Читать книгу Универсум - Евгений Биктимиркин - Страница 5

Очнулся в лазарете. Двигаться даже не пытался. Сквозь марево слипшихся глаз и пелену мрака на меня смотрела Мия.

– Воды, – прошептал я высохшими губами.

Через мгновение вода сладким и прохладным ручейком потекла в горло, орошая его стенки. Она пролилась и стекала по щекам. С трудом поборол в себе желание впиться в живительную жидкость и – как пить дать – поперхнуться. Когда половина кувшина вылилась, я улыбнулся от удовольствия и воспоминаний о забавных моментах, с такими ситуациями связанными.

– Поцелуй, – попросил я теперь.

Мы не спешили.

«Все, счастье достигнуто – можешь хоть сейчас меня забирать, костлявая».

– Я люблю тебя.

Жена, все это время державшаяся, заплакала.

– О боже, что-то стряслось, красотка? – хотел я ее отвлечь.

Она, долго молча, смотрела мне в глаза, которые тоже стали намокать. Когда же наконец преобразится та тупорылая часть человечности, из-за которой я забываю обращаться к ментальному? Я прочувствовал ее и захотел услышать ее мысли. Но там ничего выразительного не было. И не потому, что она блокировала, а потому что сознательно отгоняла мысли об этом. Настолько они были ей противны. Я понимал, что она разведется со мной, когда мы окажемся в достаточно безопасном, цивилизованном ареале. Для меня это было логично, естественно, неотвратимо, но все равно страшно.

– Ступай к детям. Мне уже ничто не угрожает. – Я взял ее нежную руку.

– Ты раньше не ходил во сне? – спросила она.

– … Только под наркотиками. А что?

– Ты всех тут напугал ночью. – Она прикоснулась к моему лбу.

– Давай попробую…

К соседней «койке» был приставлен импровизированный костыль. Она подала его мне и помогла. Сначала ступня – покрутили – хорошо. Затем обе ноги. Я все делал очень осторожно, нажимал сильнее на деревяшку и жену, проверяя, выдержит ли опора и насколько больно. Конечно, было больно, но принципиальных ограничений для своего тела я не ощутил.

Постояв с полминуты, и подождав, не начнется ли кружиться голова, я рискнул и сделал шаг. Чтобы удержать равновесие, пришлось сделать еще несколько. Вспомнилась шутка: «я могу ходить!», но я быстро вернулся к концентрации.

Поначалу было страшно отходить от койки. Я так уже делал в своей жизни и не раз, но все равно, я был немного удивлен. Мне не давали мощных болеутоляющих – я ничего не чувствовал, голова была ясная, и этим надо было пользоваться. Боль подсказывала, как правильно двигаться.

Дойдя до стены, я прижался, чтобы передохнуть. Я посмотрел на жену и сказал:

– Спасибо.

Она с серьезным видом промолчала.

– Я провалялся сутки с небольшим перерывом?

– Да.

– Попробую походить, пока не устану.

Она шла рядом, чтобы, в случае чего, подхватить меня – почти центнеровую тушу. Слава богу, помощь не понадобилась, а со временем идти становилось все легче. И, опять же, даже здесь я почувствовал подвох, но ограничивать развитие и терять время страшно не хотелось, так же, как и спать.

Метров сто мы прошли без костылей, пока я не присел на скамью. Мия стояла рядом, и я вновь сделал причмокивающий жест, чтобы она меня поцеловала. Сдержанная радость наконец озарила ее прекрасное лицо.

В этот раз я решил вернуться и отмахать все метры в обратном направлении, хотя имел право заснуть хоть на полу в любом месте, и меня бы перенесли, как делали несчетное количество раз. Я засмеялся. Почему они все меня терпят? Потому что на фоне Хаша я еще ничего.

***

Три дня я усиленно тренировался и медитировал. Уже со второй попытки я ходил без ограничений, страсть, как дети обрадовались. И другие семьи навестил, даже пошутил, что Мелик, когда ногу ушиб, тоже мог бы так же смешно ковылять первое время.

Сил я набирался весьма стремительно, притом нельзя сказать, чтобы упорно взывал к Свету или Тьме. Надеялся, что они не обидятся, что я про них забывал – они же и так терпели, что сынулька обращается, только когда ему что-то надо. Стоп, вообще-то не всегда.

Лунатизмом больше не занимался, хоть и было нам с Мией страшновато засыпать рядом с Тилькой и Славкой. Я расспросил медсестер, что я делал: встал, чтобы гордо помочиться стоя, а не под себя, а потом направился к лошадям. Первый позыв очевиден, а вот второй меня немного разочаровал. С другой стороны, главное, что к семье не поперся.

Прекрасно проводили время: на лошадях катались, купались, пикник в полукилометре от охраны устроили с костром и готовкой. Разумеется, пищу взяли уже пойманную. Сидели под открытым чистым звездным небом. Детишки загадали желание, когда пролетела комета, или что нынче пролетает. Жаль погода не позволяла – ночью градусов семь, но условились, что через несколько месяцев обязательно прямо так, в теплой одежде, просто под одеялом и «обнаглеем».

На четвертый день я еще чувствовал отголоски разбитости, но за бок не хватался, как во время усиленных лечений Мии. Хаш позвал к себе, и мне тоже захотелось с ним поговорить. В этот раз он опять меня удивил, решив пройтись со мной по лесу. Хоть я никогда не заходил в окрестные леса глубже, чем на тридцать-сорок метров, смертоносных тварей, как и самого Хаша, я не боялся и ступал уверенно, но поглядывая под ноги.

Внутри, под кронами деревьев, на опавшей листве и посреди гибких веток все выглядело как-то не так, словно кто-то просто взял за основу наши дремучие леса, слегка осветил фон, разрядил насаждения, убавил кислоты в запахе, разбавив кроваво-шоколадным, слегка подмел и наделал между деревьями борозд. Конечно же, был слышен шорох, но птичьего щебета поблизости разобрать не удалось. Если бы мы не ступали, как пьяные великаны, а остановились и сконцентрировались минут на десять, возможно, аудиальная картина стала бы иной. А так: пару раз виднелись розовые грибы, и пару раз – кости. Трудно было сказать, где что именно. Никакая мразь в морду или под одежду не лезла – тут пять с плюсом сразу.

– Я хочу поговорить с Серыми, – начал я ментальный диалог, когда мы углубились метров на триста.

– О чем?

– О других мирах, расах, законах мироздания, Вселенных.

Он молчал. На восемьдесят процентов уверен, что это была гордыня.

– Здесь тебе подвластно раскрытие почти любой способности. Ты можешь быть бессмертным и почти неуязвимым, если будешь забирать души, – спокойно произнес он и стал ждать ответных мыслей.

– Это опять, как Тьма – путь одиночества и собачьего выживания.

Он хотел возразить, сказать, что такого понятия нет, и что я зажрался по молодости, но понял, что это бесполезно.

– На этот раз только ты. Достань тварь из-под земли.

Вот лезть на рожон уже страшнее. Я присел, прикоснулся к земле ладонью и настроился на внутреннее спокойствие. Ничего трудного – нечто подобное я проделывал множество раз. Только сейчас я взывал к тому, что хранит в себе Мать-земля.

Спустя минуту почва завибрировала, и я даже почувствовал этот грохот внутри. Я хотел, чтобы это произошло в нескольких метрах, но нет – прямо под моей ладонью медленно вынырнуло что-то шершавое, такой же температуры, что и земля.

Я открыл глаза, зная, какое матное слово сейчас произнесу, однако удержался. Существо было размером с взрослого кабана и состояло из верхней, светлой части гусеницы и нижней – темной части с массивными, почти паучьими лапами. Оно не раскачивалось, не дышало, у него не было ни ушей, ни носа, ни глаз, а рот расползся в широченной ухмылке. Конечно, это самое отвратительное чудовище, что я видел доселе, но оно тоже живое существо с душой. Гладить бы такое я вряд ли стал, но если бы взяли с собой что-нибудь перекусить, можно было бы вознаградить за отзывчивость.

– Высоси его душу, – хладнокровно сказал Хаш.

– Я и так недавно нахватил здоровяка, не хочу разбухать. И не надо меня бить.

– Делай, что я сказал.

– Только вместе.

– Хорошо, руби голову.

Боялся я, что существо среагирует на резкое движение, и, очнувшись от гипноза, поймет, кто здесь враг. Но еще больше я боялся, что не убью с одного удара, причиню страдания и запущу тревогу по окрестностям. Но надо быть смелым, иначе буду себе противен почти так же, как эта тварь.

Хаш, глупец, если бы предупредил, клеймору бы взял. Пришлось резким натренированным движением выхватить одноручный из ножен на поясе слева и со всей дури махнуть по горизонтали.

Сработало – башка, если ею можно считать любую верхнюю часть почти однородной белой бесформенной колбасы, слетела, и монстр тихо загнулся.

– Вместе, – скомандовал я, и взял Хаша за руку. Тот послушано склонился.

Проделав тот же самый ритуал, что с его сыном (если он вообще его родной сын), мы на несколько минут прислушались к ощущениям. Стало забавно: два здоровых мужика в броне стоят в полуприседе в лесу с закрытыми глазами и как будто что-то вынюхивают.

Хаш как будто услышал это и заговорил:

– Мне нужно, чтобы ты открыл окно кое-куда. – Он схватил меня за руку и стал наводить мыслеобразы.

Сразу показался довольно обширный прекрасный монастырь, аккуратно выложенный из черного камня, с высоченными шпилями и барельефами. Все это великолепие стояло посреди просторной площадки из ухоженной свежей сочной молоденькой травы. Множество симметрично проходящих мощеных дорожек расчерчивали это поле на треугольники. По периметру территория обрамлялась высокой массивной оградой и отходящими от нее навесами. А на заднем фоне высокие, просто огромные горы со снежными шапками. Да и монастырь построили достаточно высоко.

Уютненькое местечко, да еще и день ясный. Забавляло, что в центре специальной круглой площадочки отсутствовал памятник, и вокруг не было ни души. Полагаю, это специфика видения Хаша.

Ну что же, мне место понравилось – очень похоже на то, в котором я не отказался бы прожить отрезок жизни – вызываем.

Я приоткрыл глаза, вытянул руку, не отпуская Хаша, и стал взывать. Не менять, а просто просил дать возможность там оказаться. На какое-то время показалось, что среди деревьев метрах в семи появилось и заиграло марево. Я хватался за него все сильнее, и вот, марево помутнело, приобрело желто-оранжевый ореол. И потом резко захлопнулось – зараза! Ну ничего, «мы умеем ждать…». Едва я попробовал заново, Хаш отдернул руку.

– Почему не вышло? – спросил он с негодованием.

– Да что угодно может быть причиной. Надо попробовать еще…

– С самого начала все пошло не так. Почему ты не высосал душу? – Он выжидающе смотрел на меня.

– Ты ничего не почувствовал?

– Нет.

– Ну вообще меня не удивляет: вдвоем проявить окно в другой мир, да хотя бы в этот же – на это, блин, только полубоги способны! Еще бы у нас получилось с первого раза! А насчет души – все было не так, как с Баррентом: мне нафиг эта душа не нужна, не было почти ничего из эмоционально-духовного спектра.

Он разочарованно вздохнул, молча повернулся и пошел назад. Я последовал за ним. Единственное, о чем я сожалел, что мы предали доверие тех существ, совершим абсолютно бесполезное убийство. А потом, – что нет музыки: за время, проведенное на Земле, я не успел наглотаться шедевров, а те, что в голове, уже опостылели.

По дороге я стал его расспрашивать:

– Так что насчет серых? Я постою рядом и послушаю молча.

– Нет.

– Мне нужно знать принципы работы раскрытия брешей. Я не могу больше оказаться в таком положении.

Он немного ускорил шаг, и через пару минут я продолжил:

– Ну хоть что-нибудь скажи.

– Место, которое ты только что видел, – в моем родном мире. Я уже рассказывал кое-что. Ходили слухи о талантливых исследователях, открывших тонкости взаимодействия между временем, материей и духом. Мне удалось найти зашифрованные записи одного из магов в лаборатории. Что случилось с хозяином или хозяевами – неизвестно. Я был близок к открытию, я ощущал, как все вокруг меняется, пододвигая меня к правильным ответам. Я был бесконечно близок, но судьба распорядилась иначе, и я потерпел крах – все мои мечты разрушились в одночасье. – Тень эмоции скользнула по его душе. А тем временем мы вошли в Крепость и миновали центральную лестницу.

– Когда я очутился здесь, Стеаран, местный правитель, разглядел во мне мой гений и принял в свою семью. Каково же было мое удивление, когда я узнал о поверье, что здесь было существо, постигшее истины, к которым я так отчаянно стремился. Этим существом была Агна…

Хаш достал из-за пазухи большой ключ и отпер массивную металлическую дверь – одну из тех, на которые часто падает взгляд, но про которые тут же забываешь. За ней следовал спуск в пещеру. Здесь не было источников света, и с непривычки я пригнул голову, словно преклоняясь пред величием тьмы. Пахло сырой землей, а звуки ходьбы утопали в глиняных стенах.

Когда глаза уже привыкли к темноте, Хаш зажег факел и продолжил:

– По преданию, Агна потеряла детей и сошла с ума. Она попросила богов всегда видеть и чувствовать, что с ее детьми. Боги лишили ее зрения, но взамен она обрела больше, чем кто-либо мог пожелать. Она жила за четыреста-пятьсот лет до рождения Стеарана. Она считала, что когда ты сможешь жить, будучи пропитанным осознанием того, что есть «то» и «это», прошлое, настоящее и будущее «все одновременно и всегда», то ее книга тебе не понадобится. Она ходила по миру, жила без собственности, судя по всему, не имея существенных желаний, и пыталась научить тому, чем обладала, достойных. Таких всегда мало. Глупцы не воспринимали ее слова всерьез, даже верить в нее не собирались, а ведь она могла видеть в духовном спектре и внесла огромный вклад в раскрытие в чингарах телепатии.

Мы спускались глубже в нору, петляя, и я не сразу осознал, что мы вышли в огромный зал, и непонятно, как мы здесь могли очутиться.

– Крепость, как и многие другие великие сооружения, воздвигли в местах наибольшего проявления силы.

Мы остановились, и я увидел, что буквально в метре от наших ног разверзлась зияющая пропасть. Природа ее возникновения неясна абсолютно. Не видно следов пород, опаленности, не шумели ключи и реки. Не было ни ступеней, ни дорожки, ни ограды, ни следов чего-либо на стенках. Это была просто яма в тридцать метров в диаметре и гораздо больше в глубину.

Хаш посмотрел на меня и продолжил тем же тоном: ни заинтересованности, ни восхищения – только долг поведать это мне.

– Есть такое понятие «Сплав душ». Это существо, вмещающее в себя волю тысяч, миллиардов, бесконечности. Сплав душ способен знать и влиять практически на что угодно в не зависимости от условий мира, в котором пребывает. Такое существо сродни богу. – Он сделал паузу, и вдруг почудилось, что где-то глубоко внизу бездны колышется едва заметное голубое свечение. Я присмотрелся, но ничего не разглядел.

– Мы на Земле достигаем того же самого, – сказал я ему телепатически.

– Я всем детям давал почитать Книгу Агны, тренировал их, как тренировал бы самого себя. Время не щадит никого, Евгений. Я почти утратил способность гордиться детьми… – Уныние до того явственно почувствовалось, что он даже немного склонил голову.

Вот и слух сыграл со мною шутку. Это был шепот голосов, перебивающих друг друга, нарастающий, но незаметно прекратившийся.

– Просто представь, чего мы достигнем вместе, – я сжал кулак, не чувствуя его. – Интеграцией со всеми поддерживающими разумами, единой волей, что крепнет день ото дня.

Он улыбнулся и посмотрел мне в глаза, и искра там разожглась ярче пламени костра.

– Четырех моих дочерей и пятерых сыновей души не приняли. Надеюсь, они примут тебя.

И он столкнул меня. Голубое пламя и голоса притаились.