Читать книгу Мой дорогой демон - Эвелин и Элис Дейл - Страница 8

Очередной день уходящего лета выдался пасмурным и прохладным. Осень еще не наступила, но от частых дождей и высокой влажности деревья уже сбрасывали листву, а небо большую часть дня было затянуто тучами. Унылый пейзаж нового утра навевал на Илинку тоску, особенно после пережитых минувшей ночью событий. Дрожавшая от ужаса девушка вернулась в спальню и не смогла сомкнуть глаз до самого рассвета, со страхом прислушиваясь к звукам в коридоре. Только на сей раз боялась она не призраков, а того, от кого у нее до сих пор по всему телу пробегали мурашки. Она не полагала, что даже такая мимолетная близость с супругом всколыхнет в ней дичайшее чувство гадливости. Да она лучше наложит на себя руки, нежели позволит хоть еще раз старику тронуть себя! Илинка не плакала, но от воспоминаний, как Бужор пытался поцеловать ее, девушку начинало мутить. Поспать ей удалось всего пару часов, но, проснувшись, она так и не отказалась от своей затеи выехать сегодня в город. Ей опостылело сидеть в стенах замка, провались он вместе со своим хозяином! Молясь о том, чтобы Бырцой не передумал отбыть по делам, Илинка приняла ванну и, облачившись в костюм для верховой езды, спустилась на кухню. От завтрака девушка отказалась, хоть Нана и убеждала ее попробовать очень вкусный липовый мед и свежеиспеченные булочки с корицей. Губы Илинки будто бы еще горели от прикосновений холодных и твердых губ Бужора – ни кусочек не полез в горло.

Узнав, что господина Бырцоя и его приближенного Марку в замке уже не было, девушка, вздохнула свободнее и поведала кухарке о том, что собирается отправиться на прогулку. Женщина попыталась отговорить ее, ведь это могло бы повлечь за собой наказание, но Илинка была непреклонна. Нана проводила ее расстроенным и взволнованным взглядом, когда та направилась в конюшню. В этом злосчастном доме, кроме доброй кухарки, для девушки существовал еще один человек, расположивший к себе. Янко готовился к предстоящей поездке, когда девушка зашла в конюшню. Юноша ловко закинул седло на спину лошади, а девушка невольно залюбовалась его сноровкой:

– Доброе утро.

Конюх резко обернулся и тут же улыбнулся. Несмело скользнув взглядом по брючному костюму для верховой езды, в который облачилась молодая хозяйка, он ответил:

– Доброго дня, доамна. Уже все готово, и мы можем ехать, – Янко понимал всю степень их риска, но не мог отказать госпоже, видя, как та очень хотела выбраться за пределы замка. Юноша еще раз осмотрел ее наряд и качнул головой так, что волосы упали ему на глаза. – А вы, что же, собираетесь… Ехать верхом? – он удивленно приподнял одну бровь.

Девушка улыбнулась в ответ и подошла ближе, коснувшись гривы коня. Илинка вздернула подбородок и, заглянув в глаза Янко, уверенно заявила:

– Да, ты совершенно прав. Не ты ли собирался научить меня держаться в седле? Так вот… Будем считать, что я хочу похвастаться, – на ее губах все еще играла улыбка, а юноша смотрел на них, словно был не в силах отвести взгляда. Ему нравилось, как госпожа говорила. Так решительно и смело, так… Непокорно. Было в ней что-то неуловимо притягательное, чего прежде он еще не встречал ни в одной девушке. Завороженный близостью своей хозяйки, Янко мог бы простоять так еще долго, но встрепенулся и отступил:

– Мне нравится ваша смелость, доамна. Хотя я бы… – он важно покачал головой, плененный взглядом ее черных глаз, – не советовал хвастаться. Могу поспорить, вы не сможете удивить меня.

– Ах, вот как! В таком случае мне не терпится тебя разуверить! – девушка рассмеялась, а ее сердце зашлось от предвкушения прогулки. Как долго она была взаперти! – Сколько нам ехать до города? Мы успеем к полудню?

– Боюсь, что нет, госпожа. Если вы желаете вернуться домой до темноты, то нужно поспешить. Но… Я знаю один короткий путь, только он через лес, не испугаетесь? – усмехнулся Янко. Девушка сделала еще шаг и оказалась к юноше так близко, что ощутила его дыхание. Оно показалось ей приятным… Совсем иным, не таким, как у ее супруга. Замешкавшись, она перестала улыбаться и немного рассеянно произнесла:

– Я ничего не боюсь… Едем.

Его не нужно было просить дважды. Янко помог хозяйке забраться в седло, отметив про себя, что она действительно держалась верхом весьма неплохо. А затем сам оседлал коня и двинулся первым.

Когда они выезжали из ворот замка, конюх отсалютовал своему другу Стефану. Они были ровесниками, вместе трудились у Бужора и дружили почти с самого детства, поэтому Янко доверял ему во всем. Вот и сейчас Стефан должен был любыми способами покрывать их перед хозяином, если тот внезапно бы вернулся.

Погода портилась, порывы холодного ветра становились все сильнее, моросил дождь, но Илинка чувствовала себя такой счастливой и свободной, что хотела кричать об этом как можно громче. Ветер бил ей в лицо, но глаза ярко сияли, а щеки раскраснелись от свежего воздуха. Все казалось таким прекрасным! И это хмурое небо, и грязная дорога, черная полоса леса вдали, и бескрайнее пустое поле вокруг… Жизнь, оказывается, так чудесна в мелочах! Как раньше она не замечала этого? В своей нынешней тюрьме немудрено было и вообще забыть – что такое жизнь. Она пришпорила коня и обогнала Янко на первом повороте. Девушка рассмеялась и поскакала быстрее:

– Ну что же? Не может доамна удивить тебя? Тогда догоняй!

И она неожиданно так быстро свернула с дороги напрямик к лесу, что юноша не успел даже опомниться. Он рванул следом, не в силах оторвать от госпожи восторженного взгляда. Спина ее была горделиво выпрямлена, руки умело направляли поводья, а выбившиеся прядки волос довершали образ лихой и красивой наездницы. Когда Янко увидел ее впервые несколько дней назад, госпожа показалась ему холодной и отрешенной, с грустью, плескавшейся в глазах. Но сейчас, увидев, как Илинка беззаботно смеялась, сам поддавался беззаботному настроению и больше не хотел смущенно молчать в ее присутствии. Девушка была необыкновенной: величественной и простой одновременно, потому восхищаться ею он мог бы бесконечно.

Конюх не разобрал того, что ему прокричала девушка, когда скрылась в лесной чаще. Деревья сгущались, а многолетние старые ели срастались макушками, не позволяя солнечному свету проникать к земле. От того эту местность было принято обходить стороной – большинство деревьев были сухими и безжизненными, а их ветви сплетались между собой причудливыми сетями, словно охотились на кого-то. Нередко несчастные птицы попадали в плен природных ловушек, и тогда они либо погибали в неволе, либо становились пищей для более крупных животных. Хищников здесь было достаточно. Ведь такой дикий лес был надежным убежищем для зверей, жаждавших обрести укрытие. И Янко осенило, что госпожа совсем не знает местности, и нельзя было позволять ей ехать первой. Он пустил коня быстрее, но уже с трудом мог разглядеть круп хозяйской лошади, и крикнул что было сил:

– Доамна! Будьте осторожнее, сбавьте ход! Дождитесь меня! Стойте!

Юноша знал лес достаточно хорошо для того, чтобы понять, в какую сторону скакала Илинка. Он вновь крикнул:

– Нет! Сворачивайте обратно, доамна! Вы слышите меня? Там болото! Болото, слышите?

Он услышал ее ответный крик, который был громким, но неразборчивым. Выругавшись себе под нос, Янко пришпорил коня и стремглав преодолел расстояние до девушки. Девушка закричала опять, и по спине юноши пробежала дрожь – он увидел ее. Слишком поздно было сообщать о том, что здесь опасно. Лошадь доамны угодила в трясину, причем сразу в самую гущу. Девушка видимо собиралась ее перепрыгнуть, но не сумела. И Янко знал, что время шло на минуты. Эти места в народе называли гиблыми, и откуда он мог знать, что хозяйка наткнется на них?!

– Янко! Помоги мне! Я… Думала, я смогу перескочить, – Илинка цеплялась за поводья, а лошадь ее истошно ржала. – Кажется, мы тонем!

И он не сомневался, что это так. Спрыгнув с коня, юноша стал осматриваться, лихорадочно соображая. Сломить, найти хоть какую-то палку, за которую девушка смогла бы зацепиться. Его сердце рвалось из груди, а мысли были пугающими – а что будет, если она утонет? Вот так просто сгинет… еще одна доамна Бырцой. Он подбежал к кромке трясины и старался ступать осторожно, потому что почва под ногами хлюпала и была очень зыбкой:

– Не бойтесь, сейчас… Сейчас я вытащу вас! – но в темном лесу не было видно ни зги, а грозовая черная туча будто призвала ночь на смену дню.

– Янко, ну скорее же! Я уже не могу держаться! – Илинка что было сил цеплялась за лошадь, задыхалась от страха, что еще немного, и все будет кончено. Юноша принялся ломать ветки деревьев, а трясина смыкалась вокруг бедер девушки. Она бросила панический взгляд на голову лошади и, увидев, что та уже едва виднеется на поверхности, закричала еще громче. – Ну что же ты медлишь?! Янко!

У Илинки промелькнула очередная кошмарная мысль: а что, если так повелел Бужор? Убить ее. Завести в лес к болоту… Но почему так быстро? И конюх не подходил на роль того, кто мог бы стать виновником ее гибели. Нет… Нет!

Янко, уже сломав ветку, рухнул на колени и протянул ее девушке:

– Давайте, ну! Цепляйтесь! Оставьте лошадь… Оставьте ее! – жалость к несчастному животному пронзила его сердце, но выбора не было. Если Илинка не слезет с лошади, они погибнут. Двоих ему не вытянуть. – Ну, не медлите! Доамна!

– Я не могу! Не могу! У меня нога застряла в стремени, не могу выбраться! – обреченно крикнула она, не прекращая попыток слезть с почти целиком погрузившейся в топь лошади. Тяжелая туша тащила за собой хрупкую Илинку, искавшую в мутной трясине стремя, в котором намертво застряла ее нога. – Не получается! У меня не получается!

– Сейчас! Держитесь! – он поднялся, отшвырнув палку. В голубых глазах юноши отражалась паника, а пульс зашкаливал от разгоняемого по крови адреналина. Ничего иного не оставалось… Он отошел на пару шагов назад, глубоко вздохнул и кинулся в болото.

Трясина так затягивала, что Янко с первых шагов уже с трудом переставлял ноги. Но, сцепив зубы, он хватался за ветви склонившихся к топи деревьев и ступал все дальше и глубже, с трудом нащупывая кочки. Разразившаяся гроза становилась все сильнее, небо прорезали молнии, а болотная жижа была непроходимой. Конюх путался в тине, а пальцы соскальзывали с ветвей, за которые он пытался держаться, дабы хоть как-то сохранять равновесие. Если бы он только мог предотвратить все это! Если бы только вовремя вспомнил об этом месте!

– Илинка!

– Янко! Скорее же!

Но до госпожи было еще несколько метров, а на поверхности уже виднелась лишь ее голова. Он не мог допустить ее гибели!

– Дайте мне руку! Попытайтесь же, ну! Давайте… – и, взревев от усилия, Янко уцепился за сухую корягу, торчавшую из самой трясины. И, наконец, добравшись до девушки, схватил ее за плечо и с силой потянул к себе. Трухлявое дерево треснуло, юноша соскользнул одной ногой с кочки и провалился по колено, глухо простонав. Грубая кора раздирала ладонь, словно заставляла отказаться от последнего шанса на спасение, но он не сдавался. Янко тащил госпожу, но стоило ему хоть на секунду замешкаться, как болото затягивало ее обратно:

– Это стремя! Мне не вытащить ногу!

– Сапог! Попытайтесь скинуть сапог! Я тяну вас! – и когда конюх в очередной раз дернул Илинку на себя, та поджала ногу. И вдруг ее ступня выскользнула из обуви, выпустив девушку из смертоносного плена. Она была свободна! Но каждое движение давалось с трудом, словно трясина вознамерилась принять в свои сети очередных путников, обреченных на мучительную гибель. Там, куда угодила лошадь, уже ничего не виднелось. Илинка боролась с топью, но ладонь соскальзывала с руки своего спасителя. Вдруг мужчина почувствовал, как ее хватка ослабла, а прежде широко распахнутые от животного ужаса глаза девушки закрылись. Янко вновь потянул на себя Илинку, как дерево в его руке внезапно хрустнуло. Ливень хлестал по лицу, застилал глаза, а конюх отчаянно соображал, что делать дальше:

– Илинка! Вы слышите меня? Сейчас хватайтесь за меня! Я отпускаю корягу! Я отпускаю, вы забираетесь на меня и хватаетесь за нее сами, хорошо?! Под ней есть кочка, спасайтесь! А потом кричите, я уверен, что вскоре вас найдут!

И это решение было таким очевидным и пугающим одновременно – на миг Илинка схлестнулась испуганным взглядом с отчаявшимся взглядом Янко. Он разжал пальцы. Хрупкое деревце распрямилось, а юноша попытался плашмя лечь в трясину, чтобы девушка смогла как-нибудь забраться на него. Он никогда не был трусом. Он не знал, где его настигнет смерть, и как бы ни мечтал дожить до самой старости в своем доме в окружении детей и внуков – отчего-то всегда полагал, что его кончина будет гораздо ближе. Неужели так скоро?

Илинка сперва не сообразила, что произошло, и зачем ее спаситель вдруг прыгнул в болото. Она не могла понять, чего он хотел, потому как от страха уже просто совсем ничего не осознавала. Но когда до нее все же дошел смысл действий Янко, из глаз девушки вновь хлынули слезы – теперь они оба пропадут! Оба! Конюх уже погружался в трясину, но его ладонь все еще сжимала руку девушки, а непослушные губы вдруг зашептали:

– Забирайтесь на меня, доамна… Вы не должны погибнуть. Простите… Простите меня за то, что я не уследил… – его голос дрогнул. Илинка, замотав головой, схватилась дрожащими пальцами за его рукав, не зная, откуда взять силы на то, чтобы исполнить его приказ. Если она выберется, он утонет? Он не может утонуть!

– Я не могу так, я…

– Я умоляю вас! Сейчас же цепляйтесь за меня! – и под его мучительный стон Илинка все же впилась в руки молодого человека, чтобы выбраться. Она вскрикнула, когда Янко от тяжести ее тела еще больше погрузился в болото. Но он не позволил бы девушке вновь завязнуть и подтолкнул к дереву, за которое та с трудом ухватилась. Стоило Илинке ощутить под ногами твердую почву, как из глаз вновь полились слезы:

– Янко… – она обернулась так резко, что опять едва не упала. Юноша пытался выбраться сам, но от неловких движений болотная жижа плотнее облегала его. – Нет, не смей сдаваться! Попытайся… Перевернуться ко мне!

Янко уже почти целиком погрузился в трясину. Он уже не шевелился, но это не помогало ему, а растягивало агонию – он знал, что ей одной не справиться. И вдруг его осенило:

– Илинка…

– Что? – едва слышно ответила девушка. Янко попытался высвободить хотя бы одну руку:

– Там на лошади… кажется, есть сумка, посмотрите, если я ее не оставил в замке, попробуйте… Там веревка!

Окрыленная призрачной надеждой на спасение, Илинка рывком поднялась. Быстро огляделась вокруг, дабы выискать какие-нибудь кочки, по которым смогла бы добраться до берега.

– Ты, главное, не шевелись, хорошо? – она сделала неуверенный шаг. А затем еще… И берег казался таким близким – это позволило ей увериться в своих силах и через считанные секунды все же достигнуть суши. Илинка побежала к лошади, стоявшей чуть поодаль. Конь испуганно заржал, но девушка ловко перехватила поводья, заставив его успокоиться. Дрожащими руками она расстегнула прицепленную к седлу сумку и, достав оттуда веревку, облегченно крикнула:

– Нашла!

– Скорее! – крик Янко заставил ее тут же броситься обратно к болоту. Девушка принялась быстро разматывать веревку.

– Лови! – она бросила ее в болото, и Янко подался за ней, увязнув едва ли не по самое горло. Но не поймал. И судорожно вытягивая веревку обратно, девушке было даже страшно подумать о том, что она может не успеть! Нужно было собраться! Сейчас же… Она кинула веревку снова и вскрикнула от радости, когда юноша, наконец, схватился за нее, обмотав вокруг своей руки. Илинка подбежала к лошади и привязала веревку к седлу, потянув за поводья:

– Идем… Давай же, пошел! – и вместе с конем, ведомым девушкой прочь от болота, начал выбираться Янко. Топь отпускала его тяжело, словно не желала сдаваться и освобождать из плена несостоявшуюся жертву. Но ноги конюха достигли земли, он отпустил веревку и замер, попытавшись отдышаться. Дождь хлестал с неистовой силой, но юноша почти ничего не чувствовал кроме сильнейшего озноба, сотрясавшего тело.

Илинка подбежала к Янко и обессилено упала перед ним на колени. Они живы… Спаслись!

– Доамна… – его голос прозвучал совсем хрипло и еле слышно. Янко вскинул грязное лицо к лицу девушки и слабо улыбнулся. Застонав, он попытался подняться. – Вы спасли мою жизнь… Вы храбрая, я обязан вам… Теперь… – и его взгляд лучился таким невообразимым обожанием, а улыбка была такой искренней, что девушка не смогла не улыбнуться в ответ:

– Нужно как-то возвращаться… Твой конь остался жив, а вот мой…

– Все позади, госпожа, слышите?.. – и Янко посмел сжать руку Илинки в своей большой ладони, заворожено отметив, какими тонкими были ее изящные пальцы. Конюх поднялся, и хоть ноги его все еще были ватными, помог встать Илинке. От дождя грязь не засыхала и мутными разводами стекала по их лицам, застилая глаза. Дорога была размыта, отчего идти по ней было невозможно. Подсадив девушку, юноша помог ей взобраться на коня:

– Нужно возвращаться, укрыться от непогоды, до города все еще далеко, но…

– Прости меня, я… я не хотела, чтобы так все получилось…

– Я сам виноват в том, что рискнул ехать через лес, поэтому давайте просто… Скорее будем выбираться отсюда, хорошо?

И, едва переставляя ноги, Янко повел лошадь обратно в сторону замка. Его бил озноб от холода и после пережитого страха. А мрачный лес еще сильнее сгущался, не позволяя рассмотреть пути, по которому они шли. Казалось, ему не было конца. Юноша знал, в какой стороне находился замок, вот только идти было почти что невозможно:

– Янко… Еще долго? – тихий голос госпожи заставил юношу встрепенуться и оглядеться по сторонам. Он разочарованно поджал губы:

– Да, доамна, идти еще далеко…

– Смотри, там какая-то хижина! – девушка вдруг махнула рукой в сторону замеченной покосившейся избы.

Янко замер, попытавшись припомнить, откуда она могла бы здесь вообще быть. Он же знал почти каждое дерево в этом лесу, но никогда не видел прежде этот дом. Девушка спрыгнула с коня и, схватив юношу за мокрый рукав, потянула в сторону дома:

– Давай переждем грозу, пожалуйста, хотя бы немного, – оба прекрасно понимали, что в такую непогоду добраться до замка будет непросто. И тогда они побежали, чтобы спрятаться под крышей. Достигнув жилища, Янко отцепил от седла холщовую сумку и ступил к двери, прежде на всякий случай громко постучав. Та распахнулась со скрипом, словно разрешив войти незваным гостям, и юноша шагнул первым.

Несмотря на то, что снаружи строение выглядело ветхим, внутри было сухо и даже не холодно. Крыша протекала только в дальней части дома, а густой слой пыли на старой деревянной мебели говорил о том, что за этим местом уже давно никто не ухаживал. Вещи были раскиданы по полу, все вокруг была опутано витиеватой паутиной, которую юноша смахнул, чтобы госпожа смогла присесть.

Илинка зябко поежилась, но, оказавшись под крышей, почувствовала себя лучше и устало опустилась на какой-то деревянный ящик. Дом сложно было назвать жилым. Он скорее походил на старый сарай, где беспорядочно валялась всевозможная утварь, а плотные шторы скрывали за собой грязные, пыльные стекла, сквозь которые невозможно было ничего рассмотреть. Вечерело, а ливень все не прекращался. Янко молча озирался по сторонам в поисках чего-нибудь, что позволило бы им хоть немного осветить эту ветхую лачугу. Он чиркнул мокрой спичкой по наждачной бумаге, которую достал из сумки, и пусть не с первого раза, но комната, наконец, озарилась тусклым светом. Юноша обнаружил на полуразвалившейся печи старую свечу и зажег ее:

– Я раньше не видел этого места. Никогда бы не подумал, что в чаще кто-то мог жить, – он обернулся на дрожавшую от холода девушку. Конюх подошел и опустился перед госпожой на колени. Ее волосы были мокрыми, а лицо влажным от дождя. Она была перепачкана в болотной тине, но казалась ему самой красивой на свете. Янко вновь возблагодарил бога за то, что он уберег их от беды. Он не боялся за свою жизнь, хоть и знал – случись что с госпожой, его явно казнили бы. Просто при мысли о том, что по его вине могла бы погибнуть доамна, юноша содрогался от ужаса.

– Сколько же нам придется пробыть здесь? – прошептала Илинка, обхватив плечи, ее бил сильный озноб.

– Вам холодно? Нужно… наверное, попытаться растопить печь, вот только здесь нет поленьев, – Янко поднялся, не в силах смотреть на усталое лицо девушки. Его самого трясло от холода и сырости. Нужно было придумать, как согреться. Конюх принялся переворачивать все вверх дном и, наконец, обнаружил старый сундук с тряпками. Чихнув от взметнувшейся в воздух пыли, Янко на миг задержал в руках какое-то покрывало и встряхнул:

– Вот, смотрите, что я нашел, доамна! Укройтесь, будет теплее… – он протянул его девушке, и та принялась кутаться в него, а юноша покачал головой и тихо продолжил. – Нет, так не пойдет. Вам бы переодеться. Может, тогда посмотрите сами какую-нибудь одежду? Там вроде есть.

Илинка, растерянно кивнула, согласившись с тем, что толку от тряпки действительно мало, и принялась сама осторожно вытаскивать из сундука вещи:

– Мне так жаль утопшую лошадь…

– Да, этот конь был чудесным скакуном.

– Эти животные много значат для тебя… – Илинка перехватила расстроенный взгляд и склонилась над сундуком. – Это моя вина. Если бы я не ослушалась тебя, все было бы иначе.

– Моим долгом было спасти вашу жизнь!

– А здесь, кажется, раньше жила семья… с ребенком, – девушка с улыбкой отложила детское платье в сторону и достала изрядно поношенную, затертую местами рубаху. – Возможно, это подойдет тебе. Тоже переоденься.

Янко неловко взял протянутую ему вещь и, благодарно улыбнувшись, принялся расстегивать на себе грязный кафтан. В тусклом свете его загорелая кожа отливала золотом, и когда Илинка, обернувшись, протянула юноше еще и брюки, то невольно скользнула взглядом по его фигуре, отчего ее щеки жарко вспыхнули. Юноша был невообразимо красив. Сильное тело было идеально сложенным, и Янко становился еще привлекательнее, когда его лицо озаряла улыбка. Но доамна резко отвернулась и заговорила чересчур громко, словно хотела перебить свои мысли:

– Теперь уж точно придется держать ответ перед… Бужором. Прошлой ночью я и без того попала к нему в немилость, а уж теперь… – она усмехнулась, прижав к груди какое-то найденное старое платье. Янко застегнул рубаху и с улыбкой покачал головой:

– Вы не переживайте, госпожа, даст бог, мы вернемся раньше, чем хозяин приедет из города. Бывало, он и на недели пропадал, когда уезжал вместе с Марку. А в замке едва ли пир не закатывали, – он взял свечу и подошел к Илинке, остановившись слишком близко. Девушка подняла глаза на юношу, лицо которого озарялось тусклым пламенем свечи, и невольно улыбнулась тому, как он сам смотрел на нее. Янко забыл, как дышать, от того, насколько близко было прекрасное лицо его госпожи. И бушевавшая вне этой хижины гроза отрезала их от всего мира, призвав забыть о том, что же происходит вокруг. Кто они… Где?

– Янко… – и она позвала его так тихо, что конюх даже не сразу смог оторвать взгляд от губ доамны.

– Да, госпожа?

– Я бы хотела…

– Хотели?..

– Переодеться. Отвернись.

– О, да, я… Конечно же, я… – он спохватился, резко отшатнувшись, чтобы не смутить Илинку и не повести себя неуважительно. Девушка несколько мгновений простояла в нерешительности. Ситуация казалась ей абсурдной, но ливень хлестал с неистовой силой, и пути для отступления не было. Илинка бы не отказалась забыться спасительным сном хотя бы на несколько часов. Отвернувшись от Янко, девушка непослушными от холода пальцами принялась расстегивать грязный пиджак и блузку. Юноша стоял покорно и не мог позволить себе поддаться искушению и обернуться, тем самым подставив свою голову под топор палача. Это было табу, было непозволительно, но он предательски часто дышал, прикрыв глаза. Какой она могла быть? Но ему не нужно было видеть, достаточно было представить, как грубые, плотные одежды соскользнули с хрупкого девичьего тела. Ее нежная кожа была молочного оттенка, такая светлая, словно жемчужная – ей не под стать носить чужие и старые вещи, но Илинка была совсем не такой, каких господ прежде видел Янко. Вторая жена Бужора была горделивой и капризной. Всегда недовольная каторжной работой слуг, девушка не вызывала симпатии ни у кого в доме. Про первую супругу ему рассказывали, что она принимала всех рабов за предмет мебели. Разве стал бы кто-либо из них вот так просто заводить с ним, простым конюхом, беседы? Бледная длинноволосая Илинка с глубокими черными глазами сошла бы за великолепную сирену, в сети которой мог угодить бы каждый, едва завидевший ее. Прекрасная доамна… Жена старого дьявола.

– Как думаешь… – девушка бесшумно подошла к нему и положила ладонь на плечо, отчего юноша вздрогнул и обернулся, – придется остаться здесь?

Янко бросил быстрый взгляд на окна, по которым хлестал дождь, и кивнул:

– Вы ничего не бойтесь. Думаю, не будет хуже, если мы переждем грозу здесь. Конь тоже очень устал. Да и вы, я вижу, едва ли стоите на ногах. Давайте я…

И, не договорив, Янко принялся вытаскивать из сундука старое тряпье, дабы создать для девушки что-то наподобие лежанки на полу. Илинка, плотнее закутавшись в одеяло, благодарно кивнула. Она села и спрятала лицо в старой пахнувшей плесенью ткани. Девушка очень сильно устала – так сильно, что с трудом осознавала все происходящее с ней. И когда вдруг стало тепло, а на ее холодные руки легли горячие ладони юноши, Илинка обернулась, устало посмотрев ему в глаза. Янко осторожно прилег рядом, чтобы согреть ее – знал, что и без того позволяет себе слишком много, но не мог позволить доамне замерзнуть.

– Я просто подумал, что может так… Будет теплее? Вам нужно отдохнуть.

И от его слов девушка вздохнула и расслабилась, умиротворенная близостью юноши. Такое было с ней впервые. Изнеможенная Илинка знала, что впереди еще предстоит безрадостная встреча с мужем, но сейчас она засыпала в крепких объятиях конюха.