адреса и телефоны ее родителей, никто из нас не знает их лично, у Даниэля амнезия, и он не может сказать хотя бы чей-то адрес… И вещественных доказательств вины того типа у нас нет…

– Да, ситуация не из легких… – потирает лоб рукой Терренс.

– Тем не менее, надо найти способ донести до родителей Анны то, что они губят свою дочь, – уверенно говорит Ракель. – Погубят окончательно и обрекут ее на несчастье, если согласятся выдать Анну замуж за того типа.

– Сейчас все зависит от Даниэля, – задумчиво говорит Питер. – От того, когда он все вспомнит. Без его помощи мы ничего не сможем сделать.

– Так мы можем прождать черт знает сколько! – восклицает Эдвард. – А если Перкинс реально поверит, что мы якобы лжем ему, и пошлет нас к черту, то надежда на спасение практически пропадет. Останется лишь ждать, когда к нему вернется память, а его мозги встанут на место.

– Господи, я не понимаю… – качает головой Ракель. – Не понимаю, как можно не видеть, что с твоим ребенком что-то не в порядке? Почему Сеймуры этого не видят? Почему они так легко готовы отдать Анну на растерзание тому подонку? Который быстро так изведет ее, что она и жить не захочет.

– Возможно, отец Анны утешает себя тем, что его дочка просто очень переживает из-за расставания с Даниэлем, – предполагает Питер. – Хотя я и сам не понимаю, как этот человек может быть настолько слеп и не замечать, что Анна очень плоха.

– Может, он и замечает, но наверняка винит во всем Даниэля, – предполагает Хелен.

– Кстати, Хелен, ты говоришь обо всем этом так, будто знаешь о насилии все, – задумчиво отмечает Терренс.

– Знаю кое-что. Имела дело с одной жертвой насилия. Работала с ней пару лет. Ее насильник тоже зверски избивал, оскорблял и унижал ее… Устраивал тотальный контроль, заставлял ее молчать обо всех его делишках и притворялся идеальным мужчиной в глазах других. Из-за него та девушка даже уволилась с работы и перестала общаться с друзьями и близкими, говоря, что ее мужчина очень ревнивый. Она вообще всячески оправдывала его и обеляла. Хотя только слепой мог не увидеть, что эта девушка врет.

– Значит, Анна тоже может оправдывать того типа, выдумывать причины, чтобы не встречаться с друзьями, как угодно скрывать свои побои и врать, что она сама виновата? – спрашивает Эдвард.

– Так оно и будет, Эдвард, я уверена в этом. Кроме того, мы еще не все знаем. А ситуация в этом случае может быть куда сложнее и опаснее.

– Прости за любопытство, Хелен, а как ты вообще узнала о той девушке и ее насильнике? – слегка хмурится Наталия. – Раз ты говоришь, что она всем лгала и ушла с работы…

– Я встретила ее где-то недели три назад. Мы посидели в кафе, выпили кофе и немного поговорили. Вот она и рассказала мне всю правду о том, что с ней произошло, и почему ей пришлось уволиться.

– Неужели ей удалось сбежать от насильника? – интересуется Ракель.

– Да. В какой-то момент ей все-таки удалось сбежать от него и начать новую жизнь. Помогли близкие люди и несколько сеансов у психолога. Конечно, иногда она вспоминает то ужасное время, но винит уже не себя, а его самого. Что она просто связалась с больным человеком с кучей психологических проблем, которые он пытается компенсировать агрессией в сторону слабых и невинных.

– Значит, и Анна будет винить себя в том, что тот тип дубасил и унижал ее? – округляет глаза Наталия.

– Будет. Потребуется время, чтобы убедить ее в том, что она ни в чем не виновата. Но если мы все будем рядом, то все будет хорошо.

– Но мне уже страшно за нее, – с грустью во взгляде вздыхает Питер. – Ведь она выглядела просто ужасно… А тот тип не стеснялся говорить ей, какая она страшная, бестолковая и бесполезная.

– О, боже мой, как же все это сложно… – устало стонет Наталия, проведя руками по своему лицу.

– Остается лишь надеяться на Даниэля, который может дать нам адрес родителей Анны, – спокойно говорит Терренс, скрестив руки на груди. – Он бывал в квартире Сеймуров много раз, пока ее родители куда-то уходили. А значит, может помочь нам разыскать хотя бы одного из ее родителей.

– Мы уже говорили, что это может отнять уйму времени, – отвечает Эдвард. – А тот тип успеет сделать с ней такое, о чем мы все и подумать боимся.

– Ладно, но сейчас-то мы что должны делать? – разводит руками Ракель. – Сложить руки?

– А может, нам действительно поговорить с мистером Джонсоном? – предлагает Хелен. – Этот человек очень умный и наверняка что-то посоветует.

– Ну мы-то, конечно, поговорим с ним… – почесав затылок, обещает Терренс. – Только толку от этого никакого не будет. Питер прав: все дороги ведут именно к Даниэлю. Нам придется ждать, когда он все вспомнит.

– Тем не менее поговорить с ним стоит, – кивает Эдвард. – Тем более, что я хочу расспросить его о поисках Уэйнрайта. Может, есть какие-то новости…

Все замолкают на несколько секунд и устало смотрят друг на друга, будучи в отчаянии из-за того, что у них нет никаких доказательств вины Джулиана в издевательствах над Анной. Сэмми все это время стоит рядом со всеми и очень внимательно слушает их разговор, иногда жалобно поскуливая и прижимаясь то к одному, то к другому, дабы попытаться утешить их. Но какой-то момент пса что-то внезапно привлекает, и он начинает громко лаять, переведя взгляд куда-то в сторону.

– Сэмми, ты чего? – спокойно спрашивает Терренс.

– Почему ты нервничаешь, малыш? – почесав Сэмми за ухом, удивляется Ракель.

Сэмми продолжает громко лаять и отбегает на несколько шагов в сторону, будучи немного взволнованным.

– Сэмми, стой! – громко восклицает Питер. – Вернись! Ко мне! Сэмми! Я кому говорю! Сэмюэль!

Только Питер хочет пойти вслед за Сэмми, как пес сам возвращается ко всем, продолжая громко лаять. А через несколько секунд перед ними появляется Даниэль, смотрящий на всех довольно хмурым, презренным взглядом и не обращая внимания на пса, который вскоре начинает бегать вокруг него. Удивленные Терренс, Питер, Эдвард, Ракель, Наталия и Хелен переглядываются друг с другом и переводят свои взгляды на Перкинса, в разное время произнеся:

– Даниэль?

Даниэль подходит ко всем достаточно близко, с гордо поднятой головой рассматривая каждого. Из-за этого они все чувствуют себя неловко и на время теряются, немного тяжело дыша. А видя, что Перкинс выглядит так, будто приехал сюда для того, чтобы сделать с ними что-то ужасное, они начинают бояться самого худшего.