Читать книгу Как верёвочка вилась - Евгений Клюев - Страница 4

Не знаю, как вам, а мне понятно, почему именно данную Жилетку чаще всего выбирали, чтобы в неё плакаться: загляденье она была, а не Жилетка! И потом… если ты однажды в эту жилетку поплакался, тебя уже калачом не заманишь в другие плакаться. Нету её под рукой – ты лучше предпочтёшь вообще не плакаться, чем куда попало плакаться.

Между прочим, понимание таких вещей со временем приходит: сначала нам всё равно куда плакаться, – просто лишь бы плакаться, но в конце концов – очень даже не всё равно куда… Я когда маленький был, вообще без жилетки обходился: плакался маме в подол, но теперь мне в подол стыдно – и я плачусь в жилетку, как все взрослые. Только я не в ту жилетку плачусь, про которую рассказываю, а в совсем другую, про которую сейчас рассказывать не хочу.

Что касается Жилетки, про которую я рассказываю, то она была, как уже говорилось, загляденье.

Во-первых, Жилетка была полосатая, а для жилетки это главное. Если жилетка не полосатая, плакаться в неё бесполезно: не поможет. К счастью, наша с Вами жилетка была именно что полосатая – и, более того, очень полосатая… на ней практически не было ничего, кроме полосок, – как на зебре. Убери с зебры полоски, что останется? Ничего не останется. Так и с этой жилеткой: пока есть полоски – есть жилетка. А нет полосок…

Но полоски, стало быть, имелись, причём одна белая – одна зелёная, одна белая – одна зелёная, одна белая – одна зелёная… Я бы ещё долго мог перечислять, но всех полосок никогда бы не перечислил: так много их было. Что касается пуговиц, то пуговицы я бы мог перечислить: их хоть и много имелось, но понятно сколько – двенадцать. И были они золотые! При этом от одной из них шла цепочка – тоже золотая… А если вы спросите меня, куда она шла, так я и это знаю: она шла в кармашек – и в кармашке заканчивалась карманными часами, круглыми такими и с крышечкой. Откроешь, например, крышечку в восемь часов двадцать пять минут, а там – восемь часов двадцать пять минут… Ну не красота ли?

В жилетку такую плакаться – это, понятное дело, сущее удовольствие. Плачься и плачься себе, а сам… полоски рассматривай, пуговицы пересчитывай, по цепочке взглядом скользи – приятные занятия!

Оттого, что в данную Жилетку так приятно и, я бы сказал, так интересно было плакаться, многие именно её и предпочитали: удивляться ли тому, что, как ни потрогаешь Жилетку – мокрым-мокра, хоть над раковиной выжимай! Некоторые, кстати, даже специально совсем рано плакаться приходили, например в полшестого утра, чтобы Жилетку сухой застать… Да только, увы, в полшестого утра Жилетка оказывалась такой же мокрой, как и в любое другое время!

– А что вы хотите, – говорил Хозяин Жилетки, – если в неё сегодня всю ночь Одна Девушка плакалась, не переставая?

И так каждое утро…

– Она у Вас хоть когда-нибудь сухая бывает? – то и дело недовольно спрашивали Хозяина Жилетки многие.

– Да практически никогда, – разводил руками тот. – Я даже купил её мокрой: передавая мне Жилетку, продавец начал плакаться в неё и тут же замочил. С тех пор я в мокрой и хожу…

– Не простужаетесь зимою-то? – заботливо спрашивали многие.

– Простужаюсь, – признавался Хозяин Жилетки, – да что ж теперь делать?

Многие недовольно качали головами, только всё равно плакались в его жилетку: уж больно она была хороша. И Жилетка намокала всё больше и больше.

Но как-то Один из Многих сказал Хозяину Жилетки:

– Я знаю, что делать! Просто Вас в этой Жилетке надо послать в дальние страны, где жарко и сухо. И держать в этих странах как можно дольше – пока жилетка не высохнет.

Так и поступили.

В дальних странах Хозяин Жилетки прожил тридцать лет: именно столько потребовалось для того, чтобы высушить Жилетку. Зато, когда он вернулся назад, Жилетка была действительно совсем сухая – и даже слегка шуршала от сухости.

Сходя с поезда, Хозяин Жилетки глубоко вздохнул и подумал, что сейчас Жилетку опять зальют слезами, и тогда ему придётся снова отправляться в дальние страны на тридцать лет. Он погладил Жилетку указательным пальцем по нескольким полоскам, и Жилетка улыбнулась ему – благодарно, но печально.

А Хозяин Жилетки, безнадёжно махнув рукой, зашагал в направлении дома.

Теперь вы, наверное, ждёте рассказа о том, как уже на другое утро Жилетка опять была мокрым-мокра. Да только ничего подобного: и на другое утро, и на третье, и на четвёртое Жилетка оставалась сухой! Вы, конечно, можете предположить, что Жилетку в дальних странах пропитали каким-нибудь водоотталкивающим составом – и она стала влагонепроницаемой… ан нет!

Разгадка совсем простая: за время отсутствия Хозяина Жилетки все люди в его стране стали такими счастливыми, что уже никто никогда никуда не плакался… разве только совсем маленькие дети, но на то они и совсем маленькие дети!

Впрочем, до жилеток они не доставали и потому дружно плакали в мамин подол – благо мам вокруг было предостаточно.

А Хозяин Жилетки теперь ходил повсюду и щеголял своей сухой Жилеткой. И даже иногда давал потрогать карманные часы, специально для этого открывая на них крышечку. Заглянешь под неё, например, в восемь часов двадцать пять минут, а там – восемь часов двадцать пять минут… Ну не красота ли?