Читать книгу Методология культурного самоопределения формирующейся личности специалиста-гуманитария. Опыт философского осмысления - Евгений Алексеевич Соколков - Страница 3

На современном этапе развития общества человечество переживает сложный переход от техногенной культуры, технократических принципов в области науки и образования к этике одухотворенной цивилизации. В связи с этим в подготовке новых поколений человечества к жизни обострилась потребность в гуманизации и гуманитаризации образования на мировоззренческом, идеологическом, структурно-содержательном, технологическом, дидактическом и других уровнях.

Этот вопрос актуализировался сегодня также из-за того, что у отдельной части молодых людей наблюдается отставание в развитии общей культуры от образованности, налицо недостаточность и неразвитость эстетических потребностей, упрощенность и заниженность нравственных требований и критериев в оценке своего поведения и поведения других людей. Этому способствует и тот фактор, что молодые люди претерпевают двустороннее влияние разных социальных факторов. С одной стороны, развитие цивилизации привело к удлинению самого периода детства в индивидуальной жизни человека, инфантилизации подрастающего поколения, что способствует более позднему его включению в сферу реальных социально-экономических отношений. С другой стороны, современное общество требует от ребенка недетских способностей к осознанному выбору и принятию решений, личной ответственности, умения действовать в определенной ситуации, которые необходимы ему для экономической социализации.

Всемирный опыт показывает, что в борьбе за мировое лидерство побеждают те страны, чье экономическое и военное могущество дополняется культурными ценностями, политическими идеями и идеалами, которые формируются социально-экономическими науками и делают эти страны привлекательными даже для их противников. В связи с этим дефицит гуманитарного образования стал более ощутимым фактором, заметно снижающим, к примеру, привлекательность технического образования для молодых людей. Более того, отмечается, что «…общая теория техники возможна только как гуманитарная дисциплина» [74, с. 46]. Связанные с этим дефицитом издержки, проявлением которых выступают инфантилизм в мировоззренческой проблематике, технократический снобизм, облегченная своего рода квазинаучная трактовка вопросов морали, искусства, культуры, недооценка гуманитарных ценностей, с одной стороны, и комплекс духовного недоразвития, с другой стороны, свидетельствуют о том, что в направлении целостного интеллектуально-духовного развития будущего специалиста сделано далеко не все. Упущено что-то важное в деле его образования.

Сегодня можно наблюдать смену научной парадигмы. В течение трех последних столетий в науке господствовала ньютоно-картезианская модель мира как система мышления, основанная на трудах физика Ньютона и философа Рене де Карта. Эта парадигма привела к экспансии жестко детерминированного причинно-следственного стиля мышления и в философии, и в педагогике. Мир представлялся негибким, жестоким, все процессы в нем были сведены к механическому взаимодействию и перемещению. Жестко детерминированный стиль мышления стал господствующим даже в гуманитарных науках (бихевиоризм в психологии и педагогике с его формулой «стимул-реакция»).

Данная научная парадигма привела к головокружительным техническим достижениям. Она доказала, что обладает всеми возможностями для решения многих проблем человечества (космическая техника, лазер, атом, компьютер, технологизация повседневной жизни), которые, в свою очередь, обернулись трагедией для человека: XX век стал веком сумерек и заката, глобальных катастроф, абсурда и хаоса, войн и терроризма, инстинктов, наслаждения и вседозволенности.

Кроме того, можно наблюдать широкомасштабную экспансию технического мира, которая породила киборгкультуру, приведшую к неразвитости и истощению эмоциональных переживаний и примитивизму того, ради комфортной жизни которого это все и задумывалось, – человека. Сторонники киборгкультуры предполагали, что будущие информационно-компьютерные технологии откроют простор новым формам самовыражения человека в новой технологической эре, которая освободит человека от материальной рутины повседневного труда. Но на самом деле человек стал существовать в нечеловеческой среде: зомбированной, манипулятивной, агональной. В его бытии начинают проступать черты небытия. Конец бытия – апокалипсис и утрата самоидентификации (национальной, языковой, социальной, профессиональной и т.д.) человека.

На этом фоне современная космопланетарная и социокультурная ситуация развития человека рождает проблемы неведомого ранее уровня, связанные с необходимостью ориентации человека на сохранение своей сущности. Все эти наблюдения согласуются с моделью катастроф, или моделью «скачкообразной эволюции», и совершенно не укладываются в модель «непрерывной эволюции». П. Кропоткин, князь и будущий анархист, изложил альтернативную теорию эволюции в своей работе «Взаимопомощь как фактор эволюции», где доказал, что «Дарвин под влиянием капиталистической идеологии сильно преувеличил роль борьбы за выживание и естественного отбора».

Общеизвестно, что гуманитарное знание тесно связано с гуманизмом как феноменом культуры. Для того чтобы понять, как формируется личность специалиста в высшей школе, необходимо рассмотреть историю данного вопроса. При определении сущности столь сложного понятия духовной жизни людей, как «гуманизм», возникают проблемы, связанные с его осмыслением и периодизацией. Достаточно распространенной является точка зрения, рассматривающая гуманизм как феномен европейской цивилизации, который тесно связан с эпохой Возрождения. Именно с этим историческим периодом исследователи чаще всего связывали появление и формирование гуманизма.

Фактически гуманизмом называли движение, более-менее противостоящее схоластике и духовному господству церкви, пытавшееся к началу Нового времени извлечь идеал образования и поведения человека из заново открытых античных источников. Однако ряд работ в последние годы заставляет по-новому взглянуть на данную проблему.

Следует отметить, что конкретные формы выражения гуманизма имеют более глубокую историю. Можно говорить о гуманистических тенденциях в античности, христианстве, о гуманизме Возрождения, Нового времени и современности. Заметим, что эти формы существенно отличаются друг от друга, так как в новых исторических условиях гуманизм обогащается новым ценностным содержанием. Можно обратить внимание в этом контексте на работы П. Куртца, В.А. Кувакина, А.А. Кудишиной, В.Д. Жукоцкого и т.д. [119; 121].

В русской философской традиции Н. Бердяев, П. Флоренский, М. Карелин считали, что базисом новой истории человечества является гуманизм, но подвергали его острой критике как фундамент европейской цивилизации. «Вся современная философия и современная наука – суть только дальнейшее изменение всего того движения, которое называется гуманизмом», – пишет М. Карелин [106, c. 3]. Гуманизм, считает Н. Бердяев, является основой западно-европейского рационализма, сциентизма, марксизма. «В нем нет души, есть только самолюбование и антропоцентризм», – утверждает он [13, c. 227].

Действительно, гуманизм положил начало светской, мирской культуре в противоположность религиозной. Он первый разделил церковь и общекультурную жизнь христианских народов и далее расширил между ними пропасть. Согласно воззрению гуманистов, нормальное развитие человеческого разума должно совершаться из него самого. Христианские русские философы делают вывод, что гуманизм выступает с позиции автономизма по отношению к нравственности, эвдемонизма по отношению к конечной цели нашей жизни и рационализма по отношению к знанию. Таковы существенные черты гуманизма.

В противоположность религиозному направлению, определившему развитие жизни из Бога, через Бога, для Бога, гуманизм полагает задачей человека самостоятельное, независимое ни от какой высшей силы развитие его духа. Безусловно, автократическое развитие: из себя, через себя и для себя – такова формула, в которой гуманизм находит себе ясное и краткое выражение [106, с. 5].

Русская философская мысль, развиваясь в рамках христианства и православия, отрицала прежде всего светский характер европейского гуманизма, его европоцентризм и антропоцентризм, так как это противоречило самой сути христиански ориентированной философской мысли. И все же в самом широком смысле гуманизм – это провозглашение самоценности человеческой личности, что составляет ценностное ядро русской культурной традиции. Русская философская мысль глубоко гуманистична, поскольку в центре ее – человек, его счастье, смысл его жизни и бытия.

В российском обществе чаще всего гуманизм воспринимался как утопия, т.е. мнимогуманистичный, или псевдогуманистичный. Почему? Интересно найти ответ на этот вопрос. В историко-культурном процессе России не было практического воплощения гуманистического отношения к людям, чаще всего гуманизм выступал как некий «идеал», утопия, элементы которой содержались в концепциях различных социальных движений. Идеал, как и всякое философское понятие, получает свое конкретное содержание в рамках той или иной философской системы. Поэтому гуманистические тенденции были присущи как христиански ориентированным философским течениям, так и материалистическим.

Спектр современных исследований гуманизма в России достаточно разнообразен. В качестве примера можно привести работы В.Н. Засухи («Гуманистический потенциал идеи всеединства»), Т.К. Лобастова («Трактовка гуманизма в творчестве Н. Бердяева»), Е.М. Амелиной («Гуманизм и проблема общественного идеала в русской философии XX века»), П.А. Полютто («О традиции “гуманистического натурализма” в русской философской мысли»), В. Страда («Гуманизм и терроризм в русском революционном движении») [4; 136; 165; 202] и др.

Хотелось бы отдельно рассмотреть статью В.А. Лекторского «Гуманизм как идеал и как реальность» [124], в которой автор называет три причины, по которым гуманизм в нашей стране не популярен. Первая – «гуманистические слова лишь были прикрытием официальной идеологии и использовались просто для сознательного обмана. Вторая – существовала определенная и очень тесная связь между той формой гуманизма, которая была сформулирована К. Марксом, и той действительностью, которая возникла в странах социализма. Третья – дело не в проекте гуманизма К. Маркса, а в гуманизме вообще, как он сложился в культуре Нового времени. Именно гуманизм как утопия привел к отчуждению человека от созданной им научно-технической реальности (Хайдеггер, Франк)» [125].

Можно согласиться с автором статьи в том, что современный гуманизм нуждается в переосмыслении, отказываться от которого, безусловно, не стоит. «Поиск новой системы идеалов является сегодня для России самым трудным, но, наверное, и самым важным делом, так как лишь на этом пути возможен вывод из того духовного, культурного и социального кризиса, который переживает страна» [125, с. 107–108].

Понять, каким же должен быть этот идеал, достаточно сложно, опираясь на позицию В.А. Лекторского. Он лишь перечисляет отдельные элементы этого идеала: индивидуализм, свободу, новое сознание и т.д., но нигде не говорит о человеке как о самостоятельной ценности, что, с нашей точки зрения, является основной характеристикой при анализе гуманизма. Следует заметить, что у В.А. Лекторского нет разграничения категорий «утопия» и «идеал», что также необходимо учитывать при анализе гуманизма.

Философ С.А. Левицкий, напротив, считает, что их необходимо различать, поскольку утопия, как правило, связана с насилием. По его выражению, «одержимый утопией теряет свою внутреннюю свободу и стремится лишить этой свободы других» [123, с. 250]. Идеал же помогает мысленно освобождать несовершенную действительность от ее несовершенства, уподоблять ее идеалу, формировать нечто сообразно идее. Идеалы, по И. Канту, дают необходимую образцовую правильную мерку разуму [117, с. 227].

Итак, гуманизм – в самом общем виде отрефлектированный антропоцентризм, объектом которого является ценность человека, утверждаемая как самостоятельная, высшая по сравнению с другими ценностями. Ценность человека и ценности, отражающие различные сферы деятельности людей, относятся к разным уровням и по-разному отражают мир человека в сложной иерархической системе. На том или ином историческом этапе между ними складываются своеобразные отношения, так что образуется сложная многоуровневая система ценностей. При уяснении сущности гуманизма важны верхние уровни этой иерархии. В норме предполагается, что ценность человека – одна из ряда других.

Тенденция реального доминирования ценности человека над другими ценностями, как правило, характеризует прогрессивное общество, в котором эти идеи и не актуальны. Соответственно, потеря той или иной социальной структурой прогрессивности приводит к коллизиям, частным выражением которых выступает ситуация, в которой обнаруживается дегуманизация – ценность человека оказывается ниже каких-либо других ценностей, занявших верхний уровень иерархии ценностей.

Попытаемся кратко перечислить основные тенденции в образовании, развитие которого может оказаться действенным инструментом гуманизации общества. На данный момент образование осталось по сути дела ведущим элементом общественной гуманистической практики благодаря характеру всеобщности, независимости его содержания от политических и экономических колебаний и конъюнктуры [15, с. 33–39]. Образование было и остается общественным, сохраняя элементы гуманистических педагогических технологий прошлого и ведя поиски новых путей в гуманистической парадигме.

Именно образование сегодня является тем «каналом», «лифтом», где многие студенты осваивают новые правила игры в современном мире, т.е. оно является одним из основных факторов социализации и адаптации молодых людей [112; 183]. Через систему образования идет процесс усвоения культуры как механизма передачи фундаментальных ценностей, в том числе и гуманистических, в ходе которого индивид не только усваивает их, но и развивается сам [115].

Образование в России имеет особую функцию – помимо функций социализации, профессионализации, в нем наиболее полно реализуется гуманистическая функция. Именно здесь гуманизм выступает как основная социальная ценность.

Можно выделить здесь две группы факторов: объективные и субъективные. К объективным можно отнести государственную поддержку образования, которое, в отличие от других сфер социальной жизни людей, получает финансовые дотации от государства. Сфера образования гуманистична по содержанию и целям работы, так как она развивает личность учащегося, готовит его к профессиональной деятельности, помогает становлению личности. Способ реализации этой цели также должен быть гуманным, иначе теряется сам смысл данного типа деятельности. К субъективным факторам нужно отнести самого субъекта – личность современного студента; он должен обладать особыми нравственными качествами – милосердием, терпимостью, активностью, вниманием к человеку, состраданием и т.д.

Готовит ли система образования таких людей? Скорее всего, нет. Само социально-педагогическое пространство вуза организовано по рационалистическим и сциентистским канонам Нового времени. Можно вспомнить концепции Коменского, Герберта, Песталоцци. Модуль образовательного пространства содержит в себе ориентацию на науку, дифференциацию знания (урок), ступенчатость подготовки (класс), монологизм и авторитарность (доминанта учителя).

В течение последних столетий в науке господствовал тип мышления, соответствующий ньютоновско-картезианской парадигме. В советское время идеальной целью образования выступала всесторонне развитая личность, хотя эта цель больше декларировалась, чем реализовывалась, тем не менее, она существовала. В настоящее время нет общественного идеала, который бы выдвигался государством и обществом, а те духовные ценности, которые преподносятся средствами массовой информации, навязывают идеал общества потребления и потребительские ценности по отношению к людям, обществу и природе.

Возникает еще одна проблема – как передать духовный опыт в педагогическом пространстве? Существует традиция, согласно которой его передавали в рамках религиозного или мистического мировоззрения путем совместного переживания или проживания этого опыта (Древняя Индия, Китай). В настоящей системе образования это невозможно. Видимо, в современных условиях не созданы условия в образовании для перспективных педагогических технологий, которые могли бы адекватно передать этот опыт.

Есть и другая сторона проблемы: какой духовный гуманистически-ориентированный опыт передавать в процессе обучения специалистам-гуманитариям? Какие духовные ценности? Существовали ли они в русской духовной традиции? Анализ исторических документов дает положительный ответ на заданный вопрос: в русском обществе такие ценности были, русский народ отличался добротой, сердечностью, гостеприимством, отзывчивостью, открытостью. Меценатство, благотворительность, помощь бедным, служение народу – вот основные формы их проявления гуманистически настроенной частью интеллигенции и лучшими представителями высшего сословия.

Следовательно, гуманизм выступает как одна из основных ценностей для сферы образования в целом, так как без гуманистической доминанаты оно становится схоластичным и безжизненным. Вместе с тем к такому специалисту-гуманитарию предъявляются особые требования – его психологическая структура личности также должна содержать в себе многие гуманистические компоненты.

В настоящее время идет поиск новых путей развития цивилизации: индустриальное общество изжило себя, поэтому необходимо найти иные формы социального развития. Как считают ученые, «главной отличительной чертой постиндустриальной цивилизации будет гуманизм, поэтому ее называют гуманистической. Человек должен стать решающей материальной, экономической и духовной ценностью современного мира» [163, с. 312; 229].

Для того чтобы определить дальнейший путь мировой цивилизации, необходимо рассмотреть факторы социального развития, проблему определения которых одним из первых обозначил О. Конт. Его идея была достаточно плодотворной, и появилась масса теорий об источниках и движущих силах прогресса. И. Мечников, Г. Бокль решающим двигателем изменения общества считали климатические и географические условия. Г. Бокль констатировал, что «общество вполне зависит от климата и почвы: почва определяет плод, приносимый известным количеством работы; климат – энергию и постоянство самой работы» [23, с. 8]. Действительно, будь иными географические условия земли, вероятно, была бы и другая история человечества. К. Маркс и Ф. Энгельс в качестве источника исторического процесса называли классовую борьбу и экономические факторы.

Достаточно популярна концепция технологической детерминации общества, представленная в работах Т.В. Адорно и Г. Тарда. «Не существует технических задач, которые не касались бы общества. Поэтому нельзя останавливаться на жестком противопоставлении гуманизма и техники. Оно принадлежит ложному сознанию» [3, с. 38].

Многие, едва ли не большинство исследователей, считают интеллектуальный фактор ведущим в общественном развитии. К.Н. Леонтьев формулирует «всеобщий закон», которому, с его точки зрения, подчиняются явления органической природы, искусства и общественной жизни. Суть закона: «Движение от первичной простоты к цветущей сложности и затем – вторичному, смесительному упрощению» [133, с. 22]. П. Лавров и Де Роберти считают источником прогресса развитие человеческого разума в форме аналитических научных знаний, а О. Конт и Б. Кидд находят этот источник в различных формах мировоззрений и религиозных верований.

Как видно из изложенного выше, число теорий велико. Каждый подход по-своему односторонен, но вместе с тем каждый их автор частично прав, отстаивая свою точку зрения, приводя основательные доводы в свою пользу. Следует согласиться с П. Сорокиным, который утверждал, что «необходимым и достаточным условием исторического прогресса является сам человек со всеми его свойствами и потребностями» [196, c. 520].

Все процессы, происходящие в мире, делятся на два разряда: в одних человек как комплекс определенных свойств не участвует, а поэтому и связь, устанавливающаяся между этими частями природы, независима от него; в других же решающим является он сам. Первые для него чужды, вторые представляют результаты его свойств. Эти свойства задаются тремя составляющими: личностью как субъектом взаимодействующих индивидов, культурой как совокупностью ценностей и норм, которыми владеет индивид, и совокупностью носителей, которые объективируют, социализируют и раскрывают эти значения [201, с. 218].

Данные понятия нельзя рассматривать вне связи друг с другом. Не существует личности без общества, т.е. без ценностных оснований социума, так же как и культура, и само общество не могут существовать без функционирующих в нем личностей. Ни одно из этих явлений нельзя изучать отдельно, их необходимо анализировать вместе, в триаде «общество – культура – человек».

На наш взгляд, эта триада, если использовать терминологию М. Вебера, является «идеальным типом» гуманизации общественного прогресса. Попытаемся через данную теоретическую конструкцию охватить исторические индивидуумы или их отдельные компоненты генетическими понятиями. Тогда они станут идеально-типическими, «поскольку в полной понятийной чистоте данные явления либо вообще не встречаются, либо встречаются очень редко» [66, с. 128]. Родовым понятием по отношению к вышеупомянутой триаде будет человек, именно он – носитель общественных отношений и культурных ценностей. Неудовлетворительными будут те теории, в которых человек будет рассматриваться отдельно от культурных или социальных аспектов его деятельности или отдельно от него самого.

Ведущим фактором общественного развития является его гуманизация. Необходимо провести анализ указанного явления и дать историческое объяснение этому процессу. В последнее время проблема гуманизма как основного этического принципа все чаще привлекает внимание исследователей, однако различные философские школы по-разному трактуют это понятие в зависимости от задач и целей исследования, а также от того «ценностного набора», которым они руководствуются при анализе.

Каждая философская школа так или иначе касается проблем гуманизма, поэтому есть необходимость остановиться на них применительно к нашей работе.

При одинаковом понимании различными авторами общего значения терминов «гуманизм» и «гуманизация» возникают расхождения в трактовке различных аспектов и особенно в определении сущности столь сложного феномена духовной жизни людей, каким является гуманизм. Это необходимо для уяснения современных тенденций, отдельные черты которых не без основания все чаще определяют как гуманизацию.

Философии присуща аксиологическая функция, так как в аксиологии ценность – это нормативная категория, объемлющая все, что может быть целью, идеалом, предметом влечения, стремления и интереса человека. Генезис понятия «ценность», реконструируемый на основе этимологии, показывает, что в нем соединились три значения: характеристика внешних свойств вещей и предметов, качества человека и отношения между людьми, благодаря которым ценности обретают общезначимость [201, с. 10].

Поэтому ценность человека и ценности, образующиеся в различных сферах деятельности людей, относятся к различным уровням, соответственно которым они имеют разное значение. Кроме того, на том или ином историческом этапе между ними складываются определенные отношения, таким образом образуется сложная многоуровневая система. При уяснении сущности гуманизма важен верхний уровень этой иерархии. Предполагается, что ценность человека – высшая ценность, а ее критерии – суть метакритерии для ценностей всех других сфер жизни общества.

Тенденция реального доминирования ценности человека над специфическими ценностями различных сфер деятельности, как правило, характеризует прогрессивное общество. Потеря той или иной социальной структурной прогрессивности приводит к коллизиям, частным выражением которых выступает ситуация, в которой возникают процессы дегуманизации – ценность человека оказывается ниже каких-либо других ценностей, занявших доминирующее положение.

Осознание такой ситуации осуществляется в двух аспектах. С одной стороны, формируется негативно-критическое отношение к сложившемуся превращенному, искаженному отношению ценностей: осознается главная «несправедливость» – принижение ценности человека; осуществляется интенсивный поиск путей выхода из создавшейся ситуации. С другой стороны, в этом же процессе формируется положительная программа, в центре которой – идеал свободного, всесторонне развитого человека, утверждаемого как высшая социальная ценность. В этих двух тенденциях заключается сущность гуманизации общественного прогресса.

Такой подход ориентирует на конкретно-исторический анализ тенденций дегуманизации и возникающих на этой почве видов и форм гуманизации. В разных условиях виды гуманизма разные, отличающиеся своей негативной и конструктивной программами. При построении положительного идеала вкладывался разный смысл в понятие «человек»: от анархистско-индивидуалистского до понимания человека как выражения совокупности социальных отношений. Последнее определяло идеал свободы, ее пределы и направленность развития личности. Кроме того, дегуманизация и гуманизм в определенных условиях и в различных сферах деятельности приобретают многочисленные черты и оттенки, выражающие своеобразие процесса, без выяснения которого невозможен научный подход.

Гуманистические идеи в кризисной ситуации оказываются в центре внимания, обрастают философскими и социологическими обоснованиями, гуманизм при этом становится сложной системой идей, которая оказывается в центре идеологической борьбы общества. Значение этой борьбы определяется глубиной дегуманизации и степенью осознания этого факта.

Термин «гуманизация» как понятие современными исследователями употребляется не только при анализе своеобразных конкретно-исторических тенденций прошлого и настоящего, но и для обозначения некоторых процессов в производстве, науке, образовании, объяснения в них места и роли человека. Можно проследить некоторые тенденции в развитии материального производства и образования, которые по своему существу тождественны гуманизму и выражаются в осознании того факта, что вся наша деятельность по своим мотивам, целям и форме является всегда человеческой и не может выйти за пределы, порожденные человеческими потребностями.

Следовательно, гуманизация – это фактор усиления гуманистических начал в обществе, который реализуется в зависимости от конкретно-исторических условий, целей и задач социального развития на основе общечеловеческих ценностей. Причем идеи гуманизма и гуманитарного знания тесно связаны между собой, истоки их взаимосвязей идут из глубокой древности, формы и выражения их достаточно сложны и многообразны.

В связи с отмеченным можно констатировать, что отечественному образованию, как и обществу в целом, необходимо обновление, своего рода возрождение. Именно в ориентации не только на творение, но и на сохранение человеческого образа кроются подлинные истоки гуманизации современного образования и его гуманитарная сущность. Но ситуация такова, что в структуре личности современного человека нередко появляется нечеловеческое, в смысле – античеловеческое, в ответ на дегуманизацию современной системы образования. Поэтому возникает насущная потребность в поиске такой инновационной концепции образования, в которой бы решалась задача замещения, преобразования разрушительного, животного, асоциального, агрессивного в структуре личности, в системе ее жизнедеятельности, на созидательное, творческое, нравственное, позитивное. И поиск путей такого преобразования – проблема социально-философско-педагогическая, связанная с работой по осмыслению новой модели образования, сообразной истинной природе человеческой сущности.

В свою очередь разработка такой модели происходит на фоне кризиса науки, отвечающей за образование современного человека, – философии образования и педагогики. К особенностям современного кризиса в педагогике относят совмещение кризисов в разных областях духовной и материальной культур: экологии, политике, экономике, искусстве, морали, культуре, религии. А потому поиск путей выхода из создавшейся ситуации – проблема не только педагогическая, но и социальная, и философская одновременно, так как только через диалог (дискурс) разных наук возможно построить другую педагогическую систему, сообразную внутренней природе человека.

Современный этап в развитии философии образования характеризуется бурными дискуссиями по вопросам ее содержания и задач, проблематики и функций. Существенный вклад в философию образования внес Г.П. Щедровицкий, создатель «содержательно-генетической» логики, в основе которой – изучение объективной структуры мыслительной деятельности (на материале обучения детей, игр и др.). Разрабатывая идеи общей методологии и теории деятельности, Г.П. Щедровицкий много внимания уделял исследованию структуры мыследеятельности в контексте системно-структурных исследований, затем в рамках системного мыследеятельностного подхода. По мнению этого ученого, «классическая модель образования, выстроенная усилиями многих философов и педагогов и приобретшая завершенные формы в теории и практике Я.А. Коменского, в общем и целом исчерпала себя» [224; 225].

В условиях индустриального общества образование становится придатком, обслуживающим нужды промышленности, а потому требуется переориентирование образования на обеспечение личностного и индивидуального развития человека через создание условий для самостоятельного духовно-интеллектуального роста.

Представляя педагогику («Педагогика и логика») как комплексную науку, этот ученый отводит ведущую роль логико-методологическим подходам и фактически намечает абрис уникального типа философии образования, исследуя авторские оригинальные направления создания инновационных личностно-созидающих педагогических технологий и культурно-ориентированных гуманитарных практик.

В современном философско-образовательном дискурсе другой выдающийся исследователь В.Д. Шадриков первый круг проблем современного образования обозначает, как «благоговейный трепет перед знанием» и неспособность «связать познающего субъекта с настоящей жизнью, а следовательно, и с ним самим» [222, с. 25]. Второй круг проблем у него – сама личность, которая формируется по стандарту в угоду интересам государства. В свою очередь приоритетную задачу образования В.Д. Шадриков видит в том, чтобы, не отрицая влияния интересов государства, развивать свободную личность.

Б.С. Гершунский, внесший значительный вклад в развитие философии образования в России, определяя статус современной философии образования, утверждает, что это вполне самостоятельная область научных знаний, фундаментом которых являются не столько общефилософские учения, обращенные к образованию (хотя и они, конечно, должны учитываться), сколько объективные закономерности развития собственно образовательной сферы во всех аспектах ее функционирования [78].

Разрабатывая теоретико-методологические проблемы прогностики как направления педагогических исследований, Б.С. Гершунский обосновал основные направления и этапы разработки педагогических прогнозов, их методы и приемы. В частности, принципиально значимой для образовательной практики он считает проблему целеполагания для проектирования целостного образовательного процесса.

Недостатки, или, пользуясь выражением автора, «пороки» реальной образовательной практики, по его мнению, обусловлены тем, что цели образования носят предельно прагматичный, утилитарно-прикладной характер, недостаточно конкретны, носят декларативный, лозунговый, в значительной мере ритуальный характер, отражают установки конкретной идеологии, локальны, они не вписываются в сложную иерархию соподчиненности и преемственности целевых установок образования в целом. Поэтому смысл образования им раскрывается в единстве трех блоков: «образование как ценность государственная, образование как ценность общественная, образование как ценность личностная» [78].

В соответствии с идеей единства личностных и общественно-государственных ценностей образования автор формулирует пять ступеней образовательного процесса: грамотность, образованность, профессиональная компетентность, культура, менталитет. В целом же образование в работах Б.С. Гершунского понимается не только как социальный институт, призванный развивать посредством накопления и трансляции знаний человека, общество, человеческую цивилизацию в целом, но и как формирование личности конкретного человека во всех ее проявлениях и качествах. «В конечном счете высшей ценностью и иерархически высшей целью образования являются именно ментальные характеристики и личности, и социума в их естественной взаимосвязи и взаимозависимости» [78].

В других современных дискуссиях, посвященных философии образования, все чаще озвучивается вывод, что это есть относительно новое направление теоретического поиска. Но обсуждаемые ею проблемы не новы, многие из них насчитывают долгую историю. Так, например, В.М. Розин, называя философию образования молодой развивающейся дисциплиной, приходит к выводу, что многие ее темы (идеал образованности, цели образования, история образовательных систем, влияние философии на образование и т.д.) открываются и осмысляются в новом контексте [172; 173].

Образование как социальная практика, по мнению Г.И. Петровой, «для своего теоретического осмысления требует общеконцептуальных подходов и решений, используемых современной философской мыслью для исследования социальности. Именно поэтому в объяснении характера онтологии современного образования важно понять трансформации, произошедшие в философии в целом, в том числе и в социальной философии» [112]. При этом можно констатировать, что в отечественных социальных науках сегодня отсутствуют выраженные приоритеты – концепции, школы, направления. Вместе с тем исследовательское пространство, расширив свои границы, заполняется теоретическими построениями, пришедшими из западной философии и получающими на нашей почве серьезное признание. Теоретическая мысль о социальном приобретает характер концептуальных коммуникаций (по Г.И. Петровой), а сам факт поликонцептуальности – свидетельство адаптационного момента каждой из теорий и концепций на российской почве. В новом дискурсе образование, как и социальность в целом, меняет свою онтологию.

Коммуникация занимает лидирующие позиции, а образовательный плюрализм равен образовательным коммуникациям, означая исчезновение в образовании базовых универсальных структур (его сущностных и абсолютных структур); философия образования переживает новый этап своего интенсивного развития, связанный с поиском идеалов образованности, способных соответствовать требованиям современности.

«Деконструктивистские процессы в философии ХХ в. (деконструкция метафизики) стимулировали принципиальные изменения в онтологических построениях, в частности все они и в их положительной интенции, и в их издержках осуществляются в русле общих концептуальных изменений современной мысли, направленной на отказ от субстанциализма как онтологического принципа. Деконструктивизм метафизического мышления обусловливает все существующие на сегодняшний день подходы к анализу социальности в различии ее отдельных форм и фрагментов. Она распалась на «тексты» и «куски» (Р. Рорти), подверглась процессу дифференциации (Ж. Деррида), ее больше не связывают ни cogito Декарта, ни трансцендентальный субъект Канта, ни абсолютная идея Гегеля, ни производственные отношения Маркса. Ничто не обеспечивает общую стабильность. Субъективность уже и не претендует на эту функцию, ибо сама подверглась процессу «распыления» и предстала во множестве вариантов: субъективность – перформативная, дискурсивная, телесная, языковая, «queer – субъективность», феминистская и т.д.

Общий процесс либерализации сказался на легитимации свободы разных социальных и культурных миров, которые находятся не в отношениях власти и подчинения, но в отношении свободного со-общения – полилога. На смену метафизике и субстанциализму пришло постметафизическое мышление с его итогом и результатом – десубстанциалистскими онтологиями. Социальный десубстанциализм объективировал себя в новой социальной реальности, когда монархические, тоталитарные и авторитарные политические режимы уступили и уступают место режимам демократическим, в которых власть абсолютная и единая сменяется свободой гражданских обществ, а государственные авторитарные функции насилия трансформируются, предполагая возможность быть осуществляемыми через организационные формы обсуждения, консенсуса, ненасильственного движения общественности» [112].