Читать книгу Хроники Ветра: Голоса на брусчатке - Евгений Кузнецов - Страница 3

Марк не спал.

Он сидел на капоте Москвича, укутанный в старое одеяло, и смотрел, как ночь медленно съедает звёзды. Аня спала в машине, свернувшись калачиком на пассажирском сиденье, с кассетой в руке – как талисман.

В три часа ночи фонари ожили.

Сначала – тихо.

Как будто кто-то вздохнул в трубу.

Потом – голоса.

Не крики. Не стоны.

Пение.

Сначала – немецкая солдатская песня, тихая, почти колыбельная.

Потом – русская частушка, обрывок «Катюши», шёпот молитвы на старославянском.

Голоса переплетались, как корни под землёй, – не враждебно, а в отчаянной попытке быть услышанными вместе.

Марк не шевелился.

Он просто слушал.

Аня проснулась сама – без слов, без крика. Просто открыла глаза и вышла из машины. Встала рядом.

– Они не поют для нас, – сказала она. – Они поют друг для друга.

Чтобы не забыть: они были вместе.

Фонари горели не светом, а голосом.

Их стекло пульсировало, как горло у поющего человека.

Так продолжалось до рассвета.

Когда небо начало розоветь, голоса стихли.

Один за другим.

Как будто души уходили на покой.

Но в последний момент – все фонари одновременно потемнели.

Из-под стекла, из щелей в чугуне, начала сочиться чёрная смола.

Густая. Тягучая.

С запахом гари, ладана и чего-то детского – возможно, молока или сухих цветов.

Она стекала по стойкам, капала на брусчатку, не высыхала, а впитывалась в камень, будто возвращалась домой.

– Это не смола, – прошептала Аня. – Это слёзы.

Настоящие. Те, что не могли пролиться 80 лет.

Утром улица Дм. Донского была пуста.

Даже почтальон обходил её стороной. Мусорщик оставил баки на перекрёстке и уехал. Из окон – никто не смотрел.

Единственное живое существо – кошка, сидевшая у подъезда дома №12. Она смотрела на фонари, но не боялась. Просто знала: здесь – не её территория.

Марк и Аня пошли к центру. Нашли небольшой магазинчик – «Продукты», с вывеской 90-х и занавесками в окнах. Над дверью – колокольчик, но он не звенел.

Внутри – старуха за прилавком. Лет восьмидесяти, в очках на цепочке, с руками, покрытыми пятнами возраста и работы.

– Закрыто, – сказала она, не глядя.

– Мы не за хлебом, – ответил Марк. – Мы – о фонарях.

Она замерла. Медленно подняла глаза.

– Вы те, кого ждали?

– Мы те, кто слушает.

Она вышла из-за прилавка. Подошла к двери, заперла на крючок. Потом вернулась, налила три стакана чая из самовара – чёрного, крепкого, с мятой.

– Мне было шесть, – начала она, не спрашивая, хотят ли они слушать. – В 1951-м.

Мама послала за хлебом. Я пошла… и заблудилась.

Ночью.

На этой улице.

Она замолчала. Взяла в руки стакан. Руки дрожали.

– Фонари… зажглись. Не все. Один. Тот, что у дома №7.

И вдруг – голос: «Люба… иди домой».

Моё имя.

Я никогда не забуду этот голос.