Читать книгу Триумф еретиков - Евгений Фёдоров - Страница 7

Эта история до сих пор жива в памяти моряков Дальневосточного пароходства, как пример разумной дипломатии в коллизиях с национальным шовинизмом. Когда, кажется, были не в силах помочь ни МИД ни Внешторг, моряки с блеском разрешили конфликт «своими силами»…

Мой друг и коллега – Капитан дальнего плавания Игорь Гринёв-Исупов работал на «систер-шипе» (однотипном судне) сухогрузе на одной и той же линии со мной и мы периодически встречались в Северной Корее, где загружались цементом, солью и фруктами (в сезон) для нашего Крайнего Севера. Когда на моём судне в северокорейском порту Вонсан произошёл вымышленный, провокационный конфликт с корейской Стороной и группа наших судов оказалась жертвой спланированной «забастовки» (ибо без команды партруководства провинции никто даже чихнуть бы не смел!) – а МИД СССР и Внешторг затеяли долгую и бесполезную переписку, в порт Вонсан прибыл на попутном судне «Шилка» русский капитан Игорь Гринёв-Исупов и… весь партийно-хозяйственный актив порта Вонсан построился на причале по стойке «Смирно!» с флагами и транспарантами типа: «Бесконечно рады встретить дорогого Высокого Гостя на нашей гостеприимной земле!!!»… После чего – работа по погрузке наших судов «закипела» в ударном темпе!

Мы, только ещё вчера наблюдавшие злобные выпады и какафонию враждебных выкриков… были изумлены и.. злорадно горды: «На кого попёрли, несмышлёные?» А как это всё случилось – описано в моём рассказе по просьбе капитанов Дальневосточного пароходства и сыновей Игоря Гринёва-Исупова.

Капитан Гринёв-Исупов в Чукотском море на т/х «Шилка»

Рано утром взъерошенный радист вместе со стуком влетел в каюту капитана теплохода «Уссури» Игоря Григорьевича Гринёва-Исупова: Судно стояло под погрузкой леса в Петропавловске-Камчатском назначением на Японию.

– Игорь Григорич! Вас снимают! – и положил на стол «Срочную» из Пароходства.

– А ты что? Радуешься, что ли? – Гринёв неторопливо взял радиограмму и прочёл вслух (Какая уж тут тайна!):

«Получением РДО4 срочно передать дела обязанности старпому зпт вылет ближайшим рейсом доложить СБМ5 зпт ясность подтвердите ПИКУС»6.

– Да, как то странно, без объяснений… – начал неуверенно сочувствовать начрации, но Гринёв остановил его:

– Перестань ныть. В Службе безопасности мореплавания объяснят. Позови помполита, а через десять минут – старпома. Свободен. Дай РДО с подтверждением.

Вошёл заспанный помполит. Гринёв протянул ему радиограмму:

– Признайся, твоя работа?

– Зачем ты так, Григорич? Два года вместе работаем. Я бы сказал прямо, если что не так, – помполит нарисовал на своём лице обиду и правдивый, искренний лик!

– Да, ладно тебе! От тебя что ждут? Негатив! Хвалить людей тебе нельзя, тут же слетишь с должности за панибратство или за что там у вас снимают: «За необъективную оценку», так, что ли? Вам нужно такую эмблему носить, какую носили опричники Ивана Грозного: ослиные уши и собачью морду – всё выслушиваем и вынюхиваем! Короче, я сейчас буду передавать дела старпому, а ты помоги мне, пожалуйста, – съезди в городские авиакассы и возьми мне билет на сегодняшний рейс во Владивосток…

Оставшись один, Гринёв задумался: что бы это означало? «Срочная» радиограмма, «срочно» сдать дела старпому… Ну, даже, если там лопнуло терпение в Службе мореплавания из-за многочисленных наветов и клеветнических кляуз, им проще было послать на замену капитана с приказом по Пароходству в руках, где всё было бы расставлено по местам. А тут? Что за спешка? Непонятно…

Был у капитана Гринёва один природный штришок: в общем-то симпатичный, холёный мужчина, но глаза у него были с таким прищуром, как будто вчера он перебрал спиртного… Из-за этого, в начале карьеры к нему возникали вопросы по поводу употребления спиртного, но потом эти вопросы отпали. По-видимому, татарские гены у Гринёва были выражены более ярко, чем у всех остальных русских. Фамилия Гринёв-Исупов (а в прошлом, видимо – Юсупов) подсказывала разгадку его, узко прорезанных глаз и происхождения. Для этой разгадки далеко ходить было не нужно: отец из Казани и окончил Казанский Университет, архитектор. Чекистам, например, стало всё ясно ещё в тридцать восьмом: татарский аристократ! И отец исчез навсегда.

Как выжил и стал капитаном Гринёв-Исупов младший – это знали только он и его семья. Ибо в сталинские времена человека с двойной (А, стало быть, – дворянской!) фамилией мог пнуть любой дворник. То же самое было и в советском офицерском корпусе.

Рука потянулась к буфету, где стоял коньяк, но потом опустилась: «Нетушки! На рюмке меня не поймаете, кляузники чёртовы», – подумал он.

В аэропорту он нос в нос столкнулся с капитаном, которого хорошо знал. Оказалось, что он прилетел принимать дела у Гринёва! Что и почему он ничего толком не знал. Он только, краем уха, услышал в СБМ (Службе безопасности мореплавания), что Гринёв снят с судна по требованию Комитета госбезопасности… И направляется… в их распоряжение на неопределённый срок…

Что ж! Сроки у них были стандартные – десять лет! Которые – с правом переписки, те вернулись. Которые – без права переписки – те расстреляны.

В самолёте на Гринёва накатила такая волна, что стало ему всё безразлично: «с правом» обернётся или – «без права»…Лишь бы скорее обозначилась какая-то определённость…

В голове прокручивалась вся жизнь. И ничего такого, за что его нужно арестовывать он не обнаружил в своей довольно схематичной капитанской жизни, какой является судовая жизнь и работа долгое время в замкнутом мужском коллективе.

Во Владивостоке, на выходе с лётного поля Гринёва встретили два молодых человека:

– Вы капитан Гринёв-Исупов? А мы к вам с приятной новостью! Вы уж простите за конспирацию, по другому нельзя. Вас пригласил президент КНДР, товарищ Ким Ир Сен прибыть в Северную Корею по его личному приглашению. Назначена дата приёма. Срок поджимает. А газеты не должны ничего писать до завершения приёма, иначе будет повод для недовольства со стороны корейских дипломатов и расценено как наш нажим или подсказка. Пройдёмте в ВИПзал, там вас встречает ваша жена Раиса Ивановна!

– Вас материть или благодарить? Ведь можно было дать намёк или позвонить на судно? Я за это время – неизвестности – мог получить инфаркт!, – Гринёв разозлился по настоящему.

И тут же он всё вспомнил, что произошло в Северной Корее двумя месяцами ранее:

Они стояли в корейском порту Вонсан и грузили соль назначением на Магадан. Да, да, вот такой был предмет экспорта из Северной Кореи – соль, наверное потому, что корейцам больше нечем было рассчитываться за нашу «бескорыстную» помощь.

Как-то ранним мартовским утром, в скукоте и в тягомотине у команды пришло решение съездить в местный интерклуб, больше никуда не пускали. Пропуска для схода на берег выдавались только пятерым членам комсостава. Но в интерклуб, под присмотром местных чекистов, разрешалось выезжать организованно всему экипажу, возглавлять который должен был сам капитан.

Команда попросила капитана Гринёва отвезти их в этот балаган, там хоть пивка на валюту можно купить, да советский старый фильм покажут, других у них не было.

Гринёву очень не хотелось ехать и он согласился с условием, что сопровождающий их чекист сразу, этим же автобусом, отвезёт его назад, на судно.

Однако, в интерклубе выяснилось, что автобус уже ушёл на другое судно, а молоденький офицерик-чекистик не отваживался покидать пост наблюдения «за иностранцами», коими являлись на тот момент русские моряки. Тогда капитан Гринёв строго приказал офицеру произвести обмен капитана на старпома, оставшегося на судне, согласно Уставу. Ибо он не может прохлаждаться в интерклубе, когда корейские товарищи ждут его, чтобы подписать коносаменты на груз.

Против строгости чекистик не совладал и он стал вызывать по телефону автобус. Капитан отобрал у него трубку, повесил её на место и объяснил офицеру, что это расстояние до судна – менее километра – они пройдут за десять минут, если пойдут бережком, напрямки. Судно видно даже отсюда! Офицерику нечем было крыть и он, после колебаний, согласился.

Пройдя пол дороги берегом замёрзшего залива, они, вдруг, услышали детские крики и увидели две детских головки, торчащие из полыньи в пятнадцати метрах от берега. Дети пытались выбраться на талый лёд, но он проламывался под весом их тел…

Офицер сбросил шинель и побежал по льду к полынье. Однако, через пять метров он провалился до пояса в воду. Он, беспомощно оглядываясь, повернул обратно, к берегу, глубина не позволяла офицеру двигаться к полынье.

А в это время капитан Гринёв уже метнулся вдоль берега, нашёл вмёрзшую в припай доску, выломал её и пополз к полынье, толкая доску впереди себя…

Дети оказались очень понятливые. Старшая подтолкнула младшую, а когда Гринёв выволок её на лёд, уцепилась за доску сама. До самого берега все трое ползли на животе, держась за доску, лёд под ними прогибался и выступала вода.

На берегу всех четверых колотила дрожь, не попадали зуб на зуб. Гринёв закутал в свою меховую куртку одну девочку, офицер – в свою шинель – другую и они побежали к ближайшей частной хибарке, на берегу залива.

Испуганным хозяевам офицер сбивчиво прояснил ситуацию, а сам, переодевшись в хозяйскую одежду, побежал звонить «в полицию» (!), как он сказал, (вместо «скорой»)!

Нищета в хибаре была вопиющая, но хозяева извлекли откуда-то то ли «ханжу» (китайская водка пятьдесят градусов крепостью, на травах, со специфическим запахом лекарства), то ли ещё чего-то спиртовое с резким запахом травы и стали растирать всех троих. Капитану налили пятьдесят граммов этой же гадости – выпить, что он и сделал, едва не задохнувшись.

А потом долгая тягомотина в полиции завершилась лишь после звонка Гринёва своему агенту, который смог отбить Гринёва у целого десятка бдительных офицеров разных ведомств.

Кроме своих, на судне, никому, ничего Гринёв рассказывать не стал.

Однако, перед отходом судна из порта ему доставили местную городскую газету со снимком его, в полиции, и подколотым переводом статьи на русский язык. Там было чёрным по белому описано всё, как оно было и добавлено от, якобы, самого Гринёва: «Когда я полз по прогибающемуся льду, я думал о товарище Ким Ир Сене и это помогло мне не провалиться под лёд и спасти девочек-погодков 7 и 8 лет от роду!» (!?) На судне только посмеялись над таким умозаключением. А – зря…

Позже Гринёв сознался, что, когда он полз практически по воде, у него возникала мыслишка только другая, отнюдь не связанная с товарищем Ким Ир Сеном: «не отморозить бы своё достоинство!». Всё это Гринёв вспомнил по пути в ВИП-зал, к жене…

…А далее всё раскручивалось, как в фильмах о чекистах: его передавали из рук в руки, вручили ему билет и «явки» до Иркутска, в Иркутске – до Пхеньяна, где его встретили наши, посольские и поселили в роскошный номер гостиницы с труднопроизносимым названием.

Они проинструктировали Гринёва «от и до», как себя вести и дали выучить текст ответного слова КИСе на русском языке, потому что КИСя (так мысленно прозвал Гринёв Ким Ир Сена, для краткости!) по-русски чешет, как на родном! И наказали ждать примерно два дня, о дне и времени встречи они сообщат и сами отвезут, куда надо. Дали корейские воны, но наказали из номера, лучше всего, далеко не отлучаться и при этом указали перстом вверх: ЧеКа – везде ЧеКа. Чего ж тут непонятного? Научены, у себя, дома…

А в номере гостиницы, что делает перво-наперво человек? Правильно! Заглядывает в холодильник! В холодильнике лежали какие-то баночки, скляночки, стояла минеральная водичка, но всё подписано по-корейски и не было чего-то родного и – главного!

Посмотрев на потолок, Гринёв громко произнёс: «Эх, сейчас бы холодненькой русской водочки, да под рыбную чёрную икорочку, можно под – красную! Ну и горячую, прямо с гриля, курочку, под холодное пивко! Пойду ка я минут эдак на тридцать, прогуляюсь вокруг гостиницы, а то – сигареты хорошие, импортные, закончились!»

А перед выходом из номера Гринёв осмотрел ещё туалет и спальню. В спальне он, неожиданно для себя брякнул: «А на такой роскошной постели одному вообще-то и потеряться можно!». Но, вдруг, вспомнив наказы, посмотрел в потолок и громко добавил: «Шутка!»

Сделав два круга вокруг гостиницы, Гринёв вернулся в номер и… стал потирать руки!

На столе стояло всё вышеперечисленное плюс, от себя, была добавлена нежнейшая сёмга, салат из крабов и груда овощей и фруктов. В холодильнике стояли три бутылки: «Столичная», коньяк с «Аистом» (Молдова!) и корейское вино. Ну, как за таким столом сидеть одному, – уму русскому (с татарскими корнями!) – непостижимо! А – придётся, ибо инструкция – это для дисциплинированного капитана Гринёва – Закон. Поэтому, он как Гагарин, сказал: «Поехали!», чокнувшись рюмкой с зеркалом.

А через два дня его, «галопом по Европам», привезли в зал Народного Собрания, где вышел маленький, толстенький, старенький то ли КИСя, то ли ещё кто-то за него, приобнял Гринёва и повесил на шею Гринёву ленту с орденом. При этом, он сказал что-то громко по-корейски и тихо по-русски: (Значит точно – КИСя!) «Корейский народ высоко оценил ваш подвиг и награждает вас высшим корейским орденом. Отныне вы – всегда Почётный Гость нашей страны!». И вручил ему коробку со вторым экземпляром ордена, для повседневной носки на лацкане пиджака. (Таким «тяжёлым» орденом Гринёв был награждён не просто так, с бухты-барахты. За какие-то выкрутасы Ким Ир Сена вызвали в Москву, «на ковёр». И он решил подстелить себе «соломки» жестом доброй воли к рядовому россиянину – Гринёву, а повод подвернулся достойный!)

«А вот отсюда – поподробнее!», – сказал бы Гринёв КИСе, если б знал, как станут важны для Пароходства, а, стало-быть, и для Страны именно последние слова КИСи о «Почёте при гостевании!».

Высший орден КНДР, вручённый капитану Гринёву

Прошло менее полугода и капитан Гринёв-Исупов получил в Магаданском порту снова «Срочную» из Пароходства!

Но тут уже реакция Гринёва была совсем другой, без пачки сигарет и коньяка. Было только удивление: «Что там КИСя, запамятовал, что ли? Что уже один раз наградил. Соскучался, что ли?!», – раздумывал Гринёв в самолёте из Магадана, как и прежде передав дела старпому.

Но, тут был уже другой коленкор! И тут было не до объятий с товарищем Ким Ир Сеном!

В порту Вонсан корейские докеры бастуют уже две недели на погрузке РУССКИХ судов, которых скопилось в порту уже четыре и все простаивают на рейде! Их даже не ставят к причалу!

Горят контракты «Продинторга»! Суда должны обеспечить пол страны корейскими яблоками и цементом! А ещё на носу – Северный Завоз!

Причину докеры высосали из пальца: «Русский моряк сапогами топтал корейские яблоки, которые корейские детки, сами не кушают, а всё собирают только на экспорт!»

Требования у толпы докеров написаны иероглифами на плакатах: «Экипаж, во главе с капитаном, должны выйти все на причал и извиниться перед корейским народом, ВСТАВ ПРИ ЭТОМ НА КОЛЕНИ!» Есть, коряво, и по-русски, то же самое!

Капитан судна, где произошёл этот инцидент терпеливо и многократно объяснял закопёрщикам «бузы», что, во-первых, на кране неаккуратно сработал корейский крановщик, а, во-вторых, действует международная форма договора «ФОБ» (Free On Boat), при котором «Право собственности, РИСК СЛУЧАЙНОЙ УТРАТЫ или ПОВРЕЖДЕНИЯ переходят с продавца на покупателя с момента перехода товара ЧЕРЕЗ ПЛАНШИРЬ в порту погрузки»! А поскольку, наши моряки не имеют КОНТАКТА с грузом ваших яблок на берегу, то претензии к экипажу необоснованны!

После седьмого захода с объяснениями, капитан указал корейцам на своего политического заместителя: «А теперь объясните вот ему, политработнику, что вы задумали!».

На что помполит, на удивление смело, ответил им так: «На колени? Русских? А ХУ-ХУ ни ХО-ХО?» И показал им «через руку». Слова они поняли приблизительно, но жест поняли конкретно!

После такого разъяснения все русские суда оттащили на рейд, а иностранцев демонстративно продолжали грузить!

Вот тут-то в Пароходстве и вспомнили о Герое Кореи, Кавалере Ордена Государственного Знамени, Почётном Госте Ким Ир Сена! (Всего два россиянина были награждены столь высоким орденом: Леонид Ильич Брежнев и Игорь Григорьевич Гринёв-Исупов!)

Во Владивостоке, в Дальневосточном пароходстве Гринёва сразу принял «Мозг» Пароходства – Георгий Иванович Пикус, заместитель начальника Пароходства, на котором «висел» весь флот, двести судов! В те времена не было ещё ни персональных компьютеров, ни стационарных, но в ДВ Пароходстве таковой был! Это – Георгий Иванович Пикус!

Обрисовав, «патовое» положение в корейском порту Вонсан и политическую ситуацию с Кореей на данный момент, он, чистокровный одессит, не без юмора, обобщил:

– Раз ничем не могут помочь нам большие инстанции, МИДовцы и Внешторг, то мы твоего товарища Ким Ир Сена возьмём «с торца» – зашлём ему нашего «казачка»! А кто будет этот «казачок»? Правильно! Герой и Кавалер ордена КореиИгорь Григорьевич Гринёв-Исупов, аристократ в Седьмом Колене!

Игорь Григорьевич Гринёв слушал и хмурился, как тот герой актёра Роллана Быкова, которому не дали доиграть «Утренники», в фильме «Мёртвый сезон» и послали в самое пекло!

– Теперь вопрос: как максимально быстро «заслать казачка»? Делать визу? Долго. А якобы, сделать замену «провинившемуся» капитану – как раз то, что требуют корейские «патриоты»! Итак, первое же судно южного направления, а это – завтра отходит в рейс теплоход «Шилка» и сделает заход в порт Вонсан, якобы, – «для пополнения запасов пресной воды», а Герой Кореи возьмёт в это время «быка за рога»! Строго! Вплоть до угроз пожаловаться напрямки Президенту Ким Ир Сену! Ну, как, мой проектик?

И, не дав очухаться Гринёву: «Тогда – к бою, Герой!» И Георгий Иванович тепло распрощался с Гринёвым, проводив его до самой двери кабинета. – А сейчас давай в СБМ и в кадры, к Лусте. Там есть приказ о направлении тебя в загранкомандировку с выплатой командировочных и суточных в валюте. С оказией вернём домой. Звони мне в любое время.

На третий день, свежим утром, прибыли в порт Вонсан на рейд. По указанию «Порт-Контрол» встали на якорь рядом с уныло «припухающими» собратьями из Пароходства.

Тут же к «Шилке резво подскочил катер, переполненный агрессивно настроенными властями разных мастей… Чтобы, значит, огорошить очередника обструкцией! Но!

Но! И ещё раз – Но! Через три минуты вся эта «хевра», спотыкаясь, пятилась задом по парадному трапу на свой катер, держа при этом правую руку «под козырёк», а потом дали полный ход и помчались на берег в полностью ошарашенном виде, сообщать всем по инстанции о невероятном событии: на борту судна – Герой Кореи, с таким же орденом НА ЛЕНТЕ, каким награждёны были только некоторые, дружественные Президенты! Выходило, что на борту «Шилки» – «Птица», равная по полёту Президенту!

А на верхней площадке парадного трапа остался одиноко стоять Игорь Гринёв, в блеске парадной формы, с двумя экземплярами (на ленте и на груди) высших наград КНДР. Он вышел встречать властей и успел всучить убегающему агенту свою визитку и сообщить, что у него – постоянно действующее приглашение Президента.

По тому, что с борта «Шилки» увидели в бинокли на причале, можно было представить, что заключительная сцена в гоголевском «Ревизоре» не годилась и в подмётки увиденному, ибо в той сцене была прострация, шок. А здесь – мы видим последствия первого шока – мельтешение на причале, как в ускоренной киносъёмке: там строились в колонны с флагами и поднимали флаги расцвечивания!

Похоже было на заготовку для приезда Самого Президента Кореи!

Когда, наконец, Гринёв с сопровождающими его лицами – капитаном теплохода «Шилка» и его помполитом спустились в подошедший к борту парадный, украшенный красными дорожками катер, там все застыли по стойке «смирно», как истуканы, держа руку «под козырёк». Агент стоял вместе со всеми, бестолково держал руку «под козырёк», хотя был без головного убора: он не смел его надеть!

Наши ребята переглянулись: такого идолопоклонства им, Слава Тебе Господи, встречать не доводилось. А, если такое и было, то – при Сталине, но тогда им было по девять лет.

На причале их встретил, представился и отрапортовал Глава провинции Конвондо. Он провёл Высокого гостя (раз у него такой же орден, как у Брежнева, значит – это «Шишка» – так рассудило Руководство провинции) вдоль выстроившихся, застывших в экстазе колонн бунтарей (Ну, бля, суки, держитесь! Я вам побунтую! Я вам это «яблоко раздора» в задницу запихаю! – мстительно распалялся Гринёв, шагая рядом с Первым.). Он представил, что тут испытали экипажи судов перед лицом этих бедных, зомбированных людей, науськанных на русских… Делают «образ врага» отвлекают от проблем… Наверное поэтому наше Правительство обеспокоено ситуацией в Корее. Политика…

В Резиденции была суматоха. Переодевались. Развешивали таблицы достижений и транспаранты типа «Догоним и перегоним!». Накрывали стол.

За столом первый тост Гринёв произнёс за… (чуть не сорвалось: «За КИСю!») товарища Ким Ир Сена и корейский народ! Второй – по-кавказски, с выкрутасами, за дружную работу на наших судах во имя и потому что! Фу! И Гринёв сделал маленький глоточек: политес!

Все присутствующие, все десять человек вточности повторили его жест.

Перед отъездом в гостевой дом, Гринёв пожелал осмотреть порт и убедиться, что там все работают и от докеров претензий нет.

В порту лихорадочно кипела работа. Два судна грузили, два других оканчивали швартовку к причалам.

Поразительно то, что Гринёв, кроме тоста в присутствии Руководителей провинции и порта не произнёс ни слова о простое наших судов и конфликте с докерами.

Он лишь вежливо попросил Главу провинции и его партийного секретаря словами из мультика: «Как сказал кот Леопольд: «Ребята, давайте жить дружно!»

После перевода (Кот куда-то пропал!) все руководители и гости согласно закивали головами. Слова товарища Леопольда им понравились.

«Очень мудрый Руководитель товарищ Леопольд!» – сказали они в ответном слове.

Все последующие рейсы в порт Вонсан Игорь Григорьевич, инкогнито от властей, одаривал подарками своих «крестниц», в память о том, «свежем» утре…

И через пять лет и через десять – на причале порта Вонсан теплоход «Уссури» всегда, в любую погоду, встречали две маленькие женские фигурки с крошечными букетиками цветов в руках…

Агент сообщал им о приходе капитана Гринёва – персонально!

И это было дороже орденов – на ленте и – без.

Эпилог

Но последние десять лет не приходит больше в порт Вонсан теплоход «Уссури» и капитан Гринёв-Исупов.

Две корейские женщины уже не одни, а с детьми спрашивают русских моряков:

– Где же корабль «Уссури» и капитан Гринёв? Мы ждём его. Когда и на каком корабле он снова придёт в Вонсан?

Но русские моряки грустно и непонятно отвечают:

– Теплоход «Уссури» по старости списали… А капитан Гринёв ушёл в такое дальнее плавание… из которого не возвращаются никогда…