Читать книгу Пираты медного века - Евгений Леонидович Саржин - Страница 4

Он, как и все в Домах, знал, что Черная Матерь иногда гневается. Сказания о её гневе, от которого трясется земля, передавались в их роду издавна. И, когда однажды он отошел от родного селения так далеко, как еще никогда не отходил – больше чем на день непрерывного пути – наткнулся на место, где жили древние. Вернее, кучи камней, которые от него остались. Древние строили дома, уходившие вверх, а не в землю, и гнев Черной Матери заставил стены и кровлю рухнуть на головы обитателям. Последыш, как и все в роду, знал, что такое бывало… но даже в самом страшном сне не представлял, что гнев земли вызовет он сам.

Хромая, с лукавой улыбкой, позволила довести себя до можжевельника, и первая протянула ему руку, когда он, дрожа от предвкушения, повернулся к ней. Она вытащила костяную застежку, позволив грубой материи освободить смуглую грудь, которой он коснулся так же бережно, как в первый раз мужского оберега… и он уже стаскивал с себя пояс, державший плетеную накидку, когда Хромая вдруг завизжала и ударила его. Несильно, но он, потрясенный, отдернулся, не понимая, что происходит. Девушка шарахнулась в сторону, материя окончательно упала с её тела, но она подхватила её и выкрикнула клич, которым в Домах зовут на помощь.

И громкий ответ справа показал ему, что они не одни. Кто же знал, что Остроглазая решит в тот день проверить, поспели ли уже можжевеловые ягоды, и оправдает свое имя. И что Хромая заметит её раньше, и закричит, что на неё напали.

То, что она сделала, было нечестно, но не очень удивительно. Когда Остроглазая подбежала к ним, Хромая уже успела прикрыться своей накидкой, и, поминая Черную Матерь, вопила, что Последыш напал на неё и хотел взять силой. Растерянный, он почти не пытался оправдаться, слушая крики её и Остроглазой.

Наверное, ему стоило ожидать этого. Женщины, которые по желанию Черной Матери должны быть отданы в другие Дома, неприкосновенны. Тем более до обряда крови. Юноши из Домов Черной Матери не должны даже касаться их, тем более позволять большее. Конечно, молодым часто горячит кровь безглазый Сим, дух, что живет в их обточенных камешках, смотрит их глазами и заставляет плоть твердеть, а сердце яростно биться – но, когда молодые предаются запретным утехам, то делают это втайне. А их поймали. И все, что Хромой оставалось – кричать, что она этого не хотела, а Последыш напал на неё. И почему, собственно, он рассчитывал на что-то иное? Но все равно было горько.

Впрочем, он не испытывал большого страха. В Домах, обычно, не применялись суровые наказания. Его могли побить палкой старейшины, заставить выцедить немного крови на землю и отлучить на время от общих трапез. В общем, ничего страшного. Но, когда он, взбешенный словами старого Кедра, яростно огрызнулся в ответ, земля начала колебаться. И холодный ужас заполнил его жилы, заставив сначала замереть, а потом опрометью метнуться прочь.

И вот Последыш, дрожа, затаился в зарослях можжевельника – не тех, в которых все началось, можжевельник тут рос повсюду – и, вслушиваясь в окружающие его звуки, ощущал, как рушится привычная жизнь. Черная Матерь, что дала жизнь им всем, проявила свой гнев слишком ясно – как раз в ответ на его слова. Такого не простят, даже если в этот раз все жилища остались целы. Теперь он здесь, исцарапанный и уставший после бега, а дороги назад нет. Как нет её и вперед. На расстоянии двух дней пути от Домов расположены два поселения – но в одно из них именно и должны отдать Хромую и её сестер, так что надеяться найти там пристанище не стоит. А второе – сумеет ли он сейчас его отыскать? И примут ли его местные? А если они тоже почувствовали гнев Черной Матери?

Ничего не придумав, но не слыша вокруг никаких подозрительных звуков, он медленно двинулся между кустами по направлению к ручью. С неба падали вечерние лучи, жара шла на спад, но во рту страшно пересохло. Просто подойти к воде и напиться, а потом… С такими мыслями Последыш вышел на узкий просвет, где открывалась полоска травы и прозрачная лента воды – и увидел её. Вздрогнул, готовясь бежать, но в следующий миг замер в растерянности. Женщина, тоже увидевшая его, не убежала, не дернулась, просто молчала, уставившись на него в упор.

– Мать…, – пробормотал он.

Это была она. Дети в Домах Черной Матери, после того, как начали твердо держаться на ногах, растут вместе – едят на общих трапезах, учатся всему нужному у старших. Но ту, что выпустила их в мир, кормила и нянчила, помнят все равно. И теперь он смотрел на неё, стоявшую у ручья, а она смотрела на него.

– Я знала, что ты придешь сюда, – сказала Тихая чуть хрипловатым голосом, как говорила всегда после той болезни, – ты любил играть здесь еще ребенком. Они думали, ты бежишь к домам за лесом, и ищут тебя на тропах и под кустами.

– Меня ищут? – глуповато переспросил юноша, и, хотя это не было неожиданностью, почувствовал, что сердце его упало.

– Старый Кедр велел юным пройти дальше по лесу. Они взяли копья. Если найдут тебя, то убьют.

Он молча смотрел на неё, не в силах сложить её слова воедино. Смерть была исключительным наказанием в Домах, на его памяти так не наказывали никого.

– Я же ничего…, – заговорил он вдруг севшим голосом, но Тихая потрясла головой, её стянутые тремя веревочками пряди закачались.

– Они увидели её образ, – сказала она, и её глаза расширились, – он упал с подставки, и на него сверху упала деревянная балка. Черная Матерь в гневе, и вызвал его ты.

В конце её голос сорвался, и она прикоснулась рукой к висевшему на шее оберегу – выточенный из темного камня, без рук, без ног, торс прародительницы.

Юноша молчал, не зная, что сказать.

– Тебе нужно бежать, – проговорила она быстро, – здесь тебе больше нет жизни. И в домах за лесом – тоже. Они все узнают. Может, и от Хромой.

– Но я…, – пробормотал он, но она его прервала.

– Если долго идти по берегу, будет речка, потом еще одна, сейчас наверно сухая, потом каменная гряда. Поверни у гряды и иди через рощу, пока не придешь к берегу ручья. Поверни по течению – и ты выйдешь на земли людей из дальних домов. Они не роднятся с Домами Черной Матери, и, может быть, тебя примут.

– Мать…, – тихо проговорил он, но Тихая опять мотнула головой.

– Тебе надо идти. Здесь может кто-то появиться. Иди!

И он попятился, но она ухватила его рукой, и, поколебавшись, протянула ему руку.

– Возьми это и повесь на шею. Это мужской знак, он сохранит тебя и сейчас.

И юноша почувствовал, как в его руку скользнул гладкий камешек, нагретый о тело той, что когда-то дала ему жизнь.

Горячие лучи уже падали с неба искоса, образуя дрожащий ореол вокруг торчавших из моря камней, ушедших в воду на две трети во время прилива. Он повернулся на своем неудобном ложе из опавших веток и усеянной ракушками и мелкими камешками земли. Ищут ли его все еще? Или уже прекратили? Ведь сейчас время вечерней трапезы – той, которую едят сообща, на площадке перед хижинами, вознося Черной Матери и духам растений благодарность за еду и покой. Неужели жажда крови охватила сородичей настолько сильно, что они решили её пропустить?

Здесь его почти не было видно – с одной стороны закрывала круча, с другой густые заросли. Лишь с берега это место можно было разглядеть – но кто сейчас ходит по берегу? Скоро горячее пламя в небе утонет у края моря, и тогда лес окутает темнота. Воспользоваться ли ей, чтобы уйти как можно дальше? Но можно ли идти в темноте? На Земле, во всяком случае, этой её части, не водилось опасных животных, но люди все равно жались друг к другу ночами, плотно задвигая заслонки на входах в хижины. Сын Ночи, тот, чье имя было никому неизвестно, приходил из холодных морских далей и вместе с ним – вся стая его духов, черных и слепых. Они приносили страшные сны и болезни, гибель посевов и неудачи на охоте. В Домах освященные статуэтки и обереги отгоняли гостей из черноты, но кто защитит его сейчас?

И юноша лежал, вжавшись в землю, и ощущая, как страх ползет по его коже, словно целая пригоршня муравьев. «Скоро стемнеет», – вновь и вновь звучало у него в голове.

Темнота пришла быстрее, чем он ожидал – или просто в скованном страхом разуме чувство времени было утеряно. Красное пламя стремительно угасало у края воды, и тени протянулись поперек берега и от деревьев. Последыш, конечно, понимал, что так его точно не должен никто увидеть, но это не успокаивало – черные слепые пятна ползли по земле, точно намереваясь утянуть его с собой, в непроглядную глубь. Стараясь сдержать страх, он дышал размеренно, и крепко сжимал левой рукой последний подарок матери – известняковый оберег, отображавший силу, что безглазый Сим дает мужчинам с детства. Если Черная Матерь теперь на него разгневалась, то сможет ли защитить он? И когда Сын Ночи явится со стороны моря, увидит ли он его и идущих за ним слепых духов?

Но услышал он их раньше, чем увидел.