Читать книгу Песнь Полуночи - Этель Рефар, J. R. Crow - Страница 1

Цзоянь, дворец Императора

В чёрном ханьфу с кровавыми лентами ранним осенним утром в крытую колоннаду из покоев всемилостивейшего Императора Хэй Цзы Шаокана вышел верховный инквизитор, Чёрный Феникс Цзояня Хэй Даожэнь. Промозглый мелкий дождь, казалось, вмиг вымочил одежды, невзирая на крышу. И такая же сырость была у Хэй Даожэня на душе. Дядюшка Шао, как он именовал Императора в своих мыслях, но никогда – вслух, благоволил ему вопреки пересудам придворных. Но порой забота эта становилась навязчивой и чрезмерной, например, как сегодня.

– Хэй Инь, – отослав всех вельмож, обратился к нему государь по личному имени, – моё сердце разрывается, когда я вижу, что столь одарённый заклинатель, как ты, до сих пор не отдал никому своё сердце, не подарил нашей семье наследников. Одиночество – юдоль печали.

– Одиночество – лучший щит от шантажа и вероломства, – резонно возразил Хэй Даожэнь, но Император и слушать не захотел.

– Когда ты один, тебе не за что сражаться, – веско перебил он, – и напротив, забота о других, делает сильнее и осторожнее.

Верховному ли инквизитору не уметь слышать слова, которые не прозвучали? Августейший дядюшка уже нашёл ему подходящую невесту, брак с которой непременно принесёт бесчисленные политические выгоды. И сколько бы он ни спорил, все доводы растворятся в пустоте.

Так оно и вышло.

Облокотившись плечом на ближайшую колонну, Хэй Даожэнь тоскливо уставился на серое небо. Конечно, Мин Циань, дочь одного из министров, связанных с императорской семьей дальним родством, на весь Цзоянь славилась своей красотой и добродетелями, но впускать в свой дом и спальню почти незнакомую женщину – мимолётные взгляды на дворцовых торжествах не в счёт – на правах жены и хозяйки ужасно не хотелось. И пусть Хэй Даожэнь приказал бы отрезать язык любому посмевшему пошутить, будто Чёрный Феникс Цзояня верит в сказки о любви, что-то в нём противилось подобному союзу. Неприятие лишних хлопот и лишней уязвимости за спиной? Пожалуй.

– Мастер Хэй…

Носильщик, что на свою беду оказался поблизости, вздрогнул и выронил корзину с шёлковыми тканями, после чего рьяно рухнул на пол исправлять свою оплошность. Хэй Даожэнь даже головы не повернул – он находил привычку Мо Юаня появляться ниоткуда безмерно раздражающей, но ради прочих талантов помощника закрывал на неё глаза.

– Что случилось?

– Очередного пророка демонического культа поймали, мастер Хэй, – сообщил Мо Юань, поклонившись. – Желаете взглянуть?

– Иногда мне кажется, – соизволил пошутить Хэй Даожэнь, – что в демоническом культе вовсе нет ни послушников, ни учеников, ни адептов. Одни лишь мастера, пророки и основатели.

– Вы, как всегда, отменно остроумны, мастер Хэй.

Мо Юань улыбнулся. Заметно, но не широко, не показывая зубов. Правильнее всего было бы назвать эту улыбку безупречно вежливой. Фу Цзи Кан, вознесшийся к небожителям мудрец прошлых веков, в одном из своих наставлений написал, что: «слуга должен быть тенью своего господина». Было похоже, что Мо Юань понял этот совет слишком буквально. Молчаливый, почтительный, невидимый, но всегда оказывающийся рядом, он действительно напоминал тень. Смертоносную и неумолимую тень.

Преодолев большой дворцовый сад и северные ворота, знакомым путём, который смог бы безошибочно пройти даже во сне, Хэй Даожэнь в сопровождении верного помощника спустился в бесконечные подвалы под Министерством благодатных дел, служители которого неустанно берегли Империю от происков тёмных сил.

На лице связанного пророка багровел кровоподтёк, правый глаз почти не открывался, волосы местами слиплись от запекшейся крови, но всё же он нашёл в себе достаточно наглости, чтобы встретиться взглядами с верховным инквизитором.

– Рад приветствовать самого пророка демонического культа в моей скромной обители, – не скрывая усмешки, поприветствовал его Хэй Даожэнь.

Мо Юань сохранил вид отчуждённый и бесстрастный, хотя слова мастера позабавили его: пыточную министерства никак нельзя было назвать скромной. Помимо ножей, крюков, клещей, деревянных палок для битья любых размеров здесь находили своё место механизмы – изобретения ответственных инквизиторов, которые всегда было на ком испытать. Была даже железная решётка под большим окном, прикрытым ставнями, чтобы исчадие демонов могло видеть карающий свет солнца, пока сквозь его тело прорастают стебли молодого бамбука…

– Ах, меня навестил сам Чёрный Феникс, – глумливо протянул пророк, не выказывая ни капли страха. Пока не выказывая. – Цепной пёс, который по нелепому капризу судьбы присвоил имя нашего истинного владыки.

Хэй Даожэнь брезгливо поморщился и коротким, отработанным тысячи раз ударом разукрасил еретику и вторую щёку.

– Говорить будешь, когда я разрешу.

Так просто было правильно – а вовсе не потому, что его задели эти слова. Феникс издревле считался символом императорской семьи, украшая дворцы и знамёна. Величественная птица, которая всегда возрождалась из пепла вопреки всем смертям. Истинным Фениксом порой называли самого государя. А он – Чёрный. Порченный. Сын сестры Императора и отца, чьё имя не сохранили даже тайные летописи. Дядюшка Шао великодушно принял его в семью, но для многих придворных Хэй Даожэнь так и остался напоминанием о грехах, что могут поразить и совершеннейших из живущих.

Но вот же действительная нелепость: демонический культ, борьбе с которым он посвятил свою жизнь, как святыню почитал пророчество о пришествии Чёрного Феникса, вождя, что объединит разрозненные секты и свергнет династию Хэй, что некогда изгнала весь нечистый сброд из поднебесного мира. Была во всём этом какая-то изумительная ирония, а потому верховный инквизитор носил своё прозвище, задуманное, как насмешка, со злорадной гордостью.

«Ваше пророчество никогда не исполнится, ведь Чёрный Феникс – это я», – любил повторять он, подвешивая очередного еретика к потолку за выкрученные руки.

– Я предлагаю тебе выбор, как и всем до этого, – продолжил Хэй Даожэнь, когда пророк чуть отдышался, – ты можешь рассказать мне, где логово твоей секты и умереть быстро. Или я спрошу иначе, и тогда ты будешь умолять меня просто ещё раз ударить по лицу.

– Да пожрёт тебя священное тёмное пламя, – пророк надменно вскинул голову. – Я ничего не скажу.

– Принято.

Хэй Даожэнь прикрыл глаза, взывая к силе. Чёрные щупальца казались почти прозрачными, нематериальными, но боль, которую они причиняли, вторгаясь в плоть, была самой настоящей. Рвали, царапали, вызывая мучительные стоны…

Пророк неестественно выгнулся, в тщетной попытке избежать внутренних ран. Потом вдруг застыл и, слизнув с губ выступившую кровь, рассмеялся. Безумным издевательским смехом.

– Тебе смешно? – спросил Хэй Даожэнь, дёрнув чуть сильнее.

– Вполне, – глумливо прошипел пророк, – я чувствую внутри себя чары благословенных повелителей тьмы. Чары, что они даровали нам, своим верным последователям. Чары, за которые вы, имперские шавки, убиваете и калечите нас. А раз так, чем же вы от нас отличаетесь?

Мо Юань вопросительно посмотрел на своего мастера, прося разрешения наказать за кощунственные речи. Хэй Даожэнь чуть заметно качнул головой.

– Интересный вопрос, – спокойно произнёс он, – вы, демонические отродья, хорошо научились замутнять разум, приводить в смятения чувства, сеять в души семена сомнений. Но, на твою беду, я знаю правильный ответ.

– И какой же он?

Чёрный Феникс Цзояня обхватил ладонями лицо пророка, надавил пальцами на виски, заставив затрещать хрупкие кости.

– Я устанавливаю законы, а ты идёшь против них. Я охраняю Империю, а ты пытаешься её разрушить. Я – инквизитор, а ты – еретик. Это единственное отличие, но его достаточно.

Пророк взвыл от острой головной боли, но Хэй Даожэнь внезапно отпустил его, сделал шаг назад.

– Ты знаешь, что делать, Мо Юань.

И вышел, больше не удостоив взглядом ни пророка, ни склонившегося помощника. Не потому, что не хотел видеть того, что будет происходить в комнате, он видел – и делал это много раз. А потому лишь, что оставаться будет напрасной тратой времени, нет ни малейшей причины не доверять мастерству Мо Юаня.

Верховный инквизитор будто видел и слышал всё, что происходит, как если бы никуда не уходил. Вот натягиваются, хищно поблёскивая, колдовские нити между пальцами, тонкие, словно паутинка, острые, подобно зачарованному клинку… Вот пророк начинает молиться своим демоническим владыкам… А потом звучит тихий зловещий шепот:

– Молись, еретик, молись. Сегодня я, Тень Чёрного Феникса, буду единственным демоном, который тебя услышит…

Нити окрашиваются в алый цвет, разрывая живую плоть. И всей его выдержки не хватает пророку, чтобы сдержать рвущийся наружу крик…