Читать книгу Ярость драконов - Эван Уинтер - Страница 12

Тау видел лицо хедени – он переживал мгновение, когда убивал ее. И в его сне она не умирала молча. Она кричала, оглушая его, сокрушая своей ненавистью. Он проснулся около полудня, не уверенный, что вообще спал хоть чуть-чуть.

– Тебе будет не по себе, – сказал ему отец, разжигая костер в их хижине. – Во время боя у тебя вскипает кровь и тело делает все, чтобы ты не останавливался. Когда опасность проходит, оно успокаивается. – Он предложил Тау вареных овощей. Тау отмахнулся.

– Ешь, – сказал Арен. – У тебя сегодня тренировка.

Тау не хотелось на тренировку. Он даже думал, что было бы недурно вообще больше никогда не прикасаться к мечу.

Арен, должно быть, заметил что-то в его лице, потому что отвернулся от Тау и уставился в гущу варева на дне котелка.

– Хотелось бы мне дать тебе больше, – проговорил он. – Хотелось бы… – Его голос надломился, и он провел по губам тыльной стороной ладони, будто вытирая грязь, которой там не было. – Тау… знаешь, мне придется на тебя надавить. У тебя скоро испытание на Ихаше, и я хочу подготовить тебя к этому. Я уже и забыл, насколько все может быть плохо. Забыл, как мало отношения к этому имеют формы мечей, упражнения или приемы.

Арен протянул руку, почти положив ее Тау на плечо. А потом резко опустил и сжал кулак.

– Я учу тебя убивать, – сказал он. – А нужно научить, как быть достаточно хорошим воином, чтобы выжить.

Тау кивнул. Вот чего хотел его отец.

– Отныне и до испытания тренировок будет в два раза больше. К дневным добавим еще утренние. У меня есть свои обязанности, поэтому по утрам ты будешь заниматься с Нкиру и кем-то из хороших мечников. – Арен велел Тау поесть и вышел.

Тау есть не стал. Он должен был встретиться с Джабари, поэтому поднялся, застегнул портупею и взял меч. Перед сном Арен заставил его вычистить оружие, но Тау до сих пор видел это. Видел на нем все пятна крови.

Когда Тау явился на дневную тренировку, Джабари уже дрался в боевом кругу.

– Тау! – тут же воскликнул он.

– Рад встрече, нкоси.

– На меня будто гора свалилась. Еле с кровати встал. Болело даже в тех местах, про которые я вообще не знал. – Малый Вельможа улыбнулся. – Хотя за это я уже мог бы и не переживать, потому что утром надо было встречаться с мамой. Думал, она меня убьет.

– Но не убила? – поинтересовался Тау, вызвав смех.

– Арен уже успел доложить ей. Она была зла, очень зла, но все-таки гордилась мной. Ты бы видел Лекана! Ему пришлось стоять рядом с мамой и слушать, как она меня хвалит. Вид у него был такой, будто вот-вот стошнит. – Джабари просиял. – Я же могу и привыкнуть к этому геройству. Джабари Онаи и Тау Тафари, самые грозные воины Избранных!

– Твои бы слова да Богине в уши, – ответил Тау, поднимая тренировочный меч и входя в боевой круг.

Джабари улыбнулся.

– Вот бы мы всегда были такими молодцами в ее глазах, – проговорил он нараспев и бросился в атаку. – Держись!

Учить их никто не пришел. Арена и его людей ждало несколько дней хлопот, за которые им и всему феоду предстояло оправиться после налета. Арен всегда говорил, что самая тяжелая часть битвы – это та, что начинается после.

Обязанностью инколели было также посещать дома тех, кто ушел к Богине. Тау не хотелось представлять, как он заходит к родным Тендаджи. Как он говорит жене Тендаджи, что та больше никогда не увидит своего мужа.

– Что тебя гложет? – спросил Джабари.

Потные, они сидели на границе боевого круга. Джабари превзошел Тау, и в этом не было ничего необычного. Необычной была легкость, с какой ему удалось это сделать.

– Не могу отойти от вчерашнего, – сказал Тау.

– Ну конечно, не можешь.

– Ты сам вообще спал? – спросил Тау.

– Почти нет, – ответил Джабари. – Все не мог успокоиться. Уже думал разбудить Лекана и поговорить с ним про битву. Можешь себе представить? Лекана!

Тау опустил плечи.

– Не думаю, что он бы это оценил.

Джабари снова рассмеялся.

– И не говори! Я теперь не уверен, что смогу размахивать хоть травинкой. Из крепости больше никуда. Отец предложил матери, чтобы мы с Леканом поучаствовали в восстановлении Дабы. Она согласилась, и мне нужно подумать, когда туда идти.

– Я бы хотел помочь, если ты не против, – сказал Тау.

– Это мило с твоей стороны. Тогда пойдем вместе. – Джабари встал. – Я дам знать, когда мы соберемся.

– Как думаешь… Они вернутся?

– Не знаю. Обычно они не нападают два раза в одном и том же месте, но раньше они и такими большими силами не совершали налетов. Это не очень хорошее начало правления новой королевы. И еще… – Сомнения Джабари были делом необычным. Ведь он всегда излучал уверенность. – Когда Арен докладывал матери о произошедшем, он упомянул, что среди мертвых были хедени из пяти племен, хотя разные племена не совершают налетов вместе. Они вынужденно объединяют силы на Кулаке. Там передовая линия войны. Но для налетов собираются по отдельности. – Джабари покачал головой. – Я этих дикарей никогда не пойму. У них разные расы. Они враждуют друг с другом. Но при этом они могут действовать сообща и… смешиваться. – Последнее слово Джабари произнес с явным отвращением.

Избранные очень удивились, когда узнали, что хедени относятся к разным расам, каждая из которых обладает уникальным даром. И совсем поразились, поняв, что те смешиваются, загрязняя свою кровь и рискуя этими дарами. Кое-кто из жрецов Саха говорил, что Богиня прокляла их из-за подобного нечестивого поведения.

– Так они теперь союзничают, чтобы вместе совершать налеты? – спросил Тау.

– Давай надеяться, что вчерашняя ночь была исключением.

– Твои бы слова… – сказал Тау, и Малый Вельможа одобрительно кивнул.

Джабари потянулся, обхватил Тау за шею и притянул его к себе. Они соприкоснулись лбами.

– Что бы ни случилось, мы с тобой – братья по оружию. Мы пройдем все испытания, как всегда проходили Избранные, и с нами будет острая бронза. – Он отпустил Тау, шутливо шлепнул его по затылку, встал и, насвистывая, отправился в сторону крепости.

Тау тоже собрался уходить. У него болело все тело, но нервная энергия не давала покоя, и насколько его переполняло нежелание «махать мечом», настолько же хотелось и отвлечься от мыслей за тренировкой.

Со стоном он поднялся и вытащил клинок из ножен. Проделал несколько отработанных движений, стараясь выполнять их как можно точнее, и, сморгнув капельки пота, замахал мечом еще быстрее.

Испытания, думал он, постоянно эти испытания. Культура Избранных вращалась вокруг сражений и испытаний, но ему не хотелось тратить целый цикл своей жизни в Южном Ихаше Исиколо на тренировочные бои с пустоголовыми здоровяками. И все ради того, чтобы потом провести десятую часть своей жизни на передовых нескончаемой войны. Ему не хотелось убивать женщин и мужчин, которых он не знал, и, что немаловажно, не хотелось, чтобы они убили его.

Он даже никогда не… Нет, ему не стоит так думать о Зури. Хотя он и думал. Думал иногда по ночам, воображал, как они поженятся, как будут жить подобно другим парам. Тау залился румянцем, ему стало жарко, будто нещадное солнце распалило его.

Только на воображение ему и оставалось надеяться, если он уйдет на войну и пробудет там шесть циклов – да еще потратит один цикл на обучение. После семи циклов разлуки вспомнит ли его Зури? Даже если вспомнит – Ихаше не считались хорошими мужьями, и Тау хватило одной битвы со всеми сопутствующими ей кошмарами, чтобы понять почему. Это не означало, что он был готов простить свою мать за то, что она бросила их с отцом ради миловидного и холеного мужчины из касты Правителей, но и делать вид, будто не понимает, почему она так поступила, он не мог.

Арен и Макена, распрекрасный муж матери Тау, недолюбливали друг друга, но последний действительно сделал ее счастливой, и Тау не мог из-за этого обижаться на мать. Ведь все хотят быть счастливыми. Он сам хотел. И думал, что это возможно, если Зури будет с ним.

Он сильнее взмахнул тупым тренировочным мечом, стараясь при этом не завидовать Макене. Тот стоял на несколько каст выше Тау, и поэтому казалось, что ему все в жизни давалось легко. Ему не надо было сражаться на войне, и его не могли сделать Батраком. Везучий ублюдок прошел испытание на Ихаше, но получил тяжелую травму, и этого хватило, чтобы получить освобождение от службы. Ему позволили вернуться домой и служить управителем вместо того, чтобы воевать.

Арен, конечно, не считал, что дело было в везении. Он говорил, что хромота Макены и его перелом – не из тех, что получают на тренировке или при падении. А из тех – как однажды рассказал подвыпивший Арен, – что получает мужчина, который считает, что покалеченная нога лучше добросовестной службы.

Тау ударил воображаемого противника по шее. Его отец мог презирать все что хотел, но исход не казался Тау таким уж плохим. Макене удалось избежать участия в войне и жениться на любимой женщине. И как Тау ни восхищался отцом, будь у него выбор, он предпочел бы жизнь Макены.

Тау споткнулся и чуть не упал, когда его, словно брошенный камень, настигло понимание: у него ведь в самом деле был выбор. Его лучший друг был вторым сыном умбуси. Его мать и ее муж были главными управителями умбуси. И пока Тау проходил испытание на Ихаше, он выполнял свой долг и не мог сделаться Батраком.

А если случится так, что во время испытания он получит ужасную травму… что ж, будет очень жаль. Ему придется вернуться в Керем, к своей семье… и Зури.

Тау выдохнул, сбрасывая напряжение, которое ощущал так давно, что забыл о нем. Теперь у него появился план, который решал все его проблемы, и мысль об этом наполнила его облегчением и умиротворением. Но ненадолго.

Только что обретенное спокойствие развеялось чувством стыда. Он был сыном Арена Соларина, и уклониться от долга с помощью обмана и в угоду своему эгоизму было ниже его достоинства. Отец воспитывал его не таким. На этом с сомнениями можно было и покончить, но затем ему вспомнилась женщина, которую он убил в Дабе, и стыд отступил.

Он не хотел убивать женщин и мужчин на этой бесконечной войне. Он не хотел участвовать во всеобщем безумии. У Тау был способ этого избежать, и, ей-богине, он готов им воспользоваться.

Он нанес воображаемому врагу смертельный удар, представив, что перед ним – жизнь, которую ему надлежало вести.

– Хватит с меня убийств! – воскликнул он.

– Ты кого-то убил?

– Сик! – выругался он, резко оборачиваясь к еще одному силуэту из своих снов.

Это была Зури.