Читать книгу Весенний бег. и другие рассказы - Евгений Азаров - Страница 4

Он потянул за шнурок и открыл шторы, наполнив комнату утренним светом. За окном возле дерева одиноко стоял старенький форд, обсыпанный желтой сухой листвой. На соседнем участке копался Фреди, рыжеволосый бойкий малый, ловко работая лопатой. Мелькали однообразные прохожие, по главной улице проплывали машины и медленно тянулись автобусы.

Сэр Бобби Фишер положил руки на пояс и сделал корпусом круговое движение, разминая поясницу и ожидая, как кольнет ему в бок, но в бок не кольнуло. Годы брали свое. Две недели назад ему исполнилось восемьдесят два года – порядочный возраст.. За последние годы он заметно изменился: движения стали вялыми, будничный костюм в плечах свисал, кожа стала дряблой, как сморщенный тепличный огурец. Зрение упало, поэтому пришлось купить очки. Очки в круглой оправе, придающие лицу добрый, располагающий вид священника, он носил всегда и снимал только перед сном. Что осталось неизменным – внутренняя энергия, которая кипела в нем.

И глядя сейчас на то, как он подошел к столу, на котором стояла ваза с апельсинами, и начал читать статью про новую восходящую футбольную звезду, перебирая длинными пальцами страницы журнала, сложно себе представить, что это – тот самый Боб, Роберт, самый выдающийся игрок футбольного клуба «Форест», установивший множество рекордов, и любимец всего города.

Были времена, когда с обложек всех спортивных журналов глядел молодой, крепкий с зачесанным набок рыжим чубом Боб, держа в руках «Золотой мяч». По спортивным каналам крутился его удар с левой со штрафного в финальном матче, когда он решил исход поединка и принес победу «Форесту». Застыло время, и у входа на стадион теперь красуется прижизненный памятник – великолепная тройка игроков в бронзе и в центре Боб с мячом.

Он полистал журнал, взял из вазы один апельсин, покрутил в руке и положил обратно. На стене, между шкафом и телевизором, висит стеллаж с бесчисленными кубками, медалями и грамотами. В центре – фотография шестидесятых, где изображена вся команда и весь тренерский состав. Он смахнул с коричневой рамки пыль, поправил кубок и посмотрел на фотографию, где он празднует гол со своей командой.

Многих уже нет в живых, осталось чуть больше пяти игроков старого «Фореста». Глядя на фотографию, ему вспомнилось, как Мэг, штатный пенальтист, в матче с «Лидс» дал пробить ему пенальти: «Давай, Боб, бей!» И он забил, технично пустив мяч в правый угол.

Да, тогда он был крепок и вынослив, держался на поле все девяносто минут без замен. Мышцы были гибкими и сильными, корпус был будто железный – не сдвинешь. Он неплохо чувствовал себя в воздухе и всегда приходил бороться в штрафную на угловые или забросы. Его это выделяло – он на всех позициях чувствовал себя превосходно. И это все видели. И он это помнил.

…1951 год. Они приехали на игру с «Атлетиком» в небольшой городок Чарльтон. Бобби сидел на замене: его первый раз заявили на матч в основном составе. Он хорошо помнил тот день, до самых незначительных деталей. Тогда был солнечно. Легкий южный ветер шелестел приклеенными на стендах афишами. Совсем тепло. Небольшой стадион, вмещающий в себя несколько тысяч человек. Потихоньку стали стекаться болельщики с белыми флагами, на которых изображен меч и орел – традиционная эмблема «Атлетика». Игра была запланирована на 17:00. Вокруг все было оживленно.

Судья дал свисток – началось. Игроки рьяно начали выгрызать мяч, трибуны загудели. Начались бомбардировки ворот, играли открыто, без оглядки на защиту. Родуэлл, полузащитник «Фореста», протаранил весь правый фланг и прострелил, передачу замкнули – гол! Первый гол.

Бобби тогда волновался, он понимал, что тренер не зря вывел его в основной состав: хочет опробовать. Так и есть. Во втором тайме он вышел, волнуясь и переживая. Легкая дрожь пробегала по всему телу, как бы напоминая, какое пристальное внимание всего тренерского состава будет сейчас приковано к нему.

Небольшие трибуны показались ему такими огромными, а количество людей таким неисчислимым, что он полностью растерялся – ему было тогда шестнадцать лет. Тысячи глаз будут смотреть на него. Это потом, когда будет выходить на большие арены в несколько ярусов с десятками тысяч болельщиков под камеры журналистов и ведущих спортивных каналов, он будет чувствовать себя как дома, как будто открыл входную дверь у себя на Лайч-стрит.

Поначалу он старался вписаться в игру, держался в центре. Но как только получил пас, первый раз в игре почувствовав упругий кожаный мяч, он забыл обо всем, дрожь в момент улетучилась. Боб играл, как привык играть на тренировке: возил защиту по флангам и сильно бил, закручивая мяч. Тогда он отличился дважды. И помнил взгляд тренера после первого гола. Взгляд, в котором читалось, что он доволен и не прогадал. И в памяти еще долго сверкал тот момент, когда их команда после матча покидала стадион на автобусе, и болельщики, завидев в окне рыжий чуб Бобби, махали руками и выкрикивали его имя. Тогда он только-только начал восходить на футбольный Олимп, оставляя позади себя, как манекенов на тренировке, ведущих игроков английской лиги…

Под столом лежал серебристый футбольный мяч, подаренный ему болельщиками, когда он праздновал свое семидесятилетие в центральном зале своего родного клуба. Тогда прошло все с размахом: пришли почти все ведущие игроки, был весь тренерский состав, задавали вопросы журналисты и снимали на камеру; в середине вечера вынесли огромный торт, сделанный в форме футбольного поля, а в центре – бисквитный игрок под номером семь.

Он откатил мяч из-за стола и поставил на него правую ногу. Мышцы еще помнили этот упругий снаряд, но силы были уже не те. Боб развернулся с мячом и сделал пас вперед. Мяч подхватил Кенни и принялся прорываться по правому флангу, ему навстречу бежал Эррера. Эррера сделал неудачный подкат и скосил Кенни. Судья дал свисток. Штрафной. Боб быстро подбежал к мячу и долго выбирал, кому сделать передачу, игроки «Фореста» не успели оттянуться. Он так сильно пробил в сторону левого фланга на ход Лингарду, что два стула, которые стояли рядом с диваном, были сбиты, как кегли в боулинге.

– Боб, что у тебя там происходит? – крикнула жена Хелен из комнаты.

– Ничего. Все хорошо. Стулья просто упали, и все. Сейчас подниму, – сказал Боб скорее про себя, чем вслух и принялся поднимать стулья.

Хелен открыла дверь и зашла в комнату. Несмотря на возраст, – она была моложе мужа на два года – Хелен держалась прямо, сохранила осанку, и речь ее была внятной и четкой. Они познакомились на забастовке профсоюзов в далекие пятидесятые. Боб сидел на диване и листал журнал.

– У тебя точно все хорошо? – спросила она снова.

– Да. Я же сказал.

– Я не слышала. Там очень плохо слышно.

– Все хорошо, – сказал Боб и перевернул страницу. – Ты, кстати, помнишь, что мы сегодня идем на матч? – спросил он, совершенно забыв, что говорил об этом утром.

– Конечно. Я помню, ты уже говорил.

– Да? Совершенно вылетело из головы. Хорошо. Будь готова – в шесть часов нужно будет выйти, – сказал он и снова погрузился в чтение.

Спустя два часа Боб стоял у зеркала и повязывал красный галстук, аккуратно продевая широкий конец и делая большой красивый узел. Он расправил воротник рубашки и надел черный пиджак с эмблемой красного дракона на кармашке. Расправил плечи и еще раз посмотрел на себя в зеркало. Пиджак немножко провисал в плечах, и Боб, недовольной этим, подумал, что неплохо бы отдать его в ателье и ушить.

Он вышел из комнаты в коридор, хлопнув дверью. Серебряный мяч, пущенный им, запутался в сетке.

– Хелен, ты готова?