Читать книгу И море, и Гомер – всё движется любовью… - Евгений Голубовский - Страница 26

Сегодня я введу вас в писательскую кухню.

И повод достойный. 80 лет исполнилось бы Александру Розенбойму.

За три истекшие года издательство «Оптимум» выпустило 6 томов его сочинений, томик интервью с ним, а сейчас, как раз к 80-летию, указатель, тщательно и любовно составленный Сашей Дели.

По сути всё творчество Розенбойма прошло у нас на глазах. Было ясно, что за каждой его статьей, книгой – работа в архиве, десятки часов, проведенных в библиотеках над изучением периодики, встречи с знакомыми его героев.

Но одно дело – представлять, другое погрузиться в его лабораторию, кухню.

Жена Александра Юльевича как-то дала мне одну из папок его архива, в которой его записи, выписки, размышления о Юрии Карловиче Олеше.

Начато дело в 1968 году, последние записи в этой папке относятся к 1990 году.

Когда я впервые просматривал эти бумаги, я искал выписанные стихи Юрия Олеши. В своё время Таня Щурова и я составили до сих пор единственный томик его лирических стихов «Облако». Было желание переиздать, дополнив обнаруженными, поэтому искал их в записях.

А сейчас попробую показать, как работает писатель над книгой, задуманной как «Волшебник из Одессы» (Юрий Олеша).

Все начинается, конечно же, с чтения романа «Зависть», с рассказов, с «Трех толстяков».

На листах выписки из книг:

«Рассёк ЖЕЛТУЮ СКУЛУ яблока».

«Леля достала из кулька абрикос, разорвала МАЛЕНЬКИЕ ЕГО ЯГОДИЦЫ и бросила косточку».

Саша любуется метафорами. Он не раз запишет для себя, что при жизни Олешу величали «король метафор».

А потом начинает складываться мир вокруг Олеши.

Мы все живем в одном городе. Некоторых его собеседников и я знал. Но говорил с ними не о том, не про то…

«Пинский направил меня к Барзошвили».

Думаю, многие мои читатели помнят скульптора, художника Барзошвили, Барзика, как мы его звали. Речь у Розенбойма не о нём, а о его отце.

А Пинский… Пинский в ресторане «Киев» руководил варьете. Он из старых одесских эстрадников. Розенбойм прослеживает их династию, куда входил и дуэт Таген (Таня и Генрих). И я знал эту пару. Они подарили мне свои воспоминания, сшитые в книгу, передарил её я исследователю одесской эстрады журналисту Саше Галясу.

Но при чём тут Олеша?

Оказывается, Пинский и Барзошвили дружили с Александром Джибелли. А тот входил в круг близких знакомых Олеши. Отец Александра Джибелли был крупной фигурой в старой Одессе – секретарь одесской судебной палаты. А сын – бильярдист, игрок, перед войной был метрдотелем в «Лондонской», где жил, приезжая на одесскую киностудию Юрий Карлович.

По вечерам, когда всё утихало, они садились за столик, брали коньяк и вспоминали…

Нашел таки Розенбойм и Барзошвили. И записал стихи, написанные им:

Поиски друзей, знакомых… Саша встречается с Татьяной Николаевой и получает стихи, ей посвященные, «Капризница», они не были опубликованы.

Саша получает ответное письмо из Киева от А. В. Лазурской и узнает, что первый рассказ гимназиста Олеши был подписан псевдонимом М. Малиновская (гимназистам не разрешалось публиковаться в прессе). Псевдоним – настоящая фамилия домработницы в доме Олеши, так что гонорар получила она, а Юра накупил всем девочкам сладости, которые и сам очень любил…

А вот запротоколированная Розенбоймом встреча с Валей Орловой и её мужем.

Детали быта. Привычки, чудачества… И новые адреса – братьев Мелисаррато и Вики Койфман… Адрес Степана Гавриловича Ляховского на Греческой.

И вновь беседа. С Ляховским, знавшим Юлу с 1912 года, ходившего на встречи «Зелёной лампы», запомнившим стихи Леонида Ласка:

Вот какие разборки, доходящие до дуэлей, случались там. Почему-то на нашей «Зелёной лампе» всё тише. «Настоящих буйных мало…».

Помнил Ляховский и фамилии девушек, за кем они тогда ухаживали. Назвал Полину Агушеву, сестёр Нелю и Дашу Зубовых. Зубовы жили в одном доме с Юрой, он на втором, они на первом этаже. И сообщил адрес Даши – на Военном спуске…

Естественно, через пару страниц читаю о встрече Розенбойма с Дарьей Зубовой, ей Олеша посвятил стихи «Письмо из степи».

И вновь содержательная беседа. Бывала Зубова у Олеши в Москве, водил он её на вечер Маяковского. Ностальгически вспоминал Одессу.

Как бы в подтверждение через несколько страниц Розенбойм переписывает в питерской библиотеке имени Салтыкова-Щедрина письмо Юрия Олеши одесской поэтессе Эмилии Немировской, жене поэта Георгия Долинова:

«Милая Милечка! Нужно скорее переезжать в Москву! Довольно Одессы! Но с какой любовью и нежностью я вспоминаю об Одессе – о всем: о коллективе, о Пэоне 4,о, ХЛАМе, об университетских вечерах. Кончилась какая-то чудесная жизнь, молодость, начало поэзии, революция, любовь. Начиналась другая жизнь. Для меня это дырявая, испуганная жизнь…» Вот тебе и король метафор. Уже на всю жизнь запомню эти слова – «дырявая, испуганная жизнь» Как много это говорит о судьбе Олеши. Кстати, в этом же фонда Долинова, Розенбойм выписал поэтическую перекличку Катаева и Олеши, которую мы, готовя книгу «Облако», не знали.

И вновь встречи с друзьями, знакомыми Юрия Карловича. Тут и Екатерина Вырлан, и Николай Акимович… И перписка с Сашей Мелисаррато из Варны. У него сохранился слог: «Прошу принять, Александр Юльевич, заверения в отличном к Вам уважении…»

Но удивила, рассмешила, порадовала меня на последних страницах папки выписка из моей собственной статьи, опубликованной в «Вечерке» от 23.09.1978. У меня она не сохранилась. Сейчас вспоминаю, что попала мне редкая книга Зуева-Инсарова, популярного графолога. Он по почеркам предсказывал будущее. Ряд исследований привел, что сделал прогноз Юрию Олеше, только упоминает.

Вот фрагмент, выписанный Сашей Розенбоймом:

«Несколько лет назад в Одессе отдыхала Ольга Густавовна Олеша, и я поинтересовался, не хранится ли в архиве писателя эта графологическая характеристика.

– Юрий Карлович очень долго носил её в кармане. Зуев-Инсаров предсказал ему долгие годы творческой опустошённости, затем духовный подъём и посмертную славу.

Олешу чрезвычайно впечатлило всё это… Он и сам чувствовал, что жить ему становилось всё труднее и труднее.

Мне кажется, что позднее он уничтожил этот листок бумаги – он давил его, мешал ему».

Александр Юльевич Розенбойм про своих героев – Ильфа и Бабеля, Олешу и Багрицкого знал всё.

Ну может, Ирина Озёрная, которая пишет книгу об Олеше для ЖЗЛ, знает не меньше.