Читать книгу Под запретом - Эва Коэн - Страница 2

– Доброе утро, мама, – резко подбираюсь, кладя ладони на колени. Взгляд поднять не решаюсь, чтобы не выдать себя, чем я занималась за общим компьютером, на первом этаже. Поправочка – отныне за единственным компьютером, который является окном во всемирную паутину всемогущего интернет-проводника в греховную жизнь любой девятнадцатилетней юной девушки.

– Хм, давно сидишь? – напряженно всматривается в потухший экран монитора, встав сзади меня.

– Минут десять, – лихорадочно блуждаю глазами по поверхности стола, вспоминая на какую именно вкладку кликнула, скрывая переписку на сайте знакомств с весьма милым парнем, по имени Александр.

– Мы включаем компьютер по самому необходимому, – её пальцы дотрагиваются до кнопки включения. Нажимает. Чувствую кожей, что она изучает содержимое сообщения, набранное Анюте. Нехило потряхивает от нервняка. – Как ты можешь общаться с ней после всего? – задушевно охает, выключая не только монитор, но и принудительно завершая работу всего компьютера.

– Аня не виновата, что не смогла переступить через себя, – закусив нижнюю губу, с силой зажмуриваю глаза. Ведь, не хотела вскрывать зарубцевавшуюся рану, но как всегда отразила-то, что могла бы замолчать.

– А может ты и его защищаешь?! Может тоже думаешь, что он правильно поступил так с нами?! – разворачивает кресло вместо со мной, нависая сверху. – Открой глаза и скажи мне, что не винишь меня во всем этом.

Сглотнув нервный сгусток вязкой слюны, проталкиваю его через гортань, чтобы обрести возможность совершить языковыми мышцами такие уже привычные движения, как проговорить вымученные слова поддержки, пусть, сильно преувеличенные по отношению к ней. Истинная правда её будет медленно убивать дальше, пока она не поймет, что не живёт уже больше года, а существует, выполняя рутинные механические действия изо дня в день. Сколько продлится ее агония из-за ухода моего отца к любовнице? Сможет ли она отпустить и не проклинать каждый прожитый год с мужчиной, что растила с ним общую дочь, имела планы на далёкое совместное будущее, жила перспективами и верой в их любовь? Время не вылечило мою маму – оно усугубило шаткость положения домохозяйки, почти с двадцатилетним стажем заботой о доме и обо мне. Как оказалась, прожить два десятка лет с человеком ничего не значит. Быстро собранный чемодан с вещами и пара отборных матерных слов в сторону ещё законной супруги тому пример.

И как тут сказать правду? Никак.

– Мамочка, ну, ты такая у меня красавица, – начинаю издалека, чтобы обойти все острые возможные углы в своих словах, что могут больно ранить. – Я люблю тебя и никогда-никогда не брошу, – вот, это было лишнее. – Эм, то есть… Помнишь своих подружек? Тетя Алла так хотела позвать тебя в клуб, но ты отказала ей дважды, – выпаливаю с жаром, тараторя, как заведённый механизм проигрывателя. Дышу через раз, пальцами впиваясь в подлокотники, напряженно всматриваясь в небесно-голубые глаза, такие же как у меня.

– Скажешь тоже, – фыркает, физически освобождая меня от своего психологического гнета. Кислород усиленно начинает поступать в лёгкие, перезагружая организм на новый лад, блокируя внутренние эндокринные железы, чтобы те перестали производить чрезмерное количество норадреналина и кортизола, провоцируя тем самым мою парасимпатическую нервную систему. – Предыдущий поход закончился, не успев начаться, – невольно бросает свой взгляд на лодыжку. Я делаю тоже самое.

Очередная порция кислорода застревает в бронхах, не раскрывая до нужного объема лёгкие.

Щеки вспыхивают алым румянцем, при детализации своих же собственных воспоминаний – этот человек занимался сексом с медсестрой, когда я искала кого-нибудь, кто сможет оказать маме медицинскую помощь, и меня застукали на месте, обличив практически сразу. Только он не сказал ни слова. Он продолжал грубо вколачиваться в тело девушки, не стесняясь, будто ему плевать о морали и этических нормах. Сцепливаю челюсти, отрицательно качая головой. Я и так позволила себе много – например, прочитать десяток книг на медицинские тематики, чтобы погрузиться в мир человека, что живет в моем подсознании. Рома живет в моих снах. Стону в голос, прогоняя мысленный взор, что проносится перед моими глазами. Промаргиваюсь много раз.

– Мам, я опаздываю на учебу, – бросаю тревожный взгляд на телефон, измученно скрещивая свои эмоции, чтобы она не смогла их неправильно истолковать и не стала докапываться дальше. – Тёте Алле все-таки набери. Вы, лучшие подруги, – пока мама не ничего не нашлась мне сказать, быстро подрываюсь на ноги, сходу влетая в пальто и надевая ботинки на высоком толстом каблуке.

– Не пользуйся такси, – выставляет палец вперед. – Сейчас каждая копеечка на счету, а мне еще за электричество нужно будет заплатить, – поднимает лейку с пола, направляясь с ней на кухню, чтобы уже оттуда выкрикнуть свою напутственную фразу на целый учебный день: – отцу не звони – не клянчи денег! Пусть на свою шмару тратит!

– И тебе хорошего дня, мам, – говорю шепотом, уже наполовину переступив порог дома.

Эта осень выдалась на редкость холодной. Дважды поскользнувшись и легонечко ругнувшись про себя, посматриваю по сторонам, чтобы ненароком не попасть под чью-нибудь машину.

Сажусь на скамью, укутавшись по самую переносицу в теплый шарф, крупной вязки. Смотрю, как мимо меня в разные стороны проносятся автомобили, акцентируя свое внимание на их цвет, модели, мелькающие комбинации номерных знаков. Делаю это для того, чтобы скоротать последние пять минут своего нахождения здесь, но быстро надоедает. Тяжело вздохнув, прикрываю глаза.

Не проходит и минуты, как около меня притормаживает машина. Я узнаю её из тысячи подобных, потому что лично выбирала эту красавицу в автосалоне, назвав «космическим кораблем» для нашей семьи из троих пассажиров на борту. Все, тогда смеялись, казались счастливыми, но всё это уже в прошлом, посыпанное пеплом из наших надежд и верой в несбыточное.

– Дочка, запрыгивай быстрее – я тороплюсь на встречу, – папа открывает мне дверь, приглашая занять пассажирское место рядом с собой. – Опаздываю жутко к этим японцам. Все из себя такие важные, – крутит растопыренными пальцами в воздухе, кривя губы в ухмылке.

– Привет, – присаживаюсь, хлопая дверью. Забрасываю сумку на заднее сиденье, замечая на нем огромную коробку, перевязанную бантом. Решаю подождать с вопросами и громким девичьим визжанием – пусть, сам подарит как полагается. Улыбаюсь широко. Глаза горят от нетерпения пощупать, что же мне такого мог подарить папа на мой день рождение, имея такие размеры. – Как дела? – отрываюсь от созерцания блестящей обертки в сердечках и розового банта.

– Нормально, – пожимает плечами, набирая что-то на телефоне. А потом и вовсе всю поездку до института висит на звонках, попутно отвечая своим партнерам по бизнесу на вопросы по предстоящей конференции с теми же японцами.

– Там, – киваю себе за спину. – Что это? – затормозив на светофоре, отец сбрасывает поступающий вызов. Прослеживает взгляд.

– Крис, дочке моей… Хм. Ну, кукляха там со шмотьем, – отмахивается, а потом резко оборачивается и смотрит на мое искаженное слезами лицом. – Блядь! Рита! – открываю дверь, чтобы в следующий миг сорваться на бег, невзирая на высоту каблуков. – Ну, дочка! Блядь! – он не стал меня догонять, лишь дал по газам, скрываясь за поворотом.

Не замечая ничего вокруг, слепо бреду ко входу здания через пешеходный переход. Внутри наступило такое опустошение, будто внутренности звенят, отдаваясь болезненными вибрациями по всему организму, сжимая сердечную мышцу чем-то стальным и удушающе жгучим.

– Девушка! – кто-то кричит мне в спину, желая затормозить мои движения, но как оказалось – было уже бесполезно и неминуемо.

Падение. Яркая вспышка боли. И мое отчаянное желание вмиг исчезнуть, провалившись сквозь землю. Последнее о чем я подумала, как потерять сознание – меня точно отвезут в приемное отделение районной больницы, где мои ночные кошмары, возможно, обретут человеческий образ, концентрируясь в одном сосуде, подобно злобному Джину.