Читать книгу Привороты - Эвелина Андерсон - Страница 2

На дворе стояла обычная декабрьская суббота. Зимнее солнце весело светило в окно, играя морозными узорами на стекле и так переливаясь всеми красками, что от этого блеска слепило глаза. Мы с младшей сестрой уютно прижимались к маме на большой кровати и весело щебетали.

– Мам, а какие у вас мальчики? – я проявляла любопытство, свойственное большинству четырнадцатилетних девчонок.

– Мальчики? Да обычные, как везде.

– А есть симпатичные? – я не отставала.

– На вкус и цвет фломастеры разные, знаешь такую шутку?

– Да я понимаю, но, вот, есть такие, чтоб прям всем нравились?

– Чтобы всем без исключения – таких нет. Есть, правда, один мальчик, чья популярность довольно высока.

Моя мама работает воспитателем старших отрядов в детском лагере. Ее обожают все ребята, потому что она самая замечательная, справедливая, добрая и позволяет иногда чаевничать в святая святых – комнате отдыха персонала, конечно, в ее присутствии.

– А он красивый? А как его зовут? – Лизе тоже стало интересно.

– Зовут Егором, а понятия о красоте у каждого свои. Темные волосы, карие глаза, курносый нос – девочкам нравится. Не исключено, что его обаяние заключается в умении играть на гитаре и петь. Кстати, у Егора довольно интересный голос, я такой еще не встречала у мальчишек его возраста.

– Интересный – это какой? – сестра продолжала пытать маму.

– Не знаю даже, как вам объяснить… Такой бархатистый баритон.

Лиза закивала головой, как будто что-то в этом понимала. Мне даже стало смешно, потому что сама я понятия не имела, как должен звучать «бархатистый баритон». Но взглянуть на этого супер-популярного парня не отказалась бы, поэтому на всякий случай поинтересовалась:

– А фото у тебя нет?

Мама задумалась на мгновение, потом встала и вынула из шкафа небольшой фотоальбом.

– Та-а-ак…где-то мы тут делали групповые снимки осенью, он должен на них быть. А, вот, нашла! – с этими словами она вернулась и положила перед нами фотографию с изображением шести мальчиков во главе с ней самой, ткнув указательным пальцем в одного из ребят:

– Это Егор.

Мы с Лизой подскочили и склонились над снимком.

– Ой, правда, красавчик! – взвизгнула сестра и даже хлопнула в ладошки.

Я разглядывала парня и не понимала, чего же в нем такого особенного, может, и правда дело в его волшебном голосе? На меня лично никакого впечатления этот Егор не произвел: огромная, черная как смоль, челка закрывала половину лица; хитро смотрел сощуренный на солнце глаз; рот растянулся не то в улыбке, не то в усмешке. Мы, как говорится, красивее видали!

Так уж получилось, что мой круг общения состоял преимущественно из парней, и в нашей компании имелись ребята на любой вкус. А я была «неправильная девочка» – платья не носила, плакатами любимых кумиров стены комнаты не обклеивала, любовью, и тем более какими-то там отношениями, не интересовалась. Так, встречалась пару раз с кем-то, принимая ухаживания, сдобренные шоколадками и разбавленные поцелуями. Но о каком-то большом и светлом чувстве речи не шло – рядовое любопытство и ничего более.

Вообще, если задуматься, иногда создавалось впечатление, что меня попросту подбросили в эту интеллигентную семью, где мама – педагог, папа – стоматолог, сестра – ученица младших классов международного лицея. И только Ксюша учится в обычной школе. А почему? А все потому, что когда я пошла в первый класс, в радиусе нескольких десятков километров не было ни одного навороченного учебного заведения. При появившейся, наконец, возможности перевестись в лицей к младшей сестре, я вдруг взбунтовалась и уперлась «рогом в стену», наотрез отказавшись покидать привычную обстановку и свою чокнутую одноклассницу Софию, с которой мы, образно выражаясь, «срослись душами».

К восьмому классу меня и вовсе настиг кризис переходного возраста, и я завела дружбу с целой компанией старших парней, втянув туда же свою Софу. С тех самых пор девочка Ксюша из приличной семьи начала бегать по крышам высоток, исследовать подвалы и знакомиться с алкоголем. В общем, в семье не без «такого родственника».

– А я могу с ним подружиться? – прервал мои размышления тоненький голосок сестры.

– Лизка, дурёха! – я дернула ее за косичку. – Тебе всего одиннадцать, куда лезешь?!

Сестра обиженно надула щеки, но уже через мгновение мы помирились, и отправились на кухню пить чай.

Прошла неделя, приближались выходные, в которые у папы в больнице намечалась ночная смена. В эти же дни маме выпадало дежурство в лагере, поэтому она приняла решение взять меня и Лизу с собой.

Ранним морозным утром мы втроем ехали в электричке, стуча от холода зубами. Поездка в час и сорок минут в неотапливаемом вагоне основательно испортила нам настроение. Но едва мы ступили на перрон, как зимнее волшебство очаровало наши с Лизой детские души, и все раздражение вмиг улетучилось.

За городом светило солнце, снег переливался и искрил, в предновогоднем воздухе трещал мороз. Каждая веточка, каждая иголочка покрылась инеем, отчего казалось, будто кто-то разлил повсюду белую краску. И от этой нестерпимой девственной белизны невозможно слепило глаза, наполняло легкие свежестью и чистотой. Через несколько минут каждая волосинка на наших лицах – брови, ресницы, челки – все покрылось инеем. Мы стали похожи на маленьких Снегурочек!

Быстрее быстрого мы добрались до лагеря и, оказавшись в теплой комнате персонала, разомлели… Горячий чай с пряниками вернул хорошее настроение, и во мне пробудилось любопытство. Пока мама с Лизой отогревались, я отправилась изучать обстановку.

Медленно двигаясь по коридору, я рассматривала информационные стенды и заглядывала в палаты. Детей не было – время завтрака. И вдруг послышался дикий топот, как будто взбесившийся табун лошадей вырвался из загона. Галдящая волна хлынула из столовой в палаты. Невероятно, как в этом маленьком коридоре поместилась такая толпа детей! Его я увидела сразу, потому что такого парня просто невозможно не заметить – эти волосы, цвета воронова крыла, небрежно спадающая на глаз челка, маленькое серебристое колечко, поблескивающее в мочке левого уха, этот бархатный, пробирающий до самых глубин души голос, разносящийся по коридору… Как же сильно отличается оригинал от фотоснимка, какое притяжение исходит от этого человека!

Он увидел меня, прищурил янтарные глаза и спросил:

– Новенькая?

Мысли путались в голове, я еще не могла понять, что со мной происходит.

– Нет, я дочка Вероники Георгиевны – Ксюша. Просто в гости приехала.

– Ксюша? В гости? Это хорошо.

И он расслабленной походкой направился в палату, из которой через несколько минут донеслись звуки гитары и тихое пение.

В мозгу заметались мысли: «Боже… Что же это? Как такое возможно? Разве бывает, что живешь себе спокойно почти до пятнадцати лет, а потом вдруг, бах! – и ноги ватные, сердце выпрыгивает, в горле пересохло?!» Я тряхнула головой, словно сбрасывая наваждение, и пошла к маме.

Спали мы втроем в комнате персонала, благо там было два дивана – поменьше для мамы, побольше – нам с сестрой. Ну, как «спали» – мама с Лизой отрубились за несколько минут, а я раз за разом прокручивала в памяти нашу встречу с Егором, его голос, его слова, взгляд… Всего несколько ничего не значащих фраз, но сердце сладко замирало при воспоминаниях о его чарующем тембре. Уснула только под утро, когда за окном уже стало светать.

Так началась история первой любви. Если бы я только знала, чем она обернется в моей жизни.