Читать книгу Мы идём по Западному Саяну - Evgenii Shan - Страница 6

От блеска воды на перекатах рябило в глазах и становилось легко и весело. Мелкая серая галька, омытая енисейской водой, казалась драгоценными камнями. МБВ, малый буксирный водомётный, тащил нас вверх по течению к базовому кордону Большеурского лесничества Саянского заповедника. Горы всё плотнее обступали русло, иногда обрывались скалами в чёрную воду, иногда открывали лощину с выходом к реке какого-нибудь притока. Так началось наше обследование горных лесов Западного Саяна Хемчикский хребет, граница с Тывой и Алтаем.

Шушенское

Знаменитое в советское время село, место ссылки В. И. Ленина, к этим годам уже не было таким знаменитым, интерес к коммунизму постепенно ослабевал. Больше привлекал знаменитый сосновый Шушенский бор и чистые воды речки Шушь, которая пополняла Енисей. В Шушенском жила сестра Веры, а племянник учился на Лесхозе вместе с моим напарником Андрюхой Попеляевым. Наверное, это обстоятельство и повлияло на его зачисление в рабочие для экспедиционной партии по закладке таксационных пробных площадей в различных типах леса. Это обстоятельство помогло и нам переночевать перед дорогой в комфортных условиях и морально подготовится к предстоящему путешествию. Когда мы вернулись в село по истечению летних месяцев, то уже все егеря, научные работники, лесники Саяно-Шушенского биосферного заповедника были родными, а мы сами себя чувствовали причастными к местной жизни целиком и полностью.

Наутро была выделена техника, традиционно ГАЗ-66, для нашей заброски на Майну, к Енисею за плотиной строящейся ГЭС. Оттуда и забрал нас БМВ со всеми пожитками. По дороге было пасмурно, остановились у сельского магазина и затарились резервными продуктами – несколькими бутылками питьевого спирта, который тут же был перелит во фляги, и папиросами. Курили и Андрюха, и я. Вера, кроме спирта, закупила несколько флаконов репеллента «Дэта», с серьёзным начальственным видом объясняя, что комары – это ужасно. Ещё одна ночёвка в Саяногорске и… Солнечное утро, блики на воде, синее небо и густая зелень Саянских гор приветствовали нас. Погрузка прошла быстро, и катер затарахтел и потянул нас вверх к диким горам. Плёс перед плотиной съёжился до узкого русла, горы начали вырастать, и всё чаще, обнажаться скалами, срывающимися в реку.

Меня, человека выросшего на берегах этой могучей реки, вода радовала. Звук волн стучащих в дно катера были привычными, а горная тайга не казалась дикой под этими яркими солнечными лучами. Остановка в устье Уса и краткий отдых на брошенном кордоне разбудил деревенские воспоминания, память крови. Всё казалось знакомым. Но какой-то тенью грусти набегало, немного смазывало радостные впечатления. Запустение, несколько оброненных фотографий на полу избы с черно-белыми незнакомыми лицами, кирпичная пыль на столе и паутина на маленьких окнах. Широкое место у Усинского плёса, богатые покосы, раздвинувшие горы, белые облака высоко-высоко. Такое место радовало два века русского переселенца. Теперь люди ушли, место попадало под затопление.

Прошли устье Голой, устье Кентигира, горы становились всё круче, скалы чернее. Ближе к вечеру пришли, наконец, к базовому кордону Базага.

Схема Саяно-Шушенского биосферного заповедника с основными кордонами

Ундербеиха

Кордон стоит на высоком яру правого берега, водохранилище ему не опасно. Несколько жилых изб, контора Большеурского лесничества, радиостанция, вертолётная площадка. Спуск реке очень крутой и длинный. Нас поселили в вагончике на левой стороне Енисея, в зелёном распадке у скалок. Напротив, на правом берегу, юрта Ундер-бей, живёт одна старая тувинка навещаемая детьми. Небольшое стадо овец, пара коров, лошадь. Им придётся уходить. От нашего жилища видать и Базагу, и Ундербей. Ждём моторку, чтоб двигаться дальше. С нами пара егерей забрасывается на работу, замдиректора по научной части и инженерша из научного отдела. Компания тёплая. Колоритная фигура – Серёжа Чжоу, полукитаец из Байкита, почти земляк Енисейский.

О рыбном обилие верховьев Енисея складывались легенды. Егеря взяли по удочке и разошлись по разные стороны от стана. Не прошло и часа, как харюза грамм по триста уже были у нас в садке. Вечерний стол должно украсить национальное корейское блюдо из рыбы «Хе» в исполнении этнического китайца с севера. Чистка рыбы пала на женщин, приготовление – в мистическом ритуале на всех мужчин. Сырой харюз, нарезанный крупными кусками, укладывается в алюминиевую чашку, посыпается солью с перцем в необходимом количестве и заливается полная ложка уксуса. Затем чашка накрывается такой же сверху и действие начинается. Каждый из присутствующих, усевшихся в кружок у костра, должен в течение 5 минут трясти импровизированный контейнер с рыбой. Строго в определённом ритме и с осознанием важности своей миссии. Чашки прошли по кругу и вернулись к Чжоу, рыба готова. За знакомство замдиректора выставляет бутылку, достаётся каждому грамм по сто. В дальнейшем, в заповедники сухой закон, предупреждают нас строго. Выпиваем, закусываем рыбой с удивительным вкусом.

Конечно, ритуал приготовления не более чем шутка. Но в каждой шутке есть доля правды. Вот и познакомились. Долго сидели у костра, пили чай, курили, разговаривали обо всём. Ещё одна притча для туристов от Серёжи Чжоу – «Как сварить чайку». В общих чертах она звучит так: «Обязателен медный котелок. Чайка разделывается потрошится и на небольшие куски, не более одного килограмма. Укладывается на дно котелка и заливается речной водой. Соль и перец по вкусу. Кипячение должно проходить на медленном огне, лучше на костре. После двух-трёх часов непрерывной варки и периодического добавления воды… куски птицы и бульон выливается в реку. Котелок тоже уже можно выбрасывать, так как вонь уже невозможно будет устранить».

Наутро нам представился случай ещё раз укрепить наши дружеские отношения со всеми присутствующими на этом и том берегу. В долине Узун-Суг напротив кордона обнаружен лесной пожар. Все мобилизовались на его тушение. Женщины с ветками, мужчины с ранцевыми опрыскивателями по крутому склону вверх. Наверное, это был мой первый пожар в горных условиях. Тушение на Бирюсинской учебной базе в счёт не идёт, хотя знакомство в РЛО оно дало. В этот прорезиненный мешок входит 20 литров воды. Находясь на спине, он очень оттягивает плечи, так как не имеет структуры, всей тяжестью на пояснице. Если вода холодная, есть риск простудить почки. Предусмотрены специальные стёганые подкладки на спину, которые постоянно теряются.

Мы лезли в почти отвесную стену и про себя матерились. Откуда здесь пожар, когда людей не бывает? Оказывается и люди бывают, и сухие грозы, и даже кое-кто грешит на медведя, который камни катает с горы и вышибает, таким образом, искры ненароком. Ну, это уж из баек Чжоу, хотя некоторые верят. Маленький лесник, тувинец Май-оол, мелкими шажками впереди и похоже не устаёт, Валерий Андреич замдиректора пыхтит со своим пузочком, но не сдаётся. Женщины где-то пытаются обходить кусты, а мы с Андрюхой нога в ногу за лесником и егерями. Всем тяжело, но огнеборчество в лесном деле одно из главных. Пот заливает глаза, горло пересохло. Вот они, дымящиеся головёшки пней и колодины кедровые. Сгоревшая яма муравейника. Обходим внимательно все эти деревяшки, прыскаем водой, пинаем сапогами, проверяя на угли. Вода постепенно заканчивается, ещё один поход вниз и опять вверх. Вроде локализовали очаг. Голова кружится с непривычки, это не размеренная ходьба по тропе с тяжеленным рюкзаком. Это спешка пожарная с неудобным мокрым тяжёлым ранцем, и дым выедающий глаза. Хорошо, что настоящего пожара мы не застали.

После этого пожарного дня мы стали в заповедники уже почти своими. Ждём лодку, что б нас добросили до устья речки Большие Уры, в чьей долине и будет наша работа. Кордон Оттуг-Суг, лог Ала-Аян, лог Сын-суг, кордон Чул-Аксы, кордон Ыдык-тык-Хем. Там где-то вверху нам обещали вьючную лошадь. Приключения только начинаются. А пока ждём лодку, загораем, фотографируем горы и найденное гнездо рогатого жаворонка. И у Андрюхи, и у меня Зенит-Е, но с разными объективами. В последствие, куча фотографий цветных и черно-белых, целый альбом, созданный по воспоминаниям.

До устья Больших Ур нас должен был подбросить лесник с колоритным прозвищем «Паря Блямба». Это пожилой сухонький человек жил один на маленьком кордоне, на берегу Енисея. В его задачу входило, кроме обычных обходов, на лодке доставлять различные грузы от Базага. Как многие одинокие лесники, паря Блямба любил заложить за воротник. Именно на такой период мы и попали. Сидим уже третий день и ни с места. Наконец лесничий взъярился и пообещал уволить старого алкаша, если он тут же не появится с лодкой. Очевидно, диалог происходил по рации, и нам сообщили, что лодка завтра с утра будет.