Читать книгу Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 14. Часть 19. Смена ритма - Евгений Бажанов, Е. П. Бажанов - Страница 4

14 октября 2006 года, четверг, Красновидово

Я ужасно себя чувствую, но это не главное. Главное то, что я не в ладах сама с собою. Уже больше года, как ушла мама.

Ее годы болезни были очень тяжелыми. Но болезнь старого человека естественна. Самым тяжелым оказалось совпадение бед. Предательство Жени в течение многих лет – это было непереносимым. Пишу и понимаю, что даже руки нормально не пишут, а ведь еще недавно делала 100 дел сразу.

Абсурд какой-то. Женя даже не понимает, что он со мной натворил. Или прикидывается, что не понимает, не хочет понять.

Вот так чуть-чуть стало у меня в душе восстанавливаться доверие к Жене, но не судьба.

Мужчин волнуют другие проблемы, конечно. Многих женщин, кстати, тоже. Мне же не дает покоя эта безумная ситуация. Понять не могу, почему это должно было все произойти со мной. Ищу свои грехи, когда, где и кого обидела. Конечно, было, что-то не замечала, но в главном всем старалась помогать. И правду говорят: «Не делай добра, не получишь зла». Прежде эта фраза меня коробила, вызывала протест. Теперь поняла ее суть и не только это. Поняла, что сама доброта – понятие относительное.

Человеческая жизнь имеет смысл, если она счастлива. Все это чушь, что работа главное. Работа становится главным, если человек не ощущает себя счастливым и дающим счастье.

Смысл и радость в жизни не в том, чтобы долго жить, а в том, чтобы жить счастливо, главное – «да не едите друг друга», не пользуйтесь друг другом без взаимности.

16 октября 2006 года, понедельник, Красновидово

Сегодня я осталась в Красновидово. С утра было нормальное (относительно) состояние. Сейчас же жуть какая-то: голова – опилки, подташнивает. Померяла давление. Ого! 140/90. Такого я у себя не помню. Даже испугалась инсульта. Конечно, если так переживать и страдать из-за чего-либо, это может произойти. Но как не переживать, если после 38 лет семейной жизни наконец поняла, что я абсолютно одинока. Этакое одиночество вдвоем. Одинока, не защищена, не замужем.

И то, что я испытываю, не называется ревностью, просто больше все это невыносимо. Предательство за предательством. Этот порочный круг, который пыталась я порвать несколько раз в жизни, нужно рвать сейчас.

21 октября 2006 года, суббота, Красновидово

Все эти дни ничего не писала. Даже плохо помню, что происходило.

Во вторник, 18 октября, я осталась в Красновидово одна. Приезжал Володя, делала массаж; после длительного перерыва. Немного помогло, хотя чувствовала себя крайне некомфортно психологически из-за покрытого синяками тела. На ночь приняла по новой системе снотворное (всего 1 таблетку реладорма, а также антидепрессант, прописанный Цыганковым), тем не менее в спальне на 2-м этаже перед укладыванием спать опять отключка, опять я на полу, упала и ничего не помню, как это происходило. Женя доволок меня до кровати (эта отключка была раньше, в тот же вечер я опять упала на кухне).

Среда, 19 октября. Решила полностью отказаться от снотворных, хоть и понимала, что это невозможно. Приняла только ремерон и всю ночь «гуляла», периодически не давая уснуть Жене. Доигрались!!! Уснула только около 7 где-то на час-полтора. А в районе 8 утра позвонила Жене в Москву, узнать, как он добрался. Я очень волновалась, ведь он ночь толком не спал, а вечером того же дня ему предстояло удаление четырех зубов. Попала удачно, Женя только вошел в квартиру. Слава Богу, доехал нормально.

Договорились с Любой, что она приедет в районе 5-6 вечера с Ромой, в четверг, 20 октября, после работы в ЦКБ. Нужно продолжить капельницы: гемодез и глюкозу. С момента начала лечения ремероном опять все разладилось в пищеварении, а может, это не ремерон, а результат очередного объяснения с Женей. В общем все вместе. Все это безумно противно, на душе от всего этого грязь и отравляющее зловоние. И извечный вопрос человека, когда он несчастен: «Почему? Почему это со мной происходит?! За что?!» Все оказалось напрасным, все, что я отдавала Жене, до последней капли душевной и физической силы.

В четверг, 20 октября, удалось уснуть днем, с 16:00 до 16:30. Как это было прекрасно, полчаса нормального человеческого сна, без снотворного. Где-то в 18:00 приехали Люба с Ромой. Поставили мне капельницы, а потом взялись за промывание кишечника. Женя в это время был на Кутузовском, спал, приходил в себя от «наших приключений» этих 12 дней и, конечно, от собственных, связанных с ситуацией в ДА.

Из того, что я знаю от Жени, с приходом нового ректора Саши Панова в ДА сложилась шоковая ситуация. Панов без всякой логики, доступной моему пониманию, громит все в ДА, начиная с самого сильного ее подразделения – научного. Несмотря на все «огрехи», его научное подразделение следовало бы реформировать, но не громить.

Правда, ничего удивительного нет, ибо во всей стране вот уже два десятилетия работает старый российский принцип: «Не создавать, а рушить мастера». Включишь телевизор, а там: высшие власти – крупнейшие коррупционеры, страной правит криминал. Все, что было создано положительного нашими родителями, практически безвозмездно, за копеечные зарплаты, но с полной отдачей своих сил, дарований, все это попрано, «расхапано», приватизировано абсолютно бесчестным, криминальным путем.

Вспомнила выступление Хрущева на съезде (мы слушали всем классом в школе, затаив дыхание) с обещанием победы коммунизма в 1980 году и, что интересно, формированием к этому же времени нового типа человека – человека коммунистической морали. Так и «получилось». Примерно в эти годы на сцену политической и экономической жизни страны вышли «коммунистические люди». Но я, кажется, отклонилась от хроники событий наших дней. Может быть, позже вернусь к этой зияющей ране моей родины. В очередной раз стыдно за свою страну.

Одним словом, так называемая приватизация докатилась уже до МИДа в лице ДА. При этом самый большой абсурд в том, что «приватизатора-олигарха» Галумова в ДА привел Женя под белы рученьки, предоставил, так сказать, на блюдечке с голубой каемочкой. Фантастические «подарки» в виде кафедры в ДА, членства в ученом совете ДА, рекомендации новому ректору и т. д. – все это за издание двухтомника «Америка: вчера и сегодня».

Безумие так называемой благодарности дошло до того, что мы, попирая все моральные, нравственные принципы, взялись «сватать» Галумова в чл. – корр. Академии наук РФ. Галумов же твердил все время, что ему член-корр. нужно получить «под ключ». Даже это обстоятельство не разбудило мою бдительность. Только после того, как он фантастически вероломно украл у Жени институт (ИАМП), включилась у меня голова. Мы попали… Олигархом я его все-таки не назвала бы, но вот прозвище «челюсти» ему вполне подходит. Эти люди психически больны, опасны, они криминальные элементы, уголовники.

Видимо, массовое наполнение нашей так называемой элиты уголовниками тоже сыграло свою роль. Мир я вижу уже несколько лет только через «ящик» (T/V), а последние полтора года, когда я стала болеть, надорвавшись от нервных срывов, «ящик» меня просто зомбировал, стал психотропным оружием, подавляющим все истинно ценное в личности, душе.

За эти несколько лет случилось страшное: я потеряла себя, свой интеллект, свою личность. Многие годы изоляции, необщения со старыми друзьями и близкими людьми, постоянно навязываемые мне контакты превратили меня в часть мебели в квартире. Я – стиральная машина, кастрюли, «ящик», сканворды (которые, как наркотик, помогали мне спрятаться от окружающей действительности, от моей жизни, ужасающей меня).

Я действительно Женю очень люблю, но при этом не следует превращаться в полную дуру, а я это сделала. Сама себе объяснить не могу почему. Где мое достоинство, почему я позволила себя превратить в лошадь, в мужика, в половую тряпку? В кого я превратилась? Ужас!!!

Здоровье – крах. Еще бы!!! Это удивительно, что я столько лет в этих обстоятельствах продержалась. Слава Богу, что нынешний кризис в таком объеме не случился раньше. Первые признаки депрессии, нервного истощения и потери трудоспособности, кажется, стали появляться еще в 1999 году.

Помню, что в ту пору я совсем не могла спать, несмотря на снотворное. Засыпала лишь на 2-3 часа, ночью, а если повезет – на 1 час днем. Стала принимать успокоительные таблетки днем, ведь надо было держаться, все скрывала от мамы.

По ночам начала писать воспоминания, которые носили очень горький характер. Продержалась какое-то время, но происходящее все равно выплыло наружу – узнала мама, слышала в Красновидово мое сверхэмоциональное объяснение с Женей.

В том же году впервые испытала коллапс. Утром на Кутузовском, на новой квартире неожиданно потеряла сознание, встав в 6 утра. Хорошо, что сидела на стуле, иначе бы грохнулась на пол. Приезжала скорая, меня откачали, кололи, кажется, кордиамин, так как давление очень быстро падало, даже когда ко мне вернулось сознание.

За те месяцы написала очень много: где-то 300 страниц о пережитом на тот момент. Писала обо всем, что чувствовала, что вспоминала о прежних годах. Видимо название «опуса» должно было быть «почему?»

23 октября 2006 года, понедельник, Москва

Вчера вернулись из Красновидово, где я пробыла 10 дней, даже и не заметив этого. Очень помогала Люба. Приезжала делать капельницы, готовила еду. Женя утром уезжал, а на ночь возвращался в Красновидово. Во вторник, 17 октября, ему удалили четыре зуба у Ив. Павловича. Я просила Женю остаться в Москве после удаления. Но так как за предыдущие дни я «отключалась», т. е. теряла сознание после приема снотворного еще дважды, особенно во вторник вечером, когда упала и сильно ушибла колено и голову, Женя настоятельно к ночи ехал в Красновидово.

В воскресенье, 22 октября, я легла спать рано, около 11 вечера, но несмотря на почти бессонную ночь накануне, вновь проснулась в 2:30 ночи. Спать не хочу, рада, что появилось время для дневника. Накануне прочитала кусочек Жениных мемуаров по Китаю, касающийся начала карьеры китаеведа.

Они – о годах нашей учебы в МИМО, о поступлении в институт. Женечка пишет о себе и кое-что обо мне, что я помню из этого периода. Получается у него очень здорово, мастерски, с юмором, выхватывает самое главное, самое интересное и занимательное.

Уже 10:30, жду Нину, так пока и не заснула. У меня бессонница, а Женечка, наоборот, спит, как сурок. Вчера позвонила тетя Тамара, спросила, почему ей перестала звонить Вика. Несколько месяцев регулярно звонила, консультировалась по поводу своего здоровья, а теперь молчит. Тамара никогда не влезает в отношения других людей, поэтому я легко объяснила, что не знаю, почему Вика не звонит. А сейчас вдруг подумала, впервые за 38 лет и знать не хочу. Что-то во мне крепко перевернулось в связи с этой отключкой, жаль, что так поздно.

Вчера вечером звонила Ира. Немного поговорили.

Так и не знаю, что мне делать с лечением бессонницы. Схема Цыганкова не работает, Владимир Федорович не звонит. А я не сплю даже с двумя таблетками реладорма. Как жаль, что тогда в разгар той омерзительной истории я перешла на реладорм, все остальное, менее вредное, действовать перестало полностью.

Вчера вечером во время капельницы позвонил Евгений Степанович, предлагал любую помощь. Стал плакать, что я так рано…, не поняла, что рано. Поняла только то, что он очень обеспокоен и расстроен, понимая, что я заболела. Я благодарна ему за неравнодушие и искренность. По-моему, от расстройства он опять начал выпивать.

24 октября 2006 года, вторник, Москва

Накануне легла спать в 23:30, заранее приняла ремерон, от него начал заплетаться язык. Около часа ночи проснулась, Женя не спал, пошли на кухню. Не знала, что делать, работать не могу, спать не хочу. Катастрофа! Добавила 1/2 реладорма, Женя дал мне разведенный 50:50 коньяк. Он разбудил меня около 11 утра, так как должен был приехать Володя на массаж. Чувствую себя плохо. Голова чужая, давление повышено.

Вечером накануне Женя пришел домой весь вздернутый, накаченный сослуживцами в отношении ИАМП. Стал говорить мне, что я не понимаю его переживаний по ИАМП, сотрудники науськивают идти к Андрею Денисову (заместителю министра иностранных дел). Быстро лег спать, чтобы меня потом укладывать в 11 вечера. После разговора об ИАМП и очередных советов Инессы Николаевны пить валерьяну и пустырник от бессонницы мне стало совсем тошно. Это значит, что вопрос моей болезни он обсуждает со своими «коллегами».

Как же все это противно!!! Я живу в настоящем сумасшедшем доме. Мы с Женей друг друга не понимаем. Главное, что меня ранит, обсудить не могу.

Володя приехал в 12 часов, после массажа давление остается повышенным, но я все же села писать мой сумбурный дневник. Давление, несмотря на 2,5 мг конкора, остается повышенным – 130/84. Это ненормально.

Звонил Вениамин, бывший охранник во дворе, он звонит каждую неделю. Сказал, что ездил в Пафнутьевский монастырь, поставил свечку о моем здравии. Это очень интересное явление, ведь я ему ничего не говорю, что болею, и вообще еле-еле его знаю. Опять настаивал на том, что мне нужно посетить старца в этом монастыре, я и сама это чувствую, но ехать не на чем и не с кем. Жаль!

Вместо лечения у Нинэль принимаю какие-то яды, которые действуют на мозг. Облегчение не чувствую, а осложнения – по полной программе. Постараюсь все это развернуть на 180°. Знаю, что надо продолжить лечение у Нинэль, но Женя сказал, что «у меня наркотическая зависимость от поездок к Нинэль», и руки опускаются. Поездки прекратились, а ведь Нинэль за эти годы так много мне уже помогла в восстановлении здоровья.

25 октября 2006 года, среда, Москва

Накануне легла спать около 12 ночи, приняла антидепрессант и обычную дозу снотворного. Моментально уснула. Но… в 2 часа ночи – опять пробуждение. Женя встал со мной, чтобы я не упала. Попила, посидела, полежала – уснуть не могу. Встала, старалась тихо, чтобы не разбудить Женю, но он услышал, к сожалению. Хорошо, что сейчас спит, поверив мне, что я не буду падать, так как снотворное не действует.

Люба договорилась на четверг о консультации в институте неврозов у врача ее дочери Инессы. Если следующую ночь также буду не спать, не знаю, как поеду к 12 дня на Волоколамку. Договорились с Володей Повалищевым о машине. Слава Богу, хоть есть на чем ехать.

Вчера дозвонилась до Владимира Федоровича, он уж слишком долго не звонит, не появляется, что вызывает тревогу. Оказывается, его мама (91 год) сломала руку, упав, и теперь он, забросив все медицинские дела, работу, «мечется», организуя уход за ней.

Женя позвонил Цыганкову Б.Д., рассказал об изменении моего режима, беспокойных ночах, невзирая на снотворное. Тот предложил меня «промыть» от накопившихся снотворных барбитуратов. Логика у него такая же, как у меня, я сама просила Любовь Федоровну назначить мне капельницы гемодеза для этой цели. Сделала четыре капельницы, но это не помогло. Соединила Л.Ф. с Цыганковым, в его клинике есть схемы таких чисток. Теперь Л.Ф. должна принять решение, какая из них мне подходит. Значит опять предстоят капельницы. Только бы помогли!!! Я так устала от этой бессонницы, нерабочего и ненормального состояния.

Все держалась, тянула «лямку», но количество перешло в качество и уже больше года, с небольшим просветом весной, я ощущаю себя инвалидом. Постоянно нахожусь в четырех стенах, делать толком ничего не могу. Так действительно можно свихнуться или приобрести еще более тяжелое заболевание. Нужно бороться. Главный принцип – «помоги себе сам», без него тебе никто не поможет. Понимаю, что я вошла в стадию «бунта» своего подсознания (бессознательного) из-за противоречия реальности с желанностью.

Действительно, зачем столько лет учиться, работать в самых разных областях, набираться навыков в разных сферах жизни, чтобы теперь, когда все это как будто должно принести плоды удовлетворенности своим делом, достижения, радость творчества, оказаться целиком подчиненной кастрюлям, стирке, бесконечным ремонтным заботам?

Зачем всю жизнь подчинять свои усилия, помыслы, старания созданию семьи, семейного очага, а в результате оказаться одинокой, страдающей, болеющей душой и телом женщиной? Зачем так сжигать себя, посвятив все мужу, его научным, творческим, карьерным достижением и так далее, чтобы в итоге муж; заботился о ком угодно, только не о тебе? Приоритеты – это работа, карьера, слава, известность.

Зачем мне все это?! То есть зачем мне все это продолжать терпеть?!

С отсутствием детей я уже смирилась давно. Одна беременность – и выкидыш после очередного скандала на Планетной ул. Из-за того, что я якобы как-то не так провела переговоры с репетитором для подготовки к институту Жениной племянницы Ани. Скандал, битье заварного чайника в холле квартиры – до сих пор все звучит в ушах.

Зачем всю жизнь каждый второй день накрывать столы для гостей, которые всегда «тащились» от моей вкусной еды и красивых столов, чтобы в итоге услышать в гостях у Жениной сестры Вики, что там все так здорово и красиво на столе, что «домой к себе даже стыдно пригласить». А моя реакция – «как стыдно, если у нас постоянно гости» – квалифицирована непозволительной, неадекватной и т. п.

Впрочем, все мои реакции на непозволительное поведение с мужем всегда объяснялись моим дурным характером, моим неправильным поведением и т. д. Да пошли вы!!! Как я позволила этой беспрерывной патологии развиваться и процветать? Сама виновата! Теперь сижу на снотворных, падаю в коматозном состоянии, абсолютно неработоспособна, больше года, как «самый крупный кореевед России», сижу безотрывно за сканвордами и у телеящика, а мимо проносится красивая, полноценная, интересная жизнь. На работе у Жени через день застолья, пьянки, банкеты!

Какая гадость, мерзость, грязь!!!

Почему все это со мной случилось?! Вот об этом надо думать всерьез. Жить надо иначе, хотя понимаю, что не умею, но надо учиться. Только не переусердствовать на повороте. Жить не любя – не могу и не хочу, жить с мужем, чтобы он меня не любил, – также, жить, предавая или если предают меня (т. е. в предательстве) – не желаю. Жить не в своей семье, а приживалкой и обслугой «родственников» – не хочу (сыта по горло). Жить, не имея настоящих друзей, также неприемлемо. Жить и не уважать собственного мужа, не доверять ему – никак мне не подходит отныне.

Перевести свою душевную, духовную жизнь в систему координат рыночных отношений – исключено. Жить и по-прежнему в семье выполнять роль мужчины – отныне категорически себе запрещаю. Расстраиваться, обижаться, реагировать на моих завистников и ненавистников необходимо прекратить. Их просто надо вычеркнуть из своей жизни без обид и эмоций и с наилучшими им пожеланиями. Жить только интересами и карьерными, служебными потребностями Жени – прекратить. На передний план – свои интересы, свои потребности душевные и материальные, нравственные и бытовые.

Программа получается большая и насыщенная, только сил и здоровья мало для реализации.

И главное – постараться стереть в душе все обиды, прекратить исполнять роль жертвы. Так вошла в эту роль за многие годы, что выйти не могу!

26 октября 2006 года, четверг, Москва

Накануне легла спать в 23:30. Неожиданно проснулась в 3 ночи, но спать очень хотелось. Увидела, что Жени нет, он полуспал-полулежал в большой спальне. Пошла в туалет. Женя пришел спать в маленькую спальню. Говорит, что боялся меня разбудить. Я совсем разгулялась, сонливость есть, но уснуть не могу. Пару часов промучилась на кухне, добавила крошку ремерона и вдруг захотелось спать. Чтобы не будить Женю, теперь я пошла в маленькую спальню. Утром надо вставать, ехать с Любой к врачу Инночки в Институте неврозов на Волоколамке.

Очень неожиданно для себя заснула, да так, что ничего не слышала. Женя меня еле разбудил в 10 часов утра, а я как в детстве и юности просила дать мне еще 5 минут поспать. Теперь страшно недоспавшая собираюсь на встречу.

Врач-психотерапевт Ирина Владимировна произвела хорошее впечатление. Предложила свой метод лечения. Дозу ремерона увеличила на ночь в 2 раза, добавила легкое снотворное и просила пока оставаться на 1 таблетке реладорма в дополнение к перечисленному. Уделила мне много времени, предложила дневной стационар (пока мне это не подходит) или наблюдение 2 раза в неделю. Сговорились на том, что буду стараться приезжать 1 раз, все остальное – по телефону. После оплаты дала мне все свои телефонные номера.

Три-четыре капельницы внутривенно (коктейль из амитриптилина – 2 мл, кавинтона – 2 мл, парацетамола – 5 мг на 200 мл физраствора) вечером перед сном с добавлением антидепрессанта и без снотворного, которые предложил накануне Цыганков, И.В. на данном этапе не одобрила (амитриптилин – очень тяжелый препарат). Думаю попробовать ее метод.

После клиники поехали на Сокол в аптеку, взяли препараты, и я, наконец, добралась до средств ухода за волосами. На обратном пути подкупила некоторые продукты, а потом пригласила Любу и Володю в пиццерию (бывшее кафе «Хрустальное») на Кутузовском. В «Арбат-Престиж» не стали заходить и прямиком поехали домой.

Еще не войдя в квартиру, услышала по мобильнику Женин звонок. Он ходил на юбилей Института Дальнего Востока, отмечали в Доме ученых. Встретил наших знакомых китайцев. Посланник Чэн Гопин, услышав о моей бессоннице, сказал, что организует самого сильного иглотерапевта-китайца. Дай Бог, чтобы все это помогло. Женечку китайцы атаковали своей любовью, что очень приятно.

А мы еще раз договорились ехать вечером в Красновидово. Приехав домой, я начала собирать еду в контейнеры, упаковывать стиранное белье, готовиться к поездке. А Женя в это время поехал на д.р. АД. Шутова на Козловский. Вернулся домой в начале девятого вечера, сказал, что пил мало, но голова зудяще болит. Но похоже на то, что выпил он много. Из смешного рассказал, что встретил академика Тихвинского, который спросил, где я, интересовался, почему я заметна в современном корееведении и очень активна, а Женя нет. Смешно!!!

Женя прилег до отъезда в Красновидово поспать час-полтора. Но вот уже 23:30, а он спит. Значит, все надо распаковывать, главное – продукты и лекарства. Приняла таблетки по новой схеме (И.В.), в 23:30 легла спать. Проснулась в 4 утра. Маловато, конечно, поспала, но хоть 1-2 часа. Недосып накапливается, все это отражается на лице, под глазами.

Антидепрессант ремерон прибавил мне аппетит, вот уже две недели он зверский. Потолстела, а это ни к чему. Нужно сокращать «жор». Сочетание ремерона с перееданием может привести к дальнейшему накоплению жира. Вечером обнаружила красные пятна на талии: жжет, печет, беспокоит. Приняла антигистаминный препарат телфаст. Думаю, что это крапивница – побочное действие ремерона. Теперь планирую поездку в Красновидово на пятницу (вечер) после похода Жени в ДА на мероприятие с ректором.

Я по-прежнему никому не звоню, почти ни с кем не вижусь из друзей. Работоспособность также низкая. Ряд видов деятельности, особенно тех, которые прежде поглощали все мое время (хозяйство, ремонтные работы, общение с мастерами, разборка одежды, мытье посуды, готовка, стирка) по-прежнему раздражают и вызывают отторжение, хотя как будто меньше, чем в последнее время.

По многим параметрам я себе напоминаю маленького ребенка, который учится ходить или которого что-то заставляют делать, так как это надо. А у меня этих «надо» выше крыши. Против этого пожизненного «надо», видимо, и бунтует мое бессознательное, тем самым напоминая о других понятиях: хочу или не хочу что-либо делать, делаю по необходимости либо мне это доставляет удовольствие, самозабвенно делаю и пекусь только о близких или помню и о себе, о своих интересах, возможностях.

За эти годы за всеми заботами по обслуге, домашнему хозяйству, за функциями прораба, домашней прислуги, существованием «на побегушках» и т. д. упустила бездну того, что следовало освоить, начиная хотя бы с компьютера. Даже мобильный телефон не могу настроить, ведь везде нужны навык и тренировка. О вождении машины не стоит и вспоминать. Сейчас, по крайней мере, рада, что купила телефон с АОН, и звонки для Жени идут мимо меня (почти все). Надоело слушать, что я слишком вежливо и приветливо с людьми разговариваю, чего не делают в отношении Жени многие жены его коллег. Т. е. теперь не нужно мне каждый раз извиняться, что «не так воспитана», не хабалка, не дикарка.

Легла спать в 9 утра и проспала до 12:30. Разбитая, но функционировать могу. Как всегда стирка, мойка, уборка.

Позвонила Нинэль, она начала меня уже искать, заволновалась. Хочу поехать к ней в понедельник 30 октября. Дай Бог, чтобы получилось. Надо ей рассказать про свои коматозные состояния, про скитания между клиниками неврозов.

Позвонила Г.С., поговорили о ДА, Галумове, Кулматове, жуткой, трагичной истории Аляева и Ситникова (сотрудниках ИАМП), кем-то зарезанных.

В 7 вечера пришел с работы Женя, сели ужинать. Панов предложил отметить 15 ноября Женин юбилей – 60-летие. Неожиданно Женя мне говорит: «Может быть, тебе лучше не идти на юбилей?» Объяснил тем, что там будут его враги – Лаптев, Рудницкий и пр. Я замолчала от ошеломления. Несколько лет назад мне настоятельно предлагалось не идти на юбилей В.Ф. Ли, потом на защиту Шодиева, затем на юбилей Кулматова и т. д. Все, хватит!!!! Возмущается, что я обижена. Я объяснила, что обиды нет, есть ошеломление, оскорбление, плевок и оплеуха.

…Я действительно больше этого не потерплю. Это точка, «(ринита ла тута». 38 лет прощения, терпения, обид (это не значит, что не было в жизни ничего прекрасного: я выходила замуж по любви – а это главное. Иными словами, меда была бочка, но известно, что с медом происходит, если добавить в него ложку дегтя. В моей жизни этих ложек потянет на ведро оскорблений патологического (по моим понятиям) отношения мужа к жене).

Полная потеря жизненных ориентиров, приоритетов у Жени. Все, надоело, точнее, больше нет сил и здоровья терпеть. А здоровья не хватает уже очень всерьез. Снотворные, транквилизаторы, депрессии, коллапсы, а теперь еще и кома. Пора поумнеть, надо научиться давать сдачи.

Еще что-нибудь подобное повторится, пошлю их всех к… а придется – разнесу в пух и прах. Не хочется это делать, хочется просто устраниться. Придется решать, как жить дальше. А сейчас нужно встать на ноги, собрать силы, хоть чуточку выздороветь. Господи, пошли мне здоровье душевное и телесное. Умоляю тебя!!!

Я хочу, наконец, после стольких лет мытарств стать счастливой, ощущать себя счастливой, испытывать радость жизни, а не нести постоянно весь этот ворох грязи, мерзости. Сорок лет проработала в АН, посольстве и консульстве, МИМО (еще учась на IV курсе, преподавала корейский, сопровождала делегации).

В Сан-Франциско преподавала английский техсоставу, беспрерывные переводы на консультациях у врачей, на операциях, в магазинах и т. д. Одновременно была председателем женсовета, закупала для сотрудников консульства продукцию из Шотландии, Англии, Германии (нитки, пледы, одеяла, одежду и хозяйственные атрибуты по каталогам). Осуществляла колоссальных масштабов протокольную деятельность – приемы, встречи с американцами всех сословий, некоторыми дипработниками других стран; комплектацию и создание библиотеки генконсульства, работу с прессой, обсуждение консульского интерьера с профессиональными дизайнерами и т. д. и т. п. Практически вся деятельность – без оплаты; только за работу телефонисткой получала 45 и за преподавание английского 20 долларов в месяц (трудно теперь самой во все это поверить).

28 октября 2006 года, Красновидово

Продолжаю вспоминать все, что приходилось делать в Сан-Франциско. Естественно, на мне – все хозяйство, мойка, уборка, стирка, готовка, плюс частые приемы на свои скудные зарплаты гостей дома за столами, полными деликатесов, которые целыми днями я готовила сама.

В свободное от всего этого время я регулярно на городском транспорте объезжала и исхаживала город по магазинам, предварительно намеченным по газетам с объявлениями распродаж. Ведь надо было покупать все. В СССР в то время уже ничего не было – ни одежды, ни нормальной еды.

Одежда в те годы была самым желанным подарком из USA (особенно джинсы). Снабжали одеждой в основном Жениных родственников, Вику, надо было одевать подрастающую Аню. Что-то сувенирное привозили всем друзьям. Мои родители упорно от всего отказывались, понимая, что нам по возвращении в Москву будут нужны и деньги, и вещи для обустройства квартиры. Ведь начинали мы с Женей практически с нуля по всем материальным параметрам. К тому же, работая в Сан-Франциско, мы понимали, что необходимо и самим быть пристойно одетыми. Все как-то с Божьей помощью получалось худо-бедно. Комплексов, несмотря на бедность материальную, не возникало.

Из Сочи из года в год приходили заказы и задания. Я всегда «ноги в руки» – и пошла вперед их исполнять. И это было бы радостью, если бы не отпуски в Москве, которых мы так ждали. Все мои покупки раскритиковывались в пух и прах, а ведь за ними стояло столько труда и души. Каждый желанный отпуск – море моих слез от обид: одежда Ани – это только для проституток, кофе отвратительный, сервиз (по тем стандартам – произведение искусства) квалифицировался как приобретенный «на помойке» за 5 долларов и т. д. (Много лет спустя я от Ани услышала, как ей все это помогало; прошли десятилетия, прежде чем я об этом узнала.)

29 октября, воскресенье, Красновидово

Кажется, хочется спать. Около 7 утра я приняла 1/4 реладорма и настойку валерьянки. Заснула сразу на 1-м этаже. Спала до 13:00. Чуть позже встала, хотела прочитать Жене свое юношеское сочинение о посещении Пискаревского кладбища в Ленинграде в 1963 году. И как-то получилось, не помню, что послужило стартовой кнопкой, но начался дикий с Женей скандал.

…Вернулась к теме Жениного юбилея, моей реакции на его предложение на нем не присутствовать. В ответ мне достались масса упреков в хулиганской форме, обвинения, что я все делаю не так, а он, бедненький, извелся, всю жизнь обслуживая меня. Коснулась я и «священной коровы», сказав, что «ни одна нормальная женщина не смогла бы с Женей прожить и года, такой у него тяжелый характер». В ответ в мой адрес – еще большая брань.

Резюме Жени: сначала надо меня вылечить, а потом разводиться. Я полностью согласна, только последовательность меня не устраивает. Разводимся, а лечусь я самостоятельно. В Москву решила сегодня не ехать. Руки трясутся от очередной нервной инъекции, да и еще столь отравляющей.

Женя пошел на зарядку, теперь не разговариваем. Разводиться придется. Так больше продолжаться не может. Иначе действительно загнусь. А лечить психику нужно Жене, хотя он этого не понимает, даже не понимает тяжесть и невыносимость своего характера. Всех «собак» своих вешает на меня.

Вот так приближается новый этап моей жизни, ведь мне скоро 60 лет. Нужно принимать решение и уж теперь не отступать ни на шаг. Вспомнить прошлое, все спокойно обдумать. Доброе вспоминается с ностальгией, но главное – это понять, почему я постоянно наступаю на одни и те же грабли. Как случилось, что все эти годы, любя Женю и стараясь ему во всем помогать, оберегать, максимально освободить от рутинной стороны жизни, быта, домашней и прочей «мелочевки», в итоге получаешь 3-летнего избалованного ребенка.

Он сидит у тебя на голове, да еще и с плеткой, обвинениями, погоняет и хлещет. А я оказалась не замужем, а раздавленной им, не женой, а прислугой, не женушкой, а обузой с болячками, бременем, наблюдающим оком, ограничивающим свободу.

В муже я не вижу друга, с которым можно было бы все обсудить, посоветоваться, «излить» душу… Сплошное непонимание, а сейчас ощутила и полное отчуждение. Со стороны Жени чувствую вражду, ненависть. Хотя Женя то же самое говорит обо мне. Не понимаем друг друга, не чувствуем.

А по большому счету жизнь – это миг, и не только между прошлым и будущим, а миг в целом. Она очень коротка, и в ней, действительно, нет времени для ссор, скандалов, предательств. Однако так бывает только в песнях и сказках, в реальности все может быть наоборот. У меня, к сожалению, получился патологический вариант.

Скоро мне 60 лет!!! Завершается по китайскому циклу первый возрастной цикл. Что же я сделала за эти годы, чего достигла?! Муж; говорит, что ничего, всю жизнь ничего не делала, ничего не заработала. Ужасно слышать и видеть это нравственное уродство. По словам моего супруга, я вообще никогда не работала, даже справки (на моей работе) писал он.

Я понимаю, что такая оценка мне – это чудовищная несправедливость. Сама я понимаю, что всю жизнь вкалывала за 10 мужиков и заработала, по нашим меркам, очень неплохо, тем более для женщины. Но главного не сделала: этого не видит, не видел, не понимает мой муж. Фантастически виртуозная способность переложить все негативное с больной головы на здоровую. Вся моя деятельность – это ничто?

Женя говорит, что его я никогда не любила… Он же меня любит и любил. Вот только его любовь ко мне какая-то виртуальная. Он думает, что меня любит, а в реальности я имею то, что имею. Трагедия на данном этапе, не утратив своей трагичности, уже превратилась в фарс. Скандал днем опять вызвал у меня повышение давления, внутреннюю нервную дрожь, тремор в руках. Господи, только бы не «свалиться» еще больше.

Пытаюсь понять мотивы своего поведения. Ревность?! Нет! Просто прорвавшийся накопленный десятилетиями бунт, несогласие со сложившейся ситуацией. Прорыв «дамбы» смирения произошел в связи с последней «каплей» – очередным нежеланием моего присутствия на юбилее в ДА.

Сейчас больше ни о чем не хочу думать, слишком велика нагрузка.

Легла спать в 11 вечера, пытаюсь сократить дозу реладорма до 1,5 таблетки. Проснулась в полпервого ночи. Снова на кухню, так как сна «ни в одном глазу».

До трех ночи пила валерьянку (не помогло), полтаблетки реладорма (не помогло). В итоге приняла еще 1,5 таблетки реладорма + валокордин. Вот это лечение – уже 3 таблетки реладорма!

30 октября 2006 года, понедельник, Красновидово

Проснулась в 10:30. Самочувствие ужасное, видимо, такое бывает после тяжелого похмелья. Опять повысилось давление – 130/85, пульс – 90. Ничего себе поспала и отдохнула! С продуктами в доме плохо, нет даже сгущенного молока, кофе выпить не могу. Телефон стационарный не включаю, нет ни сил, ни желания с кем-либо разговаривать. На душе – черный осадок от вчерашнего разговора.

Горько ощущать себя бездельницей всю жизнь. Вот так тебе и надо. Все нужно иметь свое, в том числе работу, а не выкладываться ради работы мужа. Вчера я получила великолепную оценку всей моей 10-летней деятельности. Теперь же, действительно, ничего не могу делать – это болезнь, боль души. Все, все, все, что накопилось.

Включила телефон. Сразу позвонила Ира, я просила поздравить Аню с днем рождения, сказала ей, что буду разводиться с Женей. Объяснила, почему теперь решение окончательное.

Голова идет кругом, жить нужно отдельно, иначе я этой пытки больше не выдержу. Но, похоже, вновь и вновь всеми этими делами придется заниматься мне – бездельнице. Женя, как уж, снова увернется от всех этих тягот, будет безмерно занят постоянным трепом на работе, банкетами, посиделками, пьянками, сплетнями. Жуткое чувство одиночества, несостоявшихся надежд, планов… Кошмар какой-то.

Нашла свое школьное сочинение о Пискаревском кладбище. Поражаюсь, как же я сумела так растерять все свои способности, как же здорово, искренне, душевно я писала. Неужели это была я? Что же теперь… от меня осталась какая-то тень. Словно меня кто-то «сжирает», невидимо, неслышимо, как-то нематериально, энергетически.

…Оглушенность и одурманенность таблетками – снотворными, антидепрессантами, – не в состоянии начать действовать. Господи! Пошли же мне сил и здоровья! Вразуми! Направь! Я совсем растерялась, мне очень плохо. Я очень несчастна!

Звонили Ира Дворникова, Люба, я долго говорила с ними. Периодически звонит (пару раз) мобильник. Звонки от Жени, я даю отбой. Женя приехал в Красновидово где-то в 9 вечера. Не разговариваем.

Перед сном стали говорить. Развод он мне не дает. Рассказал что-то о ситуации на работе: Галумов, Панов, Кулматов и т. д.

31 октября 2006 года, вторник, Красновидово

Вчера в 11 вечера начала принимать ночные препараты, начиная с ремерона (30 мл), затем лорафен 2,5 мг. И в заключение – таблетку реладорма с валерьянкой.

Уснула сразу, живу на 1-м этаже в маленькой спальне. Удивительно, но ночью проснулась, не вставала, спала до 10 утра. Впервые за длительное (порядка трех недель) время. Встала около 11 утра, позвонила Володе, пригласила его (если не занят) на массаж. Из-за малоподвижного образа жизни, лекарств и т. д. болит все тело, болят кости, мышцы… Володя приехал около 2 часов дня. Женя уехал в Павловскую Слободу менять колеса, за овощами и фруктами.

Разговариваем, позвонил Чэн Гопин, дал телефон врача китайской клиники в Москве. Договорились поехать 8 ноября к 14:00 на 1-ю встречу к иглотерапевту. В ходе обсуждения даты посещения врача Женя упомянул, что у него 15 ноября мероприятие (имеется в виду юбилей), именно у него. Ну что ж, поживем, увидим. Я (как и всю жизнь – наивна до глупости) заказала впервые в жизни специально к юбилею наряд – красивый, как мне кажется, костюм. 6 ноября он отмечать юбилей ни с кем из друзей не хочет, 15 ноября – юбилей на работе.

Я все сказала, что чувствую, что думаю, что больно, от чего страдаю, что хочу, но все, кажется, было напрасно. Посмотрим, как что будет 15 ноября. Ничего не загадываю, но после 15 ноября, Бог даст сил, буду принимать окончательные решения.

…Я подошла в своем терпении к красной черте – дальше взрыв. Я, видимо, в этом очень похожа на папу, могу бесконечно долго терпеть издевательства, но если терпение лопается, то – со взрывом, не обращая внимания на последствия. О последствиях для Жени даже думать себе запрещаю, ведь я всю жизнь так самозабвенно создавала его репутацию, его достижения и пр.

…Придется мне все делать самой. Мамы больше нет рядом, посоветоваться не с кем. Нужно все решать самой, ради, в конце концов, своих интересов, своего душевного покоя, в память о маме, папе, бабушке и дедушке, которые вложили в меня столько своих сил, любви, забот, чтобы я была счастлива, жила достойно, чисто, по совести, честно, в любви и радости.

Связей у меня теперь очень мало – Женя все подмял под себя, близких людей тоже почти не осталось. И все равно я благодарю Бога за то, что у меня есть, за то, кто я есть, за все, что было, есть и будет. И прошу помощи, вразумления. Поступить правильно, праведно, честно. А ведь это так трудно в условиях вражды. Но «на войне, как на войне». Пора к 60 годам научиться постоять за себя.

1 ноября 2006 года, среда, Красновидово

Попробую объективно оценить свой вклад в наш совместный достаток, в служебное положение Жени, его достижения. И далее – кто из нас с чем остался теперь.

Командировка в Сан-Франциско – это помощь покойного М.С. Капицы в знак поддержания контактов с Жениным папой П.И. Бажановым.

Роль этих семи лет жизни в США неоценима прежде всего для моего становления как взрослой личности, кругозора, знания мира, обретения друзей практически по всему земному шару. Работали мы оба ноздря к ноздре, много, неистово много, честно, полностью выкладываясь, отдавая свои знания и приобретая бесценный жизненный опыт.

Хотя командировка могла и не состояться, так как семейная жизнь наша складывалась, по моим стандартам, чудовищно плохо. Поведение Жени в отношении меня было таким, что после получения назначения на работу в Сан-Франциско, о которой мечтал любой мидовец, я подала на развод. Женя протестовал, а получились действительно и смех и грех: развод был назначен на 10 марта (годовщина нашей свадьбы – 16 марта), а отъезд планировался на 3 марта. Ехать я никуда не хотела, и не потому, что не мечтала увидеть Сан-Франциско, США. Просто считала, что Женя по-прежнему любит Сашу Музыкину (первую жену, изменившую ему со студентом МИМО Черным). Для Жени это была, конечно, трагедия, но я-то к ней не причастна вовсе.

По промыслу божию летом после 3-го курса родители купили мне путевку в санаторий «Мыс Видный» (Хоста), и мне пришлось уехать. Когда приехала и обосновалась на месте, все показалось очень скучным, но что делать – надо было терпеть… набираться сил около моря.

По заведенной ранее традиции позвонила одногруппнику-сочинцу Жене Бажанову и узнала, что чуть ли не треть нашей группы отдыхает в Сочи. Оля Гречко, ее сестра Света с мужем Дунаевским, позже – Валя Моисеев, Алик Швечков и еще пара их друзей.

Компания была знакомая, в тот же вечер меня пригласили к Бажановым в гости на встречу с группой. Приличное платье у меня было одно, нацепила его, села в автобус и через 40 минут или 1 час была уже на ул. Роз, д. 58.

Очень рада была видеть всех своих, познакомилась с Жениными родителями, они мне очень понравились умом, добротой, гостеприимством. Уговорили меня приезжать из Хосты купаться у остановки автобуса «Красный штурм» (середина пути между Сочи и Хостой). День на море мы проводили очень весело.

Позже я встретилась с Жениной сестрой Викой и ее маленькой (3 или 4 года) дочкой Аней. Мужа у Вики не было, как мне сказали, он умер. Квартира у Вики двухкомнатная, поэтому Ольга Гречко со своими родственниками жили у нее. Подруга родителей тетя Люба Калачева перевела меня в другой санаторий («Правду»), что ближе к Сочи. Стало удобнее общаться. Купались, вечерами ходили в ресторанчики (я – на мои копеечные отпускные), много путешествовали. Нам вместе было очень хорошо. Я не чувствовала себя лишней – Женя, его родственники, Оля Гречко приглашали меня каждый день, чтобы вместе проводить время.

Потом я, правда, узнала, что Оля Гречко, усиленно приглашая меня присоединиться к любому мероприятию, за моей спиной выражала недовольство моими приездами. Дело доходило до издевательств: к примеру Оля очень зовет приехать в 4 часа, я приезжаю, а они ушли в кино в 3 часа.

Я, конечно, этого не понимала и по наивности думала, что произошла какая-то ошибка. Ведь у меня не было никаких целей, никаких планов в отношении одногруппников, кроме как по их же приглашению проводить с ними время, что было интересно и весело.

В Москве у меня была, мягко скажем, активная жизнь. Только теперь понимаю, что поклонников было много. Я как-то этого не видела, не задумывалась. Встречалась я с Мишей Калошиным, чувствовала в нем настоящего мужчину-друга, о дальнейшем развитии отношений не задумывалась, хотя, конечно, Миша хотел (и очень-очень хотел) на мне жениться. Прошло много лет, и я поняла, что Миша меня очень любил.

Но со мной что-то произошло – мне стало с ним скучно, хоть и надежно. Знакомый Наташи Абакумовой привел к ней в гости своего друга. Почему-то, несмотря на свойственную мне верность, я как-то шутя стала встречаться с Виталием, познакомилась с его родителями. Но толком сердце мое тогда никому не принадлежало, несмотря на обилие ухажеров.

После лета в Сочи мы продолжили встречи группой и в Москве, и… вскоре я и Женя стали парой, как-то неожиданно он стал первым в моей жизни мужчиной. Я знала, что Миша безумно переживает, но ничего с собой поделать не могла.

С Женей мы учились в одной академической группе в институте. Ему вдруг поступило предложение от ректората учиться в течении года в Сингапуре. Женя стал настаивать на том, чтобы нам расписаться до его отъезда. Мои родители не советовали торопиться. Но я Женю полюбила, решила выйти замуж; именно за него.

Так, 16 марта 1968 года мы расписались, свадьба была в «Метрополе» с колоссальным количеством гостей. Однако скромность и даже бедность наряда невесты заставляли меня комплексовать. Свадьба шумела и играла, было очень весело.

Хотя тогда я очень много не знала. Оказывается, Женя получил анонимное письмо (и это на меня, когда я вся открыта), в котором содержались оскорбительные намеки в мой адрес: «Два года валандалась и спала с Калошиным» и т. д.

Вместе с тем накануне нашей свадьбы родители Оли Гречко, которая собиралась замуж за Валю Моисеева, пригласили к себе в гости родителей Жени, приехавших в Москву, и в ходе застолья предложили все переиграть: Женя женится на Оле Гречко. Вот так пассаж! Как в водевиле…

С самого начала наша семейная жизнь с Женей как-то не заладилась. Практически сразу.

Денег у нас было очень мало: крошечные стипендии и помощь родителей, и при этом через день у нас собирались гости по 5-10 человек. Надо было накрывать столы. Причина сборов: Женя имел временную комнату в общей квартире (вместо общежития), и у нас можно было собираться вольготно, не мешая никому из родителей. Холодильника не было, даже мечтать о нем не осмеливались. Продукты хранили между рамами окон.

На майские праздники мы собрались ехать к Жениным родителям в Сочи. Я пошла в «Детский мир» на Кутузовском проспекте и купила подарок Жениной племяннице Анечке. Как сейчас помню – это был детский несессер, очень симпатичный, нежный, и по цене денег хватало. Купила еще что-то, не помню. Радостная и безмятежная, я дома показала Жене подарок!!! В ответ был устроен невероятный скандал – подарок позорный, нищенский и т. д. Сейчас уж и не помню все эти эпитеты. Я очень долго плакала, так и не поняв, что плохого сделала, что не так. Я не понимала!!!

На майские праздники должны были поехать с нами в Сочи мои родители по приглашению родителей Жени. Я сдуру его спросила: «Может быть, мы возьмем с собой Вовку (моего двоюродного брата)?» Он тогда, кажется, развелся с Таней, своей первой женой. В ответ получила: «У моих родителей не постоялый двор!» Еще одна оплеуха.

Одежды у меня было катастрофически мало, родители жили более-менее обеспеченно, нормально, но достать что-либо симпатичное и по карману было невозможно. И вдруг вспомнила, как Аня, когда мы приехали в Сочи, со своей детской непосредственностью мне сказала: «Наташа, ты такая красивая женщина, а на тебе такой некрасивый халатик!»

И вот мне ехать в Сочи, а ни одной летней майки у меня не было. В институте девочки уж не помню кто, уговорили меня купить белую простую трикотажную майку с синей каемкой (кажется, за 11 рублей). Очень дешево. Я решилась. Показала Жене дома – скандал, почему я потратила деньги? Я каждый день все больше удивлялась, обижалась, даже плакала.

Особенно было обидно из-за невольного сравнения: за пару лет до этого я отдала японские колготки Жене для жены (Саши Музыкиной) в Сочи, она о таких мечтала, а мне папа привез случайно из Японии. Как Женя был щедр из-за этих колготок. Я их просто так отдала. Он же принес огромный торт на всю группу в знак благодарности, ведь этого так хотелось Саше.

Я видела двух абсолютно разных людей. И все так по мелочам-мелочам, которые оставались шрамами на моем сердце. Решений я не принимала, хотя иногда стала уходить к родителям. Не хотелось срывать Жене намечающуюся стажировку в Сингапур. Отношение ко мне, мягко говоря, ничем не напоминало любовь.

Все это очень похоже, как я понимаю теперь, на то, что психологическая травма, полученная Женей от Музыкиной, целиком и полностью этакой «отрыжкой» пала на меня. Видимо, сам по себе сложился постулат: если любишь жену, балуешь, то тебе будет больно, плохо, тебя предадут. И если пофилософствовать дальше, то можно сделать много выводов: чем хуже, тем лучше, жену надо не баловать, а подавлять, подминать и т. д.

Единственное родное и надежное – это родня по крови, все остальное можно менять – жен, женщин, полезно сочетать (быть женатым на бессловестной твари и уходить в разгул). Все это с самого начала кардинально не соответствовало моему пониманию семейных отношений, отношений мужчины и женщины.

Абсурдность Жениного поведения доходила до того, что, когда мы приезжали на Кутузовский, он кидался к холодильнику, чтобы проверить и пересчитать количество консервов, присланных нам из Сочи. Стыдоба-то какая! Особенно в отношении моей семьи, когда никто не тронет ничего чужого. Между прочим, поужинав на Кутузовском с родителями, мы каждый раз увозили полные сумки продуктов, которые доставали нам мои родители. И тем не менее это пересчитывание банок продолжалось каждый раз.

Женя, видимо, этого не помнит, а я не забуду никогда – не по злопамятству, а от потрясения, ведь в нашей семье никогда такого не было. Были беды, были ссоры, разногласия, но такого… не было. Мне было стыдно и больно видеть столь явную патологию, такое пренебрежение не только ко мне, но и к моим родителям.

В ноябре 1968 года Женя улетел в Сингапур. Отъезд намечался каждый месяц, поэтому раз пять мы устраивали банкеты по случаю отъезда. Проводив Женю, я приехала к родителям, чувствовала себя совершенно опустошенной, резко стала по нему скучать, беспокоиться относительно полета. На душе было очень грустно, тоскливо, забылись все обиды, осталось только тепло.

Придя в себя, поняла, что мне предстоит масса дел – окончание института, практика, дипломная работа, распределение и выпускные экзамены. Плюс к этому стали возникать проблемы с комнатой, где мы жили. Женин папа, Петр Игнатьевич, попросил меня прописаться на ул. Георгиу-Дежа, началась беготня по жэковским инстанциям. Через некоторое время (не помню, когда) в связи с моей постоянной московской пропиской Петру Игнатьевичу удалось закрепить эту комнату за нами уже не на птичьих правах.

Стали приходить письма от Жени, они очень радовали, все было интересно, я скучала, очень ждала Жениного возвращения, которое откладывалось и откладывалось.

Закончила учебный год, защитила диплом – все получилось прекрасно. Даже распределение в Институт народов Азии АН СССР под крыло Г.Ф. Кима, как ни билось Восточное управление МВТ СССР, состоялось!!!

После всех этих мытарств я поехала вместе с друзьями, Таней и Володей Солодкими, в Одессу, где пару недель отдыхали, затем перебрались в Сочи. Я жила у Жениных родителей, а Солодкие снимали комнату у соседей.

Но каникулы получились неудачными, я заболела. Долго не могли поставить диагноз. Анализ крови «смахивал» на очень тяжелое гематологическое заболевание.

Пришлось даже полежать в Боткинской больнице у мамы (в 5-м корпусе) вместе с Алисой Михайловной (женой С. Кочаряна, первой женой Лемешева), с ней было интересно. Рафинированная интеллигенция. Вот уж истинно говорят, что интеллигентности научить нельзя. В соседней палате лежала на лечении К.И. Шульженко, которая щедро делилась рецептами масок на лицо, величаво и бодро прогуливалась по больничному коридору, ни на секунду не допуская у окружающих мысль, что она лечится, т. е. чем-то болеет. О! Сила духа!

За два месяца болезни родители мои стали седеть, но вида, особенно папуля, не подавали. Все обследовали, и наконец – прием у известного тогда прекрасного врача-гематолога Дульцина. Его вердикт: инфекционный мононуклеоз (в районе Сочи тогда была зона вспышки этого заболевания). Видимо, осел он на мой изнуренный постоянными экзаменами, дипломом, нервотрепкой, связанной с распределением, недосыпами, организм. Все дома стало становиться на свои места, я долеживалась. Жене ничего о болезни не писала, слишком пугающая и серьезная была ситуация.

Где-то в начале октября 1969 года я вышла на работу. Постепенно входила в ритм новой жизни. Заработную плату мне назначили 75 рублей на должности научно-технического сотрудника, и это – с двумя языками и дипломом МГИМО с отличием. Вот такие были времена!

Материально было очень туго, но как-то я не фиксировалась на этом, просто вкалывала. В дополнение к этому работала немножко в МГИМО, преподавала корейский язык студентам 1-го курса, давала частные уроки на дому Дементьеву-младшему – он очень отставал по корейскому языку.

Вернусь к воспоминаниям.

Наступил 1970 год, я по-прежнему одна, Женя в Сингапуре. Целый день с 10 до 18 часов сижу на работе, так как я новенькая, библиотечных дней у меня нет, поэтому кроме среды и, кажется, пятницы, я постоянно в отделе. Институт тогда находился в особняке в Армянском переулке. С улыбкой вспоминаю ту свою прежнюю наивность, застенчивость до абсурда. В течение 1-го месяца работы мне было даже неудобно спросить, где находится туалет, так без оного я и проводила целый рабочий день.

Заведовал отделом Г.Ф. Ким, сектором экономики Кореи – И.С. Казакевич, в отделе работала и самый крупный в СССР кореевед Ф.И. Куликова-Шабшина. Вот с ней я очень подружилась. В дальнейшем она мне много помогала, подсказывала правильные решения! Отношения сложились добрые, теплые, родственные. На заседаниях отдела я на этом этапе каждый раз терялась, расстраивалась, что «не потяну» работу. Все казались такими умными, знающими, виртуозными ораторами.

В отдел пришла не с пустыми руками, а с основательным научным багажом по моей теме: помощь СССР в развитии народного хозяйства КНДР. Материалы собирала еще в рамках МГИМО, готовя курсовые, а затем диплом у Н.П. Семеновой.

И что еще очень важно: на практику от МГИМО меня распределили в ГКЭС при Совмине СССР. Архив ГКЭС был кладезем этих материалов, но почти все они имели или гриф «секретно», или «для служебного пользования». Поэтому мне как практикантке МГИМО в то время удалось получить на руки лишь крохи. Но главное – я знала, что материал есть и где его найти.

Знала также, что хранятся материалы по моей теме в Историко-архивном управлении МИД СССР, в отделе Дальнего Востока МИДа, которым руководил М.С. Капица. Знала еще одну точку, которая мне казалась интересной, – ВНИКИ (Конъюнктурный институт) МВТ СССР.

Но пока все это было только информацией. Реальным сбором материалов, трудясь в отделе, я заняться не могла, ибо на меня почти сразу «кинули» массу «черновой» работы по сборнику «Нерушимая дружба», в котором публиковались воспоминания и впечатления некоторых советских людей, побывавших в КНДР по линии Общества дружбы, или тех, кто был связан с освобождением Кореи.

Генерал Лебедев, участвовавший в освобождении Кореи и создании социалистического строя на Севере этой страны, много рассказал интересного, предоставил уникальные фото тех времен. Режиссер И. Лукинский (снявший картины «Чук и Гек», «Деревенский детектив» и др.), посетивший КНДР в недавнем прошлом, оказался в числе авторов этого сборника. И его статья была посвящена развитию культурных связей между СССР и КНДР. Посему мне пришлось почти три месяца, мечась между работой (дежурствами) в отделе и Министерством культуры СССР, собирать материалы по данной теме, обрабатывать их, писать саму статью, периодически встречаясь с Лукинским у него дома на одной из Фрунзенских улиц.

Встречи были интересные, человек он, конечно, талантливый, но главный интерес был не в рекомендациях по статье, а в тех жизненных уроках, которые он преподавал: «Первые 50 лет ты должен работать на авторитет, а уж дальше отдохни, расслабься, ведь авторитет во вторые 50 лет жизни должен работать на тебя».

Другим моим «клиентом» был рабочий Антонов, кажется, член ЦК КПСС в то время. Таковы были нравы эпохи. С производства, «прямо от станка», в нашем случае – с завода им. Ильича выдвигался хороший рабочий, преуспевающий в партийно-общественной деятельности и порой (как Антонов) достигавший столь высокого уровня – ЦК КПСС.

Отдельными вспышками вспоминаются картины встреч с этими людьми. Весь из себя благостный, приветливый, простой в обращении Лукинский каждый раз кричал своему маленькому сыну: «Колька! Неси чай. Разве ты не видишь, Наташа пришла!» Теперь, когда я вижу по телевизору концерты с участием юмориста Николая Лукинского, не могу поверить, что это тот самый Колька, который шустро подавал нам чай. Интересен и тот факт, что Лукинский в отличие от большинства других официальных авторов воспоминаний настоял на том, чтобы поделиться пусть крохотным, но гонораром за статью в сборнике.

Пока вспоминала эти детали, с горечью для себя обнаружила, что вся моя корейская библиотека, собранная годами, распылилась. Я даже не знаю толком, где мои собственные книжки. От Жени сейчас узнала, что часть здесь, в Красновидово, другая – у Жени в кабинете на работе, в ДА. Придется все снова собирать – это расплата за мое вынужденное превращение в часть кухонной утвари, вынужденную переквалификацию в массу разных профессий – уборщицу, кухарку, прораба по стройкам и ремонтам, специалиста по недвижимости, снабженца, дизайнера, прачку, сотрудницу химчистки, медсестру, пиарщицу для Жени и т. д. Ну что ж, значит так должно было быть, а вот как поступать теперь – это другое дело. Очень переживаю, что не стала матерью, но и здесь в утешение мне слышатся слова папули, сказанные в Боткинской больнице, в 7-м корпусе после случившегося 2-го выкидыша. Папа сказал: «Ты, Наташенька, не страдай, не плачь так. Чем больше я смотрю сейчас на подрастающее поколение, тем страшнее теперь иметь детей…». Видимо, мой папочка многое имел в виду, говоря это.

Первый выкидыш был в Сан-Франциско, когда Женя улетел в Сочи хоронить Петра Игнатьевича. Видимо, потрясение от смерти Петра Игнатьевича дало толчок. Таково было предположение гинеколога в Сан-Франциско, доктора Крайса.

Уже позже я ходила к другому гинекологу в Сан-Франциско, который мне сказал, что у Жени несколько вялая в передвижении (как я поняла) сперма. Поэтому беременность возможна, но не факт, что она произойдет. Я об этом Жене не сказала, чтобы не расстраивать. Более того, Женя очень далек от медицины, мог это неправильно понять, а отсюда мог развиться комплекс (так мне казалось).

Кстати, об этом визите к врачу и о его заключении я никому никогда не говорила. Впервые сказала на майские праздники в Красновидово в 2006 г. Вике, а тогда сказала только маме, она и перестала медицину подключать.

Вероятно, я должна была об этом сказать и Жене, и Анне Зиновьевне, но не хотелось никого огорчать. Вот так, мечтая о рае для всех, я превратила (если утрированно) свою жизнь в ад. Типичная ситуация «пытаться стать святее Папы Римского».

Я, кажется, очень отступила от основного своего изложения о первых шагах на работе в Институте народов Азии АН СССР, в отделе Кореи, Монголии и Вьетнама.

Для того, чтобы написать статью Лукинского, я несколько месяцев параллельно с выполнением других обязанностей в отделе исправно работала в архиве Министерства культуры СССР, что по-своему было интересно. Атмосфера старинного особняка, даже его дизайн и архитектура. Очень милый смешной человечек Толя Педин был прикреплен ко мне в качестве куратора. Относительно без проблем – походы в Большой театр на самые аншлаговые спектакли (билеты организовывал Т. Педин и довольно часто меня приглашал, даже его коллеги подхихикивали, что Толя пытается ухаживать за мной).

Я, как всегда, ни на что не обращала внимания, в Большой пару раз сходила, а дальше у меня просто не было времени. Собирая материалы, помню, что постоянно находилась в каком-то оцепенении от страха, что написать требуемый очерк не смогу. Тем не менее написала, кто-то из коллег по отделу (Т.С. Яскина, Ф.И. Куликова) подправили, подредактировали. Слава Богу, получилось. Впоследствии через несколько лет я использовала эти материалы для очерка на тему «Культура в КНДР – культурные связи СССР с КНДР» для коллективной монографии «Современная Корея» (М.: Наука, 1971. С. 274–276).

До сих пор не могу понять, как я описывала впечатления Лукинского о виденном в КНДР, особенно с учетом того факта, что не только Лукинский, но и сама ни я разу не были в КНДР (почему – об этом позже).

Еще раз хочу вспомнить рабочего Антонова. Мои впечатления о работе и общении с этим милым и добрым человеком были более скудными. Главное помню: выиграв в «политической рулетке» СССР роль выдвиженца из рабочих, что называется, прямо от станка, и оказавшись на невероятной для себя высоте тогдашнего политического Олимпа со всеми вытекающими «благами» и «привилегиями» (в частности, переселение в большую, прекрасную квартиру в новом престижном доме в центре Москвы, что уже было немыслимым для обычного рабочего), Антонов постоянно в беседах скатывался на эту тему, не мог поверить, что все происходило наяву.

Как-то прихожу к нему работать над статьей о визите в КНДР. Он, будучи всегда приветливым, гостеприимным, в хорошем тонусе, вдруг показался мне каким-то испуганным, усталым, разбитым. Причина оказалась простой, очень грустной и смешной одновременно: ночью ему приснился сон, что все то, что он получил от властей, у него отнимают…

«Наташа, – сказал он мне, – я, честно говоря, не знаю, когда я сплю, а когда бодрствую. Ибо вся обрушившаяся на меня сказка из обоймы привилегий и благ – это не может быть правдой, это может быть только сном. В то же время я все это могу потрогать, всем этим пользуюсь и так боюсь, что в одночасье оно (это номенклатурное благосостояние) исчезнет и я останусь вновь у разбитого корыта, влача, как и все мои коллеги, прежнюю, почти нищенскую жизнь!»

Мне стало его очень жаль, несмотря на то что сама я возвращалась из роскошной квартиры Антонова в нашу нищенскую комнату в общей квартире, в которой мы жили на «птичьих» правах.

«Собрав» у Антонова его воспоминания о поездке в КНДР вплоть до крохотного дневничка – записей впечатлений, – я остановилась. Что-то пыталась набросать своей неопытной, полустуденческой рукой, однако ничего толкового не получалось по многим причинам. Тогда ко мне на помощь пришли мои коллеги, опытные корееведы, профессионалы. Статья в сборнике в итоге была опубликована.

Так проходила моя служебная – научно-техническая деятельность. Постепенно «вписываясь» в коллектив отдела, я вернулась к своей основной теме исследований по КНДР – советско-северокорейские экономические связи и их роль в построении социализма в КНДР.

Наступил 1970 год, и мне удалось «прикрепиться» к аспирантуре института, сохраняя все прежние обязанности по работе в отделе. А в 1972 году с помощью Г.И. Морозова (ученого-правоведа, первого мужа С. Алилуевой) – друга моих родителей – и Г.Ф. Кима (зав. отделом социалистических стран Азии), также хорошего знакомого моего папы, я была допущена к экзаменам в очную аспирантуру. Здесь было уже легче, так как экзамены любой сложности никогда не были для меня особой проблемой. Только усиленная подготовка, к этому мне не нужно было привыкать.

Полтора года моей жизни в Москве без Жени казались вечностью. Так много нового происходило в моей жизни. Все или почти все описывала в письмах к Жене. Все время (свободное) проводила с родителями или друзьями – Наташей и Володей Абакумовыми, Ольгой и Валей Моисеевыми, Юлей и др.

Все экзамены сдала на отлично, правда, пришлось потрудиться, особенно над эссе по философии. Интересно, что экзамены в аспирантуру мы в те годы сдавали не у себя на работе. В отделе я сдавала только специальность. Философию – в Институте философии АН СССР (находился недалеко от Музея изобразительных искусств им. Пушкина), английский язык – тоже в каком-то институте системы АН, кажется, на ул. Дм. Ульянова. Иными словами, все приходилось начинать как бы с нуля, отвечать совершенно незнакомым преподавателям.

Невольно возникает параллель с сегодняшней системой поступления в аспирантуру: слышу и вижу «новую систему» через Женю. Экзамены, так же как и кандидатский минимум, можно вообще не сдавать или сдать кое-как и тем не менее, если ты договорился, «имеешь блат» и проплатил, получить или отлично, или как минимум проходной балл. Как же все изменилось…

Крохи справедливости, которые были в 1970-е годы, уничтожены под корень. Диссертации и их защита тоже в большинстве своем фальшивки: или пишутся платно другими людьми, или сумбурно скачиваются из интернета. По-моему, реальных, не фальшивых диссертаций (как докторских, так и кандидатских), практически не осталось, за редким исключением. Научную степень хотят иметь теперь все подряд, вплоть до политических деятелей, которые расплачиваются либо политическими услугами, либо деньгами и т. д.

Страшно все это! Уровень образования, знаний падает до красной черты, а регалии обратно пропорционально растут вверх тоже до красной черты. Не знаю, как в технических сферах, но гуманитарная наука стала просто продажной потаскухой, увешанной фальшивыми бриллиантами. Я же ни минуты не сожалею, что в свое время шла честным путем, всего добивалась трудом, знаниями, а возможно, и способностями (об этом мне самой трудно судить).

Тысячами тонн публикуется макулатура с громким названием «монография», содержание которой так называемые авторы даже не знают. Кругом «великие ученые», с багажом 20-30-40 монографий, которые они не писали, а часто и не читали, кроме обложки для проверки правильности указания всех их «регалий», «заслуг», научных «свершений» и «подвигов». Все продается и покупается, диссертации и монографии пекутся как блины, и в этих блинах нет ничего, кроме низкосортной муки и «воды».

Открываю почти любую книгу, и хочется сказать: «Один из нас сошел с ума». Вопиющая ахинея, заплеванная заменами обычных русских слов их аналогами на английском. Прежде всего, это касается политологии, истории.

Редчайший случай, если увидишь более-менее содержательную, написанную нормальным языком монографию. Посему решила, что пути назад в «науку» мне нет, ибо науки моего профиля с моей точки зрения не осталось.

Академия наук РФ превратилась в нечто запредельное. Член-корреспонденты, академики «выдаются», невзирая на научный багаж или за деньги, или за услуги.

«Эпоха перемен» – это ее издержки. Но, к сожалению, расплачиваться за эти безнравственные шаги придется рано или поздно всем.

Как же жить в такой новой безумной обстановке? Не знаешь, как правильно поступить, как праведно, как нравственно, кому верить, чему верить, что законно, что беззаконно в нынешние времена…

Сегодня днем готовила обед, незатейливо, но рада, что хоть могу себя преодолеть по этой части. Потом опять ворох грязных тарелок. Кажется, преодолела себя, все перемыла. Провела переговоры по поводу установки, а точнее, подключения водоснабжения к фильтру соседки по Красновидово Саиды. Если это получится, то хоть вода станет приемлемой для технических нужд. Все намечено на следующую неделю. 8 ноября я должна поехать к китайскому врачу – иглотерапевту (по рекомендации посланника посольства КНР Чэн Гопина), консультироваться в отношении бессонницы. Договорилась с Саидой, что она привезет мне своих домашних работниц для уборки квартиры.

Сегодня решила прочитать Жене свое сочинение о Пискаревском кладбище, может быть и не стоило. Я сама потрясена таким уровнем, а ведь это только 10-й класс. Сколько же всего я знала и умела делать, а теперь кажется, что все «коту под хвост».

4 ноября 2006 года, суббота, Красновидово

Вернусь в тот давний 1970-й год. 31 марта прилетел Женя. Я его очень ждала. Появился в дверях Шереметьево-1 с какой-то коробкой, полной кукол для коллекции родителей. Очень похудел, стал как мальчик. Видимо, климат повлиял, а возможно, и недоедал. Я чувствовала себя растерянной. Помню, что встречали все родители наши, я…

Поехали на ул. Георгиу-Дежа с Жениной мамой. Женя стал стремительно распаковывать багаж, который собирал длительное время, – подарки, подарки и т. п. Помню дубленку – зипунчик для меня, что-то еще, помню сет серебряный с бирюзой – серьги, кольцо, какая-то бижутерия… Анна Зиновьевна предложила разделить сет, предназначенный мне, между Викой и мной. Мне серьги, Вике – кольцо. Меня все это коробило.

Мне ничего не было жалко, но я не могла понять, почему Женя так мягко, без неловкости передо мной, тут же отдал кольцо Вике. Мне было это странно и обидно. Тем более что Женя привез целую коробку ювелирных украшений для Вики по ее списку-заказу. Естественно, вспомнилось, что для Саши Музыкиной он таскал из дома Викины украшения. Было обидно… но радость от возвращения Жени была столь велика, что перекрыла внутреннее несогласие и недоумение. Вечером поехали на Кутузовский к родителям ужинать.

Так начался послесингапурский период жизни. Многое хотелось друг другу рассказать. И наступили будни: у Жени – окончание института, у меня – работа. Все время гости. Холодильник так мы и не смогли купить, невзирая на командировку. О телевизоре даже и не мечтали. После защиты диплома Женя вышел на работу в МИД под руководством Капицы М.С. Комнату удалось закрепить за нами как за полноправными жильцами. Летом поехали в Сочи. Анна Зиновьевна и Петр Игнатьевич очень ждали Жениного приезда.

…Дочка Жениной сестры Вики, Аня, росла, ходила в школу, мы становились закадычными подругами. После отпуска – опять Москва, те же заботы, будни, работа. Жили мы с Женей не очень хорошо, но занятость нас обоих не позволяла мне сделать какой-либо вывод. Петр Игнатьевич очень старался помочь нам с жилплощадью в Москве. И, действительно, мы получили отдельную квартиру в Тепличном переулке (Октябрьское поле) и не просто отдельную, но и двухкомнатную (хоть и маленькую, с крошечной кухней).

Какая была радость! Я начала дела по благоустройству квартиры, хотелось уюта, который, казалось, внесет в нашу жизнь мир, лад, нормальные семейные отношения. У нас была прежняя мебель, но новые занавески привнесли уют. Даже мой старенький торшер обтянула веселой занавесочной тканью – получилось симпатично.

Однако жили мы с Женей плохо, я периодически уходила от его хамства к родителям. А моя бабушка, Антонина Тихоновна, переехала в 1970 году из комнаты в Измайлово, где жила в общей квартире с пьяницей, в комнату на Старом Арбате, общую, тесно заселенную квартиру, но с очень милыми людьми. Комнату эту, правда, пришлось основательно реанимировать. В ней ранее тоже жила пьяница, которая не всегда пользовалась туалетом, зачастую ей достаточно было паркетного пола. В двух больших комнатах жили ее соседи: бывший (тогда уже почти лежачий больной) муж; хозяйки целого дома (в прошлом) и его жена (работавшая прислугой той самой богатой женщины). Еще в одной комнате жил абсолютный ангел – старушка лет 80, истинная обитательница Арбата с прошлых времен.

Как-то она рассказала мне, какая у нее была сказочная коллекция фарфора в собственной ее и ее покойного мужа квартире (дом располагался напротив Театра им. Евг. Вахтангова). Коллекция вся погибла во время войны (я точно не поняла, почему: то ли близко попал снаряд, то ли еще что-то). Комната старушки была крошечной, со спартанской кроватью, тумбочкой, стулом, шкафчиком и, пожалуй, еще с постоянно тихо работающей радиоточкой на стене.

Как в ней дух держался, я не понимала. Но тем не менее каждое утро начиналось с полной самостоятельной обработки всего тела спиртовым раствором типа нежно-ароматного одеколона, купленного за какие-то копеечки.

Звали ее, кажется, Антонина Ивановна. Каждый раз, когда я шла купить бабушке продукты, покупала что-нибудь и соседке, зная ее рацион. Пенсия у нее была около 17-19 рублей. Бабушкина пенсия составляла, кажется, 27 рублей. По возможности помогали мама и дядя Юра. Она всю эту помощь накапливала и все время покупала что-нибудь нам с братом Вовкой в наши семьи: набор банок, чайный сервизик, серебряную ложечку и т. д.

5 ноября 1970 г. мы отметили в этой комнате на Старом Арбате бабушкино 70-летие. Жени не было. В течение дня, когда позволяло здоровье, бабушка совершала «променад» по Старому Арбату. «Променад» состоял в том, чтобы, увидев где-то дефицитные, недорогие продукты, купить мне, облегчив мои бытовые заботы.

Я забегала часто, ибо квартира находилась на Старом Арбате в доме с зоомагазином. Это был мой постоянный маршрут из МГИМО, где я немного преподавала корейский, или из МИДа, где я собирала материалы, или от подруги Наташи Ефремкиной, которая жила в Кривоарбатском переулке, д. 19 (без общения с ней я не могу представить себе те годы).

У бабушки, как правило, находилась для меня еда, а я, в свою очередь, накопив 3 рубля, приносила курицу, и настроение было отличное.

Так прошел 1971 год, наступал 1972 год. Дома, в моей семье, все было по синусоиде. Или я после очередного скандала с Женей уходила к родителям, или Женя подолгу гулял с коллегами-приятелями.

В 1971 году осенью у бабушки случился инсульт. Увезли ее в больницу прямо с улицы из магазина на Садовом кольце, в это время она жила у дяди Юры и тети Тамары на период их отпуска.

Помню, как мы с мамой «прилетели» в 67-ю больницу на Хорошевском шоссе, увидели бабушку прикованной к постели, в ужасающем неврологическом отделении. Она была в сознании. Я сквозь слезы сказала: «Бабуля, ну как же так?!» Она ответила: «Вот так твоя бабуля».

Дальше становилось хуже и хуже. Перевести бабушку к маме в 7-й корпус Боткинской больницы не представлялось возможным из-за ее состояния. Я ездила к ней почти каждый день, мы приезжали все по очереди: мама, тетя Тамара, я. Платили нянечкам, чтобы поменяли белье, часто впустую.

Соседка по палате говорила, что в полузабытье бабушка все время звала меня на помощь. А что я могла сделать, кроме своих приходов и попыток разговаривать с ней, просить ее выздороветь. Однако она была без сознания… Не знаю, слышала она меня или нет. Состояние бабушки было стабильно тяжелое.

Я помню, как выматывалась за эти поездки. Ведь надо было отпрашиваться с работы, ехать в другой конец Москвы, видеть весь этот ужас с бабушкой и вообще ужас неврологии обычной горбольницы. Еле-еле приволакивалась домой. Женя в квартире на Тепличном переулке отсутствовал, я даже не знала, где он.

Его абсолютно не интересовало, какая у меня беда. Я помню, что, как-то возвратясь, нашла записку на кухонном столе от Викиного мужа Виталия. Он приходил в мое отсутствие по поручению Вики забрать Женину дубленку и какие-то зимние свитера, другие вещи. Виталий очень извинялся, что пришлось выполнять такую роль, и уверял меня в записке, как хорошо и уважительно ко мне относится.

Потом стал периодически появляться Женя, что сопровождалось очередными ссорами. Я решила переехать в бабушкину комнату на Старом Арбате. Там мне было спокойно и уютно. Более того, придя домой, я могла спокойно работать над диссертацией. Периодически появлялась в нашей квартире в Тепличном, чтобы взять недостающую одежду и материалы для диссертации. Судя по всему, Женя оседло стал жить там.

В ноябре бабушке стало совсем плохо: гангрена ноги из-за оторвавшегося тромба. Нужна операция. Перевели в хирургию, операция была назначена на последние дни ноября. Ее сделали, однако я поехать в больницу не смогла – заболела, ночевала у родителей. В больницу поехала тетя Тамара 2 декабря, но бабушки на больничной койке уже не было.

2 декабря бабушка умерла. Кремация была в Донском монастыре. Несмотря на произошедшую ранее ссору, папа подключился, чтобы все достойно сделать, сам ездил в морг. Нам это было не под силу. Бабушки не стало, а мой муж; даже этого не знал, не хоронил человека, который меня практически вырастил. Это был декабрь 1971 года.

Живя на Арбате, случайно встретила Виталия. Я и забыла о нем, а оказалось, что мое замужество было для него ударом. Конечно, он понял, что не случайно я живу отдельно и вновь стал активно ухаживать за мной. Почему-то ему очень хотелось на мне жениться, несмотря на сонм поклонниц, окружавших его.

Наступал 1972 год, я его встретила у Наташи Ефремкиной (Абакумовой) в большой компании. Было весело, но «кошки на душе скребли». У меня есть муж, с которым я не в разводе, которого я любила, но жить с ним по моим понятиям нормальной семейной жизнью не могла. Жила я в основном на Кутузовском с родителями, писала диссертацию, периодически оказываясь на квартире в Тепличном переулке.

Но каждая новая попытка возобновления семейной жизни рушилась. Я опять стала болеть, как-то чахнуть. Хотел с Женей поговорить папа, сказать, что, если жизнь не складывается, лучше развестись. Женя отказался от разговора, сказал, что мы сами будем разбираться, без родителей.

В это время Женя получил предложение поработать в генконсульстве СССР в Сан-Франциско. Такая командировка в те годы была неслыханной удачей. Некоторые сотрудники МИДа готовы были пойти на фиктивный брак, лишь бы получить такой дар судьбы. Командировка меня абсолютно не трогала, а точнее, я бы очень хотела работать в США, но при условии других семейных отношений. Если бы я не любила Женю, мне бы было все равно, как он ко мне относится, как себя ведет, подошла бы по-деловому и с легкостью поехала бы в Сан-Франциско, но… все это было мне не по душе.

Я подала заявление в суд на развод. Помню только, что Женя, не соглашаясь на развод, произнес такую фразу: «Осталось еще умереть в день рождения…» Дело в том, что суд назначил развод на 14 марта 1972 года (а 16 марта – день нашей свадьбы). Петр Игнатьевич, приехав в Москву в командировку, позвонил мне и попросил не подавать на развод. Я тогда согласилась, но просила его поговорить с Женей, чтобы обстановка в доме была хоть мало-мальски приемлемой, позволяющей мне работать над диссертацией. Прошедший год показал, что этого не получается.

Дальше… Помню уговоры Жени… ссоры, примирения, серьезные обещания все изменить. Мама и папа в мое решение не вмешивались до тех пор, пока я не спросила совета, что делать.

Сегодня, 5 ноября, – день памяти бабушки, это был ее день рождения. Я весь день ее вспоминала. Царствие ей небесное!

Помню, мнение было примерно такое: «Ты можешь полететь в Сан-Франциско, вам с Женей следует попробовать пожить на расстоянии от родственников. Если ничего не изменится к лучшему, ты в любой момент возвращаешься в Москву – билет же у тебя обратный есть. Попробуйте еще раз наладить свои семейные отношения».

Совет папы казался обоснованным, ведь, невзирая на постоянные обиды на мужа, я его любила, хотя из-за этих обид вообще на данную тему и думать перестала. Считала, что поведение Жени – это месть любой женщине, которая окажется рядом с ним в связи с изменой ему С. Музыкиной. Ведь, видимо, он очень ее любил. Что еще я могла тогда думать? Что меня Женя не любит, что он по-прежнему влюблен в Музыкину.

Очень серьезно переборов себя, перешагнув через все обиды и огорчения и, теперь я так думаю, все же любя Женю, невзирая на все неприемлемые для меня условия семейной жизни, я согласилась лететь в Сан-Франциско.

Начались сборы, хлопоты, новые заботы. Я совсем не представляла, что мне нужно взять с собой, да и брать-то особенно было нечего. Мы были достаточно бедны, выбирать было не из чего. Несмотря на Женину командировку в Сингапур, наш выход на самостоятельную работу, мы жили, как и прежде, с материальной точки зрения очень скудно.

Все же какие-то пожитки я упаковала кое-как. В первых числах марта мы вылетели из Москвы.

6 ноября 2006 года, понедельник, Красновидово

День рождения Женечки! У меня даже нет подарка, ведь я так долго никуда не выходила. Надеюсь, позже куплю ему вместе с ним то, что ему нравится. Тем более что подарки, которые я ему прежде делала на дни рождения, мне кажется, ему не нравились (за редкими исключениями).

Вчера позвонила Ира Дворникова – она хочет Женечку поздравить, поэтому сегодня приезжает в Красновидово. Попробуем съездить в ресторан в Жуковке «Царская охота». Мне так хотелось бы собрать всех близких друзей, отметить столь существенную дату в жизни. Но… Женя не хочет. Жаль!

Похоже на то, что празднует он свои дни рождения в основном на работе, и это хорошо, но ведь работа не может подменить семью, свой дом. Все главное, как мне кажется, происходит в жизни человека дома. Но, видимо, мои взгляды и ценности, приоритеты и жизненные ориентиры с Жениными не совпадают. Хотелось бы, чтобы 60-летие Жени прошло сегодня весело, уютно, тепло, родственно, радостно!

Вчера вечером погуляли перед сном, виделись с Мариной и Олегом Чертковыми, посидели у них. Обсуждали вопросы фильтра для воды – это явилось причиной встречи. В итоге засиделись, поболтали. За время посиделок связывались с Е.С., так как опять не работает часть отопления в квартире. Все наладилось, мне пришлось на Е.С. «поднажать».

Сегодня также день рождения у Любы и Бориса Анатольевича, надо позвонить, поздравить.

Я продолжаю лечиться, снижать прием реладорма. Эту ночь спала, не вставая в ходе сна. Проснулась в 7 утра, встала в 7.30. Поздравила Женечку.

Мы по-прежнему (как в ходе выяснения отношений предложил Женя) живем в разных комнатах. Я – на первом этаже, Женя – на втором. Женя толком не может ничего есть, заживают раны от удаления четырех зубов, кушать больно. Нужно все же регулярно показываться протезисту Ив. Павловичу, чтобы он подгонял, корректировал протез.

Вижу, что у Жени настроение плохое. Догадываюсь, что про себя думает, что ничего в жизни не добился, про себя говорит good for nothing. Самоедство, которое разрушает и его, и меня. Ну, ничего не поделаешь, не хочет ничего менять в своей душе, навязывать свое мнение бесполезно, да и не в моих правилах.

Только что Женя прочитал мне страницы своего дневника за разные годы (1999, 2002, 2003, 2004 годы) за 6 ноября. Как мы отмечали его день рождения, и о чем он думал в эти свои даты. Везде красной нитью проходит страдание: ничего в жизни не добился, не состоялся, все прошлые планы и надежды – карьерные и творческие – рухнули. Вместе с тем отмечает то одну, то другую книгу, которые были опубликованы.

Почему же такое упадничество?! Ведь если дело во мне, то опять ничего не вяжется. Казалось бы, нужно радоваться. Тем не менее – упадничество, постоянное недовольство собой и жизнью. Просто чертовщина какая-то.

Очень все это грустно мне, больно. Тоска, как вирус, переходит ко мне. Ведь я так старалась, чтобы осуществились Женины планы и желания, так много сделала в ущерб (даже отказ) своему творчеству, работе. Все бытовые ежедневные и стратегические заботы брала на себя. И все напрасно. Хотя в реальности достижений очень много, но они Женю не радуют.

Ощущение такое, что вся его жизнь – череда сплошных страданий. Что это? Я не понимаю. Ведь мы приходим в эту жизнь, чтобы быть счастливыми. А Женино состояние – постоянная тоска. Если причина во мне, то я столько раз искренне предлагала нам разойтись, обрести свободу от меня. Если нужна свобода от меня для обретения счастья, то почему же Женя не соглашается?! Я ничего не понимаю!!!

Мне очень грустно от своей беспомощности. Как жутко понимать, что самому близкому для меня человеку со мной плохо. Как быть?

На самом деле, когда Женя во время очередной ссоры мне кричит, что я его не люблю и никогда не любила, он не понимает, что говорит не обо мне, не о моем отношении и чувстве к нему, а наоборот, о себе. После Музыкиной у него не было истинной любви к женщине…

Мне на все это наплевать, не хочу всю жизнь расхлебывать Женины «ошибки», ведь у меня-то жизнь одна и здоровье одно. Нужно, в конце концов, подумать о себе, позаботиться о себе, постараться полюбить себя, пожить для себя, заменить это извечное в моей жизни «надо» на «хочу» или «не хочу».

Позвонила Нинэль, просила поздравить Женю с днем рождения, юбилеем. Сказала мне много добрых слов, поддержала. Спасибо Богу за помощь!

В два часа должны приехать Дворниковы с Сережей, чтобы съездить в ресторан «Царская охота».

Переживаю, что не смогла купить Жене подарок, соорудила открытку – поздравление из своей фотографии. Получилось забавно – фото и зверята. Бог мой, ведь нам уже 60 лет, а игрушки все еще актуальны, мы все же дети какие-то.

Женя вернулся с зарядки, хотел сфотографироваться с моей игрушечной композицией. Потом замолчал. Вижу, что сбросил всех зверят на кровать. После зарядки, как всегда, жаловался, что все обитатели Красновидово мешали ему ее сделать. «Мешание» состояло в том, что соседи (некоторые) просто появлялись на улице. Какое же это безумие! Звонит телефон, Женя трубку не снимает, я тоже. Прежде я это постоянно делала, а Женя же с неохотой соглашался поговорить по телефону после моих уговоров, я переживала. Сейчас мне все равно. Не снимает трубку – это его дело. Кому нужна я, позвонит мне на мобильник.

Я чуточку начинаю дергаться, передается накал злобы от Жени. Катается какой-то шар раздражения и злости, ощущается неприкаянность. Пусть что хочет, то и делает. Надо смириться со своим одиночеством, понять наконец-то через 38 лет, что мужа у меня нет, есть партнер по браку, его карьера, что-то типа совместного (в одной квартире) проживания. Какое жуткое состояние отношений – отчужденность.

Уверена, что Женя, как всегда, уверен в своей правоте, в том, что я его обижаю, не ценю и т. д. В действительности у нас несовместимые характеры. Они совмещаются только, если я полностью прогибаюсь, если я становлюсь не я – так было много лет. И здоровья нет, и масса других причин, однако все имеет свои пределы и мое терпение тоже.

Господи, помоги мне выдержать эту чертовщину! Господи, помилуй, спаси и сохрани! Продолжаю молиться за нас обоих! А там – на все воля Божья.

9 ноября 2006 года, четверг, Красновидово

Вернусь к 6 ноября. Вот в таком унынии я находилась полдня. Нашла «зверинец» на кровати, брошенных вверх ногами. Ощущаю Женину злобу и раздражение. К телефону не подхожу. Только бы не сломаться и не пустить все по прежнему руслу «обслуги», подчиняемой невидимой плеткой, вечно всем чем-то обязанной. К часу дня напряженность стала спадать, я начала одеваться в ожидании Дворниковых. Женя тоже.

В 14:00 приехали Дворниковы с Сережей – водителем. Подарили Жене ноутбук, очень компактный. Далее мы впятером поехали в «Царскую охоту» отмечать Женин юбилей. Вечер прошел восхитительно, тепло, радостно, достойно, весело, уютно, вкусно. Просидели с 2 дня до 8 вечера, потом пофотографировались и назад, в Красновидово. Сережа ехал быстро, очень скоро были дома, а чуть позже позвонили и Дворниковы, сказали, что добрались в Москву.

Я немного говорила за ужином, даже вспоминала, как Сан-Франциско потерял для меня все очарованное, когда Женя был в Москве, сдавая экзамены в ДА. Я безмерно скучала по нему, хотя дел по сборам было невпроворот. До сих пор четко ощущаю эти чувства. Помню, как мир расцвел красками, все ожило, когда Женя позвонил мне из Канады, возвращаясь в Сан-Франциско для передачи дел и окончательных сборов. Говорил о венчании, крещении. Сказал, что хочет венчаться, но я молчала.

7 ноября уехали рано, чтобы успеть на почту за моей пенсией, которую я не получала три месяца, не могла сама выйти из дома.

Женя наконец-то увидел поздравление от меня, сделанное на моем фото. Я рада!

Вечером 7 ноября Женя уехал к Ив. Павловичу (зубной врач), а я сидела на телефоне, пытаясь прояснить ситуацию с подключением фильтра Саиды к нашему стояку. Так и не смогла найти Саиду. Похоже, что запланированные работы на 8 ноября и по фильтрам, и по уборке квартиры сорвались. Я стираю кипу белья из Красновидово.

8 ноября прозвонилась Саида, решили все перенести на следующую неделю. Утром пришла Нина, начались домашние дела. Накануне 1,5 часа простояли на почте за пенсией.

К часу приехал Володя, направились на Новослободскую улицу в китайский центр к врачу-иглотерапевту из Китая. Нашли клинику, приехали заранее, ждали, и в 14:00 он нас принял. Я в двух словах рассказала через переводчика о своей проблеме – депрессия, много снотворного, бессонница.

Доктор Чжэн долго ощупывал мой пульс на обеих руках. Далее стал излагать свой диагноз: депрессия маленькая, бессонница лечится, особые проблемы у меня – больное сердце (нарушение кровообращения), общее нарушение кровообращения, толстая кишка. Предложил лечиться: или иглотерапия, или лекарства. Я охотно согласилась на иголки и как можно быстрее.

Удивительно (хотя не для меня), ведь именно все это лечит мне постепенно Нинэль, и сколько болячек она вылечила у меня за прошедшее время. Я очень ей благодарна. Действительно, рука Господа привела меня к ней (через Нину Шептунову).

Сеанс иглотерапии длился минут 40. Впечатление у меня осталось самое благоприятное, я как-то обнадежилась тем, что можно помочь воскреснуть из моего состояния «я – не я». Далее доктор сказал, что необходимы 10 сеансов иглотерапии подряд. Решили встретиться в час дня в воскресенье 12 ноября и провести подряд с божьей помощью 10 сеансов. Наотрез отказались от оплаты.

Я хочу в понедельник сделать еще и педикюр. После лечения Женя поехал на работу, я с Володей через московские пробки – домой.

Приехали в «Молоко» за продуктами раньше, чем Женя добрался на своем хваленом метро. Закупила все, что надо было взять из продуктов в Красновидово, случайно совпали с Ниной в магазине, так что все получилось удачно.

Вскоре приехала Люба, привезла мои лекарства, лорафен от Ирины Владимировны (Институт неврозов на Волоколамском шоссе), Жене – подарок к дню рождения. А я Любе передала подарок на ее день рождения 6 ноября.

Упорно думаю о том, что иглотерапия нужна Жене. Ему очень нужна консультация этого китайского врача Чжэна. Но Женя пока отказывается. У Любы явно депрессивное настроение. Я это чувствую. У Нины болит десна после тяжелого, а может и неудачного удаления зуба в п-ке № 1 на наб. Тар. Шевченко.

В эти дни Женю по телефону поздравили В. Гнатовский, Аня Дворникова, Вол. Абакумов.

Пока сидели с Любой и Ниной, я им рассказала, что пока на почте ждала своей очереди, дважды ко мне обратились «девушка». Мне было смешно, ведь я явилась получать пенсию.

Сначала ушла Люба, а потом и Нина. Позвонил Шутов А.Д., вновь проблема – нужна консультация Башилова (хирург ЦКБ) по поводу повторной операции паховой грыжи. Разыскала О.Д., просила ее договориться, чтобы 9 ноября позвонить Башилову. Часа два перезванивалась. Затем запаковывала скарб в Красновидово, общалась со Светланой (соседкой), искала формы договора купли-продажи квартиры для оформления договора на обслуживание (техническое) квартиры. Все заполнила, отдала Светлане.

Около 10 вечера выехали в Красновидово. Подустала, когда приехали и стала распаковывать еду, белье и пр. Легла спать 8 ноября около часа ночи, но не уснула и тихонько спустилась на кухню, добавила 1/8 реладорма с валерьянкой, съела бутерброд, пошла спать часа в 4 утра, а в 10 уже проснулась. Вовремя. Позвонила О.Д. насчет консультации А.Д. Шутова. Всех соединила. Дай Бог, чтобы все это пошло на пользу.

В середине дня Женя узнал по телефону, что Счетная палата закончила ревизию научного подразделения. Галумов продолжает свою уверенную поступь пролетария-лимитчика. Следующим после Саши Панова его гостем на Козловском стал профессор Долгов. Охмуряет их роскошными обедами. Какое же безумие происходит. Жене надо плевать на это, заниматься творчеством, аспирантскими делами, защитами.

Главное – книга по Китаю, а далее, если Бог даст сил и времени, надо написать книгу о современной России. Советским писателям-фантастам даже в страшном сне не могло привидеться все то, что сейчас разворачивается и происходит в нашей стране. Россия разворована небольшой группой нуворишей, ставленников бывших и нынешних высокопоставленных чиновников. Все, абсолютно все продается и покупается. Конституция – только на бумаге, а на практике, в жизни, в головах людей – точно по булгаковскому проф. Преображенскому Филиппу Филипповичу – полная разруха, даже раздрай.

Деятельность высших властей выглядит просто кукольным спектаклем, рассчитанным на полных идиотов у экранов телевизоров. Интеллигенции во властных структурах и близко не увидишь. Условия созданы такие, что без «дополнительных заработков», как правило носящих пограничный между законом и беззаконием характер, по-настоящему трудящиеся люди не проживут. Политика, бизнес, власть – все охвачено абсолютной коррупцией всех масштабов, включая особо крупные размеры. Чиновничество всех уровней даже не старается это скрывать. Коррупция стала нормой жизни.

В высших эшелонах власти – сплошной криминал. Произошло слияние капитала (бандитского) с властью. Возник олигархический капитализм, опирающийся не на рыночные, а на базарные отношения. Невозможно уже в «ящике» видеть этих беспрерывно переодевающихся в разные профессиональные униформы кукол.

Иногда фрагмент ТВ-новостей напоминает мой опыт изучения экономики КНДР, когда Ким Ир Сен выезжал то на заводы, то на поля – «руководить» на месте. Этот самый гнусный опыт в политике мы импортировали из отсталых стран. Трудолюбие и прочие положительные черты этих стран мы на вооружение не берем. На Западе все, что связано с колоссальными достижениями в области развития демократии и экономики, тоже нами не замечается. Мы хватаем только западные «пороки», с которыми там неистово, но цивилизованно борются, мы же их культивируем, раздуваем, ими – проституцией, порнографией, наркоманией, насилием – наслаждаемся.

Небольшая группа людей вывозит из России общенародное богатство – ресурсы (нефть, газ, сырье (вся таблица Менделеева), лес, алмазы, другие драгоценные камни и пр.), доход от всего присваивает себе, делясь щедро с чиновниками, дающими «зеленую» улицу для вывоза. Взамен этого в страну ввозятся неликвиды, начиная с любого вида отходов, в том числе радиоактивных, и заканчивая низкокачественной, а порой и опасной продовольственной продукцией. Россия во всех отношениях превращена в мировую свалку, помойку. Одновременно с этим узкая группа людей «пирует среди чумы». А народ от бедности вымирает с чудовищной скоростью. Здесь и вопрос генофонда – т. е. будущего. Чудовищная безнравственность, бесстыдство, стыдобища, несправедливость, дикость, жестокость, беспредел! Рано или поздно все это выльется в катастрофу…

10 ноября 2006 года, пятница, Красновидово

Встала очень поздно, около 11 утра, засыпала трудно, пришлось вновь принять одну таблетку реладорма, а пыталась перейти на половинку. Пока не получается. Сквозь дрему утром обдумывала начало своей будущей книги «Записки из дневников жены дипломата». Когда окончательно проснулась, почти все умное забыла, что приходило в голову в полусне.

Оказывается, Женя не поехал на мероприятие в Фонд М.С. Горбачева. Погода стоит чудесная, все засыпано белым, чарующим снегом. Для души – отрада, но для поездки – сложности. Жаль, что у Жени не состоялась встреча с М.С., но дорога очень опасна, и я рада, что Женя остался дома. Посоветовала позвонить в Фонд и извиниться, объяснив причину неявки.

Собралась с силами, начала делать баклажановую икру, но, видимо, пока еще очень далека от хорошей формы, полной трудоспособности: порезала сильно палец в процессе готовки.

С самого утра пошли звонки, связанные с Жениным юбилеем. Оказывается, Андрюша Денисов (сейчас он – замминистра иностранных дел РФ), старый Женин коллега и приятель, хочет прийти на юбилей. И другие коллеги из МИДа тоже. Пришлось Жене суетиться с организаторскими делами. Нервничает… Спрашивает меня… Я повторяю, что советовала с самого начала: пригласить всех, самых значимых в нашей жизни людей, на этот банкет в ДА. Имеются в виду люди, с которыми в те или иные периоды жизни тесно контактировали по службе.

Для друзей надо было бы сделать отдельный банкет. На мои советы Женя шипит, злится, срывается… но в итоге так и делает на 90 %.

Мне же с воскресенья надо ездить на курс иглотерапии – 10 сеансов намечено на данном этапе.

Юбилей назначен на 15 ноября, сегодня узнала, что в 16 часов. Женя не обсуждает вопрос моего присутствия, оно как бы является само собой разумеющимся. Ну и Слава Богу! Больно, конечно; еще неделю назад по этому поводу между нами был настоящий скандал после того, как Женя сказал, что лучше мне не ходить на юбилей. Как вспомню это предложение, оторопь охватывает.

Звонил Шутов А.Д. – состоялась консультация с хирургом Башиловым, операцию назначили на 28 ноября. Называет нас с Любой ангелами-хранителями. Слышать приятно, но я так далека со своими грехами до ангела. Шутов в ЦКБ встретил Любу.

Вчера звонил Владимир Федорович, ухаживает за своей мамой, ей – 92 года. Сломала руку, ему пришлось бросить почти всю свою профессиональную деятельность. Рассказала ему, по какому сценарию прохожу лечение. Он одобрил.

Пообедали. Женя в растерянности в связи с приглашениями на свой юбилей. Жалеет, что не поехал в Фонд Горбачева, но сообщения о ситуации на дорогах, заносах несколько облегчают переживания.

Поговорила с тетей Тамарой, она поздравила Женю с юбилеем. Говорит, что повышается давление.

11 ноября 2006 года, суббота, Красновидово

Встала очень поздно, около 12 дня, так как ночью проснулась в 2:30 и почти до 4 утра не спала. Реладорм не добавляла, выпила настойку валерьянки + 1/8 антидепрессанта ремерона. Так что пока держусь на одной таблетке реладорма.

С утра снова обсуждали список приглашенных на юбилей. Женя позвонил А. Бинецкому, Л. Млечину, Ю. Тавровскому, Г.С. Яскиной, я позвонила Люде Аносовой. Так что почти все в курсе. Только в 2 часа дня я прочитала утренние молитвы.

В Евангелии (от Марка, гл. 3, 24, 25) еще и еще раз читаю: «Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то; и если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот». Вот чему писание учит нас. Это закон. А законы нужно соблюдать, закономерности надо знать и по ним строить свою жизнь.

В 16 часов позвонила Нинэль, я рассказала ей о своих планах по лечению. Она одобрила.

Посмотрела передачу Лени Млечина о Кондолизе Райс, очень интересно.

Перебираю свои старые отрывочные записи. Кое-что есть. Например: «В заботе о ближнем главное – не перестараться», «Соловьи должны петь, а псы – лаять», «Как я стара, еще помню порядочных людей» (Фаина Раневская). Ее же вопрос в коридоре театра при виде двух шушукающихся актрис: «Против кого дружим?» или: «Только бешенная собака кусает руку, с которой получает пишу».

Моя реакция на образовавшиеся огромные авуары средств в российском государстве – возмущение по поводу удерживания этих средств в кубышке политической верхушки вместо того, чтобы использовать их на нужды народа: на медицину, ЖКХ, образование, строительство дорог, создание достойных условий жизни людей, выплату адекватных затратам и качеству труда зарплат и пособий (пенсий и т. д.). Высшие политики несут абсурд и вроде бы себе верят.

Неистовое отторжение по отношению к кухонным заботам несколько ослабевает, хотя траты времени (практически полдня) на готовку, мойку посуды (как это было всю жизнь прежде) душа больше не принимает, психике от этого дискомфортно. Есть такая шутка. Жена готовит мужу еду, пробует и думает: «Кошмар, как он все это ест?» У нас дома иначе. Жене не нравится готовка Нины, Иры, т. е. тех, кто может мне помочь. Нравятся мои блюда, что очень приятно, но в прежнем объеме это делать больше не могу, да и не хочу.

На улице наступила настоящая зима, все в снегу, ночью температура -5 градусов, но кажется, что холоднее.

Все время думаю о том, как писать книгу. Ведь это же воспоминания, значит обязательно нужно вспомнить не только окружающую тебя жизнь, но и свою собственную личную жизнь. Писать о задушевном, интимном очень трудно. Это относится к информации и о себе, и о других. Все время думаешь – «не навреди».

16 ноября 2006 года, четверг, Москва

Не успевала даже открыть дневник с субботы. В воскресенье, 12 ноября, – первый курсовой визит к доктору Чжэну в китайском центре. Сеанс прошел очень хорошо, дважды засыпала, видимо, сказалась бессонная ночь с субботы на воскресенье. После лечения пошли в ресторан «Дружба», поужинали с Женечкой.

В понедельник и во вторник продолжила сеансы иглотерапии, все остальное время – домашние дела, телефонные звонки. Женечка приходит домой в 9-10 часов вечера, а уходит в 9 часов утра, практически не видимся.

В понедельник, 13 ноября, его юбилей справляли на Козловском сотрудники ИАМП. Все, что на Козловском – для меня табу, по крайней мере мне так кажется. Ведь я даже не была на Козловском после ремонта, а жаль.

Вторник, 14 ноября, – ужин Жени с Володей Гудименко и Сашей Трубиным. Днем – иглотерапия. В 16 часов пришла Лена Рафаилова привести мне в порядок волосы, причесала, болтали, вспоминали прошлые годы. У нее настроение минорное, с Лешей живется нехорошо, нет тепла, заботы.

В среду, 15 ноября, нужно было успеть все – и лечение, и празднование юбилея в ДА на Остоженке. Я на Остоженку иду с удовольствием, ведь все 5 лет учебы в МИМО проходили в этом родном здании, в качестве ДА оно для меня практически незнакомо. У Жени, наоборот, восприятие Остоженки – только как ДА, что естественно, ибо это 15 лет работы, много работы.

Конечно, немножко волнуюсь, как пройдет юбилей, да и людей много незнакомых. Самое главное – очень многие из гостей, как я догадываюсь, знают ситуацию…

Не привыкла я к такой грязи и не привыкну, придется преодолеть себя, как бы вычеркнуть ее из своего сознания и вести себя как ни в чем не бывало. Очень хотелось, чтобы юбилей прошел достойно, тепло, радостно, красиво, по-доброму.

К счастью, все так и получилось, невзирая ни на какие подводные течения, «странности» в поведении некоторых гостей, начиная с ректора С. Панова и заканчивая В.Ф. Ли.

Великолепно вечер начал Женя – блестящее выступление, как всегда. Я была очень горда этим. Восхитительное поздравление Л. Млечина. Боже мой, как же мало среди нас истинно интеллигентных, высокоинтеллектуальных, утонченно умных и добрых людей. Ко всему этому Леня еще и талантлив. Я безмерно счастливая прослушала его поздравление. Думаю, что Жениным недоброжелателям и завистникам оно не понравилось, мягко выражаясь.

Многие лица мне незнакомы. Позже поняла, что знаю их фамилии. Было такое ощущение, что некоторые гости, особенно сотрудники ДА, которых я прежде не знала, очень внимательно ко мне присматриваются, вроде как сканируют, даже ощущалось определенное недоумение чем-то при встрече со мной.

Как-то незаметно исчезли Панов, Фокин, Шутов и некоторые другие. Вечер стал носить неформальный характер. Аникин сел за пианино, женщины и несколько мужчин пели. Дело дошло до того, что оставшиеся человек 12-15 сгруппировались около одного стола уже сидя. Если бы не потянувшиеся в столовую вечерники, то просидели бы долго. K.M. Долгов (вечный Женин противник) произнес очередной (после официального) тост, сказав, что Женя – это воплощение ума, чести, совести, достоинства.

Администрация столовой стала намекать, что мы припозднились. Пришлось собирать цветы, кучу подарков. Влад Цыкало и Черный Володя все отнесли в машину ДА. Где-то в 9-10 вечера мы оказались дома с ворохом цветов и подарков.

Женя, как дитя, рассматривал подарки, я возилась с цветами. На такой ботанический сад количество ваз в доме не предусмотрено. Использовала все банки. Букеты получились красивые. Все сделав и еще более захламив квартиру, которую я и так не могу привести в аккуратное состояние, мы сели пить кофе, обсуждать юбилей. Уснули поздно, но сразу. Я спала без просыпаний и вскакиваний. Жене дала снотворное, что позволило ему выспаться, но утром он почти проспал и у него кружилась голова.

Я же утром 16 ноября еле-еле встала в 10 часов, прочитала чудесную записочку от Жени, было очень приятно.

Пришла Нина.

Позже позвонил Женя, сказал, что на работе продолжаются поздравления, цветы. Звонил Т. Торкунов, вернувшийся накануне из Баку. Ректор университета похвалил книгу Жени, двухтомник о США.

Я уехала на «иголки», на обратном пути заехала в «Арбат-Престиж» – не могла туда выбраться более полугода. Подкупила косметику, уход за волосами и т. д.

Женя принимал мэра Дамаска с О. Шныровым, йеменского посла, тот предложил устроить юбилей в посольстве. Теперь надо думать о составе гостей. Млечины, А. Бинецкий, Н. Голицина… Оказалось, что А. Бинецкий опять уезжает, так что только Натали Голицина.

Звонил Е.С. – он закончил уборку в Красновидово.

17 ноября 2006 года, пятница, Москва

Накануне легла в 12:30, а в 1:30 проснулась. Женя утверждает, что это он меня разбудил, вставая в туалет. Не спала до 5 часов, потом уснула до 10 часов, еле-еле встала. Женя ушел на работу.

Затем опять на «иголки». Врач сказал, что мне пора сократить наполовину прием ночных препаратов. Иголки варьирует.

Возвращаясь домой, заехала в «Стокман», купила колготки (очень заинтересовалась колготками из бамбукового волокна), белье зимнее, воротничок – белый кролик. А в «Дружбе» купила домашний халат. Все старое так износилось, что одеть противно.

Вечером дома стирала, что-то пыталась разобрать в домашнем «хаосе». Пришел Ян Цзюйхуа. Пообщались. 25 декабря они с женой уезжают в Пекин, а далее будут в основном в Пекине и Грузии, с заездами в Москву. Лао Чжу лучше, а то мне было как-то очень грустно, что он болеет.

Позвонила Саида, хотела привезти двух своих домработниц убираться у нас, но я ей рассказала про работу Е.С. У нее совсем плохо с мамой в Казани, но она больше не выдержала, уехала в Москву чуть-чуть прийти в себя. С понедельника, 20 ноября, хочет заняться фильтром воды для нас.

18 ноября 2006 года, суббота, Москва

Легла накануне в 12:30, а в 4 часа уже проснулась. Спала на 1/2 снотворного и 1/2 антидепрессанта. Хотелось бы еще доспать, но пока не получается. Сижу пишу, а ведь опять не выспалась. Женя тоже встает часто, спит урывками.

Подумала сейчас о Галумове, о том, как он Жене вручал подарок (картину в стиле импрессионизма). Был он зажатым, растерянным, казалось, что боится смотреть мне в глаза. Я старалась реагировать нейтрально-вежливо.

На следующий день Жене вручил сервиз. Говорит, что, как ему кажется, картина будет к месту в Красновидово. Но мне не хочется держать «дары данайца» в доме. Нельзя кусать руку, с которой кормишься, нельзя вероломничать, предавать. Он все это сделал. Я зову его «челюсти». Неадекватный тип, очень противоречивый, опасный, так как психически с ним не все в порядке, хотя у кого сегодня с психикой tip-top?! Но Галумов, Лаптев и некоторые другие – это переход всех красных черт.

А ведь жизнь так стремительно проносится вихрем. Неужели уже 60?!!! Вроде года три назад было 30 лет. Невольно вспоминаются слова песни: «Life is very short and there is no time for fighting and quarrelling» («Жизнь очень коротка, и нет в ней времени для драк и споров»). Истинно так, а мы все это ежечасно нарушаем.

Как давно нет дедушки и бабушки! Потом ушли Женины родители, в 1990 году – папа, в 2005 году, словно неделю назад, скончалась мама. Как же мне их не хватает!!! А ведь еще и Вовка, дядя Юра, Толя Окин, Нина Петровна Семенова, Георгий Федорович Ким, Фаня Исааковна Куликова, многие друзья родителей. Понимаю, что это закон природы, но от этого не легче. Все жду ослабления боли от утраты мамы – может удастся разобрать мамины фото. Но, что делать, подорвалась и нервно, и физически. Молю Бога дать мне сил встать на ноги, поправиться. Ведь мы с Женей практически остались одни, вдвоем. Хотя не хочу грешить, есть близкие, верные друзья, что порой бывают ближе родни.

Как же героически, стоически, мужественно сражалась за жизнь мамуля, ведь она все это понимала, ей так хотелось побольше быть с нами в этой жизни, хотя и страдала оттого, что болезнь ее очень тяжела и для нее, и для меня. Царствие небесное всем моим родным и близким, уже ушедшим на небеса!

Вокруг кругами вьются акулы, ждущие момента что-нибудь урвать, к сожалению, их немало. И тем более жаль, что они есть среди так называемых друзей, приятелей… Не хочу об этом больше. Держу «равнение» души на близких людей, любящих, порядочных, бескорыстных, милых моему сердцу. Всем же завистникам и акулам отныне «в кармане» держу жирную фигу: мне вы безразличны, как близкие – вы для меня вычеркнуты из жизни.

Желаю им добра, но только прошу больше не приближаться ко мне с очередными вампирическими сеансами, которые происходили много лет подряд. Мир вам. За прежние годы здорово меня «выпили» и многим закусили. И что интересно – даже не заметили этого, считая такое положение абсолютно нормальным, естественным. Мне же эти патологии больше не нужны и не под силу!!!

Думаю об этом теперь абсолютно без зла, даже без обиды (которыми раньше страдала). В жизни человеческой действительно есть что-то общее с жизнью джунглей, дикой природы. Нельзя обижаться на волков, шакалов, крокодилов, питонов и прочих хищников. Это их суть, они не понимают иной жизни, а даже если и понимают, то «зов чрева» и «своя рубашка» для них превыше любых законов нравственности, морали, порядочности; что уж тут говорить о высших ценностях.

Никого не хочу судить, лучше следить за собой, ведь все мы не без греха. Трудность основная: свои грехи часто не замечаешь (бревно в собственном глазу не видишь).

19 ноября 2006 года, воскресенье, Москва

Легла спать в 12 ночи, спала до 12 дня, в 12:30 встала. Полсуток. Это результат субботнего утра, когда с Женей утром спали вместе. Встали с радостью, долго думали, куда пойти пообедать, как совместить с домашними делами. Ах, как бы хотелось, чтобы в моей жизни и прежде случались такие же утра. Как хочется, чтобы так было и впредь. Не получалось это в течение длительных периодов нашей жизни.

Позвонила Вале Гнатовской – у нее 10 ноября родилась девочка, Александра. Делали «кесарево сечение», одновременно операцию по удалению миомы. Бедная девочка, столько пережить. Сейчас еще слаба, но кормит малышку изо всех сил, никому не доверяет. Просит приехать взглянуть на дитя.

Я долго звонила, искала швейцарское белье «ODLO» (спорт), наконец нашла на Сколковском шоссе. Купили 2 пары в Москву и Красновидово. Поужинали в «Чайна дрим» – прекрасно. Поговорила с врачом Ириной Владимировной. Рассказала о лечении иголками.

Сейчас уже 3:30 ночи, 20 ноября, понедельник. Пять заходов, а уснуть не могу, но не добавляю реладорм. Нужно держаться.

Ума не приложу, как заменить матрац в итальянской кровати, а главное, базу – раскладушку. Любое движение – скрип и толчки. Матрац и раскладушка отечественные. Только рама кровати из Италии. Что-то надо делать. Тотчас готова. Совмещать это с лечением невозможно, тем более в моем состоянии.

Женя тоже страдает от моих вставаний, бессонницы, пытается усыпить, помочь. Как же трудно лечить истерзанные десятилетиями нервы, полные истощения. Копилось так долго, а хочется наладить жизнь нормального, здорового человека за месяцы. Как бы хотелось и раньше, и впредь вставать по утрам такой же радостной, счастливой, любящей и любимой, как в прошедшее субботнее утро. Но… прошлое осталось в прошлом, а о таком будущем мечтаю. На все воля Божия!

На Женином банкете слушала, сколько сил он тратит на работе, как всем помогает, сколько вкладывает труда, души в сотрудников, во всех, кто к нему обращается за помощью. В какой-то момент подумала, как было бы здорово, если бы эти усилия поделить между мной (семьей), домом и работой. Было бы всем лучше.

И как-то никому невдомек, откуда берутся время, силы, ведь на самом деле все это возможно только потому, что все домашние, семейные заботы лежат на мне. Кажется, и Женечка так к этому привык, что не понимает. Такой перекос стал нормой, но это не норма. А итог – мое нервное и физическое истощение и болезни.

Я это пишу без обиды, без претензий. Так получилось, все 38 лет. Теперь этот принцип больше не работает. Корабль нашей жизни нужно потихоньку разворачивать. Это трудно: привычка, рефлексы, стиль жизни прежней. Это рифы и айсберги на пути, но я иду к штурвалу.

Хочу быть счастливой, как в этот weekend. Главное, что все, что Женя вкладывает на работе, – не его. Последние события подтвердили это. Люди пользуются, перешагивают, забывают. Не все, но многие. Все главное – в семье, не умаляя значения работы, служебных обязанностей и, конечно, творчества.

22 ноября 2006 года, среда, Москва

Не писала с понедельника. С воскресенья, 19 ноября, на понедельник, 20 ноября, не спала ни минуты. Много раз ложилась, вставала. Женя спит чутко, меня караулит, поэтому ночь для него тоже была с перерывами.

В понедельник, 20 ноября, рассказала доктору Чжэну, что накануне не спала. Сеанс он проводил долго, примерно 1,5 часа. Купила халат теплый для Красновидово. Нина оставалась дома, пока я лечилась. В 17 часов пришла Лена Рафаилова, чтобы меня причесать, постригла Нину – получилось хорошо.

Во вторник, 21 ноября, спала хорошо, дальше – лечение, возвратилась домой переодеться, чтобы ехать в посольство Йемена. Посол давал обед в честь юбилея Жени, гостей приглашал Женя – Л. и О. Млечины, А. Бинецкий и Н. Голицина, Валера Денисенко (у него день рождения).

В посольство из-за дикой пробки мы ехали 1,5 часа. Кутузовский стоял во всех направлениях. Днем на Новослободской купила себе пиджак и водолазку – дорогие. Решила все это надеть на прием. По-моему, красиво. На приеме было все весело, непринужденно, хотя посольство очень бедное, внутри не обжито, не уютно, как у кочевников. После обильного (с бараном) ужина (поздно начавшегося, так как после меня ждали еще Алексея Бинецкого) поехали на чай к Бинецким в дом 26 по Б. Ордынке, около отеля «Президент».

Квартира красиво сделана, но из-за невероятного обилия мебели, украшений, всяких вещей кажется тесной, не смотрится, несмотря на баснословную прелесть многих предметов декора.

Весь вечер Л. Млечин вновь уговаривал меня писать мемуары; он считает, что есть много интересного в том, что рассказываю.

Когда расходились, произошла небольшая заминка: все одеты, а я – без пальто. Теперь решила самой за ним не кидаться. Женя оделся и стоит… и я стою. Потом, спохватившись, подал мне пальто. Довезли нас Леня и Оля Млечины, которые ехали на дачу по Новорижскому шоссе.

Придя домой, Женя рухнул спать. А я чуть-чуть убралась, сварила кашу и начала принимать ночные таблетки, так как вернулись мы в 1:10. Прием поздний, мне пришлось чуть-чуть увеличить реладорм. Слава Богу, уснула где-то в начале 3-го. Проснулась в 10:30. Женя забрал будильник.

У меня остался неприятный осадок от Жениного поведения накануне вечером, какая-то злобинка, я это чувствовала. В итоге утром «цапнулись»: Женя говорил, что только ради меня согласился на этот прием у посла, только ради меня поехал к Бинецким, а я всего этого не ценю. Ему же теперь за этот прием надо помогать писать диссертацию послу.

Я абсолютно не поняла, почему ради меня. Идти в йеменское посольство у меня не было никакого желания, ужин после 19 часов мне противопоказан, к Бинецким я не звала, не выражала никакого желания. Опять во всем я виновата. Женя совершает подвиги, а я – «неблагодарная» такая все время, что-то от него хочу, сама не знаю чего. В общем, «воду варим».

Ушел на работу с обидой. Это называется я лечусь. Днем лечусь, вечером дергаюсь. Исходя из этой логики, видимо, Женя приходит домой с работы не раньше 9 часов вечера тоже ради меня, для меня и во имя меня. Какие-то абсурд и дурдом.

В течение дня (а сейчас уже 19 часов) позвонил 1 раз в 15:30. И тишина. То ли изображает обиду, то ли выдумывает мои прегрешения. Но я чувствую какую-то злобинку.

Я понимаю, что это очень обидно – не получить даже грамоту от МИДа на 60-летие. Эти грамоты дают и уборщицам. Обидно, когда у тебя украли ИАМП, обидно то, что творит Панов. Но ведь это далеко не главное в жизни. По большому счету достижений очень много. Их надо ценить! Тем более не понимаю, почему эти обиды должны оборачиваться против меня, почему все накопившееся зло и обиды на окружающий мир надо сливать на меня. Тем более зная, как у меня больна нервная система, в каком я состоянии.

Я ничего не понимаю. За что? Почему? И обычные вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать?» Конечно, я опять переживаю, нервничаю, опять у меня «синдром сжатых челюстей», даже писать толком не могу. А Леня Млечин настоятельно предлагает каждый день хоть по чуть-чуть писать.

Звоню Жене на работу, кабинет не отвечает, мобильник отключен!.. Вот такие дела! Воплощение всех жизненных несправедливостей для Жени – это я. Чудовищно! В очередной, «тысяча первый» раз очень обидно, очень больно.

Пришел, наконец, Женя после 20 часов, я стала разговаривать, на что получила ответ: «О чем с тобой разговаривать?» Вот такие у нас теперь дела. Я тоже перестала разговаривать, но ненадолго. Женя тут же начал выяснять про иголки… помирились. На душе легче, хотя и осадок.

Женя говорит, что всю душу вложил в этот прием у посла Йемена, чтобы мне понравилось. Я просто не поняла этого и до сих пор не пойму, почему надо вкладывать душу, как он утром сказал, а теперь помогать готовить диссертацию послу за этот прием. Я даже сострила, что «в знак благодарности предлагаю подарить ему (послу) Красновидово!» Острота моя вызвала бурю негодования. Это уже больше похоже на климакс. Оказывается, Женя был у Ивана Павловича, стоматолога. Уверяет, что утром мне об этом говорил. У кого-то из нас склероз, а точнее – у обоих. С этим нужно смириться, не дергаться по данному поводу.

Говорила с Нинэль, она обещала позвонить в 22 часа, уже почти 23 часа, нет звонка, видимо, ее закрутили.

23 ноября 2006 года, четверг, Москва

Вчера уснула в 23:30, встала в 6:30. Ночь спала. Женя проснулся около 5 часов, просто лежал в большой спальне. Вроде бы я выспалась, а посему много возникает идей с записками. Напрасно оба пытались попробовать заснуть. Утром немножко поговорили. В 9 часов Женя ушел на работу, а я чуть-чуть пишу. Почему-то вспомнила 1953 год. Должна заехать Лена Фролова за книгой «Сорок сороков…».

…Вечер, 20:30.

Съездила на иголки, начался очень сильный радикулит – это на нервной почве. Болит поясница, водит голову. Позвонила Жене утром, как доехал на работу, потом позвонила по приезде домой от врача; он сказал, что присутствует на заседании в МИДе, а потом едет в ВАК.

Ни одного звонка от него, руки трясутся. Так больше продолжаться не может. Издевательство садистическое с видом обиженного ягненка. Чуть-чуть стала приходить в себя, стала крепче, немножко наладился сон, и все коту под хвост. За что мне такие пытки?! Надо делать решительные шаги, иначе он меня добьет.

Только что вошел в квартиру, как ни в чем не бывало, праздновали день рождения в ВАКе. Я больше разговаривать не собираюсь. Надо разводиться.

21:30. После полускандальчика разговариваем. Женя говорит, что я его обидела, я говорю, что он меня.

Ведем себя, как дети малые. Может, это из-за сильной любви? Голова кружится, радикулит не проходит. Спать пошла с легкой душой, так как помирились. На самом деле я ведь Женю очень люблю, не мыслю жизни без него, оттого и обижаюсь. Глупа, нервозна, обидчива.

Решили завтра ехать к врачу вместе, я тогда Володю направлю к Нинэль за лекарством в пятницу.

В 10:30 вечера пришел от Светланы (соседки) Сережа – специалист по ремонту мебели. Унес кресло в ремонт, должен снять размеры для исправления кровати. Обещался завтра в 22 часа быть.

24 ноября 2006 года, пятница, Москва

Проснулась в 14:30. Ночь спала, слава Богу! Оказывается, Женя ночью накануне вообще не спал из-за обиды на меня, а эту ночь спал плохо. Жене тоже надо лечить нервную систему, нормализовать сон.

В 12 часов поехали на Новослободскую. Врач взял меня сразу на иголки, я сказала про усиливающийся радикулит и головокружения. Поэтому сначала иголки, потом две огромные банки на поясницу, далее – массаж с мазью. Предложил мне сегодня или завтра еще в два раза сократить снотворное. Буду пробовать, хотя не уверена.

После врача зашла в магазин, купила Жене свитерок. Потом поела в «Дружбе». По дороге домой заехала в Сбербанк на Кутузовском проспекте, чтобы открыть счет для пенсионных дел. Все эти документальные оформления у нас придуманы безумцами. В пенсионном фонде требуют сберкнижку, в Сбербанке требуют пенсионное удостоверение. Счет открыл Женя обычный, после получения пенсионного удостоверения нужно будет открывать новый (доход – 4 % вместо 1 % на обычном счете).

Пока была в банке, голова у меня стала очень кружиться, чумная. Приехав домой, я померяла давление – 99/60 (врач мерял – в 13 часов было 110/70, но это после 1 т. арифона и 2 т. конкора по 2,5 мг). Немножко идет кровь из носа. Во рту с внутренней стороны губы вскочила какая-то болячка, словно ожог. Спина побаливает. Но сейчас состояние становится лучше. Такое ощущение, что накопленные сеансы привели к обострению всех болячек. Все равно буду бороться дальше.

На улице дождь, +4 °С, слякоть и грязь.

26 ноября 2006 года, воскресенье, Москва

Не писала в пятницу и субботу.

Суббота, 25 ноября. С утра поехала на лечение, а вечером к 17 часам должны были быть в ресторане «Сим-сим» (азербайджанская кухня) около РУДН, на дне рождения Валеры Денисенко (21 ноября, 64 года). В «Дружбе» я купила себе халат из хлопка, Italy, цвет слоновой кости (стоит примерно 200 долл.).

Сеанс прошел хорошо. После него сходили в Coffee house на Новослободской улице, я позвонила Нинэль и спросила о лекарстве. Пить 50 г утром натощак и 50 г на ночь. Заранее (до 17 часов) приехали в «Сим-сим».

Утром мне Женя говорил, что едет только ради меня, моего развлечения. В подарок взяли набор: хрустальный графин и стопки. Надеюсь, Валере это пригодится в хозяйстве.

По дороге заехали в магазин Галумова около театра Ленком. Женя хотел, чтобы я спросила о книге «Америка», но не хотел, чтобы я покупала себе там блокноты. Я купила прекрасные блокноты – я не знала, где купить такие.

Интересно, что Женя сейчас старается подавать мне пальто, даже как-то нервно, с испугом. Как это все странно. Элементарная воспитанность дается через скандал, нервотрепку. (А ожидание пальто у Бинецких – это обида с моей стороны в адрес Жени.) Дурдом!

День рождения прошел хорошо. Мы были первыми в ресторане, как всегда. Я познакомилась с азербайджанцем, сказала, что выросла в Баку. Человеку было приятно. Сеть «Сим-сим», видимо, принадлежит одной и той же группе собственников. Гости Валеры – племянник с женой, двое коллег: нач. межд. отд. РУДН Евгений Владимирович и молодой сотрудник Алексей. Собирались постепенно из-за пробок.

Сначала разговор не клеился, как считает Женя. Это связано с должностью Жени и постоянным расхваливанием Жени Валерой на работе. Потом вечер наладился. Позвонила Марина Черткова, обеспокоена, что нас нет в Красновидово. Еда была очень вкусной – баранина на ребрышках, кутабы, свежие овощи.

В ходе политических дискуссий я за долгое время впервые обстоятельно выразила свою точку зрения на российские проблемы. Женя потом мне сказал, что я на дне рождения была «божественно красива, очень хорошо выглядела». Хотя мне пришлось кутать поясницу в пальто из-за радикулита, сидели в отдельной «Сакле», было не очень-то тепло.

Одним словом, вечер был очень приятный. Вернулись домой примерно в 22:30. Хорошо, что не так поздно.

Ночью спала 2 часа, потом с 1:30 бодрствовала около 1,5 часа, далее спала до 4:30, бодрствовала 2 часа, затем поела. Сон – пунктиром. Затем уснула до 11 часов.

В воскресенье, 26 ноября, только встала и сразу же поехала к китайцам на процедуру. Рассказала Чжэну, как спала с перерывами. Он говорит, что это нормально для стадии перестройки мозга. Сеанс прошел хорошо. После него мы пошли в «Елки-палки», хорошо поели. Женя жалуется на зубы (не может привыкнуть к мосту) и на плохое действие китайского лекарства.

Сегодня встала в 7:30, заснула не сразу, пришлось в 12 ночи встать, чуть-чуть добавить реладорма и перекусить. Только тогда уснула. Это, конечно, все нервы. Женя сказал, что у него сегодня ученый совет, так что непонятно, будет он есть или нет.

Накануне вечером звонила Аня Дворникова, она в США получила грин-карту, меня к телефону не звала, только спросила, как себя чувствую. Я все же решила ей позвонить сама. Оказывается, Ира ей сказала, что со мной совсем плохо, я лежу, не общаюсь, поэтому она боялась меня звать к телефону. Позвонит сегодня вечером.

В пятницу вечером Сережа (мебельщик) привез отремонтированное кресло и наладил кровать в маленькой спальне, убрав ножки-подставки под матрац и положив его прямо на основу кровати. А я думала менять матрацы, что есть большой расход и сил, и денег. Все очень удачно получилось. Слава Богу!

27 ноября 2006 года, понедельник, Москва

В понедельник была в китайском центре. Доктор Чжэн сказал мне сегодня на ночь не принимать ничего. После сеанса иглотерапии я пошла в «Елки-палки» пообедать. Затем поехала в Крылатское, в Рублевский ТЦ, магазин «Катерина», где у меня скидочная карточка. Взяла белое полупальто на синтепоне (Франция), джемпер и современную юбку.

Потом поехали на встречу с М.П., рецепт она не принесла, я ей только отдала 1000 рублей, может, и принесет в будущем. Не могла найти в квартире, куда-то запрятался. Тут то ли возраст, то ли тактика. Поехали домой. Володя захотел посмотреть сериал. Пришли в квартиру, он схватил еду, смотрит ТВ. А я как будто не дома. Самое главное – болит душа.

В 12:30 сделала попытку заснуть – не получается. Почему же судьба меня так жестоко испытывает? Почему я должна все время находится в этой лжи, от которой раньше глотала снотворное, абсолютно одурев в итоге, а теперь мечусь без сна с тесносжатыми до боли зубами. Какие-то легенды об ученом совете, смене темы заседания.

Уверена, что это так! И очень, и очень тошно. Какое-то рабство у черных сил. Они так виртуозны, что я не понимаю, живу ли я в подлости в отношении меня или просто в сумасшедшем доме!!!

Долго говорили с Любой. Ей очень плохо. Что-нибудь придумаем. Ночью, видимо, спать не смогу.

Так жалко своих родителей, дедушку и бабушку – они всю душу вкладывали в мое будущее, жизнь в радости, счастьи. И что же получилось? Как мама сравнительно недавно, когда еще была жива, сказала: «Какую девочку погубили!»

У Жени на словах обо мне – высокий штиль, а на деле – гнобление, использование, оскорбления, унижения и прочая похабень. Обвинения меня в своих грехах. Из добытых прав: чуть-чуть трачу мною же заработанные деньги, нашла себе какую-то помощь по дому и поездкам. Одним словом «сама, сама, сама, быстрей, быстрей, быстрей!» (фильм «Вокзал на двоих»).

Испытания, как же продолжать их выдерживать?! Я хочу спокойствия, радости жизни, творчества, теплоты, защищенности.

А вокруг….?

Женя повторяет, что «прыгает» вокруг меня, а на самом деле делает просто зарядку для укрепления мышц.

Причина заключается в приеме в его часть в йеменском посольстве, потом поездке к Бинецким… А я всего этого не ценю. Не ценю настолько, что даже пальто до вопиющего неприличия, как всегда, должна надевать сама, а не с помощью мужа. А ведь это не подвиг, а просто нормальное поведение, отражающее уважение.

Женя любит меня, но безумно, виртуально. В жизни он любит всех, кроме меня. Видимо, у нас разные несовместимые системы координат, а мы пытаемся их совместить!!! Пишу, что чувствую. Хоть здесь можно без протокола и дипломатии.

28 ноября 2006 года, вторник, Москва

Без реладорма, будучи взвинчена Жениным поведением, вообще не могла уснуть. Пила много валерьянки.

Женя пришел накануне 27 ноября выпившим, хотя вида не подавал. Что-то болтал, какая я умная. Рухнул спать сразу по возвращении, поужинав около 22 часов. В течение дня не позвонил мне ни разу – новая тактика.

Уснуть я не могла. Ночью ему сказала, в чем дело; прыгал, орал, бегал, собрался уходить. Вот так я лечусь.

Вся эта бодяга тянется больше месяца. С одной стороны, решил, что мне надо лечить бессонницу и поправлять здоровье, с другой – решил добить «здоровенькой».

Это больше невыносимо. Патология личности, которая разрушает всех вокруг себя. Диагноз? Не знаю. Скорее не медицинский, а гражданский, психологический. Господи! Что же мне делать?! У меня больше нет сил все это терпеть.

Каждая минута непредсказуема. То мягкий и пушистый, то дикий безжалостный зверь. Какая же счастливая была моя покойная мама, она ничего подобного в жизни от мужа не испытывала, поэтому понять все происходящее в течение многих лет на ее глазах не могла. Не понимала, почему я такое терплю, говорила: «Ты Женю любишь сильно».

Я действительно не знаю, что делать, ведь сил и здоровья нет, но придется начинать бракоразводный процесс.

Сегодня позвоню в районный суд, узнаю, что для этого надо. Но ведь вначале следует договориться как жить дальше. В одной квартире это невозможно. Это же клетка зоопарка с диким зверем, которому имманентно кусать, сжирать свою жертву, только звери не мучают жертву, а просто жрут. Здесь же издевательства, я словно на поводке, то длинном, то коротком. Мне даже можно вместе с издевательствами объясниться в любви и вдохновенно говорить о моих доблестях.

Под утро (4-5 часов) вторника я с чумной головой, абсолютно без сна. Давление 135/90 – это слишком. Приняла арифон, андипал, тазепам.

Муж знать меня не желает, я – шизофреничка, он измотался весь в лечении меня. Возникает вопрос, почему я так заболела, почему я села на две таблетки реладорма.

В 10 часов Женя ушел куда-то, не разговариваем.

По дороге на лечение около 12 дня получила СМС-сообщение: «Я тебя очень люблю».

После иголок состояние не улучшилось, я по дороге домой попросила Володю Повалищева отвезти меня в Красновидово. Забежала за едой, лекарствами, тетрадями. Набралась целая сумка. В Красновидово приехала в 15:30. В 16 часов – звонок по мобильнику от Жени, я его сбросила. О чем говорить? Опять как ни в чем не бывало себя вести? Нет, больше сил моих нет. Я Женю очень люблю, но все это скотство в поведении со мной презираю.

За время лечения начала сокращать курение, теперь же все вернулось на круги своя. По-моему, доктор Чжэн, измерив сегодня пульс на одной руке, остался в недоумении. Все шло на поправку, на улучшение. Он ничего не сказал конкретно, но велел продолжать пить 0,25 реладорма, обязательно конкор и гипотензивный препарат. Мне показалось, что он растроился из-за моего состояния. Сегодня был 17-й сеанс, я исправно езжу, все выполняю. Был какой-то прогресс. И вот все ухудшилось, я думаю, что основательно. Но буду бороться.

В Красновидово в квартире все убрано. Только сгнил арбуз – потек, испортил пол, поэтому воздух гнилой. Все убрала, пол вымыла. Позвонила Е.С., поблагодарила, деньги оставлю в квартире.

Жалко, конечно, что все так уродливо складывается с Женей, ведь я уверена, что это не безразлично для его здоровья. Стал нарушаться сон. Головная боль вчера – это от пьянки. Не заживают десны, так как ест твердую и грубую пишу, хотя я все продумываю щадящее – пюре, кашу, мясо рубленное, яблоки запеченные и т. д. Однако основная его еда – вне дома, что ест – не знаю.

Все время вспоминаю папины слова: «Не понимаю, почему люди так отравляют жизнь друг другу!» Я тоже не понимаю.

Я Жене отравляю жизнь тем, что не хочу мириться с хамством, истериками безо всякой причины. Горько все это. Блистательный ум и настоящий талант сочетаются с непереносимо тяжелым характером. При этом он страшно удивляется, когда от кого-то слышит, что у него плохой характер. В почете у Жени только люди хитрые, льстящие ему. В глаза одно, за глаза другое. Подлизывание.

29 ноября 2006 года, среда, Красновидово

Приехала вчера около 15:30 в Красновидово. Вечер хороший. Вчера позвонил Женя около 12 часов с объяснениями в любви. Я, кажется, больше ничему не верю. Потом пошли звонки в 16:00, 21:30. Я их сбрасывала. Спать пошла после долгого разговора с Любой, которая очень мучается с Витей, в 23:30. Проснулась около 2 часов ночи. Обнаружила еще один звонок от Жени вечером в 23:45. Чуть-чуть погрызла реладорм с валерьянкой, захотелось есть – съела яичницу. После лекарств голова неясная, работать не могу.

Вечером смотрела фото. Много эмоций, нового, интересного о жизни своих родителей и всех родственников. Надо купить альбом и все разместить, как положено.

В «МК» день назад прочитала, что арестованы руководители фонда медицинского страхования. Среди них генерал ФСБ Наталья Климова – это определенно наша сокурсница, о которой с момента окончания института мы ничего не слышали.

Не могу заснуть, опять тахикардия, а сейчас, в 4 часа утра, поднялось давление. Приняла арифон, конкор 2,5 мг. Хотелось бы поспать до отъезда к врачу. Завтра уехать в Красновидово не смогу, если приходит Нина в четверг, надо делать все днем. Как сложится. Ограниченная или малая трудоспособность не позволяет строить планов громадье. Думаю, что с иголками надо сделать перерыв. Как врач скажет, я ему предложу.

В эти две ночи впервые ощутила, что сердце мое стало сдавать. Да и что можно ожидать, если его так длительно рвать. Ведь это всю мою замужнюю жизнь происходит. Называется, вышла замуж по любви, а надо было по здравому смыслу. Тем более никто не знает, что такое истинная любовь.

Первые 10 сеансов иглотерапии я стала успокаиваться, становиться сама собой, мое я стало возвращаться. Сократила курение. А теперь – что теперь? Все поехало. С Женей как минимум придется вести раздельную жизнь.

8:45. На мобильнике CMC: «Наташенька, возвращайся домой, пожалуйста. Конец». На прекрасной радиостанции FM 89,9 «Мелодия» – музыка 70-х и 80-х годов.

В 12:30 приехал Володя, направились к врачу. Доктор Чжэн велел увеличить снотворное до 2/3 таблетки. После иголок пошли поесть в «Дружбу» – баклажаны + рис, чай, взяла домой порцию. Затем – в Крылатское, ТЦ «Рублевский», «Катерину». Купила блузку к юбке бежевой, майку, розовый халат (Франция). Оказался очень приятный. Потом поехали домой.

Такое впечатление, что Женя вообще не был в квартире накануне. Еда цела. Только видно, что метался по комнатам, по кроватям. Пришел домой в 21:00, не разговариваем. Видимо, он ошеломлен тем, что я не ночевала дома. Такого не бывало десятилетия.

Ну как же, можно только ему не ночевать, как это было в 1999, 2000, 2001 годах и т. д. Ему было абсолютно безразлично, что я при этом чувствую, как страдаю. Что хочу – то и ворочу. Тяжелейший характер. Считает себя почти ангелом. Распущенность, хулиганство, хамство, черствость, ярость, обвинения в своих проблемах всех окружающих, кроме себя, а в первую очередь, конечно, меня. Я – это «козел отпущения».

Как же случилось, что я связала свою жизнь с человеком столь патологического характера и нрава. Тем более что прививки от этого у меня не было с детства. Дедушка, папа – живя с ними, не представляешь, что возможна в человеческой натуре, в мужчине такая патология. Но «любовь зла, полюбишь и…».

Ночью просыпалась, окончательно проснулась в 6 часов утра. Приняла почти целую таблетку реладорма, видимо, сказалось нервное напряжение.

Женя пришел, пометался по квартире, что-то искал, но, похоже, это невротическое, ошеломление еще и от того, что я не ползу на полусогнутых, только бы помириться, только бы был лад и мир в семье. Не привык к адекватному ответу, в 22 часа рухнул спать, в маленькой спальне чувствуется сильный запах спиртного, видно, «набухался» здорово.

Я посмотрела фильм по TV, легла спать около 12 часов, но приходилось вставать, не могла сразу заснуть.

30 ноября 2006 года, четверг, Москва

С утра стираю, жду Нину, Любу.

Вчера говорила с Нинэль, она меня ждет, говорит, что проблемы с сердцем и головокружения у меня от позвоночника (что-то пережимается, отсюда нарушено кровоснабжение), считает, что это может вылечить. Не говорит, но, по-моему, скептически относится к иглоукалыванию. Считает, что нам надо обстоятельно поговорить обо всем. Марьян (дочь Нинэль) надо наблюдать, пока не ясно с ее сердцем. Но все не страшно как будто. Дай Бог им всем здоровья.

Постоянно молюсь о Женечке, о его здоровье, о защите от дьявольских, бесовских сил, прошу Господа послать ему Ангела-хранителя, отвести от него всю эту чертовщину.

28 ноября звонила Абакумовым, чтобы поздравить Тимофея. Наташа хочет повидаться.

Наверное, надо с ней поговорить в отношении материалов из интернета: Кутузовский, 26, а далее пофамильно – люди, о которых хочу писать.

Боюсь, что мой замок стоит на песке, ведь я утратила свою квалификацию, пропустила в делах и заботах домашних нечто очень важное – не освоила компьютер. Да и до этого ли мне было?! Я себя не корю. Просто жаль. А теперь это будет по крайней мере трудно, а может быть и невозможно, ведь я на снотворном.

Нина попробовала выпить 1 таблетку лорафена (которую я вообще уже не чувствую), так ее на следующий день швыряло, кругами бросало, а ведь она корнями деревенская женщина, должна быть крепче меня.

1 декабря 2006 года, пятница, Москва

Съездили с Любой в «Дружбу», потом иголки, затем поели. Дальше поехали в «Рамстор». Я наконец-то купила нормальные альбомы для фото – надо привести в порядок старые семейные альбомы. Вернулись к 7 часам. Оказывается, меня ждала Л. Фролова, принесла книги об Иоанне Крестителе, выспрашивала у Нины обо мне.

В 20:00 пришел Женя и Нина тут же ушла. Не разговариваем, только передаем друг другу телефонную трубку. В 22:30 я не выдержала, спросила, как мне планировать поездки на иголки в пятницу, субботу. Женя засуетился, объяснил, что у него подписание соглашения с индонезийцами, а потом прием у Ивана Павловича. Я сказала, что получила CMC, но очень обиделась, была в Красновидово. Женя спокоен как удав, хотя забегал. Порывался несколько раз рассказать, что делается на работе, по три фразы. Уверен в своей правоте.

Утром, 1 декабря, встала в 9 часов, ночь спала, приняв около 2/3 реладорма.

Женя спросил меня, как я выспалась. Я ответила. Затем сказал: «Я пошел», в ответ услышал: «Хорошо». Так что дома стужа, холод, практически никакого общения. Мне ясно откуда все это «дует», с поправкой на характер. Лечение сводится на «нет» ситуацией дома, ладно, потом подумаем, что предпринять. Собираюсь в «Дружбу».

Сеанс прошел хорошо, после него доктор Чжэн пригласил меня в кабинет. Сказал, что проделано 20 сеансов, нервная система у меня стала лучше, но лечиться надо дальше. Договорились, что я приеду в четверг, 7 декабря, для диагностики и назначения мне отваров для питья. Пока же пить 2/3 реладорма, таблетки от давления, тахикардии.

Во время сеанса было нечто удивительное: я слегка задремала и четко увидела маму в спальне, сидящей на кровати. Сбоку – Муза Павловна. Лицо у мамы красивое, хорошее, чуть-чуть с улыбкой, а я словно открываю дверь в спальню и вижу все это… Сразу очнулась.

Пошла поесть в «Елки-палки», пока ела, позвонил отец Владимир, было плохо слышно, он не понял, с чем я его поздравляю. Значит, ошиблась с датой дня рождения.

Все это вместе сподвигло меня ехать в церковь и заказать годовой сорокоуст об упокоении мамы, папы, дедушки, бабушки, Володи Гнатовского как крестника. С Божьей помощью попали в церковь Новодевичьего монастыря. К счастью, все удалось сделать: поставила свечи, помолилась. На обратном пути заехали в «Кашемир и шелк» на Советской наб., 21, купила кофточки.

Пробка на набережной, домой вернулась около 19 часов. Женя был уже дома. Я сказала Жене, что заметила отсутствие свадебных фотографий на серванте. Решила, что Женя в день моего отсутствия убрал их, думала, что разорвал, уничтожил, отнес на работу. Спросила Женю, он сказал, что думал – я убрала их. Я же к ним не прикасалась.

Решила, может быть, Нина, вытирая пыль, сложила их. Позвонила Нине, в доме была Л. Фролова – Женя говорит, что эта дама их взяла. Я чуть ли не плачу. Л. Фролова это сделать не могла. Но если никто не взял – это барабашка. Села перебирать коробку с фото, нашла там.

Позвонила Нине, а потом поняла: когда вчера перед сном Женя метался около горки, полок стенки и т. д., он тихонько положил их в корзину. Но не признается, говорит, что это сделала я. Главное, что нашлись.

Я легла спать в маленькой спальне с Женей. До этого несколько дней спала в большой спальне – то из-за ссоры, то из-за бессонных ночей, сна с перерывами.

Приняла 2/3 реладорма, даже чуточку больше. Спала до 10 часов утра, так как Женечка погладил мне спину на ночь. Перед сном я сказала, что не иду в пятницу на лечение, поэтому решила ехать в Красновидово. Женечка себя плохо чувствует. Причин много: нервотрепка и дома, и на работе, лечение зубов, мои приключения со здоровьем, и мне кажется, что частые выпивки. Нужно все это менять, пора заботиться о здоровье, лечиться вовремя, следить за ним, перестать дергаться и дергать друг друга. Постараемся!

Рада, что купила альбомы для фото, а то все фото навалом в альбомах родителей и бабушки. К сожалению, ничего не получается с моими планами по книге «Кутузовский, 26». Господи, дай мне сил, здоровья, настроения!

2 декабря 2006 года, суббота, Красновидово

С 20:00 до 20:45 погуляли с Женечкой. Посмотрели неинтересный фильм о событиях в Беловежской пуще. В 23:30 легла спать, но уснула не сразу, а где-то в полпервого ночи, спала до 3:30, встала, писала.

Легла снова в 7 утра, спала до 11 часов, а Женечка встал в 7 часов. Так что у нас вахтовый метод сна.

3 декабря 2006 года, воскресенье, Красновидово

Вчера пыталась готовить Жене протертое: запеченные яблоки, брокколи. Есть ему сейчас нечем (верхний мост снят), он стесняется всех и вся.

Заплатила через Е.С. взносы по Красновидово, закрыла в основном все долги. Получилось (эти расходы + работа Е.С.) примерно 1700 рублей. Вместе с платежами по Троицкой (членские взносы целевые, уход за участком в течение сезона), расходы дачные (общие) в декабре составили примерно 2000 рублей.

Наконец-то я, кажется, воссоздала картину исчезновения свадебных фото. Понедельник, 27 ноября – загул, вторник, 4-5 утра 28 ноября – скандал, мой отъезд в Красновидово вечером. Среда 29 ноября – я вернулась домой и увидела, что нет свадебных фото на серванте, стала искать, достала корзину с фото – их нет, решила, что Женя уничтожил. Четверг, 30 ноября – Женя долго метался около горки, что-то искал, но это явно делал вид. На самом деле ему надо было вернуть пропавшие фото в корзину для фотографий, а я мешала, находилась рядом на диване.

В пятницу, когда спросила о фото, Женя стал меня уверять, что фото убрала я, он очень расстроился. Я позвонила Нине, так как растерялась, решила, что сделала и не помню, стало страшно, что схожу с ума, ведь Женя звучал так убедительно. Женя буркнул, что могла украсть Лена Фролова.

Потом взяла себя в руки и воссоздала всю эту картину. Ясно, что это сделал Женя (убрал и спрятал фото), но зачем он меня убеждал, что я их убрала и не помню, словно я сумасшедшая. Когда я спросила, что он искал в четверг рядом с горкой, в серванте, Женя сказал, что искал детралекс – это явное вранье. Один из нас сумасшедший, но кажется, что не я.

4 декабря 2006 года, понедельник, Москва

Спала опять с перебоями, много пила валерьянки. Ездила к Нинэль, отлично полечилась. Вернулась домой почти в 18 часов.

Отправила тете Тамаре два тома «Америки»

5 декабря 2006 года, вторник, Москва

Утром от Жени была чудесная любовная записочка. Спасибо!

Встала я в 9 часов, накануне заснуть сразу не получилось.

В 11:30 уехала к Нинэль, чудесный массаж. Поговорили.

4 декабря Нинэль мне очень намеками сказала, что я в будущем напишу очень хорошие книги, которые мне обеспечат жизнь и что-то в этом духе. А сегодня чуть-чуть поговорили. Я поняла, что Женя и я – это уже одно целое, но я должна теперь жить для себя, заботиться о себе, радоваться жизни. А Женя… он, конечно, любит меня, но очень «по-иному», похоти владеют им. Им он служит. Это все, что происходит действительно в нашей жизни.

После Нинэль поехала купить химию для дома. Пару раз звонил Женя. Приехала домой в 18 часов, Женя пришел в 20 часов. Пора собираться спать.

6 декабря 2006 года, среда, Москва

Накануне ночью долго, до 1:30 не могла заснуть, пришлось принять примерно 1 таблетку реладорма.

Проснулась в 8 часов. Женя торопился на работу: прием, конференция с румынами.

Я в 11:15 уехала к Нинэль. Немножко поговорили. Ее совет: если что-то действует мне на нервы или наблюдается неадекватное поведение, то нужно брать книгу, уходить в другую комнату и ноль внимания.

Женя звонил дважды после приема: когда я была в «Рамсторе» и когда приехала домой, купив продукты. Пришел домой в 19 часов, голодный. Все в еде понравилось. Потом пошли звонки: Нина – гипертонический криз, Люба с Инессой, Лена Подолько.

Спала с перерывами. Долго не могла заснуть.

7 декабря 2006 года, четверг, Москва С утра с Ирой поехали в «Дружбу».

Вручила подарки, кажется, они понравились. Долго говорила с доктором Чжэном. Он сказал, что нервная система улучшилась, но нужно продолжать лечиться. В течение месяца травами, а после рождественских каникул снова иглотерапией. Получила травы, отвары буду делать сама. Попробую. Все время к вечеру зудит и ноет голова и у меня, и у Жени.

Прошлись с Ирой по магазинам, поели в кафе «Елки-палки». Потом надо было торопиться домой, готовиться к приему в Спасо-хаусе, резиденции американского посла. Приехала домой, собрала сумки в Красновидово, потом стала готовиться к приему, но в итоге не пошли, так как у Жени разболелась голова. Да это и к лучшему, иначе слишком большая нагрузка: ехать на прием на метро, так же возвращаться, затем сборы в Красновидово.

Уехали в Красновидово в 9:30. Голова зудит, принимаю андипал, пенталгин. Заходила на минуту Люба, я отдала ей трико массажное, а Инночке костюмчик.

8 декабря 2006 года, пятница, Красновидово

Проснулась в 6 часов, недоспала, но с 12 ночи не вставала. Погода продолжает удивлять. +5, +6 °С, дождь, влажность – 80-90 %. Аномально для декабря.

Женя показал мне переписку Панова и Галумова на конференции. 1. Панов в записке звучит как подчиненный Галумова. 2. Галумов нагло заявляет подтекстом, что он хозяин; главное, он безграмотен с точки зрения русского языка. Ясно, что Панов проглотил наживку Галумова: видимо, обещает издание книги и, возможно, еще что-то.

Женя продолжает трудиться, работа приносит результаты, но находится он в положении подчиненного, когда все должен спрашивать, просить, одалживаться. Это тяжело. Так работать трудно.

Но здесь во многом мешает его характер. С наглецами, льстецами, использующими его людьми он удивительно послушен, готов идти на поводу, выполнять любые задания и прихоти; к тем же, кто его любит, несет добро, все ему делает, искренне уважает, отношение подавления, инспирирования, капризы, недовольство, недооценка этих людей… Это то, что очень Жене мешает в жизни, работе, карьере… Подонки им пользуются, вытирают об него ноги, манипулируют; порядочные люди как-то им не замечаются, не ценятся.

Состояние у меня не рабочее, для книги. Готовлю. Опять эти кухонные «заморочки». Надо все это кухарничество и функции веника мне сокращать.

Утром сделала отвар китайских лекарств. Я уже выпила 200 мл. Да поможет мне Господь!

Все эти много десятилетние стряпня, стирка, уборка и прочие дела домработницы здорово осточертели. С книгой явная пробуксовка, «не идет» сейчас, какой-то сбой, может быть, из-за плохого самочувствия и недосыпания, только что пронесшейся бури в отношениях с Женей, скандала.

Действительно, надо полностью, в душе, отпустить ситуацию. Пусть делает, что хочет.

И пожить для себя, делать не то, что надо. Это постоянное надо, которое не мне надо, а делать надо мне. Эта программа уже перевыполнена. Надо начать делать то, что мне хочется, наконец-то. Ох, как трудно! Ведь я привыкла. Даже не понимаю, что значит «жить для себя», «в свое удовольствие». В любом случае хватит рвать душу и сердце из-за Жениных заморочек, мягко скажем.

Не пойму, что это: эгоизм? Патология личности? Гены? При этом как-то все это сочетается с мечтами, даже во сне, о моих котлетах, о моем пироге, о моем винегрете. Моментально чувствует, если готовила не я.

Так долго все это было дикой открытой раной, что теперь ее надо лечить. А значит, как мама говорила, «ни на что не обращать внимания». И как говорит Нинэль, «жить своей жизнью». Сложно перестраивать свое устройство в таком немолодом возрасте. Ведь «без пяти минут» 60. А с другой стороны, ведь это приближение нового цикла жизни. Предыдущий многому научил, но и здоровье подорвал.

Сегодня сделала большую работу (смогла на кухне ограничиться сотэ из баклажанов, куриным бульоном с ножками и мытьем посуды), разобрала фото нашей семьи: мамы, папы, дедушки, бабушки. Бабушкин альбом с фото, подаренный мне моей крестной тетей Шурой Кирилловой, оставила в неприкосновенности. А два других альбома рассортировала по новым фотоальбомам (с карманами). Делала это достаточно спокойно. Остается еще сделать надписи. Есть фото с незнакомыми, неизвестными мне людьми, без подписи. Так что работу продолжу, если силы будут.

Полдня развивалась явная аллергия, видимо, на китайский сбор трав (все утро колдовала с приготовлением). В результате нос заложен, отекли также глаза, веки. В 17 часов связалась с доктором Чжэном, он согласился, что это аллергия, так что я теперь отвар не пью. В четверг на следующей неделе он подумает, как лечиться дальше. Спать легла в 12 часов. Принимала телфаст от аллергии.

9 декабря 2006 года, суббота, Красновидово

Проснулась в 8 часов. Жени нет в постели, в коридорах темно, поняла, что он спит на 1-м этаже в маленькой спальне. Поднялся наверх, уговаривал меня еще поспать, предложил погладить спинку, что и сделал. Но дальше пошли прежние заморочки, придирки («ты что-то не разговариваешь со мной»), отодвинулся. Я встала, опять недоволен. Пошла завтракать, принять лекарства, потом душ. Упорно который день вспоминаю В.Р. день рождения. Хотела даже попробовать найти телефон, позвонить. Но… не сделала этого.

С середины дня опять ноет голова, челюсти смыкаются (синдром сжатых челюстей), давление все время повышенное для меня, верхнее – 123, 130. Вечером в 20 часов погуляли, на улице водило голову. Женя тоже жалуется на постоянный уходяще-приходящий дискомфорт в голове.

Это, конечно, действие сильнейшей за 30 лет геомагнитной бури, но главное – проблемы сердечно-сосудистой системы. Надо продолжать подбирать гипотензивную терапию. Пока то, что принимаю, не срабатывает в течение суток.

Вечером по ТВ смотрели до 12:40 ночи хороший фильм «Двойной просчет». Легла спать в два захода чуть позже часа ночи.

10 декабря 2006 года, воскресенье, Красновидово

Встала в 10 часов утра, хотя просыпалась в 8 утра. Тут же пришел Женя, провалялись до 11 утра. Сейчас Женя на зарядке, я же села чуть-чуть пописать дневник.

Вчера звонила Марина, ей очень плохо, с Олегом все наперекосяк, тетка эта опять «шаманит» – у Марины вновь появились жутко стягивающие головные боли, таблетки не помогают. На неделе, когда я ей позвонила, оказывается, она втайне от Олега ночевала в Красновидово, ибо находиться в Москве было невыносимо. Просится на иглотерапию. Говорила с Валей Дубининой, планируем встретиться в четверг в «Дружбе», а там уж как получится.

По-прежнему руки не доходят до написания книги. Видимо, еще не созрела. Подождем… может снова возродится желание писать.

13 декабря 2006 года, среда, Москва

Три часа ночи. С трудом уснула на 1,5 часа, сменила ночные снотворные. Пробую перейти на радедорм, все же пришлось добавить четвертинку реладорма. Не писала 11 и 12 декабря.

В понедельник, 11 декабря, ездила к Нинэль, она делала массаж. Пообедали, говорили с Робертом, слушали музыку. Очень приятно провели время. После Нинэль поехала в фирму Amway за бытовой химией. В итоге освободилась и приехала домой к 7 вечера. Несколько позже пришел Женечка. Посмотрели фильм о Брежневе Л.И., есть информация о соседях по дому № 26. Спала удовлетворительно.

Все больше раздражает Володя Повалищев: к 17 часам он становится невменяемым – рвется смотреть сериал «Обреченная стать звездой». Психическая зависимость от этого. Из-за Amway сериал его накрылся, он просто сходил с ума.

Это раздражает, ведь время он проводит у Нинэль в кайфе: кофе, фрукты, напитки. Все хватает. Удивительная разнузданность. При этом плачу я ему по-царски: в день – 1500 рублей. Наконец вечером посчитала его доход от меня: практически за 4 дня работы в неделю он за месяц получил 1200 долларов.

Вместе с тем у него есть и положительные стороны. Он очень противоречивый человек, видимо, от неурядиц в личной жизни. Ну да Бог с ним! Хотя бесцеремонность в поведении, крохоборство, скупость периодически вызывают у меня раздражение. Нужно смириться с этим. По-другому наши люди работать не умеют, отсюда и такая жизнь неорганизованная, неустроенная.

Во вторник, 12 декабря, утром уехала, взяв Нину с собой, в Наро-Фоминск. Нина очень болеет, вызывает у меня тревогу. Подорвала свои силы и нервы в семье. Ее дочка очень эгоистична, зациклена на себе, мать эксплуатирует и «сидит на шее». Нина, как мать, не может ей отказать, «вкалывает» за нее.

После Нинэль отправилась в институт неврозов на Волоколамке к Ирине Владимировне. Долго с ней говорили о том, что меня беспокоит, от чего нервное истощение, как «уйти» от реладорма. Потом – аптека в этом районе – нитразепам, радедорм. Ирина Владимировна предлагает принимать нейролептики – сонапакс (я его пила раньше, нулевая реакция), прописала хлорпротиксен. Сейчас приняла полтаблетки. Уже 2 дня не говорила с Любой.

Каждый вечер у меня тяжелая голова, а сегодня ночью почувствовала сердце. У Жени тоже постоянная блуждающая головная боль, вызывающая дискомфорт. Все это тревожит. Конечно, годы, возраст, наши абсурдные нервотрепки. Изматываем друг друга. Плюс аномальная для декабря в Москве погода: +5, +7 °С, дождь. И всю эту неделю – магнитная буря. Здоровые люди этого не ощущают, а больные страдают. Особенно сердечно-сосудистая система.

Вчера по приезде домой – масса звонков. Позвонил отец Владимир, пригласил в субботу к 15 часам к себе в Архангельское. Сегодня дала ответ: с радостью приедем. Очень прошу Бога, чтобы это произошло.

Звонок Владимира Федоровича: просьба к Б.Д. Цыганкову в отношении дочери – перевод в 3-й Мединститут (стоматологический). Также попросил поговорить в китайском центре о его брате: снижение либидо. Ответ ему дала положительный, примут брата. Владимир Федорович называет меня «добрая душа». Когда я назвала себя его пациенткой, он сказал: «Бывшая».

14 декабря 2006 года, четверг, Москва

Проснулась в 5 утра, ощущаю дискомфорт в области сердца. Вчера ездила к Нинэль. Поздравила Марьям с днем рождения. Посидели, отметили. У Марьям положительная динамика в отношении сердца. Так что Нинэль отмечала два праздника.

Приняла на ночь 3/4 реладорма и 1/2 нейролептика. Никак не могу приспособиться с ночными таблетками, чтобы наладить сон. То просыпаюсь в 5 утра, то засыпаю только в 5 утра. Идет тяжелая борьба по сокращению снотворного. Как бы хотелось спать нормальным, естественным сном, без таблеток. Буду с Божией помощью лечиться дальше.

Легла спать в 7 часов, спала до 10 часов. Женечка пытался переставить мне будильник на 11 часов, но я проснулась в 10 часов. Спасибо ему, что бережет мой сон. Так здорово ощущать заботу, неясность, сочувствие!

Поехала к доктору Чжэну в 11:15. В 12:15 встретилась с Валей Дубининой в китайском центре «Дружба», пошли туда вместе. Пока я беседовала с доктором, Валя, будучи крайне негативно настроенной к этому методу лечения, пройдя целителей сама и с Колей, кажется, решила, что пойдет туда на диагностику.

После врача с Валей пообедали. Столько лет не виделись, она постоянно звонила, я никак не могла встретиться. У нее была попытка самоубийства – таблетки. Жизнь трудная. Но она смирилась, после всех бурь. Сложные отношения с Леной, дочкой. Лена родила от мужчины, которому 52 года, так что муж у нее «приходящий», но очень заботливый. Валя помогает. Коля перенес несколько операций, полипы в желудке. Не может смириться с сегодняшней действительностью.

15 декабря 2006 года, пятница, Красновидово

Очень долго накануне не могла уснуть, больно кололо сердце и скакало давление, становилась мокрая, разгоряченная. Уснула, видимо, часа в 4 утра, спала до 12. Утром приняла нолипрел, забыла про конкор, доприняла его вечером. Готовила еду, Женя ходил гулять, я что-то колготилась на кухне. Днем все было терпимо, к вечеру давление стало подниматься. Приняла 2 таблетки циннаризина, пенталгин от ноющей головной боли.

Поздравила Гошу Гнатовского, крестника, с днем рождения, поговорила с Надеждой. Предложила китайский центр – она болела очень долго из-за проблем после операции (не срастается внутренний шов). Говорила долго с Любой, звонила Саиде Закировой.

Готовлюсь к встрече с отцом Владимиром, подобрала подарки.

Посмотрела чудесный концерт – день рождения Клары Новиковой.

В среду, 13 декабря, звонила Аня Дворникова, долго с ней разговаривала. Вопрос, который она хотела обсудить (это уже 2-й заход) – свадьба, а точнее, стоит ли всем гостям в приглашении написать «просьба быть в токсидо (black tie)».

Зоя Алексеева, когда были в Испании, возмутилась таким требованием. Я как могла тактично ей объяснила свою позицию. Нельзя опыт американской жизни (а точнее, элиты, в редких случаях – когда собираются люди одного круга, достатка) переносить на нашу росийскую почву, действительность. Это обидит многих, не придут на свадьбу. У кого это есть в Москве? Только у крутых, бандитов, олигархов, очень богатых. А гости на ее свадьбе из разных слоев общества, с разным достатком. Просто оскорбление для большинства.

22 декабря 2006 года, пятница, Красновидово

С 15 декабря не писала. Трудно самой поверить, но не было времени.

Еще раньше, в четверг (14 декабря), уезжая в Красновидово, общались с Аллой и Володей (продукты в подъезде). Алла взахлеб говорила о Женином выступлении на ТВ у Пушкова (программа «P.S.»), это ее любимая передача. Светлана – соседка читает книгу «Америка», говорит, что интересно. Предполагаю, что в силу своей политической реакционности она с чем-то не согласна. Дочь живет в Финляндии, в восторге, тем не менее Светлана настроена антизападно.

В субботу, 1 б декабря, поехали к 13 часам к отцу Владимиру в гости в Архангельское. Территория, где он живет, – это бывшие совминовские дачи, очень напоминают Заречье и другие цековские дачи. Охрана на въезде вежлива, необычайно приветлива, встречные люди на территории – тоже. Когда-то там жила Крупская и другие, потом Чубайс и компания, теперь Рушайло и другие. Вокруг территории уже построено много особняков. Место красивое, рядом с Милорадово, где снимает дом Бэлла Александровна Нисан.

Рядом с домом № 32, где живет отец Владимир, строится чудесная церковь Трех святителей. Потрясающе красиво, стильно, с душой. Приехали рановато, зашли в магазин купить продуктов – ситуация в магазине напомнила 1980-е годы. Заказ продуктов – так называлась наша покупка; интерьер такой же, как на дачах ЦК КПСС, поведение персонала – тоже (вышколеное, предложили доставить продукты на дачу).

С 13:00 до 15:30 – у отца Владимира и матушки Нины. Мы привезли подарки: книгу об иконах, двухтомник «Америка», китайскую скатерть ручной работы, бутылку красного вина. Отец Владимир был смущен подарками. Стол с едой – очень щедрый, но без мяса (пост). (Заметила, что отец Владимир из скоромного ел раковые шейки.)

Я ела больше всех, Женя разговаривал. Отец Владимир рассказывал о себе: был крещен в 20 лет, из атеистической семьи, служил в приходе Курской области, потом его перевели в Москву. Теперь у него уже пять приходов, строит церковь в Архангельском.

Также рассказывал о своей деятельности, контактах с властными структурами. Знает Медведева, его жена – духовная дочь отца Владимира. Многие из чиновников приняли крещение, другие созревают, то есть «на пути». Дачу оплачивает богатый муж; его духовной дочери. Квартира в Москве в Боярском переулке (рядом с ДА на Козловском переулке) из общей стала отдельной, так как муж; другой духовной дочери выкупил две комнаты соседей в пользу семьи Волгиных (отца Владимира).

Машину держит на парковке ДА, помог комендант Слава (его жена – тоже духовная дочь отца Владимира). Женя думал, что Слава – мусульманин, оказалось, что православный.

Венчаться можно только крещенным, а креститься без веры нельзя. Много рассказывал о чудесах, явленных в наше время для неверующих: мироточии икон, кресте из неизвестного на Земле дерева, упавшего с неба, и т. д.

Говорил о схождении святого Благодатного огня в храме Гроба Господня в Иерусалиме накануне православной Пасхи. Обсуждали достоверность этого чуда. Министр культуры Соколов, человек верующий, каждый год ездит на это событие. До схождения огня идет сверкание, потом выносят факел с огнем, люди зажигают свои факелы, первые несколько десятков секунд этот огонь не обжигает, волосы не загораются. Люди в эти секунды стараются умыться им. Схождение происходит только на день православной Пасхи (а это – разные даты в календаре). Действительно чудо!!!

В комнате у них размещено много потрясающих икон. Красота неописуемая! Перед и после еды помолились. Читала молитвы матушка Нина. В доме – помощница на кухне. Матушка Нина только ставила еду на стол. Интересно, что отец Владимир пару раз был недоволен действиями с едой. Это было заметно. Даже один раз пошел на кухню поменять плошку с икрой, так как та, что была на столе, заветрилась, как он сказал. У них есть дочь. На стене развешаны фото. Девочка взрослая.

Зная, что отец Владимир должен в 16 часов ехать на службу, мы в 15:20 стали собираться. (Машина у отца Владимира с мигалкой, он использует ее, когда опаздывает на службу.)

Отец Владимир тоже нам сделал подарки: книги, церковный календарь и две коробочки: Женечке – крестик, мне – образок с Архангелом Михаилом. Сказал, что теперь при церкви Софии есть ювелирная мастерская, где работают прекрасные мастера. Только в воскресенье я обнаружила, открыв коробочки, что подаренные изделия – золотые, с вкраплением серебра. Стало неловко – это, должно быть, дорого.

Уехали окрыленные, в прекрасно благостном настроении. Женя очень хвалил отца Владимира.

В воскресенье, 17 декабря, я встала примерно в 12 часов, спала после встречи от 12 до 12. К вечеру уехали в Москву. Стали решать, кого позовем на мой юбилей.

В понедельник, 18 декабря, поехала к Нинэль, а Женя начал искать ресторан, где отметить мой день рождения. Договорился с «Прагой» с помощью Фетищева Димы, а потом зашел с Володей Черным в «Националь» и решил, что надо мне показать «Националь» – там очень красиво.

Вечером позвонила отцу Владимиру на автоответчик, поблагодарила за прием.

С работы Женя пришел несколько обескураженный. К нему пришел комендант Слава и обиженно сообщил: отец Владимир рассказал его жене, что Женя считал Славу мусульманином. Женя расстроился. Я поняла, что это просто недоразумение. В среду мне позвонил отец Владимир и попросил прощения за то, что поделился своей радостью с женой Славы. Причина этой радости: Женя узнал, что Слава православный. Я сказала отцу Владимиру, что все это «выеденного яйца не стоит», а происходит потому, что говорили о крещении, и препятствия не замедлили возникнуть. Он согласился.

19 декабря, во вторник, к 13 часов поехала в «Националь» на переговоры по поводу банкета. Женечка, Фетищев Дима, В. Черный меня уже ждали. Посмотрела зал – «Санкт-Петербург», все понравилось. Менеджер Оксана, участвовавшая в переговорах, сначала вела себя учтиво, но, по сути, как гестаповка. Затем несколько перестроилась. Одним словом, остановились на этом зале. 28 декабря надо сделать платеж.

До поездки в «Националь» позвонила Котику Орбеляну, нарвалась на его дядю – тоже Котика (Константина Орбеляна, брата Гарика). Осторожно спросила про всех в Сан-Фрациско: «Как они?» Константин Орбелян ответил вопросом: «Верочка?» То, чего я опасалась, случилось. Я только спросила: «Когда?» Гарик умер в марте (2006 г.), очень мучился. Верочка с трудом приходит в себя. Ошарашенная, я поехала из дома.

В «Национале» сообщила Жене о разговоре. Зал «Санкт-Петербург» оказался рядом с залом «Ярославль», где 2 года назад мы встречались с Гариком, еще не ведая, что это была последняя встреча с ним. Но уже тогда я обратила внимание на его необычно-жесткие глаза и взгляд, мне все это не понравилось. Позже Женя узнал от Котика (осень 2006 г.), что у Гарика онкология (поджелудочная железа + метастазы везде), но он, к удивлению врачей, ездит на работу.

Потом мои болезни, я чувствовала беду, но не было душевных и нервных сил позвонить: боялась услышать страшную весть… 33 года спустя после открытия генконсульства в Сан-Франциско в 1973 г. (когда мы встретились с Орбелянами) Гарика не стало. Царствие небесное ему!

Очень хочу позвать Котика на юбилей, он прилетает из Нью-Йорка 24 декабря.

Из «Националя» поехала к Нинэль. Рассказала за обедом о Гарике. Она сказала, что по армянскому ТВ была передача о нем (на 40-й день). Вернулась домой в 8 вечера.

Ира Дворникова рассказала, как накануне ходили в ресторан на Якиманке с новыми сватами. Отец Ильи сообщил, что купил в Испании катер (там две квартиры: их и Ильи), это на побережье.

Отец Ильи, Алексей Наумович Стребулаев, начинал коммерческую деятельность, покинув советскую организацию «Космос», с открытия предприятия по пошиву лифчиков и трусов (женских). Далее было что-то еще, а теперь (из известного) занимается торговлей бытовой техники (электрочайниками и т. д.). Судя по всему, очень богатый. Как говорит Инна Владимировна (сватья), хватит и детям, и внукам. По ее же словам: Илья и Аня любят друг друга, Илья влюблен безумно.

Нинэль 4 января не сможет прийти на мой день рождения, так как празднует день рождения у Астрик (в Ереване), соберутся родственники. Предложила встретиться 6 января у них, посидеть и отметить два дня рождения.

20 декабря, в среду, с утра поехала к Нинэль, на обратном пути заехала в аптеку, купила снотворного, китайские маски, шампунь для волос.

Володя Повалищев все больше раздражает: заявляет, что я ему не даю смотреть сериал в 17:40 «Обреченная стать звездой». Я вынуждена была сказать, что ему следует выбрать между работой и сериалом. Он тут же начал «мельтешить», пошел на попятную – «пошутил».

При каждом возвращении в Москву пытается зайти к нам: посмотреть сериал и поужинать. Противно это видеть, тем более что с 14 ноября по 14 декабря у него со мной было много работы: понедельник – четверг каждый день + пару пятниц. А заплатила я ему в итоге за месяц 1200 долларов.

23 декабря 2006 года, суббота, Красновидово

Пишу дневник, по радио (FM 89,9, «Мелодия») поет Фрэнк Синатра. Опять вспоминаю Гарика… Не могу не плакать… Я очень люблю эту семью. Гарик ушел из жизни через 7 месяцев после мамы. Маме было 85 лет, Гарику примерно столько же, может быть, он был чуть-чуть старше. Оба прожили очень интересные, блистательные, красивые, в то же время и очень трудные жизни, полные деятельности, общения с массой самых разных людей, помощи ближним.

Позвонила Г.С. Матвеевой. Прилетела Оля, оформлять завещание Толи, решила совместить с днем рождения Г.С. 2 января. Я спросила, нравится ли ей новое правление в ИАМП Галумова. Она ответила, что у Галумова будет три зама.

…Г.С. говорит, что В.Ф. Ли часто спрашивает обо мне, потому что меня любит и уважает. С ИАМП – «интересное кино», жаль только, что Женя нервничает.

На все воля Божья! Если стал директором ИАМП Галумов, человек-челюсти, гибрид акулы и вепря, явно криминальный человек, то все возможно в нашей патологической ситуации в России на современном этапе…

От Любы услышала, что в ЦКБ есть спецотделение, в которое набирают и медсестер больницы для обслуживания начальства. Задача – сочетание медицинских услуг с сексуальными. Юля (медсестра II неврологии) туда недавно перешла, а прежде выполняла разовые поручения по «обслуживанию» (комплексному). Вот так – спецотдел из медсестер с медицинским и проститутским профилем.

Судя по всему, эта практика «многостаночника» подхвачена и в других госучреждениях, в частности в ДА.

Поживем увидим, что будет с ИАМП, ничего не хочу загадывать, но то, что наблюдаю – и смешно, но более всего противно, омерзительно.

Но… ничего удивительного! СССР так прогнил, что «гной» духовный хлыщет фонтаном везде. Пишу очень пессимистично, резко, но ведь как еще можно описать эту печальную реальность.

Галумов – это отдельная история, его «бытие» опишу позже…

Сейчас же сижу у ТВ и поражаюсь: Ю. Лужков с экрана обвиняет всех в воровстве в России. «Держите вора» – крик в толпе, исходящий от вора, одного из крупнейших в России. Самое страшное, что безнравственно поступать, подворовывать приходится всем, даже самым честным людям, иначе не выжить. Коррупция и проституция многоплановая охватила всю страну, все слои общества.

Семена этих явлений разбрасывались особо активно в эпоху застоя (Брежнев Л.И.), а начало было положено еще в годы революции, (хотя в те годы все это по форме выглядело иначе и не носило всеобъемлющего характера).

24 декабря 2006 года, воскресенье, Красновидово

Проснулась в 9 часов, правда, легла в 2:30, хотела посмотреть «Дневник Гейши».

Вчера Женя читал мне страницы своего дневника за 1980 год. Интересный факт: в дневнике Женя обо мне пишет в высших эпитетах, вообще обожествляет. А ведь в реальности все это было не так. Хотя и в дневнике многое отсутствует:

1. Ничего толком о том, что мне пришлось пережить страшную трагедию – выкидыш. Написано: «Н. в больнице по женским делам».

2. Ни слова о том, что к этому привело.

3. Книга «Движущие силы…» в издательстве «Наука». И ничего о том, как это удалось сделать, сколько мне пришлось просить Т.Ф. Кима, О. Дрейера, Ф.И. Куликову.

4. МИМО – подготовка Ани и поступление. Красной нитью – это главное дело жизни Жени. Ни слова, через кого все это делалось. Торкунов A.B. – мой студент, Семенова Н.П. – моя преподавательница и друг.

Чтобы решить проблемы Ани в школе, мне пришлось идти и разговаривать со всеми практически преподавателями, «гасить зависть», связанную с планом поступления в элитный вуз. Итог разговора – все отлично на экзаменах в школе. Так что в реальности все «эпохальные» дела делала я через моих друзей, знакомых. Они помогали мне. Вместе с тем приходилось вкалывать по обустройству квартиры, на каждом шагу помогали мои родители. По бесконечным приемам (каждую неделю) при отсутствии продуктов в магазинах опять помогали мои друзья – Абакумовы (Володя снабжал продуктами). Мама доставала деликатесы.

5. Женя пишет, что помог мне, подготовив ряд документов – моих заданий на работе. Не вспоминая о том, что эта работа у него заняла «на все про все» несколько дней на основе общих знаний, накопленных за все прошлые годы, когда он был освобожден от всех забот по домашнему хозяйству, закупки в США вещей на продажу «подешевле», точнее по sale, необходимых для поддержания нормального финансового достатка, подарков всем родственникам. И «нужным» людям (для Жениной работы, карьеры, решения задач поступления Ани в институт).

Одновременно я почти каждый день металась по Москве в поисках обмена квартиры, предварительно сутками изучая свои научные фолианты (бюллетени по обмену жилплощади), потом проводила бесчисленные переговоры в любое время суток по осмотру и возможности обмена. Занималась этим на работе, хотя там тоже была масса технической работы и других дел.

Вместе с тем в неприсутственные дни нужно было «обустроить быт», а точнее, из 2 конурок-комнат сделать красивую и вместительную квартиру. А вмещать было много чего. Только книг было 20 коробок. Все необходимо было «доставать» (помогала безмерно мама): мебель, книжные полки и прочее. Затем эти книжные полки (их было 20) по моим чертежам надо было развесить по стенам так, чтобы квартира не стала складом. Неделями я с Колей занималась книжными полками, установкой люстр, предварительно добытых мамой по своим каналам, то есть по блату (звучит иронично, но за этим блатом стоял огромный труд мамы с больными).

Действовать приходилось в дикой тесноте. Крупногабаритная мебель, но очень красивая, которую мама приобрела с колоссальным трудом (ведь мебель была одним из самых дефицитных товаров в то время), огромное количество коробок с книгами и вещами из Сан-Франциско баррикадировало доступ к стенам.

Трудились мы с Колей несколько месяцев, пока все пришло к облику человеческого жилья. Когда же все встало (тесно, но на свои места), стало очевидным, что квартира нам мала, высота потолков (265 см), не позволяла нормально развесить полки и т. д. Начался марафон по обмену квартиры, который долго продолжался. Замену квартиры на Планетной улице я искала 2,5 года. Досконально изучила всю Москву, квартиры, знала, как доехать на любом виде транспорта в любую точку Москвы. И все это – на фоне трудной, с болезнями, простудами акклиматизации в Москве после Сан-Франциско.

Забыла написать об отдельной эпопее приобретения кухонной мебели. Доставала мама, я везде бегала, оплачивала, оформляла доставку, получала. Затем с Колей (опять все по чертежам) развесили кухонные полки и установили тумбы. Оказалось, что не хватает полок. Снова в «Дом мебели» на Ленинском проспекте. В очередной раз помог мамин «блат», получила недостающие полки, на такси привезла их на Планетную. Кому поднимать их с 1-го этажа на 11-й и тягать в квартире? Мне. Женя очень занят: после учебы он едет к Вике заниматься с Аней, помогать в подготовке к экзаменам в МИМО. Так что все на своем горбу перегрузила, Коля не мог в это время прийти, был на работе.

Спрашивается – какой после этого можно женщине иметь позвоночник? Да вот такой, какой имею сейчас. Искривленный, со сколиозом, грыжей, в частности шейных позвонков, нарушением кровоснабжения из-за извилистых на этой почве сосудов головного мозга. Как результат – головокружение и так далее. О женских органах уже не говорю. Если женщина вкалывает за 10 мужиков, то ее женские органы это не выносят. Последствия привели в будущем к операции (киста яичника и так далее.)

Итак, пока я колбашусь, вью гнездо и так далее, Женя весь поглощен до сумасшествия семьей Вики, Аня и Вика не сходят с его уст. Семья Жени – это они, я же – функционер, что-то типа завхоза, сестры-хозяйки, строителя, разнорабочего, кухарки, уборщицы, администратора, «на семи прядильных станках».

То есть наша семья (Женя и я) – это нечто подчиненное, третьесортное, не главное. При этом от меня требуется, чтобы я была бы в восторге от сложившейся ситуации. Патология!!! Я слишком занята, чтобы остановиться, подумать и начать разрешать эту проблему, лечить эту болезнь.

30 декабря 2006 года, суббота, Красновидово

Прошла неделя с прошлой записи в дневнике. Понедельник, 25 декабря – Нинэль, Рублевский ТЦ. Вечером Женя пришел домой как обычно, после 20 часов. Вдруг говорит мне: «Я хочу с тобой обвенчаться, буду креститься, хватит валять дурака!» Я очень обрадовалась.

Во вторник позвонила отцу Владимиру, договорились, что после Рождества он нас опять приглашает в Архангельское в гости и для беседы. Что-то Женю, конечно, сподвигло к этому, мне неведомо, но явно нечто происходящее на работе, в частности уход из жизни Донцова.

В тот же понедельник, 25 декабря, Женя мне сообщил по телефону с работы, что скоропостижно умер сотрудник Донцов (Центр Ближнего Востока ИАМП, друг Фахеда). Похороны назначены на среду, все организационные дела на Жене. Вторник и понедельник Женя хлопотал по этому поводу.

С приходом Галумова в ИАМП начался просто «мор». Донцов перенес несколько лет назад инфаркт, когда после смерти жены пасынок выселил его из квартиры, где он жил с женой. Потом Донцов женился на сотруднице ДА Чурилиной, жить пришлось на даче, за городом. Жилплощади в Москве не было у обоих.

Вдова Донцова сказала Жене, что остановка сердца у ее мужа произошла из-за переживаний в связи с ИАМП, сменой руководства, угрозами Галумова всех уволить, оставить лишь несколько человек. Страх остаться без работы, плюс потеря квартиры в Москве ранее. Перспектива оказаться на пенсии пугает всех в нашей стране. Вот такой печальный, трагический финал жизни в 67 лет.

Я все дни с понедельника по четверг ездила к Нинэль. Во вторник, 26 декабря, заехала к Людмиле, дизайнеру из Минска. Заказала костюм из козлика с кожей и платье из маминого панбархата, отдала в переделку пиджак (ленточками). Договорились о встрече в конце января. Она в трех словах рассказала о своих стрессах в жизни: потеря сына и одновременно угроза ей и мужу оказаться под судом. Купили квартиру на Тульской в Москве.

В четверг, 28 декабря, в Красновидово не поехала, так как Жене надо было в пятницу идти на встречу к Панову. Женя очень мало рассказывает о работе. Когда я спрашиваю, кто же третий зам. у Галумова, говорит, что не знает. Смешно. Периодически говорит, что хочет уйти из ДА, кипит от желания отомстить всем предателям (кто переметнулся к Галумову). Беспрерывно ноет. Везде у него «заговоры», все против него… Абсолютная психическая неадекватность. Очень тяжело и пакостно…

В четверг, 28 декабря, Женя ездил в «Националь», оплатил банкет.

Я в пятницу целый день стирала, наводила порядок дома, обрабатывала купленные в четверг продукты. В четверг Женя пришел раньше меня, я после Нинэль и встречи с М. Павл. зашла в «Панинтер», где не была больше года. «Подцепила» несколько тряпочек. Затем купила цепочку (серебряную) Bismark в церковной лавке для крестика. Женя меня встретил, и мы зашли в «Молоко». Затем – «Тайны следствия» по ТВ и спать.

В пятницу, 29 декабря, Женя позвонил и сказал, что получил письмо от министра иностранных дел Лаврова – приглашение стать членом Научного совета при министре. Это очень хорошо, приятно, справедливо.

Накануне шли разговоры о том, что Галумов для рекламы хочет публиковать справки ИАМП для МИДа на сайте в интернете. А это, на минуточку, не что иное, как преступление. Профан, даже такие банальные вещи не понимает.

31 декабря 2006 года, воскресенье, Красновидово

Проснулась рано, около 8 часов. Все время чем-то занималась по дому: готовка, смена постельного белья и так далее, прочая рутина.

Потом начались телефонные звонки – поздравления: Валя Гнатовская, еще 30 декабря А.Д. Шутов, который сказал мне, что после операции в реанимации, когда проснулся, видел в воздухе меня в белом платье, очень красивую, этакую Золушку, чудесную. Что я его ангел-хранитель и он меня очень любит, и нас обоих с Женей. Сказал, что будет советоваться по возникающим вопросам, в том числе на работе… Звонили Люба, Ира Дворникова, Валя Дубинина (1 января), Нина (1 января), Илюша Стребулаев и Аня Дворникова, Евгений Степанович, Раиса Ивановна, Владимир Федорович и так далее.

Я же звонила уточнять все по «Националю» 4 января и поздравляла с Новым годом.

Позвонила О.Д., Л.Ф., Таб. Вас, после 12 часов Абакумовым (сказала, что я – такси, разыграла), Ефремкиным, Маше Рысаковой, Лене Фроловой, Мясникову B.C., Журавлевым, Мише Бородулину, Ларисе, тете Тамаре, Лене Черновой, Наде и Гоше Гнатовским, Дворниковым и др. Позвонила Анастасии Ивановне, от Юры (внука) узнала, что A.C. умерла в июле 2006 г. Царствие небесное ей!

Женя спит, простудился в кабинете, сопливит. Весь вечер, когда стали транслировать новогодние программы, Женя был очень грустен, мрачен, видимо, мыслями весь в своем ИАМП и ДА. Жаль, что даже на Новый год он не может переключиться полностью на нашу семью. Ну и ладно!