Читать книгу Тосты Чеширского кота - Евгений Бабушкин - Страница 5

…Осенью 1983 года, Як-40 Туймадского авиапредприятия приземлился в небольшом аэропорту поселка Тикси, разметав реактивной струёй живой узор позёмки на полосе.

Команда призывников, тридцать восемнадцатилетних балбесов, дрожали от вчерашней обильной водки, выпитой на сборном пункте. Все тридцать, матом и легкими тычками, были проворно погружены в Газ-66, вахтовку, со строгим наказом не выпасть по дороге. Уже через час вся шайка этого штатского сброда, по выражению сопровождающего купца-майора, была сколочена в подобие военного строя возле КПП. Пара сержантов, изображая служебное усердие, покрикивали, матюгаясь деловито, но без особой злобы.

…Я стоял на правом фланге, постигая по мере сил, эту новую, мешком свалившуюся на меня жизнь. Еще неделю назад я шустрил санитаром в теплой вонючей перевязочной городской травматологии, а нынче колючие снежинки секли мою опухшую от проводин морду, и мутный мужик в военной форме кричал, чтобы я построился в колонну по четыре…

Сморщенный, опёнкоподобный человечек с погонами прапорщика сообщил скрипучим голосом гнома, что нас ожидает санобработка с последующей выдачей формы зимнего образца.

– Согласно уставу! – добавил сердито человек-опёнок, – направо за-мной-шагом-марш!

Стараясь идти в ногу, мы побрели за Грибным Прапорщиком по утоптанному до ледяной твердости снегу, разглядывая в суете начинающейся пурги мутные желтки прожекторов на крышах двухэтажных зданий.

Навстречу, мелкими группами и поодиночке, начали попадаться другие военные. Ясно было, что это солдаты, но выглядели они как-то странновато. Шапки их были квадратными, да к тому же ярко синими.

Тела квадратноголовых были наряжены в узкие черные куртки с поднятыми воротниками неизвестного меха, а ноги втиснуты в штаны, напоминающие более лосины гвардейцев времен Екатерины Великой.

Валенки имели отвороты, изукрашенные резными зубцами, что живо напомнило мне иллюстрации к сказке про кота в сапогах, где подобные отвороты украшали котовые сапоги.

Странно одетые солдаты смеялись радостно и, показывая пальцами на нас, кричали:

– Красноярск есть?! Туймадск есть?! Норильск есть?!

Но еще чаще они ликующе выкрикивали совсем уже загадочную фразу:

– Гуси, вешайтесь!!!

Метров через сто стало ясно, что гуси – это мы, и вешаться предстоит именно нам…

…Санобработка оказалась обычной баней. В предбаннике нам было велено раздеться, свалив в кучу гражданское барахло.

– Ценные предметы гражданского гардеробу следует сложить отдельной укладкой для отправки вашим семьям по почте, – объяснил Грибной Прапорщик.

Подходящих вещей не нашлось ни у кого. По старой российской традиции в армию ехали в том, что не жалко выбросить.

– Все равно скоммуниздят, – объясняли нам перед призывом бывалые, отслужившие пацаны…

Все живо поскидывали вещи и принялись торопить одного отстающего, которым оказался хмурый парниша полутораметрового роста. Он медленно и крайне основательно складывал стопкой свое ветхое бельишко, не обращая внимания на суету вокруг.

– Эй, боец, давай поживее, – подскочил к нему Грибной Прапорщик.

– Я поживее не могу, – подумав секунд десять, ответил парниша.

– Это как так не могу? – изумился прапор, отвыкший от подобных ответов.

– Это так вот, что человек я такой, серьезный и основательный, – невозмутимо сказал коротышка, продолжая пристраивать мрачные носки на вершину бельевой стопочки.

– Надо же, – проскрипел Грибной Прапорщик, – Какой ты солидный! Фамилия?

– Батюков. И чё? – ответил полутораметровый.

– Через плечо, – тонко сострил прапорщик, – ты прямо министр какой-то, Батюков! Атаман и предводитель. Гонору имеешь много. А ну, встать, Батюков! Мать твою через ехидну, в три просвета с разгону!

Парниша вскочил, чем вновь заставил оторопеть товарища прапорщика.

– Что же это такое… – растерянно пробормотал прапор, упершись тяжелым взором в нечеловеческой величины и корявости мужское естество молодого бойца.

Мы сгрудились вокруг. Действительно, от такого зрелища всех взяла легкая оторопь.

– Как же тебя призвали-то, Батя? – спросил кто-то из толпы, – ходить-то не мешает?

– Доктор на призывном сказал, что я в корень пошел, – объяснил Батюков. – Да и в леспромхозе мы больше на лыжа́х, широким шагом. Ходю себе, ничего… – и Батя добродушно улыбнулся, явив отсутствие двух верхних зубов.

– Ладно, хлопцы, – сказал Грибной Прапорщик, – хорош пялиться на пацана. Каким его мамка уродила, таким он для Красной Армии и сгодится, на страх супостату. Весь целиком. Айда мыться.

У входа в мыльный зал нас уже караулил старослужащий фельдшер Аркаша. Как и встреченные нами по дороге солдаты, он был в синей квадратной шапке и ушитых до лосиной узости бриджах. Аркаша производил первичный медосмотр, а именно – спрашивал всех громогласно и весело о наличии мандавошек, причем ответов не слушал вовсе.

Парная оказалась заперта на ключ. Аркаша пояснил, что парная полагается только товарищам офицерам и туда не пускают даже дембелей. Горячая вода не каждый раз. Это сегодня дали по-ленински кипяточек, исключительно в честь молодого пополнения гусей…

Фельдшер, похохатывая, расхаживал между нами полностью одетый и даже в валенках на резиновом ходу. От него изрядно попахивало козлом.

Один из наших сотоварищей, получивший еще на призывном пункте, за добрый нрав и врожденную интеллигентность, прозвище Чучундра, обратился к Аркаше с вопросом. Не снявший тяжелых очков даже в бане, Чучундра поинтересовался вежливо, не желает ли товарищ военфельдшер помыться. Ну, раз уж представилась такая возможность – горячей водой.

– Еще чего! – захохотал Аркаша. – Я – дембель! А дембель должен быть толстым, грязным, веселым и ленивым!

(Необходимо заметить, что фельдшер вполне соответствовал собственному определению).

Услышав это, стриженый наголо, с бешеными синими глазами призывник, или точнее сказать, с сегодняшнего дня – гусь, повернулся ко мне.

– Верю! – сказал он пафосно, – верю, братушки, что с сегодняшнего дня нас всех ожидает новая, необычайно интересная жизнь, о которой мы не могли и мечтать!

Тут один из его дружков с татуировкой AC/DC на плече и шрамом через бровь, вылил златоусту на голову таз воды и прервал высокую речь.

Отфыркавшись, говорун представился:

– Панфил. Это погоняло! (затем он назвал свое имя) Я из Дудинска. Будем знакомы?

– Бабай. Из Туймадска. (я тоже назвал имя) Знакомы будем. Мы пожали друг другу мокрые руки.