Читать книгу Время одуванчиков - Евгений Гиренок - Страница 6

Степанов не сомневался, что разгребать книжные завалы в доме убитого библиотекаря из Епифани поручат ему. Заучка, энциклопедист, интеллигент – в Тульском управлении госбезопасности его ценили именно за эти качества. Хотя он и близко не вписывался в стереотипный образ чекиста с холодной головой и чистыми руками. Но ему было наплевать на это. Он не делал карьеру, не стремился выслужиться перед начальством, не руководствовался пафосными лозунгами.

Конечно, он читал сводку и обратил внимание на книги с руническими знаками и фашистской символикой. Он знал, что личность убитого будет пробивать по базам другой отдел, но разбираться с литературой придется ему. Так и произошло. Начальник отдела вызвал его, многозначительно ткнул пальцем в опись, составленную оперативниками, и приказал выдвигаться в Епифань.

Степанов попытался выпросить служебный автомобиль, но майор наотрез отказал.

– Думается мне, ты туда не на один день едешь. Поэтому чтобы не кататься взад-вперед, лучше возьми вещички да остановись там в гостинице. Рациональнее будет. Доклад лично мне. Каждый день.

– Ясно, товарищ майор. Когда выдвигаться? Завтра воскресенье, я на рыбалку собирался…

Майор усмехнулся.

– А то ты не догадываешься. Плакала твоя рыба горькими слезами… В Епифань электрички не ходят, только автобус, и то раза три в день, если я правильно помню. Так что не опоздай.

Часа через полтора Степанов уже рассматривал очередь в кассу на автовокзале. В субботний день здесь, конечно, Вавилон – народ приезжает со всей области, толчея неимоверная, духота. Давно бы уж надо здание вокзала расширить да порядок в кассах навести. Майор оказался прав – всего три рейса в день по расписанию. А желающих ехать в Епифань – раз в пять больше.

Стоять в автобусе два с половиной часа Степанову не улыбалось, поэтому он использовал административный ресурс. Показал, где надо, удостоверение и вскоре с комфортом расположился на сиденье под табличкой «Служебные места». И даже еще успел пару чебуреков купить.

Достав из потрепанного кожаного портфеля книгу, обернутую в пожелтевшую газету, он погрузился в чтение, чтобы не терять даром времени, наблюдая за унылым пейзажем. Ничего нового для себя он все равно за окном не увидел бы, а тут разворачивался интересный исторический сюжет. Книга была самиздатовской, изъятой у одного антисоветчика еще при коммунистах. Сейчас-то и не такое пишут, а для того времени, середины восьмидесятых, вполне могло потянуть на подрывы устоев и разрушение скреп.

Неизвестный автор достаточно убедительно доказывал, что народный герой, покоритель Сибири атаман Ермак Тимофеевич на самом деле был родом из Крыма, из Феодосии, которая тогда называлась Кафой. Более того, происходил он из семьи евреев-выкрестов по фамилии Колон, которые приехали в Крым из Генуи. В этом ничего особенного, в Крыму много генуэзских колоний тогда было. И когда в Генуе началась чума, многие горожане решили свалить подальше, за море, пересидеть эпидемию. В том числе и некий Готлиб Колон, сын Доминика.

В Кафе он обжился, тут у него сын родился, Тимоти, и потом внук Евсей. Особой пикантности этой истории добавляло то, что у Готлиба Колона в Генуе было два брата – Кристобаль и Бартоломео. И Кристобаль в современной истории известен как Христофор, а испанская фамилия Колон в нашей транскрипции звучит как Колумб. Так что Евсей Колон был внучатым племянником знаменитого мореплавателя. А потом получил прозвище Ермак.

В общем-то, Степанов допускал, что такое вполне может быть. Несколько лет назад ему попадалось в сводках сообщение, что в Москве нашли подземный ход из Кремля к Спасо-Зачатьевскому монастырю, и там вроде бы хранились какие-то архивы Опричного приказа. Но что-то при раскопках пошло не так, он толком сейчас не помнил – то ли вода хлынула, то ли пожар случился, но все архивы пропали. Ничего не сохранилось, кроме нескольких документов.

И в одном вроде бы такой текст был: «В лето 7073 года, во второй день июля месяца на допросе оный беглый именем Евсей Тимофеев сын показал на себя, что рожден в Кафе городе, что от роду ему полных сорок два года, вероисповеданием крещеный еврей, из католиков…». А боярин Строганов как-то писал Малюте Скуратову: «…паки наказуем што оный гультяй именем Ермачишко и родом из Кафы и што челом бивши бает безвинностью сыска на него царевых слуг…»

Степанова все это очень забавляло – получался очень захватывающий историко-политический детектив. Конечно, он не сомневался в способностях родной конторы хранить тайны. И вполне вероятно, что архив не утонул и не сгорел. Просто никому и в голову бы не пришло широко обнародовать такой факт, что былинный русский атаман, казак, на самом деле еврей. Да еще и католик. Что тоже неудивительно, зная про отношения с Ватиканом царя Иоанна Грозного, имевшего имя Тит Смарагд. В конце концов, стал бы посылать Иоанн немалый отряд стрельцов на подмогу человеку, которого не знал?

Тем временем автобус, шумно вздохнув, замер на площади рядом с полуразрушенным собором, и народ устремился к выходу. Степанов с некоторым сожалением убрал в портфель недочитанную книгу, вспомнил, что так и не съел уже остывшие чебуреки, и тоже поднялся.

Городок вызвал у него смешанные чувства. Здесь не было мещанской респектабельности, помпезности и снобизма областного центра. Скорее, наоборот, – бедность и простота. Деревянные домишки наверняка еще помнили нашествие Мамая и Куликовскую битву, а двухэтажных каменных едва ли набралось бы два десятка.

Епифань – самый что ни на есть классический пример уездного городка. То самое захолустье, так подробно описанное классиками русской литературы XIX века – сонное течение жизни, неторопливый уклад, в котором столетиями мало что менялось. Жить в такой глуши Степанов точно бы не смог.

У бабки, торгующей жареными семечками, Степанов узнал, где находится милиция, и отправился туда. Ему надо было взять ключи от дома библиотекаря.