Читать книгу Воин ПрАви - Евгений Косенков - Страница 11

Откуда-то издалека Валуй услышал голоса, которые становились все четче и явственней. Грудь пылала, губы пересохли, сил не было. Он с трудом приоткрыл глаза. Вокруг стоял полумрак. Привыкнув, Дмитрий разглядел маленькую комнатку крестьянской избы. Рядом с ним, на табурете, стояла небольшая бадья с чем-то и деревянный ковш с водой. Руки ослабли настолько, что невозможно было приподнять. Вместо голоса хрип. Он закрыл глаза и опять погрузился в темноту.

Когда снова пришел в себя, то прямо перед собой увидел темные глаза и четко очерченные тоненькие губы. Заметив его пробуждение, девушка отшатнулась, и с силой сжала в руке мокрую тряпку.

Валуй долго и пристально разглядывал темноволосую девушку, а потом тихо прошептал, правда слова получились непонятными, но она их поняла и подала ковш с водой. Одной рукой довольно легко приподняла его, другой приставили питье ко рту.

Сразу стало намного лучше.

– Как зовут тебя, красавица? – тихо спросил Валуй и улыбнулся.

Девушка засмущалась и отошла к выходу.

– Анютой прозвали.

В это время зашел седой, с длинной бородой старик в холщовой рубахе, выпущенной поверх штанов и, зыркнув на девушку, велел уйти.

Затем, не спеша, подставил другой табурет поближе к постели, присел и долго сверлил Валуя колючими изучающими глазами. Дмитрий выдержал испытание.

– Добре, – прошамкал старик. – Чьих будешь, князь? Старых, али новых?

Дмитрий улыбнулся.

– Все- то ты, дед, хочешь узнать сразу. Тебе не все равно?

– Мне все одинаково. Я – волхв, мое дело простое. Поставлю тебя на ноги, а дальше будь, что будет. А какого ты роду- племени мне знать не надо.

– Воин я. Не обижайся, дед.

– Какие обиды? Только крови русской пролито столько, что три дня Дон ей тек. Настали времена, о которых предупреждал дед отца, а отец меня. Не внешние враги, а мы сами себя погубим. Ты, князь, в отличие от сотен воинов, оставшихся на Кулиговом, родился в рубашке. Стрела-то одна, да вторая, сердце между собой сжали. Чудеса.

– Не время значит, помирать.

– Не время, – хитро сощурился дед. – Сегодня вечером придет Микула, глянет в тебя. Не простой ты воин.

Старик встал.

– Отдыхай.

Валуй закрыл глаза и опять погрузился в темноту. Слов не было. Очнулся от легкого прикосновения к плечу.

– Дед Микула пришел, – Анюта зарделась, как только Валуй глянул на нее, и тут же убежала.

– Вот и наш воин, Микула. Проходи, там табуреточек у постели.

Микула, с длинной, путаной бородой, видно слеповатый, с гнутой деревянной клюкой, тяжело опустился на табурет.

– Дай руку, – голос был тверд и немного как-то даже вибрировал, что создавало эффект чего-то необычного, что должно было здесь произойти. – Афонька, выйди. Завесь-ка нас и шобы в доме ни души.

– Сделаю, дед Микула. А ну, Анютка, иди животине дай. И ты, баба, что крутишься? Во двор, все во двор.

– Рука воина и мужа. Приблизь лицо.

Дмитрий с трудом приподнялся. Ладонь волхва легла на лоб.

– Путь ПрАви – твой путь. Вышний бережет тебя. Это первое появление на земле, есть подготовка к последующим. Ты – хранитель Вед. Следующая твоя дорога – знание. Путь воина позади. Ты придешь после смерти, чтобы спасти веру. Ни один, ни два, а три раза. Люди, которых ты не убьешь, а простишь, все равно предадут тебя. Ничто не может остановить пролитие крови, и заря будет вечно алеть на горизонте, пропитанное кровавой сурьей последних хранителей. И будут люди робкими, как зайцы, управлять людьми, но бояться за них заступиться. И будет мрак, и древние знаки поднимутся над миром и два народа, потомки Ария, сойдутся между собой. И солнце отразит атаку луны, но смерть будет царить на земле. Славянская кровь пропитает почву и напитает реки. Но ты будешь хранителем истинной древлей веры. Карающий меч будет уничтожать все в округе, но ты будешь хранителем веры. И когда твой враг, минуя века, воскреснет, ты защитишь веру. Все, я устал. Остальное может быть, и узнаешь, потом.

Он тяжело поднялся и, шаркая ногами, стуча клюкой о пол, ушел.

Дмитрий выпил воды. Весь мокрый, ничего не понявший, прислонился к стене. Грудь ужасно болела.

Вошла Анюта.

– Вот свежий отвар, матушка приготовила, – проговорила она, опустив глаза.

Дмитрий нарочито медленно опростал кружку, подглядывая за девушкой.

– Скажи, где я сейчас? В деревне? Далеко ли отсюда Кострома?

– Нет, не далече. Но батюшка велел не говорить.

– А кто ж меня нашел?

– Я и нашла, с Полканом, пес наш. Батюшка велел всех убитых и раненых, что остались в лесах, собрать. Мертвых схоронить, раненым помочь.

– И много раненых?

– Это батюшка тоже не велел говорить.

– Ну и скрытный у тебя батюшка!

– Нет, он осторожный. Он заботится обо всей деревне.

– А скажи. Благоверный князь Дмитрий Иванович Владимирский и Московский жив?

– Живой. Говорят, что нашли его на опушке в одеянии простого воина, раненого, но живого.

– А что ты еще слышала?

– Много чего. То, что князь побоялся умирать и под стяг, в своих одеждах, поставил любимого боярина.

– Слухи!

Анюта пожала плечами.

– А Мамай жив?

– Говорят, что жив.

– Анюта, а кто он вообще, этот дед Микула?

– Волхв.

– И то, что он говорит, сбывается?

– Всегда.

– Скажи батюшке, что мне надо ехать.

– Нельзя, еще рано.

– Мне надо. И так целых три дня здесь.

– Три месяца.

– Сколько? – удивлению Дмитрия не было предела.

– Ваша светлость долго лежали в беспамятстве.

– Тогда тем более. Мои доспехи и оружие, одежды, где?

– Я схожу до батюшки. Без его разрешения нельзя.

Анюта ушла.

Валуй устало закрыл глаза и через некоторое время провалился в глубокий сон.