Читать книгу Мелочи жизни. Казусы. Мантры. Парейдолии. Гиперстезии. Аллюзии - Евгений Черносвитов - Страница 10

Со мной это случилось в конце августа 1997 года. Моя мамочка настояла, чтобы я пошел на день рождения к Тане. Я не мог, конечно, отказать маме и пошел. А через три дня умер в инфекционной больнице Конакова. Но, мне опять же повезло. В тот момент, как остановилось мое сердце в приемном покое, пока меня раздевали, в него вошла заведующая отделением. Она меня и спасла. Об этом можно прочитать подробного в моей книге «Формула смерти». Здесь же речь пойдет не обо мне, а о Тане, подруге и соратнице моей мамы по Первому Советскому и Российскому Фонду Милосердия и Здоровья. Я постараюсь рассказать данный казус так, чтобы не помешать будущему читателю книг, которые скоро выйдут в свет. Это книга «Первый Советский и Российский Фонд Милосердия и Здоровья». Авторы – моя жена Марина и ее подруга, Оля Фролова-Шульц. Оля – дочь моего незабвенного друга, известного советского, русского писателя и книгоиздателя, Леонида Анатольевича Фролова, Шульц она по мужу, немецкому барону, умершему в роковой 2020 год. И моя книга, «Центральный госпиталь МВД СССР: советская элита глазами психиатра».

Перед тем, как мне попасть в инфекционное отделения, Фонд усиленно готовился к приему двух легендарных при жизни особ – Принцессы Уэльской Дианы и Матери Терезы. Целый месяц между фондом Черносвитовых и канцеляриями Принцессы Дианы и Матери Терезы шла переписка. Уверен, что эти особы приехали бы в Завидово к маме, если бы не умерли одна за другой, пока я выздоравливал от сальмонеллёза в инфекционном отделении больницы Конаково. Об их смерти сообщила мне Таня, стоя под окном палаты, в которой я лежал. Она так громко кричала (палата на четвертом этаже) ЦРБ, что об этой печальной вести – смерти Дианы и Терезы – узнала вся больница.

Вот, о доме моих родителей, вкратце, где разместился Фонд Милосердия и Здоровья. Потом, когда Борис Николаевич Ельцин посетил наш дом со своим приятелем-немцем и пожертвовал Фонду 80 миллионов рублей, Правление Фонда купило огромный дом с пристройками, быстро его отремонтировало и переехало туда…

Наш дом на улице Фабричная – был вторым «магнитом», притягивающим исторических, сейчас об этом можно твердо заявить, личностей. Первым «магнитом», естественно, была Правительственная Дача в Козлово (в пяти километрах, если по болоту в Заповеднике от нашего дома). В годы «перестройки и гласности» появился третий «магнит» в нашем районе. Ставший сразу знаменитым… под Андреевским флагом. Это дом Вики Цыгановой. Там ее муж Вадим написал хорошую песню, а Вика исполнила прекрасно – «Андреевский флаг». Я был однажды с друзьями в гостях у моей землячки – Вика родилась в Хабаровске, когда я учился в ХГМИ на первом курсе. Сейчас Вика хочет быть губернатором Хабаровского Края. С удовольствием поддерживаю ее желание. Получится – напрошусь к ней советником по здравоохранению.

В нашем доме побывали: Леонид Ильич Брежнев, Андрей Антонович Гречко, Алексей Николаевич Косыгин и др. деятели партийной советской элиты (подробнее в названных выше книгах). Почти вся философская советская элита – сотрудники Института Философии АН СССР и ИСИ АН СССР. Я дружил с двумя прекрасными женщинами, профессорами философии – Людмилой Пантелеевной Буевой и Региной Семеновной Карпинской, близкими подругами. Они отдыхали у нас. Регина Семеновна подружила меня со своим бывшим мужем, с которым я быстро сошелся по многим идеологическим позициям. В нашем саду Лен посвящал меня в тайны брожения духа шестидесятников и реформаторов марксизма-ленинизма. В нашем доме был фронтовой друг папы Владимир Богомолов, которого я запомнил еще по встречам у нас в доме в селе Щитниково в 1945—50 гг. Владимир Осипович был с одним из героев своей легендарной книги «Момент истины» (подробнее в моей книге, названной выше). К нам «загребали» два друга Валентина, ставшие и моими друзьями – Валентин Пикуль и Валентин Свинниников. У второго Валентина сестра жила в Завидово и была членом Правления Фонда Черносвитовых. Валентин I – надоумил меня написать «Акафист Григорию Распутину» и помог мне в этом. Валентин II – опубликовал Акафист в Ветеране (это было тогда, когда мэр Москвы Гавриила Попов арестовал всю редакцию и несколько дней держал ее в блокаде…. Вместе со мной).

В нашем доме гостил мой школьный друг Мишка Кирин со своим другом, Дмитрием Тимофеевичем Язовым, будущим последним Министром обороны СССР. В дом заезжали Натан Боровой и Валерия Новодворская на двух «буханках», заполненных до отказа ящиками тушенки и сгущенки для Фонда.

Многие звезды театров и кино СССР были гостями нашего дома. Николай Афанасьевич Крючков, сыгравший моего отца в фильме «Небесный тихоход», Майя Плисецкая, мой отец виделся с ее отцом на Шпицбергене (подробно в моей книге). Лидия Николаевна Шукшина с Мареком, Анатолий Владимирович Ромашин… По совету мой мамы он купил ту роковую дачу… Мама очень переживала его нелепую гибель. Игорь Моисеев, великий советский танцор… Мы с ним под яблоней-антоновкой готовили наше выступление о псевдо-танцовщице Айседоре Дункан, потом выступили по «Маяку». Миша Круг в нашем доме впервые спел песню «Владимирский централ». Фонд Черносвитовых, в частности, шефствовал над Владимирским централом. Анджей Вайда (в эпоху «человека из мрамора и металла») и красавица Беата Тышкевич…

Ну. Да хватит! Читайте книгу Марины Черносвитовой и Ольги Фроловой и мою! Но вот это я не могу здесь не сказать: о двух Героях Советского Союза Великой Отечественной Войны, бок о бок сражающихся с моими родителями – Василием Петровичем и Зинаидой Антоновной Черносвитовой за выживание униженных и оскорбленных «перестройкой и новым мышлением» калининцев (тверчан). Первый – заместитель мамы по Фонду в Правлении Анисим Федорович Шмелев – завидовский Маресьев. Он во время боя потерял обе ноги. Он ноги не отморозил, они… сгорели. Анисим Федорович был танкистом, танк в сражении на Курской дуге был подбит, он вылез, но ноги сгорели. Анисим Федорович сам смастерил себе протезы (как мой предок петрашевец). И с 1986 по 1996 гг. на своем «Москвиче» развозил старикам и старушкам, подопечным Фонда, пакеты с продуктами. Гуманитарная помощь шла к нам со всех концов Света. Фуры стояли с ящиками, коробками и бочками из стран Европы, из США, много помогала Мальта – заполонив всю улицу Фабричная. От знаменитой на весь мир фетровой фабрики до сталинского дома. Фондовцы – те же старики и старушки, что покрепче, сами разгружали фуры и круглые сутки раскладывали продукты по пакетикам и развозили на тачках в теплое время и на саночках, в зимнее, снежное.

Алексей Николаевич Юсупов. Кстати, родственник князя Феликса Юсупова, приписавшего себе убийство Григория Распутина, чтобы остаться в Истории Государства Российского (об этом в моей книге «Акафист Григорию Распутину»). Он – знаменитый кинолог. Во время Великой отечественно Войны готовил собак для подрыва фашистских танков. В мирное время разводил пчел. «Левая рука» мамы в Фонде Черносвитовых. Вот, теперь самое время вернуться к основной героине этого казуса, к Тане.

– Ты куда, милай? – Передо мной в тумане стояла Таня, чуть пошатываясь (на самом деле шаталась не она, а я)

– В Клин, к Голубиным… В ЦРБ. Что-то не проходит…

– Что не проходит? —

– Понос и рвота. Три дня ни капли в рот, все назад. Без воды умирают на третий день, а у меня уже четвертый пошел…

Я стоял, держась за раскрытую калитку, Таня схватила меня за руку, закинула руку к себе не плечо и… поволокла меня к дороге; «Ничего, ничего, сейчас машину остановим и в больницу!» Я очнулся, сидя на ящичке Скорой помощи. Справа меня поддерживала Таня, слева незнакомая женщина в белом халате. Я в машине, трясёт. Скорость как видно большая… Потом темнота. Потом вижу, что меня раздевают. Понял, что приемный покой. Справа по лестнице спускается женщина в элегантном костюме… Все…

Я не хотел пить вино и чокаться с гостями Тани. Их было много. Особенно неприятен был уже развязно выпивший муж Тани, алкаш Коля. Трезвый при встречах он всегда говорит мне: «Вы», а сейчас «Давай выпьем, брат, за здоровье моей ненаглядной!» Мама была занята разговором с незнакомой женщиной. Не обращала на меня внимание. Праздник был в разгаре, когда я пришел.

– Хочешь смородинового сока? Свежий! – Я не хотел сока, Таня не уступала – А, давай я сделаю тебе Гоголь-моголь. Яйца-т наши от молодки…

Я согласился. Выпил один бокал, 200 грамм. Понравилось, выпил еще два. Подряд. Поправде целый день не ел и был голоден… Вернулся домой и лег спать на террасе. Проснулся от кошмарного сна: в нашей оградке была вырыта свежая могила, ясно видел, глубокая, глинистая. Справа кучка незнакомых людей и гроб. В гробу Боря, сосед Юры Сергеева, пьющий, но отличный товарищ по рыбалке, охоте и бане (Боря умер молодым через два года после моего сна, будучи в запое). Мне не приятен мой сон. И вдруг кто-то сзади начинает толкать меня в свежевырытую могилу! Я сопротивляюсь отчаянно и… просыпаюсь! Не успев отойти от сна, бегу в туалет в дом. Началось! Профузный понос и неукротимая рвота трое суток! Без сна с короткими пузами забытья. Мысль лихорадочно работает: «Ты сильный, справишься. Это Гоголь-моголь: ты его уже лет десять не пил». Вот, что и сейчас у меня загадкой: как так сальмонеллы поедали меня живьем, а я не чувствовал ни слабости, ни особенного недомогания! Через три дня непрекращающегося поноса и рвоты, не выпив ни капли воды, собрался ехать на электричке в Клин (15 минут до станции Завидово пешком). Не известно, сколько ждать электричку. 40 минут на электричке до Клина. Подъем на мост на станции в Клину, спуск. Тикси ходят редко. Скорее всего на автобусе 20 минут до больницы… Вот на что я себя обрекал… Себя, потерявшего 30 кг. живого веса! А, мне казалось тогда, когда подхватила Таня меня у калитки, что все нормально. Не чувствовал никакого недомогания. И сознание мое, как мне тогда казалось, было ясное!..

Итак, Таня меня «отравила» Гоголь-моголем. Дело не в том, что я выпил его 600 граммов, а в том, что яйца были заражены сальмонеллёзом. Мой ангел-хранитель все же оказался сильнее беса-искусителя! Во-первых, вовремя появилась Таня (первое чудо). Во-вторых – СП ехала с Фабрики второе чудо. На нашей улице СП, да еще после вызова, свободная; в Завидово тогда была всего одна бригада СП. Когда мамочка вызывала к себе СП, то приходилось ждать, как правило, час, а то и дольше. И, наконец, когда меня раздевали в приемном покое, в него по лестнице спускалась заведующая инфекционным отделением! В корпусе еще три отделения – кардиологии, гастроэнтерологии, пульмонологии, гинекологии. Потом, она никак не мола объяснить, почему в этот раз пошла не к общему выходу из больницы, а, через приемный покой! (Это… третье чудо!)

Таня – личность удивительная даже для меня психиатра и философа. Тогда, когда это случилось (настоящий казус), она была в бальзаковском возрасте. За плечами 30 абортов (sic!) и операция по поводу внематочной беременности и удалением яичников. Я это знаю, ибо был семейным доктором у четы Кипарисовых (фамилия Тани): постоянно обследовал Таю в ЦГ МВД СССР, где тогда работал психиатром – ее беспокоили приступы «кинжальной боли» внизу живота, частые состояния жжения при мочеиспускании. Все это, как говорит Таня, началось, как только она лишилась девственности. Иногда затухало, но не прекращалось все годы. Таня думает, что и внематочной беременности у нее не было, что и кастрировали ее по ошибке. Еще Таня с 12 лет испытывает приступы неудержимого желания секса… Но, начало половой жизни (так она воспитана) с 18 лет. В браке с 20 лет. Муж единственный, Коля. Он – хронический алкоголик, но ни разу не перенес «белой горячки», ибо, как «допьется», его «парализует»! Коля – ипохондрик-истерик. В абстиненции он разыгрывает с собой плегии, мышечные альгии и даже параличи: не может пошевелить «онемевшими конечностями», частично или полностью, и прекращает пить. Я сначала лечил его иголками, подаренными мне учителем Джо Ла-ем в Пекине, где я проходил стажировку по иглотерапии и изучал китайский язык. Тогда мой ХГМИ дружил с Пекинским медицинским Университетом. Заведения обменивались студентами (в нашей группе училась дочка директора Пекинского цирка). Вкручивал Коле золотую иглу в точку Тзы (между носовой сладки и началом слизистой губ). И через полчаса паралич и боль проходили полностью. Неделю Коля не пил. Но потом все повторялось, как по писанному: запой, абстиненция, паралич, боль. По правде сказать, мне надоело втыкать иглы великого мастера Джо Ла. Я вспомнил своего другого учителя, нанайского шамана Ульгучье, который лечил муравьями и пчелами. Поговорил с Алексеем Николаевичем Юсуповым, и она начал «ставить пчелку» Коле абстиненции в точку Тзы. Жало пчелки оказалось не хуже золотой иглы. Жаль только, что пчелка после умирала… Думаю, что именно Алексей Николаевич вылечил Колю от алкоголизма пчелками.

Вернусь опять к Тане. В желании секса она неудержима и преград для нее нет. Изощрена и ловка. Коварна. Редкий мужик может, когда Таня в «охотке», ускользнуть от нее, если она на него глаз положила. Рано или поздно она своего добивалась. Так, она соблазнила даже местного, как его называли в селе, «пидора» Шавчука. Москвич, демобилизовался из СА в звании майора, построил дом на окраине у леса. Ни с км не общался. Периодически опускал ставни на окнах, когда гулял с «коллегами» из Москвы и Питера. Я положил Таню в ПБ15 к своему учителю психиатрии, профессору Валентину Федоровичу Матвееву. В отделение хронических психических больных. На что, Таня, кстати, легко согласилась – «лишь бы «поправиться!». Не пролежала и неделю, Валентин Федорович попросил забрать ее, ибо она соблазнила его ассистента, скромного и порядочного семьянина.

Жжение в мочеточнике я однажды лечил тоже по методу шамана Ульгучье. Вернее, я бы не осмелился это сделать, просто рассказал Тане, что нужно при ясной луне и хорошей росе сесть голой задницей на муравейник в лесу (конечно, хорошо закрыв естественные отверстия). И не думал, что Таня это сделает! Она сделала. Потом Коля неделю смазывал задницу Тане облепиховым маслом.

Таня тогда, когда все это с нами происходило, была худой. Юркая, волосы обесцвечены перекисью водорода. Все волосы. Рост 1 метр 55 см. О таких дамочек в Завидово говорят: «Ни титек, ни письки». И еще. Завидовские женщины были к Тане снисходительны и не ревновали своих мужей к ней: «А, че? Пусть! У ней же все вырезано!» И, важная черта характера Тани: из всех видов секса она предпочитала анальный. Вот ее слоган; «Женщина один раз попробует как следует в задницу и потом всегда будет этого хотеть сильнее всего другого!» Другой секс в понимании Тани – это групповой. Так, она брала две бутыли «Афанасия» и шла в баню париться к соседу, когда там парились мужики, его приятели.

На этом я пока закончу. В приложении потом порассуждаю о сексе в СССР в 70-х. Я категорические не согласен с байкой, что секса тогда не было. Был… Но, какой?

Катамнез: Сейчас, когда я это пишу, Таня и Коля живы. Таня продолжает лечиться у разных специалистов, в том числе и у врачей в Завидово. Пьет разные снадобья и таблетки. Коля вот уже 20 лет не пьет. Ходит с костылем, правое колено не разгибается. Боли постоянные, терпит, в позвоночнике. Не работает, и ничего по дому не делает. Толстый, рыхлый. Или спит, или смотрит ТВ. Таня сохранила в хозяйстве только цветы. У ней прекрасный сад. Таня по профессии агроном. У Коли – незаконченное среднее образование. Тогда Таня работала в библиотеке. Коля шабашил.

Черносвитова Зинаида Антоновна, Председатель Фонда Милосердия и Здоровья, Ветеран Труда ВОВ выступает на военном кладбище в Завидово в годовщину 50-тилетия. Рядом с ней в орденах Алексей Николаевич Юсупов.

Статья в газете о Фонде Милосердия и Здоровья и о маме, его председателе.

Медная табличка на калитке нашего дома.