Читать книгу Гомеостазис - Евгений Махина - Страница 2

Его дни были сочтены.

Молодой олень жадно щипал остатки желтеющей травы под карканье ворон, укрывающихся от моросящего дождя на ветках деревьев. Осенний ветер пронизывал их кроны, с каждым новым порывом лишая все большего количества отмирающих листьев. Надвигалась гроза. Эхо от очередного раската грома вдалеке заставило животное вздрогнуть и осмотреться по сторонам.

Хищник затаился в кроне покосившейся вековой сосны. Ее ствол не пережил предыдущей бури, сломавшись под натиском ветра. Дерево завалилось на соседей, которые, словно верные друзья, не позволили ему полностью упасть. Озверевший перелез на одну из самых крупных веток – с нее совершить роковой прыжок будет удобнее всего. К несчастью для охотника, она оказалась сухой. Жизнь уже покидала эту сосну, забирая с собой ее гибкость и способность выдерживать нагрузки.

Ломаясь, ветка протяжным хрустом выдала местоположение приготовившегося к броску хищника.

Отточенные сотнями тысяч лет эволюции рефлексы не заставили себя долго ждать. Олень не собирался разбираться, что стало причиной странного звука. Спустя долю секунды животное уже рвануло прочь в гущу леса, ловко перепрыгивая через торчащие из земли корни, кусты и камни.

Озверевший рухнул на землю вместе с предательски отломившейся веткой. Сгруппировавшись, хищник пережил падение с высоты нескольких метров без единого перелома или другой серьезной травмы. Но ему было больно. Озверевший почувствовал вкус крови у себя во рту. Это его только раззадорило, разожгло его охотничью ярость.

Олень уже скрылся в чаще. Но мутанту не нужно было его видеть. Его гораздо больше интересовал запах добычи, которым был буквально пропитан воздух, жадно втягиваемый им через ноздри.

Вскочив на ноги, озверевший сделал пару резких вдохов, после чего повернулся и двинулся по обнаруженному следу.

Через два десятка метров он запрыгнул на ближайшее высокое дерево и продолжил погоню поверху, перескакивая с ветки на ветку, минуя множество наземных препятствий. Вороны на его пути в спешке покидали свои укрытия, взмывая в воздух.

Снова увидев оленя, озверевший приготовился к прыжку. Его добыча натолкнулась на непроходимую заросль и сделала резкий поворот влево, нарушив планы преследователя. На траектории между охотником и жертвой теперь было дерево, блокирующее возможность прямой атаки.

Это дало оленю спасительные секунды, за которые он успел выбежать на опушку. Животное уже почти не слышало происходящего вокруг. Все заглушало биение его собственного сердца. Внутренний мотор работал на полную, закачивая несущую кислород кровь в каждую мышцу, сокращение которой могло бы помочь спастись. В моменты смертельной опасности живой организм представляет собой самую эффективную систему на планете. Он отключает все функции, которые здесь и сейчас не служат главной цели – выживанию. Кровь отливает от системы пищеварения, репродуктивных органов. Зрение становится тоннельным. Все ресурсы направляются на то, чтобы сделать добычу быстрее охотника.

Оказавшись на открытом пространстве, олень заметил груду камней на другой стороне поля. Он не видел, что за ней, но инстинкты понесли его туда, подальше от деревьев. Туда, где неизвестность сулила шанс спастись.

Озверевший показался с фланга. Атаку оттуда животное абсолютно не ожидало. Олень резко повернул в сторону, но к тому моменту он уже набрал слишком большую скорость и поскользнулся на мокрой траве. Инерция завалила добычу набок. Животное совершило несколько кувырков через сторону, после чего снова оказалось на ногах.

Драгоценные секунды были потеряны. На него бросился гуманоидный хищник.

Самец. Жилистые руки. Пальцы с длинными когтями. Морда с кроваво-красными глазами. Очень мощные ноги. Бедренные и икроножные мышцы были непропорционально развиты. Именно благодаря им мутанты могли совершать столь дальние прыжки. К моменту, когда жертва замечала летящего на нее охотника, обычно было уже слишком поздно.

Преследователь застал животное врасплох. Озверевший уже вытянул к оленю свои лапы, готовясь после приземления сначала вцепиться в него, а потом перегрызть ему глотку. Они всегда так делали. Точные, быстрые и эффективные движения. В ближнем бою у дичи попросту не было ни единого шанса.

Но не в этот раз. Человек в крылатом экзоскелете перехватил озверевшего прямо в прыжке. Гаст вцепился клешнями-фиксаторами, встроенными в ножные амортизаторы, в спину хищника и послал мысленную команду машине приступить к быстрому набору высоты.

Необычный тандем стремительно поднимался в небо. Клешни пустили озверевшему кровь в местах захвата. Его попытки вырваться только усугубляли эти травмы. Плоть его рвалась, но озверевший не собирался становиться покорно ожидающей своего конца жертвой. Он дико дергался, пытаясь выбраться из плена.

Вот только хищник не знал, что его в любом случае собирались отпустить. Как и выбранный в качестве жертвы олень, Гаст тоже заприметил скалистую часть опушки. Набрав достаточную высоту, он перевел костюм в режим планирования. Оказавшись над камнями, пилот мысленно приказал экзоскелету разжать клешни.

Озверевший полетел вниз. Он размахивал лапами так, будто бы надеялся ухватиться за воздух. Бездушная стихия не откликнулась на его звериный рык о помощи. Удар о мокрые камни оборвал жизненный путь охотника, внезапно ставшего жертвой.

Олень рванул подальше от этого места. Не успев пробежать и пяти метров, он почувствовал на себе огромный вес. Что-то придавило его к земле. Что-то с двумя лапами. Одна уперлась ему в спину, другая схватила за шею. Обе конечности были очень холодными. Искусственными. Металлическими. Схватившая его за загривок лапа сделала резкий поворот, окончив для оленя эту битву за выживание.

Сломав животному шею, Август разжал фиксаторы и сошел с его туши.

– Дичь убита. Повторяю, дичь убита, – сухо констатировал облаченный в экзоскелет мужчина в модуль связи так, словно другого варианта исхода события не могло существовать в природе.

– Принято, – поочередно ответили своему командиру Мария и Гаст, продолжая наблюдение с высоты.

– Сзади! – попыталась предупредить стоящего на земле пилота девушка в крылатой броне.

Из-за спины на Августа бросился еще один озверевший.

Все это время их было двое. Первый гнал оленя из леса на опушку, но отстал от него. Второй напал уже на открытой местности, застав дичь врасплох, но был пойман Гастом. За это время первый успел добраться до нужного места.

Он увидел лежащего на земле убитого оленя и стоящее над ним неизвестное создание. Крупное. Больше мяса. Решение атаковать было принято за секунду.

Воинские рефлексы Августа сработали мгновенно. Он молниеносно подпрыгнул и расправил крылья. Посмотрев под ноги, воин увидел, что взлетел в воздух всего на пару метров, оказавшись на порядок ниже той высоты, на которую нацелился. Август до боли сжал челюсти, приготовившись к неизбежному.

Прыгнувший хищник врезался ему в спину, из-за чего он совершил в воздухе кувырок через голову и рухнул на мокрую землю. Озверевший приземлился в нескольких метрах от Августа. Он совершил перекат и оказался на четвереньках.

– Держись! – крикнули в коммуникатор остальные пилоты Моголов, находящиеся в тридцати метрах над местом схватки, и тут же сорвались в пике.

Хищник уперся обеими ногами в землю. Сжался подобно пружине. Резко прыгнул на только что вставшего Августа. Отточенная поколениями тактика: вцепиться в добычу когтями, перегрызть глотку.

К несчастью для монстра, Август хорошо знал этот прием – годами он тренировался защищаться от подобных ударов. Он был еще подростком, когда учитель объяснил, что нет смысла пытаться отбиться от озверевших в рукопашной схватке. Они слишком сильные, слишком быстрые. Попытаешься атаковать клинком – он мигом увернется от удара, окажется у тебя за спиной и оторвет тебе руку.

Убить озверевшего можно лишь хитростью. Дать ему иллюзию победы. Позволить вцепиться в тебя когтями. Только в таком случае следующее движение мутанта становится предельно предсказуемым.

Так Август и сделал. Озверевший бросился на него, одной лапой уцепившись за наплечный щиток, второй – за грудную панель. Удар отбросил Августа обратно на землю.

Стандартная броня Моголов не прикрывала шеи пилотов. Это помешало бы вращать головой, серьезно сузило бы угол обзора. Пилоты носили куртки со стоящим глухим воротом. Они защищали от царапин и легких повреждений, да и хорошо согревали во время перелетов на большой высоте или в холодную погоду, как сегодня. Но любой озверевший мог с легкостью их прокусить.

Мутанты всегда вгрызались в шею. Охотник повиновался инстинкту – разинул пасть и двинулся навстречу цели. В этот момент Август уже выпустил свой наручный клинок и нанес апперкот в голову озверевшего.

Лезвие прошло насквозь. Через челюсть и небо прямо в черепную коробку. Мир перестал существовать для мутанта за секунду до того, как он сумел бы вкусить плоть Августа. Выражение охотничьей ярости так и застыло на его морде. Лапы расслабились, тело повисло на клинке. Кровь вперемешку с моросящим дождем полилась на лежащего под ним воина.

Август поспешно сбросил с себя поверженного противника. Каждая секунда промедления в такой ситуации могла стоить жизни. Ловким кувырком перевернувшись на живот, он уперся свободной рукой в размокшую от дождя землю и резко встал.

Воин услышал свист крыльев пролетающих над ним боевых товарищей. Увидев победу Августа, они быстро вышли из крутого пике. Гаст и Мария полетели в разные стороны, описывая круг на опушке леса в поиске других возможных угроз.

– Август, срочно взлетай! – просигналила ему Мария. – Еще как минимум трое бегут в твою сторону, – добавила она дрожащим голосом.

– А я вижу еще двоих! – выкрикнул Гаст.

Дважды просить Августа не пришлось. Он перезапустил приводы крыльев, коротким прыжком приземлился на тушу оленя, зафиксировал ее ножными захватами, после чего на полной скорости взмыл вверх.

Из высокой травы перед Августом выскочил еще один не замеченный никем озверевший и рванул к нему. Еще бы чуть-чуть, да прыжок мутанта прошел бы мимо воина, улетающего со своей добычей. Но хищник все же смог вцепиться в тушу оленя, повиснув на ней.

Август продолжил движение вверх. Воин резко взял вправо, надеясь, что инерция сбросит нежелательного попутчика. Тщетно. Озверевший лишь продолжил карабкаться вверх, желая добраться до облаченной в броню ноги человека.

– Август, держи ровно! – крикнула ему сжавшая кулаки Мария. – Я помогу!

Воин выровнял своего Могола и полетел по прямой. Мария упала ему на хвост и переключилась на режим планирования. Крылья застыли почти неподвижно, направляя ее в пике. Поравнявшись с Августом, пилот вывела корпус в вертикальное положение, выбросив вперед посадочные фиксаторы. Ими она вцепилась в ноги озверевшего и резко развернула крылья, превратив их в воздушный тормоз.

Такую перегрузку хват хищника выдержать не смог. Оставив борозды на оленьей шкуре, лапы озверевшего сорвались. Мария тут же разжала фиксаторы, сбросив его вниз. Смотреть на падение противника она не стала. Пилот переключила крылья в крейсерский режим, чтобы поскорее нагнать своего командира.

– Спасибо, – шумно выдохнул Август. – Гаст, где ты?

– Ниже, на семь часов.

– Отлично, – пилот выдержал паузу, сделав еще ровно пять глубоких вдохов и выдохов. – Не думал, что их будет столько. Сегодня нарвались на целую стаю.

– Не говори. У меня чуть инфаркт не случился, когда тот озверевший тебя на землю повалил. В порядке, командир? Ты не ранен? Я вижу кровь на тебе.

– Она не моя, – ответил Август, после слов Гаста осмотрев себя и заметив большие алые разводы на своей броне. – Это кровь того выродка.

– Фух, – с нескрываемым облегчением бросил сокращающий дистанцию пилот, – ну и славно. Это он тебя кровью залил, потому что ты был снизу, – в своей привычной манере сыронизировал Гаст в попытке сбросить оставшееся напряжение. – Я вот почему постоянно и повторяю: всегда и везде нужно быть сверху.

– Опять ты за свое, – брезгливо перебила его Мария, опасаясь надвигающейся получасовой тирады от болтливого боевого товарища.

Гаст улыбнулся в полный рот, хотя он и отдавал себе отчет в том, что во время полета его мимику все равно никто не видит.

– Ну, – обидчиво протянул Гаст, – могла бы и поддержать шутку. Да и вообще, я ведь просто радуюсь, что командир выбрался живым и вроде как невредимым. Командная работа, поддержка, все дела.

– Зато я знаю, кому предстоит пусть и остаться в живых, но уж точно знатно схлопотать, – отрезал Август, закончив это обсуждение. – Возвращаемся. Нужно успеть к Празднику. Курс: два-два-семь.

Звено бойцов в крылатых экзоскелетах плавно повернуло, скорректировало высоту и продолжило путь. Путь домой.

Застывшие глаза оставшихся на земле мутантов провожали улетающих Моголов до тех пор, пока те не скрылись за горизонтом.

Погода становилась все хуже. Обратный маршрут к Общине Август проложил вдоль каньона, напоминавшего огромную борозду, оставленную играющим ножом в «земельки» ребенком-великаном. Он закрывал звено от сильного бокового ветра, серьезно облегчая управление Моголами. Позволяя летящим путникам погрузиться в себя, каньон, словно окоп, прятал их от разгневавшегося неба, которое в любой момент могло оскалиться молниями.

Каждая разбивающаяся о лица пилотов капля дождя только усиливала их желание наконец попасть домой. По дну каньона бежала река, своим течением сопровождающая движение звена. Выход из ущелья открывал вид на горное плато, окруженное густым лесом.

Пилоты вылетели на открытое пространство. Машины резко повело вбок от налетевшего с фланга порыва ветра. Стабилизировав Моголов, пилоты взяли левее – в сторону Общины.

Община напоминала свитое у подножья горы, облепленное светлячками птичье гнездо. С трех сторон ее обволакивала высокая стена из дерева. Северную границу поселения охраняла сама величественная каменная возвышенность.

Гора не только давала естественную защиту, но и являлась источником питьевой воды. Словно игла, она протыкала небо и извлекала влагу из облаков. С ее заснеженной вершины в Общину спускались несколько ручьев и река, вдоль которой жители давным-давно установили несколько водяных мельниц. Даже издалека было заметно, что сейчас они вращались быстрее обычного. Течение реки усилилось под воздействием притока дождевой воды с вершины.

Возвращаясь с заданий, пилоты Моголов редко брали прямой курс на ангар. Чаще всего звено описывало круг почета, возвещая о своем прибытии. Сейчас же открытое небо было слишком опасным. Звено двигалось по кратчайшему маршруту. Пилоты направили свои крылатые машины прямо в сторону их логова.

Мария оглядела Общину. Вызванные затянувшими небо облаками сумерки размывали образ дома. В ясный день она даже с воздуха узнавала в лицо стражей, несущих вахту на первой линии обороны. Издалека было видно, что человеческие силуэты машут возвращающимся воинам со сторожевых башен, но девушке не удавалось разглядеть, кто конкретно это был.

– Да и какая разница? – подумала она, помахав в ответ. – Главное, что мы наконец дома.

Поприветствовав крылатых воинов, стражники опустили свои взоры на простирающийся за стеной пустырь. Он был покрыт островками высокой травы, но все деревья в радиусе нескольких сотен метров вокруг защитного периметра давно вырубили. Предкам нужен был строительный материал для возведения стены. Уже позже они поняли, зачем нужно сохранять дистанцию между Общиной и окружающим ее лесом.

Пустырь лишал озверевших возможности прыгать на стену с растущих рядом деревьев и совершать неожиданные атаки. Если кто-то из мутантов все же решался броситься на защитный периметр, то ему приходилось преодолевать обширное открытое пространство. Это делало монстра видимой мишенью для стражей, которые моментально открывали по нему огонь из луков.

Временами хищники просто показывались из леса, стояли и молча смотрели на стены Общины, испытывая терпение несущих вахту. Это заставляло сердца стражей бешено стучать, но приказ был четкий: стрелять только по тем, кто попытается прорваться за периметр. Без крайней необходимости стрелы не тратили.

Каждое возвращение в Общину было изысканным наслаждением, испытать которое имели привилегию только пилоты Моголов. Они никогда не говорили об этом вслух. Остальным жителям Общины не приходилось покидать пределы защитного периметра. Это скрывало ужасы окружающего мира от их глаз, но и лишало того особого, непередаваемого удовольствия, которое испытываешь, возвращаясь из кишащего монстрами леса в родные пенаты.

Пройдя границу защитного периметра, пилоты оказались прямо над второй линией обороны. Если кому-то из обезумевших от голода хищников все же удавалось устоять под градом стрел, добраться до стены и перелезть через нее, то по другую сторону их ждал неприятный сюрприз – целый ряд врытых в землю заточенных бревен, с радостью принимавших на себя роль последнего места приземления в жизни озверевшего. Случалось подобное в худшем случае пару раз в год, но и одного пробравшегося на территорию поселения хищника хватило бы для того, чтобы Община лишилась нескольких жителей.

Меньше века назад кто-то из стражей принялся делать насечки на тех бревнах, на которых заканчивалась жизнь очередного перелезшего через стену мутанта. Это стало традицией. Со временем насечки превратились в узоры.

Ряд кольев начал походить на войско бессмертных воинов, несущих вахту днем и ночью, в жару и холод. По количеству нанесенных узоров было видно, кто в этой армии совсем новичок, а кто – забравший множество вражеских жизней генерал. Жители высекли на каждом из бревен лица. Некоторым даже дали имена, заимствованные из передававшихся из уст в уста легенд и мифов античности. Убаюкивая детей перед сном, родители зачастую указывали на стоящих деревянных исполинов через окно и приговаривали, что темноты можно не бояться, так как защитники убьют любое чудовище, если оно все же переберется через стену. Только взрослые умалчивали, что вид этих пик и им самим позволял гораздо крепче спать по ночам.

В темное время суток на вторую линию обороны полагались и несущие вахту городские стражи. Попасть в хищника стрелой и днем-то было трудно, а ночью – практически невозможно. Озверевший мог вскарабкаться по стене и одним ударом когтистой лапы лишить лучника жизни. Поэтому, завидев мутантов после захода солнца, стражники звонили в тревожный колокол и отступали ко второй линии обороны. Там они занимали позицию среди возвышающихся деревянных витязей и просто добивали приземлившихся на них озверевших.

За вторым защитным рубежом начиналось само поселение, усыпанное деревянными домами. Они стояли хаотично. Казалось, будто в незапамятные времена божественная рука широким жестом посыпала почву семенами, из которых выросли небольшие жилища. Но местные считали их способ расположения по-своему логичным. Некоторые даже пытались давать улицам названия.

Обычно жители, заметив пролетающих по небу Моголов, бросали свои дела и возносили руки в приветственном жесте. Сейчас улицы были пусты: местные укрылись в своих домах от непогоды.

Август свернул к ярмарочной площади. Сюда жители приносили товары для обмена. Прямо на площадь выходило крыльцо хижины Влада – местного мясника. Он использовал его в качестве киоска, днем выкладывая на крыльцо куски вяленого мяса, как на витрину. Ставни в тот момент были закрыты. В окне хижины горел свет. Дверь открылась. На улицу выбежал коренастый мужчина с большой проплешиной на лбу. Он поднял взор на кружащих вокруг его дома крылатых воинов, прикрывая лицо рукой, чтобы капли дождя не попадали в глаза.

Увидев тушу оленя, он едва заметно улыбнулся и пальцем указал на пятачок земли в нескольких метрах от себя, куда Август тут же бросил добычу. Мясник кивнул воинам, взял оленя за ноги и потащил в дом. Затылком он чувствовал на себе взгляды других жителей Общины, с предвкушением рассматривающих происходящее из своих окон.

Звено взяло курс на север поселения. Воины двинулись в лоно возвышавшейся там горы. В ней издавна была сеть природных пещер, уходивших так далеко вглубь, что и по сей день никто из живущих в Общине не мог доподлинно сказать, где же она заканчивалась.

С годами пещеры расширили, приспособив под нужды жителей. В конце одной из них было массивное отверстие на высоте около сорока метров от земли. До пещеры сделали сквозной проход из другого тоннеля, вход в который располагался неподалеку от протекающей через Общину реки. Это обеспечило прямой доступ к созданному природой обширному помещению в верхней части горы. В нем жители и оборудовали ангар для Моголов – гнездо крылатых высокотехнологичных хищников.

Пилоты переключили экзоскелеты в режим планирования, плавно сбрасывая скорость. Вход в ангар был прямо перед ними.

Виктор, скрючившись, сидел на парапете. Он закручивал гайки на какой-то детали, название и назначение которой было известно только ему. Руки механика рефлекторно совершали необходимые действия, не требуя внимания к себе. Разум молодого мужчины был поглощен голограммой в центре зала. Ее высвечивал проектор, встроенный в единственный стоящий сейчас в ангаре Могол. Обычно он использовался для отображения системного интерфейса машины, уже давно не поднимавшейся в небо.

Изображение медленно вращалось, представляя взору трехмерную топографическую карту всей долины. В ее центре возвышалась гора, в которой сейчас находился Виктор. В представлении генерирующего изображение компьютера скала была точкой отсчета. Центром мироздания. На одном из ее склонов пульсировала точка, обозначающая Общину. Гора служила центром большого круга. Его границы обрамляла яркая линия, опоясывающая часть карты. Если все обособленные от окружающего мира земли были четко обозначены на виртуальной карте, то территории, лежащие по другую сторону линии, покрывала пелена, сквозь которую виднелись лишь мутные очертания. Единственным, что нарушало единообразие окружающей долину неопределенности, была точка зеленого цвета, мерцающая в дальнем ее конце.

Виктор стер пот со лба грязным рукавом. Он не заметил этого, но пятна масла с одежды оставили на его коже разводы. Прядь русых кудрявых волос упала обратно на его лоб.

Обычно Виктора стриг живший неподалеку старик по имени Мага. Он был настолько стар, что почти не мог справляться с физической работой, но сидеть без дела для него было невыносимо. Необходимость раз в пару месяцев подстричь Виктора он воспринимал скорее как почетную возможность чем-то себя занять, а не как бремя.

Механик никогда ему этого не говорил, но стриг Мага, мягко говоря, не очень. Старческие глаза уже не так хорошо видели. После его ухода Виктор то и дело обнаруживал у себя торчащие то там, то сям пряди волос, которые были чуть длиннее соседних. Но он не жаловался. Если бы не старик, механик уже походил бы на дикаря. Да и его визиты служили одним из способов отслеживать временные периоды.

В остальное время Мага плел корзинки и выстрагивал игрушки для соседской детворы из мелких обрубков дерева, которые доставались ему от местных плотников. Несколько недель назад старик заболел. Клея уверяла, что скоро он поправится, но за время его отсутствия волосы Виктора превратились в копну кудрей разной длины.

За спиной сидящего механика был натянут гамак, в котором он спал последние годы. Повсюду валялись детали, инструменты и останки машин старого мира, внутренности которых были давно изъяты в поисках того, что может пригодиться Общине.

Раздался до боли знакомый клацающий стук. Характерный звук издавали шасси Моголов при касании металлического козырька, выпирающего из отверстия в скале. Стук сменился постепенно стихающим гулом встроенных в крылья атмосферных модификаторов. Машины доставили пилотов домой, выполнили свою задачу. Теперь их повелители позволили агрегатам отдохнуть, поочередно их выключив. Крылатые исполины зашагали вглубь ангара. Небо проводило их раскатистым ударом грома.

Гаст повернулся к центральному шлюзу и, смахнув стекающую в глаза влагу со лба, сказал:

– Черт, откуда вообще эта гроза взялась? Ведь с утра небо было таким чистым, – пилот сморщился, ерзая в своем экзоскелете. – А-а-а, весь промок. Еще не хватало заболеть после такой прогулки.

– Не смертельно, ты же у нас не сахарный? – улыбнулась Мария.

Виктор выключил проектор. Помещение на секунду потемнело, но механик быстро встал и, щелкнув тумблером, зажег общее освещение. Центр зала обволок мягкий матовый свет. Немногих сохранившихся ламп не хватало на все помещение. В дальних его углах на стенах располагались крепежи, на которых фиксировались горящие факелы.

Виктору сразу бросилось в глаза, что ритуальный узор на Моголе Августа был смазан, на элементах костюма повисли комки грязи. Пролет через дождь размыл покрывавшую воина кровь, из-за чего его броня теперь вся была в разводах. Видимых повреждений костюма механик не обнаружил.

Грудные панели всех трех Моголов поднялись, фиксаторы ног открылись. Пилоты покинули свои экзоскелеты.

Гаст первым делом снял промокшую куртку. Черная рубаха под ней прилипла к его поджарому телу. Пилот распустил влажные волосы, прежде собранные в небольшой хвост, почесал выбритые виски и провел рукой по лицу, приглаживая аккуратную бородку. Стряхнув влагу с ладоней, он принялся разминать затекшую шею, вращая ей по кругу.

Мария взяла полотенце. В свое время по ее инициативе в ангар принесли небольшой шкаф, в котором хранились вещи первой необходимости, которые могли понадобиться пилотам. Сейчас был как раз такой случай. Девушка принялась энергично вытирать свои черные как уголь волосы и открытые участки смуглой кожи.

На одной из зарезервированных под нее полок она заметила потрепанную колоду карт. Мария закатила глаза.

– Он опять сюда приходил, да? – спросила она Виктора, повернувшись.

– Ага, попросил передать тебе подарок, – ответил механик. – Я и положил его туда.

Гаст по кругу обошел девушку, подойдя поближе к шкафу и принявшись рассматривать этот доживший до сегодняшнего дня сувенир из старого мира.

– Хм, боюсь даже представить, насколько трудно ему было достать такую классную штуку. Карточных колод, вроде, всего две или три на всю Общину, – сказал он.

– Да какая разница? – не скрывая раздражения, рявкнула Мария. – Нет – означает нет. Что тут непонятного?

– Что же, настойчивости Станиславу не занимать, – сказал Гаст, после чего слегка оттопырил нижнюю губу. – О! Я, кажется, придумал, как можно окончательно отбить у него все желание. Давай тебе на ожерелье повесим и те два зуба? Ну, которые…

– Один зуб! Один! – крикнула Мария, указав пальцем на Гаста. – Сколько раз мне повторять? Один зуб!

– Ладно-ладно, не кипятись так, – Гаст виновато покачал головой. – Просто все в Общине щебечут, что ты тогда выбила Сергею два зуба, а не один. Так и прилипло, что я сделаю?

Мария скрестила руки на груди и отвела взгляд в сторону, нахмурив брови. Гаст подошел к ней сзади и принялся массировать ее плечи.

– Так. Стоп. Давай дружно выдохнем и расслабимся. Извини, я, видимо, перегнул палку.

Девушка повернула голову, чтобы встретиться глазами со стоящим за спиной мужчиной.

– Что, до сих пор про это все вспоминают?

Гаст тяжело вздохнул:

– Стоит признать, что ты тогда, так сказать, знатно встряхнула нашу до боли скучную светскую хронику. Согласись, не каждый день девушки на попытку поцеловать отвечают отменным хуком в челюсть. Такое долго забывается.

– Угу, будто бы они все были в том амбаре и все видели лично. Тот нахал заслужил это.

– Да я с тобой и не спорю. Как видишь, смысл до людей дошел. Урок усвоили. Вот бедный Стас осторожно вокруг тебя круги и нарезает, подарки подкладывает. Смышленый парень, скажу я тебе. Учится на чужих ошибках. Может, все же стоит к нему присмотреться?

Гаст почувствовал, как массируемые им плечи еще больше опустились.

– Ладно, давай так, – сказал он. – Обещаю больше об этом никогда не вспоминать. Честное пионерское, или как там раньше говорили.

– Я тебе готова даже эту колоду подарить, только чтобы больше ни слова об этом. Ни на земле, ни в воздухе. Нигде. Уговор?

– Смеешься? – в голосе пилота прозвучала нескрываемая, почти детская радость. – Конечно!

Воодушевленный Гаст схватил лежащие на полке карты и положил в карман штанов.

Наблюдаемую Виктором сцену заслонила появившаяся фигура Августа. Механик сразу заметил, как покрасневшие глаза командира звена принялись сверлить его.

– Что-то случилось? – сглотнув образовавшийся комок в горле, спросил Виктор.

– Это ты мне скажи, – ответил ему Август, после чего подвигал челюстью вперед-назад. – Из-за тебя я там чуть не погиб.

– Из-за меня? – Виктор поднял брови и направил взор на грудь командира звена, пытаясь понять выдвинутое обвинение.

– Да! На границе на меня набросился озверевший, но я не смог предпринять резкий взлет. Выпрыгнул, но оторвался от земли метра на два. На два метра, понимаешь?!

Его верхняя губа напряглась, слегка обнажив зубы. Мужчина заметил, что взгляд Виктора зацепился за едва видимую сквозь разрез в центре туники татуировку на его груди.

– Кто знает, возможно, после сегодняшней вылазки я сделаю себе еще одну, – сказал командир звена. – В честь того хищника, которого я одолел в рукопашной схватке на земле.

Закончив фразу, Август резко схватил Виктора за рукав и с силой толкнул в сторону своего стоящего экзоскелета.

– Объясни-ка мне, какого черта я бился с озверевшим на земле, когда должен был рывком взмыть в небо?! – крикнул он механику в спину.

Виктор в замешательстве подошел к Моголу Августа, опустил грудную панель пустого экзоскелета и включил его голографический интерфейс. Перед Моголом материализовалась синеватая панель настроек. Виктор прикоснулся к одной из голографических иконок. Изображение изменилось, на нем высветились различные элементы управления, точное значение которых понимал лишь механик.

– Август, поломки нет, тут все как ты и просил, – сказал Виктор, нервно почесывая затылок.

– Не надо меня бесить. Я не в настроении.

– Ты сказал мне выделить дополнительную мощность на крылья. Я сделал это, но… но ее нужно было откуда-то взять, – продолжил механик, пожимая плечами. – Усилители ног особо не нужны во время полета, поэтому я перераспределил питание.

– Я сейчас стою и думаю, какие из зубов у тебя во рту тебе не особо нужны, – сказал Август, рассматривая костяшки на своем кулаке. – Какой толк от усиленных крыльев, если я в нужный момент не смогу взлететь?!

– Да-да, я согласен. В смысле, я про то, что усиленные крылья при экстренном взлете мало помогают – нужен сильный толчок ногами. Но ты просил дать больше маневренности, усилить крылья, мне нужно было найти спо…

– Хватит нести техническую чушь! – перебил его Август. – А угробить меня я тебя просил?

– Я… я… – Виктор виновато опустил глаза, – я лишь выполнял твой приказ.

– Мой приказ не состоял в том, чтобы уподобить меня той жирухе Симе, которая одежду шьет на площади. Она вряд ли умеет быстро взлетать.

– Но такова оборотная сторона… Я н-н-не могу усилить все сразу. Чем-то нужно было пожертвовать ради выполнения твоего указания, – подытожил механик, разведя руки в стороны.

Август резко подошел к Виктору и взял его за шкирку, слегка приподняв и вынудив встать на носочки.

– У тебя кишка тонка сказать мне, что у предложенной мной конфигурации могут быть такие побочные эффекты? Весь такой молодец – сразу побежал выполнять мой приказ. Легко тебе отсиживаться в своем ангаре, прятаться за всеми этими станками, пока мы там, за стеной, смотрим в глаза смерти. Какой был бы прок в том, что ты внес изменения в настройки, если бы меня это угробило сегодня?

– Я решил, что раз ты попросил скорректировать параметры, значит, тебе так ну…

Август повалил Виктора на ближайший верстак, продолжая держать его. Механик лишь вцепился в руки командира звена, но даже не пытался их разжать.

На горизонте появился Гаст, за это время уже успевший забить трубку табаком, небольшой запас которого хранил на своей полке в шкафу.

– Август, ну ты брось. Парень оплошал, да. Но он же на нашей стороне. Помнишь, как нас учили: все, кто по эту сторону стены, за нас.

– Легко говорить, когда это не тебя сегодня чуть не загрызли.

– Ну… да. Я просто… – Гаст задумчиво посмотрел вверх. – Вся эта тема про распределение мощности между шасси и крыльями. Виктор же сделал, что ты приказал, так? Я-то свою конфигурацию никогда не просил подкрутить, я не в курсе, как там все, не проверял.

– Так или наоборот – какая разница? Нам всем повезло, что я сейчас вообще веду этот разговор, что вся эта кровь на броне не моя.

– Так давай и не будем проливать еще больше крови, – как можно спокойнее сказала подошедшая сзади Мария, положив руку на плечо Августа. – Помню, как на прошлой вылазке ты, наоборот, был очень доволен повышенной управляемостью в воздухе. Теперь мы просто знаем, что усиление крыльев негативно сказывается на мощности приводов ног во время экстренного взлета. Теперь Виктор все поправит, верно? – добавила девушка, с намеком посмотрев на механика.

Виктор молча кивнул, глядя на Марию. Лежащие на верстаке инструменты ужасно больно впивались ему в спину. Август просверлил глазами дырку на лбу механика. Мышцы на лице воина плавно расслабились. Виктор на секунду подумал, что сейчас Август его просто отпустит, но пилот снова оскалился и швырнул парня на пол с верстака так, будто тот совсем ничего не весил.

Виктор сжался калачиком, откашливаясь. Мария подошла и села на корточки рядом с корчащимся механиком. Сначала она осуждающе посмотрела на своего командира, а затем перевела взгляд на Виктора.

– Все нормально? Жить будешь? – она постаралась прозвучать немного иронично, чтобы сгладить углы в этом конфликте.

Виктор лишь кивнул в ответ. Лицо его было красным не столько от того, что с ним физически проделал Август, сколько от ощущения стыда и беспомощности.

Командир выпрямился в полный рост и навис над Виктором, словно держащий мироздание Атлант.

– Почисти все доспехи. Проверь контуры управления. За конфигурацию и балансировку моей брони отвечаешь своей головой. Я не хочу больше никаких сюрпризов.

Гаст докурил.

– Думаю, все начнется, как только дождь прекратится, – произнес он, глянув на густые тучи через главный шлюз ангара. – Не стоит медлить, пошли готовиться. Хочу уже поскорее переодеться в сухое, – пилот принюхался к своей рубахе. – И в чистое, – добавил он. – Там ведь будут девушки с фермы. Нужно соответствовать статусу.

Мария оценивающе посмотрела на Гаста, слегка повернувшись.

– Ты все об одном и том же. Но ты прав, пора готовиться.

Август и Гаст отправились к лестнице, ведущей к выходу из ангара через тянущийся вниз тоннель. Мария слегка задержалась, наблюдая, как Виктор поднимается, опираясь на верстак, а затем все же покинула помещение.

Общину уже ждал великий Праздник Очищения.

Гул доносящихся с улицы голосов нарастал. Все больше дождавшихся окончания дождя жителей поселения выходили из своих домов, присоединяясь к шествиям в честь Праздника Очищения.

Этот значимый для всех день задавал ритм Общине. Был подобием стука сердца, возвещающим о том, что жизнь продолжается. Каждый тридцатый день жители Общины наряжались в свои лучшие одежды. Многие наносили на лица ритуальные рисунки белой глиной.

Из своих домов они выносили любые предметы, которые можно использовать в качестве барабанов. Уже многие годы наиболее распространенными ударными инструментами были палки в полметра длиной, что в остальное время использовались в качестве хозяйственной утвари. Люди стучали деревяшкой об деревяшку, издавая громкие цокающие звуки. Ритм всегда был один и тот же.

Довольно быстро вся Община превращалась в единый ансамбль из ударных инструментов, распространяющий свое звучание даже по самым укромным ее закоулкам. Лишь когда достаточное количество людей подключалось к исполнению общего ритма, кто-нибудь начинал петь, призывая к этому окружающих.

В исполняемых песнях не было слов. Они состояли из протяжных гласных звуков, что разжигали огонь в сердцах поющих. Входя в резонанс с остальными, многие закрывали глаза, испытывая удовольствие от растущего в груди чувства единения с соплеменниками.

Принесенного пилотами Моголов оленя уже успели разделать и приготовить. На центральной площади стояли несколько горожан в ритуальных костюмах. Они отщипывали от стейков небольшие кусочки и клали их в руки приходящих сюда людей.

Охота за пределами поселения – дело рискованное. Лишний раз подвергать кого-либо из жителей опасности смысла не было, поэтому количество вылазок старались держать на минимуме. Но на Празднике Очищения мясо служило традиционным угощением.

Смысл был не столько в том, чтобы жители Общины вкусили плоть убитого животного – для этого хватало и свиней, которых разводили родители Гаста. Смысл был в том, чтобы жители увидели, как их крылатые защитники спускаются с неба, принося в своих когтях добычу в виде частицы мира, что живет своей жизнью за стеной. Это означало, что там, в обширных окружающих Общину лесах есть кто-то и что-то кроме озверевших. Это успокаивало.

Виктор короткими прыжками спустился по ведущей из ангара лестнице и оказался на улице. Его дом и место работы – два в одном – располагались близко к Святилищу, идти было нужно совсем немного. Извилистую дорогу заполнял поток людей. Кто-то энергично отстукивал ритм на ударных, кто-то нес в руках факелы и пел.

Аккуратно лавируя между идущими в толпе соплеменниками, Виктор добрался до двухэтажного жилого дома по другую сторону улицы. Прислонившись к его стене рядом с тускло горящим фонарем, Виктор достал из кармана комбинезона тряпку, которую успел смочить в ангаре. Ею он принялся оттирать копоть с рук и лица, всматриваясь в мутное отражение в оконном стекле.

Мага давно советовал повесить зеркало в ангаре, но Виктор постоянно забывал об этом. Парадной одежды у него не было, из-за чего он выделялся на фоне ликующих вокруг людей.

Проходящий мимо розовощекий малыш указал на механика, удивившись его необычному виду. Держащая его за руку мама мягко, но безапелляционно попросила ребенка перестать это делать, объяснив, что тыкать пальцем неприлично.

Виктор продолжил орудовать тряпкой. Нужно было хоть как-то привести себя в порядок, чтобы не ловить на себе осуждающие взгляды проводящих ритуал старейшин. Виктор почувствовал, как по шее сзади ползет какое-то насекомое. Он ощутил легкое прикосновение к коже, от которого поежился. Резким движением руки он прихлопнул жука, кем бы он там ни был. Но вместо насекомого на затылке Виктор обнаружил желтый тополиный лист.

Подняв глаза, он увидел в окне второго этажа маленькую девочку, позади которой стояла ее мама или старшая сестра. Девочка широко улыбалась, бросая собранные листья на идущих вдоль дома людей из наполненной до краев корзинки.

– Что обмениваешь в этот раз? – послышался из-за спины женский голос, который Виктор не сразу узнал. Вздрогнув от неожиданности, механик повернулся и увидел стоящую рядом с факелом в руке Анастасию, жену Влада.

– Ты подкралась незаметно, – Виктор облегченно вздохнул и принялся шарить по карманам комбинезона. Наконец из одного из них он извлек массивную связку металлических ключей и протянул их Анастасии. Та с нескрываемым любопытством принялась перебирать входящие в связку вытянутые предметы.

– Интересно, что ими открывали? Ты знаешь?

– Нет, – ответил Виктор, улыбнувшись и покачав головой. – Думаю, много всего. Видишь, тут же целая куча ключей.

– Да, круто! Показать, что у меня?

– Давай.

Анастасия протянула прямоугольный предмет, похожий по размеру на одну из игральных карт, совсем недавно подаренных Марии ее незадачливым поклонником. Только этот сувенир был сделан из пластика. Вместо карточной масти на нем виднелся какой-то неизвестный Виктору символ и два слова на латинице.

– Что это? – спросил Виктор, продолжая крутить в руках отданный ему объект.

– Это скидочная карта! Так мне объяснили, когда я ее получила. В общем, раньше такие давали покупателям в магазинах и ресторанах, чтобы они потом предъявляли их и получали всякие привилегии. Круто же, да?

Анастасия несколько раз быстро кивнула головой в подтверждение собственных слов.

– Да, интересно, – согласился Виктор. – Меняемся?

– Конечно!

Женщина убрала связку ключей в свою наплечную сумку, попрощалась с механиком и, влившись в людской поток, скрылась за поворотом.

Предметы старого мира очень ценились в Общине. Первые годы после начала эпидемии люди использовали все, что могло бы помочь им выжить: инструменты, снаряжение, оружие. У разных объектов была разная степень полезности. Со временем в поселении накопилось достаточно много мелких безделушек, которые никак не помогали выращивать продовольствие, лечить болезни, шить одежду, строить или защищаться от озверевших. Но у них обнаружилась совершенно другая весьма важная функция – они напоминали о навсегда утерянном образе жизни.

Много лет назад в Общине зародилась традиция передавать друг другу эти мелкие предметы в каждый Праздник Очищения. Так, с годами, сохранившиеся артефакты сменили множество хозяев, дав всем жителям возможность представить себя людьми старого мира, прочувствовать его дух и сочинить сотни собственных историй о том, кому раньше принадлежали эти предметы и как они попали за стену Общины.

Виктор решил детально рассмотреть полученный объект позже и спрятал его в карман. Ему не хотелось вступать в полемику с каким-либо другим жителем Общины, кто стал бы уговаривать его обменять эту скидочную карту на что-то гораздо менее интересное.

Проулки поселения превратились в вены. Люди стали его кровью. Святилище же служило сердцем, приводящим весь поток в движение. Все жители стекались к одному месту. К тому, что поддерживало жизнь в Общине.

Святилище располагалось на небольшой площади, окруженной специально высаженными деревьями. У входа постоянно дежурили двое вооруженных клинками охранников, хотя роль их была больше церемониальная.

Приходящие на площадь женщины приносили с собой цветные ленточки, чтобы повязать на ветвях деревьев. Постоянное обновление этих украшений делало Святилище самым ярким местом в Общине. Жители не так часто ремонтировали фасады своих домов, но очень трепетно относились к безопасности и внешнему виду места, куда раз в тридцать дней стекались абсолютно все обитатели последнего поселения людей на планете.

Спустя десятилетия Святилище стали воспринимать как нечто мистическое по своей природе. Многие забыли, что в его основе лежит машина – творение человека, а не невидимых богов.

Растущие на площади деревья образовывали круг, в центре которого находилась каменная постройка, похожая на гробницу кита, выбросившегося на берег. Металлического кита.

Это был корпус старого транспортного дрона. Элероны, двигатели и стабилизаторы давно демонтировали и разобрали на запчасти. Аналогичная участь постигла и большую часть его внутренностей, но внешне это не было заметно.

При приземлении летательный аппарат сильно пострадал. Его так и оставили лежать там, где он упал. Пустырь вокруг места падения обустроили. Умельцы замостили землю рядом с дроном кусками горной породы, превратив ее в небольшую площадь.

Задний шлюз упавшей машины был открыт, трап опущен. Обшивку покрывал слой кирпичей, защищающих ее от погоды, словно панцирь. Вход был оформлен каменной аркой, закрытой деревянными ставнями. Каждые четыре-пять метров вдоль кирпичной кладки возвышались двухметровые шпили, на которых стражи по вечерам размещали светильники. К моменту прихода жителей их уже зажгли.

Рукотворный кирпичный кокон дрона покрывали высеченные рисунки – летопись Общины. Роспись была хаотичной: непонятные слова перемежались с цифрами, датами и неизвестными символами. Но старейшины умели их трактовать. Они читали их вслух детям, передавая легенды из поколения в поколение.

На момент начала гибели цивилизации здесь уже был небольшой поселок. Деревушка. Составляющие ее коттеджи давно затерялись среди домов и хижин, что были построены позже. Деревня располагалась далеко от больших городов. Это на первых порах помогло местным выжить, в то время как остальной мир тонул в крови.

Зараза. Чума. Проказа.

Она заставляла людей звереть. Превращаться в монстров, готовых загрызть свою мать, отца, брата или сестру. Своего ребенка. Друга или коллегу. Никто не смог понять, как же распространяется болезнь. Люди просто начинали меняться. Становиться убийцами, которым не было равных в силе, ловкости и жестокости.

Жители старого мира пытались сдерживать болезнь карантином, огнем и всеми известными лекарствами. Ничего не помогало. Монстры появлялись везде и всюду. Заразе были не страшны стены зданий и границы государств.

Болезнь пришла и в то место, что было здесь до Общины. Тогдашние его жители уже смирились со своей печальной участью, когда с небес на них спустился посланник – транспортный дрон. Беспилотник. На его борту был Источник. Надпись на том устройстве гласила: «Нанофармакологический H₂O-модификатор. Модель 113». Виктор смог лишь поверхностно понять принцип его работы. Он вдоль и поперек изучил данные, содержащиеся в портативном блоке памяти машины. Многое в нем было стерто еще до приземления. Остались лишь инструкции по тому, что находилось в чреве у дрона и как использовать его содержимое. Именно благодаря этим инструкциям предки живущих в Общине смогли разобраться во всем и выжить.

Принцип работы аппарата многие воспринимали как магию. Виктор же знал, что устройство содержит в себе рой маленьких роботов. Настолько маленьких, что их невозможно увидеть глазом. Как он понял из сопроводительных файлов, их еще называют нанороботами.

К Источнику нужно было подключить источник воды. Аппарат менял что-то в ее структуре на молекулярном уровне, и она приобретала особые свойства. Это только кажется, что вода – это просто H₂O. В стекающей с горных вершин влаге живет огромное количество различных микроорганизмов. Аппарат менял их, превращая в солдат, которые после попадания внутрь зачищали организм человека от захватчика – от болезни.

Виктору всегда хотелось изучить машину изнутри, но любые вмешательства в устройство были под строжайшим запретом. Что бы ни было причиной превращения людей в озверевших, это находилось в теле каждого человека. Это передавалось от родителей к детям. Без исключений. В данный Источник кто-то заложил программу, позволяющую нанороботам превращать воду в сыворотку.

Сыворотка не приводила к излечению от вируса. От него ничто не могло вылечить. Она лишь сдерживала чуму. Позволяла людям оставаться людьми. Без сыворотки человек становился озверевшим приблизительно за пятьдесят дней, кто-то раньше, кто-то позже. Принимая порцию сыворотки раз в месяц, человек гарантированно оставался человеком. Именно это и отмечали жители Общины. Праздник Очищения был днем, в который все принимали сыворотку во имя сохранения человеческого облика.

Дрон также нес в себе нескольких Моголов. Это были экзоскелеты – крылатая кибернетическая броня, что позволяла летать и переносить тяжести по воздуху, хватаясь за них клешнями на посадочных шасси, в которые пилот вставлял ноги. Название «Могол1» придумали не жители. Оно было мелкими буквами написано на спине экзоскелетов чуть выше съемного блока питания. Приписка неподалеку говорила о том, что это – прототипы, но почти никто из ныне живущих в Общине толком не понимал значения этого слова.

Содержащиеся в дроне инструкции включали в себя данные по пилотированию и обслуживанию Моголов. Первым пилотам пришлось разобраться в них и научиться летать самостоятельно.

Им приходилось несладко.

Мир погибал.

Экзоскелеты помогли обороняться от тех озверевших, что все же доходили до деревни. Они помогли спасти тех, кто в бегстве из больших городов первое время забредал в этот район. Они помогли построить стены и вторую линию обороны.

Без жертв не обошлось.

Три Могола были уничтожены. Их искореженные останки до сих пор хранятся в ангаре. На сегодняшний день четыре крылатых экзоскелета были все еще на ходу.

Следующим поколениям пилотов Моголов жилось чуть легче – у них были живые учителя, которые передавали свои знания и опыт. Наличие оборонительных сооружений избавило их от необходимости нести ежечасную вахту.

Обнеся себя стеной, поселение превратилось в отдельный мир – мир последних выживших людей.

Об этом обитатели Общины узнали из содержащегося в дроне послания. Кем бы ни был их таинственный спаситель, давший первому поколению жителей поселения инструменты для борьбы с чумой и теми, чьи тела уже сдались ее натиску, – он оставил им и завет, который местные тщательно соблюдали уже долгие годы:

«Кроме вас никого не осталось. Если хотите выжить – не покидайте пределов этой долины».

В сопроводительных геолокационных данных был очерчен конкретный радиус в сто семьдесят километров. Эта окружность и стала границей мира жителей Общины. За ней обитали лишь блуждающие в лесах голодные монстры – потомки тех, чьи тела пали жертвами погубившего мир вируса.

Промокшие во время дождя стражи Святилища скрюченными от осеннего холода руками отворили ставни, представив реликвию взору восторженной толпы. Стоявшие к ней ближе всего люди преклонили колени.

Источник представлял собой вертикально вытянутый прямоугольный ящик белого цвета с закругленными краями и обтекаемыми контурами. В центре прибора была круглая впадина со световым индикатором. В нижней центральной части располагалось отверстие, из которого в момент работы выдвигалась небольшая трубка для подачи готового продукта.

В первые годы существования Общины сыворотку собирали в неприглядную канистру, но жители второго поколения изготовили красивую ритуальную чашу, что покоилась под Источником и по сей день.

Толпа инстинктивно подалась вперед. Многие хотели занять позицию поближе к месту выдачи сыворотки. Виктор только еще плотнее прижался к стене, чтобы его не затянуло в этот поток людей. Он педантично продолжал орудовать мокрой тряпкой, пытаясь оттереть одно из пятен на лице, которое упорно не хотело уходить.

Спешить смысла не было. В каком месте в очереди ты бы ни находился, сыворотку ты получишь. Зачерпнешь ее из чана своим стаканом и выпьешь под аплодисменты соплеменников. По ощущениям будет то же самое, как осушить стакан с простой водой. Сыворотка не имела какого-либо выраженного вкуса.

По другую сторону от Святилища Виктор заметил Марию. Она заплела косу, надела на голову церемониальный венок. В стоящей красивой молодой девушке в платье до пят и меховой накидке сейчас было невозможно узнать грозу небес, коей она была совсем недавно. Тонкую талию подчеркивал кожаный пояс. Ритуальных рисунков на лицо она не нанесла, но угольками подвела глаза. Это только подчеркнуло, что в разрезе ее глаз было что-то особенное – «восточное», как говорили старики.

Справа от нее с копьем в руке стоял Август. Несмотря на осеннюю прохладу, усугубленную высокой влажностью воздуха после дождя и все еще дующим ветром, Август по-прежнему носил лишь легкую тунику, обнажающую его руки, покрытые татуировками. Летопись побед. Местами рисунки на его теле нарушались проходящими по ним шрамами. Местами – наоборот, татуировки были нанесены поверх следов от ран. После назначения Августа командиром звена местный художник набил ему на плечах симметричные изображения в виде прижатых к ним крыльев. Лицо пилота и его бритую голову покрывал ритуальный рисунок красного цвета, отмечающий высокое положение Августа в воинской иерархии Общины.

На площадке перед Источником появилась сгорбившаяся фигура мужчины в темно-синей мантии с накинутым на голову капюшоном. В руках он держал небольшой инкрустированный драгоценными камнями кубок. Мелкими шаркающими шагами этот человек вышел в центр площади, представ перед толпой, ожидающей начала ритуала.

Резким движением мужчина сбросил капюшон с головы. Это был Массим – глава совета старейшин Общины. Он уже перешагнул шестидесятилетний рубеж. Массим являлся едва ли не единственным во всем поселении, кто носил густые усы. Лоб его покрывали глубокие морщины. Чуть выше переносицы у мужчины располагалась нарисованная синяя точка – символ центрального индикатора Источника, который светился этим цветом в процессе работы. Вниз по щекам главы Общины спускались две свеженарисованные белые линии.

Массим поднял обе руки, приветствуя толпу. Люди ответили ему радостным криком и свистом. Он продолжил стоять в своей церемониальной позе до тех пор, пока ликование не утихло.

– Жители Общины, я приветствую вас, – спокойным и глубоким голосом заявил он. – Пришло время очередного Праздника Очищения.

– Праздника Очищения! – восторженно повторила толпа.

– В этот день мы снова очистим наши души и тела от яда, что заставляет человека звереть!

– Очистим души и тела!

– Воздадим хвалу Источнику, что дает нам спасение!

– Хвала Источнику!

– Воздадим хвалу тому, кто дал нам Источник, хоть он и сохранил свое имя в тайне!

– Хвала спасителю!

– Возлюбим нас, жителей нашей Общины! Тех, кто поколениями не дает угаснуть огню человечества в мире, что канул в Лету!

– Хвала нам, жителям Общины!

– Хвала Моголам, в любой момент готовым принять бой ради каждого мужчины, женщины и ребенка в Общине!

– Хвала Моголам!

В этой части послания один голос особенно выделился в ликующем хоре. Гаст в своем ритуальном одеянии кричал громче всех. В восприятии местных сами крылатые доспехи уже давно были чем-то единым с пилотирующими их людьми. Реликт старого мира и управляющий им представитель теперешней Общины, объединенные в единую сущность, являлись для них образом защиты и порядка.

В подобные дни пилоты Моголов были особенно популярны. Гаст любил этим пользоваться. Сегодняшний праздник не стал исключением. Виктор заметил, что рядом с ним стояла молоденькая девушка – дочь мясника, кажется. Ее было плохо видно издалека. Она смотрела на пилота с трепетом и восхищением. Гаст любил подобные взгляды. Он знал, к чему они ведут.

– Пусть Источник наполнит нашу чашу сывороткой, которая позволит нам сохранить человеческий облик до следующего Праздника Очищения! – продолжил глава Общины.

– Пусть Источник наполнит чашу!

Казалось, что Массим уже закончил свою речь. Она была неизменна уже много лет. Выдержав пару секунд паузы, он облизал губы и все же добавил еще одну фразу:

– Этот цикл начался задолго до нас, я же сейчас возвещаю о его сохранении и продолжении. И пусть он длится вечно!

– И пусть он длится вечно!

Массим повернулся лицом к Источнику, преклонил перед ним колени и склонил голову, подняв свою чашу вверх. Аналогично поступили и те из жителей, кто стоял достаточно близко.

Источник включился. Свет распространился от его центрального индикатора по внешним контурам устройства, что не были видны в выключенном состоянии. Его словно покрывала паутина из симметрично расположенных геометрических рисунков, которую можно было разглядеть только в момент работы машины. В обычном состоянии очертания устройства сливались с тьмой, окутавшей чрево окружающего его корпуса дрона. При включении Источник становился видимым даже издалека.

Из трубки тонкой струей полилась прозрачная жидкость, подсвечиваемая устройством изнутри. Из дальней части толпы послышался ритм ударных.

Жители снова запели, постепенно наращивая громкость.

Внезапная тишина оглушила поглощенного музыкой Виктора. Пение и стук резко прекратились. Механик моментально оторвал взгляд от земли, принявшись судорожно оглядываться по сторонам. Глазами он встретился с несколькими стоящими в задних рядах другими жителями Общины, тоже пытающимися понять, что происходит.

Тишину нарушил истошный женский вопль, издаваемый кем-то поблизости от площади.

– Источник! Источник!

Все взоры устремились на него. Излучаемый устройством свет стал прерывистым, начал мерцать, из-за чего у стоящих рядом людей перехватило дыхание. Затем свет погас. Несколько секунд машина не подавала никаких признаков жизни, затем снова засветилась, но в два раза ярче, чем обычно. А потом… воспламенилась.

Жители в оцепенении стояли со своими кружками в руках и смотрели на то, как горит единственное, что все эти годы не давало им превратиться в монстров.

Дрожащее пламя свечей и костра в зале совета старейшин было единственным, что хоть как-то двигалось во время повисшей паузы. Сидящие вокруг очага погруженные в раздумья люди походили на статуи. Старейшины давно придерживались простого правила: говори только тогда, когда тебе есть что сказать. Сейчас мудрейшие представители Общины не могли собраться с мыслями.

С улицы все еще доносились крики. Страх заразителен. После того как останки Источника потухли, из толпы вылетел мужчина, прижимая к груди кружку. Он попытался прорваться к чаше, в которую машина перед выходом из строя успела слить немного сыворотки. Действие было в высшей степени бессмысленным, но зачастую в момент хаоса люди предпринимают хоть что-то в попытке не дать панике поглотить себя.

Опомнившись от первоначального шока, к Святилищу стали стягиваться стражи, которые несли вахту на стене. Август, Гаст и Мария присоединились к ним. Спустя считанные минуты между толпой и Источником уже образовался живой щит из тех, кто считал себя воинами в Общине. Нет, они охраняли не устройство. От него все равно остался лишь выжженный изнутри корпус. Они охраняли образ порядка. Образ определенности. Вернее – их иллюзию.

В течение получаса был собран экстренный совет старейшин. Они уединились в большом зале природного происхождения, располагавшемся в той же самой горе, что и ангар.

– Сколько сыворотки мы успели получить? – спросила у Массима Мила – престарелая женщина с необычно большими глазами. На шее у нее висел медальон, сделанный из одной из деталей дрона, что лег в основу Святилища. Внешне она походила на шестеренку, но на месте зубьев были слоты для контактов. Этот компонент когда-то являлся частью электронной системы, а не механической. Мила держалась за медальон обеими руками в надежде, что это придаст ей сил в столь трудный час.

– Ориентировочно на двадцать – двадцать пять порций, – с нисходящей интонацией ответил Массим, после чего оторвал от нее взгляд и перевел его на пламя костра перед собой.

Сидящие старейшины образовывали внутренний круг. Они расположились возле очага в центре зала. За их спинами был круг внешний. В него допускались лишь те, чье мнение или опыт были важны для решения того или иного вопроса. Внешний круг освещался россыпью свечей, поставленных прямо на пол.

Сейчас в нем находились все трое пилотов Моголов, Николай – глава стражей защитного периметра Общины, а также Клея – местный лекарь. Виктора тоже призвали, хотя и ребенку было понятно, что вопрос починки машины, обеспечивавшей выживание поселения, в подобной ситуации уже не стоял.

– С предыдущего Праздника Очищения у нас осталось еще примерно двадцать порций, – рассуждал на глазах побледневший Массим, – итого выходит где-то пятьдесят. Это около одной пятой от необходимого количества.

– Нам стоит попробовать распределить остатки по всем равномерно, – судорожно предложила Мила. – Вдруг этого хватит? Обычно мы делали два глотка. Если дать каждому по половине глотка, то…

– То что? – подхватил ее мысль Густав. Его густые брови поднялись, образовав пирамиду на пожилом морщинистом лбу. – Это нас спасет?! – спросил он, сделав акцент на последнее слово.

– Это успокоит людей. Выиграет нам время, – Мила подняла руку с направленным вверх указательным пальцем.

– Правда? – Густав недоверчиво ухмыльнулся. – Думаешь, люди успокоятся, получив лишь четверть от своей обычной порции?

К центральному кругу подошла Клея и преклонила колено. Это означало ее желание высказаться. Клея была молода, но ее слово уже имело вес зрелого жителя Общины. Она как губка впитывала знания по искусству врачевания. Многие жители были ей обязаны. Густав даже иногда подшучивал, что не удастся ей надолго сохранять хорошую фигуру: в знак благодарности за помощь многие семьи так и норовили накормить Клею до отвала. Рано или поздно ее метаболизм сдастся, и она превратится в добродушную толстушку.

– Клея, пусть твои слова и мысли помогут нам в этот трудный час, – поприветствовал ее Массим. Эта фраза означала разрешение говорить.

– Старейшины, кто-нибудь из вас за вашу долгую жизнь лично видел озверение кого-либо в Общине? – спросила она, окинув взглядом собравшихся.

Ответа не последовало.

– Мне тоже неизвестно ни об одном подобном случае. Наши предки поколениями принимали сыворотку. Каждый из нас тоже начал впитывать ее еще с молоком кормящей матери. Никто не знает, как наши тела изменились за все это время. Как они приспособились. Быть может, – лекарь пожала плечами, – нам уже не требуется сыворотка в том объеме, в котором мы ее традиционно принимаем.

– К чему ты клонишь? – недоуменно спросила Мила.

– Запас сыворотки хранится здесь, в зале Старейшин, верно? – девушка слегка наклонила голову и сморщила лоб.

– Да, – Массим кивнул, подтвердив ее предположение.

– То есть почти никто в Общине не знает, сколько именно у нас запасов? Я могла бы разбавить имеющуюся сыворотку простой водой. Так мы получим достаточный для всех объем.

Густав подался вперед.

– Слишком рискованно, – проворчал он. – Так можно испортить все запасы!

– Давайте серьезно отнесемся к тому, что говорит этот молодой лекарь, – Мила, остановила Густава, подняв ладонь. – Какие есть альтернативы? Если сыворотки не хватит на всех, то начнется борьба за то, что осталось. Но она будет бессмысленна, – Мила принялась пальцами массировать свои глаза. – Если четыре пятых обитателей Общины озвереет, то оставшиеся пожалеют о том, что им все же досталась сыворотка.

– А так мы можем превратить в озверевших всех до одного! – еще больше завелся Густав.

Он хотел резко встать, чтобы придать серьезности своим словам, но конечности его дряхлого тела откликались гораздо медленнее, чем язык. Старик оперся на трость, начал подниматься, но быстро передумал под давлением аргументов своих коленей, выражаемых ими в виде ноющей боли.

– Дай ей закончить, Густав, – вежливо попросил Массим, на лице которого, казалось, с момента начала заседания успели проступить новые морщины.

Клея подхватила эстафету в разговоре:

– Совет старейшин, я – просто лекарь. Я не вправе ничего вам советовать. Я могу лишь сказать, что неоднократно видела, как страх и отчаяние пожирали больных быстрее той или иной хвори, – сказала девушка, на несколько мгновений погрузившаяся в воспоминания. – Поколениями мы приходили к Святилищу за спасением. Теперь его нет. Если мы… Если вы не придумаете, как побороть панику среди простых жителей, то мы можем и не дожить до того момента, когда удастся проверить, верна ли моя гипотеза.

В совете снова повисло молчание, нарушаемое лишь треском поленьев в очаге центрального круга.

– Это мы решим во время часа тишины, – подытожил Массим. – В любом случае мы сейчас говорим о том, как продлить агонию. А что потом? – мужчина опустил голову на выставленные перед собой ладони. – Месяцем раньше, месяцем позже – мы обречены, если не придумаем способ возобновить производство сыворотки.

– Поколения предыдущих лекарей задавались этим вопросом, – начала рассуждать Клея. – За все эти годы мы так и не смогли понять, что входит в ее состав. Мы подавали в Источник воду. На выходе тоже получали жидкость, ничем от нее не отличимую. Нам доподлинно не известно, что конкретно Источник в ней изменял. Знаем лишь, что в структуру воды и живущих в ней микроорганизмов вмешивались роботы… Как их там называли?.. На…

– Нанороботы, – помог ей закончить термин Виктор, о присутствии которого в зале уже почти забыли.

– Спасибо, – Клея повернулась к нему. – Я боюсь, что никто и ничто в Общине не сможет заменить этот способ производства. С этим справится только новый Источник.

– Если бы поблизости таковой и был, мы бы его давно нашли, – с сожалением ответил Массим, до сих пор закрывающий лицо руками. – В этой долине мы знаем каждое дерево и каждый камень. Мне трудно это говорить, но ничего в этих землях нас не спасет.

Глаза Виктора лихорадочно забегали, визуально выражая запустившийся в его голове поток мыслей.

– Не в этих землях, – едва слышно пробубнил он себе под нос и рванул к выходу из зала старейшин, обогнув стоящего неподалеку Августа. Тот проводил парня презрительным взглядом. Топот Виктора привлек внимание участников заседания. Они обернулись, но механик скрылся в проходе до того, как кто-либо успел бы спросить его, что происходит.

Зал старейшин тоннелем соединялся напрямую с ангаром. Бежать Виктору было недалеко, но для достижения цели ему придется преодолеть несколько сотен выдолбленных в камне ступеней.

– Массим, есть большая разница между «не нашли» и «не искали», – заявил Густав, проиллюстрировав сказанное двумя ладонями, имитирующими балансирующие чаши весов. – Мы никогда не задавались такой целью. Наши предки получили Источник от кого-то, кто его создал. Кто-то целенаправленно послал его сюда. Если есть один, просто должны быть и другие, – добавил старик, обхватив свою трость и принявшись крутить ее. – Предлагаю начать масштабные поиски. Отправить отряды для прочесывания всей долины. Вооружить всех для защиты от озверевших. Выслать Моголов для поддержки и прикрытия с воздуха. Я слышал, что не только в этой скале есть сеть тоннелей. Ходили слухи о пещерах и где-то в глубине окружающих Общину лесов. Если это так, то понятно, почему мы ничего не видели на поверхности. Есть вероятность, что мы найдем что-то там, под землей. Что-то, что осталось от предков.

– Густав, мой друг, – со слегка жалобной интонацией обратился к нему Массим, – в нашей Общине есть стражи. Их с детства тренировали защищать поселение. Стоять на стене, стрелять в озверевших из лука. Добивать тех, кто падает на колья второй линии обороны. Но их никогда не готовили для подобных операций в долине. Не обучали копаться в земле в поисках каких-то пещер, которых, может, и вовсе нет. Эти воины выходили в поле для битвы с озверевшими только во время испытаний. – Массим на секунду закрыл глаза, сделал глубокий вдох и продолжил: – Представь, сколько людей мы там потеряем. Да и как мы им это скажем? Прикажем просто выйти за стены Общины и уйти в кишащие монстрами леса в поисках того, чего там может и не быть?

– Мы сделаем хоть что-то, – оскалился Густав. – Слышишь? – старик выдержал паузу, позволив присутствующим в зале прислушаться к происходящему вокруг. – Этот гул. Это там, за пределами нашего зала, люди пытаются не поддаться пожирающей их разум панике. Они ждут, что мы, – Густав поочередно указал пальцем на каждого из сидящих рядом членов совета старейшин, – выйдем и покажем им, что наш мир на этом не закончится. Они ждут, что мы озвучим конкретный план действий. Даже если это и будет что-то, что лишь позволит нам выиграть время, пока мы не придумаем план получше.

Густав уже было сделал вдох, чтобы произнести следующую фразу, но внимание всех переключилось на запыхавшегося Виктора, ввалившегося обратно в зал совета. Стараясь как можно быстрее восстановить дыхание, он шатающейся походкой дошел до внутреннего круга и преклонил колено.

– Виктор, пусть твои слова и мысли… В общем, что там у тебя? – нетерпеливо спросил его Массим.

Виктор достал небольшой предмет, представляющий собой куб серебристого цвета с черной точкой на одной из его сторон. Это был портативный проектор, который он успел снять с четвертого стоящего в ангаре Могола. Виктор подключил его к цилиндрическому источнику питания и соединил с изъятым у той же крылатой машины навигатором. Сверху над пламенем очага в центре зала возникла синяя голограмма.

– Старейшины! Да, за все эти десятилетия мы исследовали все в пределах этой территории, – сбивчивым голосом проговорил Виктор. В центре карты появилась точка. Она обозначала Общину. Затем вокруг нее возник круг зеленого цвета, очерчивающий границу территории выживших.

Механик продолжил:

– Я думаю, что вы правы. Здесь, в рамках нашей территории, – Виктор обвел ее жестом, – других устройств нет. Но я, кажется, знаю, как нам спастись. Источник может быть далеко за ее пределами.

Массим встал, чтобы лучше видеть карту перед собой.

– Возможно. Но где? Мы же ничего не знаем о дальних землях. Они всегда были под запретом. Спаситель сулил нам гибель, если мы туда сунемся.

Виктор кивнул.

– Да, Массим, ты прав. Безусловно, на то была какая-то причина. Просто должна быть. Никто из нас ее не знает. Но это не значит, что данных о других территориях нет в посланных нам машинах.

– О чем ты? – спросила Мила, наклонив голову и нахмурив брови.

– В Моголах есть навигационная система. Подробная карта местности, которой мы очень давно пользуемся. Кто-то заранее заложил в нее радиус, за который нам запрещено было заходить. Обозначил границы. Но этот кто-то не стер всю карту. Он лишь, как бы это сказать, набросил вуаль на то, что нам не было нужно. Пару месяцев назад в процессе починки четвертого Могола я случайно обнаружил ее, – произнеся последнюю фразу Виктор шумно выдохнул, – и снял.

Верхняя губа Августа напряглась. Он сам не заметил этого, но кулаки его инстинктивно сжались.

Виктор тем временем вывел на голограмму обновленную карту. Территория долины резко уменьшилась в размерах. Теперь она представляла собой лишь небольшой фрагмент на большой карте. На западе от нее зажглась зеленая точка.

– Что это? – спросил Массим, глаза которого расширились от удивления.

– Это место в базе данных именуется… штабом.

– Штабом… – повторил за механиком Массим. – Что это такое?

– Я не знаю, – ответил Виктор, – подробностей нет. Но наша Община отмечена на этой карте, так? И у нас есть Источник. Штаб тоже отмечен на этой карте, следовательно…

– Там тоже может быть Источник, – закончила вместо него Мила.

– Виктор, мы здесь говорим о выживании, ты помнишь, нет? – прорычал на механика Густав. – Это же так далеко от наших границ. Это самоубийство, – добавил старик, запустив пальцы в свои волосы. – Оставленные нам инструкции ясно и четко дают понять, что нам там делать нечего. Лучше сфокусироваться на нашей территории. Я верю в то, что упавший на Общину дрон не был единственным летевшим сюда. Думаю, искать нужно здесь, рядом с нами, а не где-то далеко, ориентируясь просто на точку на старой карте.

Виктор опустил глаза в пол.

– Да, я понимаю, шанс невелик. Я лишь хотел помочь в эту трудную минуту.

– Братья и сестры! – обратилась к присутствующим Мила. – Но сказано ли было в этих инструкциях что-либо о том, что делать, если Источник выйдет из строя и нам будет грозить либо превращение в озверевших, либо страшная смерть от когтей и зубов тех, кто обратится раньше нас? Мы привыкли воспринимать Источник как данность. Уверовали в то, что он вечен. События сегодняшнего дня показали, как сильно мы все заблуждались.

На глазах Милы едва заметно проступили слезы.

В зале снова повисло молчание.

– Есть ли еще что-то, что вы хотите добавить к нашем обсуждению по существу? – произнес сглотнувший комок в горле Массим.

Ни у кого из собравшихся не нашлось новых идей или мыслей.

– Что же, – сказал мужчина, опустив плечи, – как глава совета старейшин я объявляю час тишины.

В зал торопливо вошли помощники руководителей Общины. В руках они несли короны мудрости – ритуальные головные уборы. Плетеный обод каждой короны украшали мелкие детали от Святилища вперемешку с частицами когтей и зубов озверевших. Они служили напоминанием о том, что думы старейшин должны быть направлены на одну цель – обеспечить выживание Общины и защитить от монстров за ее пределами.

При необходимости принять важное решение старейшины надевали короны и удалялись размышлять. В это время любому жителю Общины запрещалось вступать с ними в какие-либо виды контактов.

– Жду вас здесь ровно через час. Каждый огласит свое финальное решение относительно распределения оставшейся сыворотки и стратегии поиска нового Источника, – сказал Массим и умолк, надев корону.

Старейшины встали и покинули зал. Виктор выключил голограмму, прижал проектор к груди и поспешил обратно в ангар.

У каждого из старейшин был свой привычный способ проведения часа тишины. Массим предпочитал подниматься в одну из сторожевых башен на стене. Вид окружающего Общину леса помогал сосредоточиться.

Когда-то давно Массим хотел стать городским стражем, но здоровье его с детства было слабым. Тренировки совсем ему не давались. Тем не менее его рациональный склад ума приглянулся тогдашним старейшинам. Они взяли его себе в служение, где он и познал все тонкости управления поселением.

Несущий вахту в этой башне страж не смог выдержать напряжения от нахождения в замкнутом пространстве с руководителем поселения. Он молча поклонился Массиму и перешел на защитную стену, не выпуская из рук лук с вложенной в него стрелой.

Стоя рядом с горящим в башне факелом, Массим задумчиво смотрел вдаль и вспоминал, как в свое время получил предложение стать новым главой Совета.

– Ты уже достаточно давно являешься уважаемым членом нашего круга, – сказал ему тогда Герман, улыбаясь, и похлопал по плечу. – Я стар. Мое время на исходе. Кому-то нужно занять мое место. Это огромная честь. Но и огромная ответственность, – добавил немощный старик, покачав головой. – Такой вес нельзя взваливать на себя сразу. Я буду рядом, покуда силы не покинут меня. Буду советовать, помогать и направлять тебя, но финальное слово будешь произносить уже ты.

Массим наклонился в сторону своего наставника.

– Герман, благодарю тебя. Это действительно огромная честь. Но могу ли я кое о чем спросить, прежде чем ответить на твое предложение?

– Разумеется, мальчик мой.

– Скажи, за счет чего Община продержалась так долго?

Герман замер.

– Боюсь, я не понимаю твоего вопроса. Источник и Мого…

– Моголы, да-да, – перебил его Массим. – Я про другое. Я сейчас спрашиваю про то, как же те, кто жил здесь несколько поколений назад, когда все только началось, как они смогли наладить защиту от озверевших? – Массим широким жестом обвел окружающее пространство. – Обеспечить общественный порядок, организовать сельское хозяйство? Мы живем в созданном ими обществе, но как им удалось не только его сотворить, но и не дать ему развалиться?

Герман наклонился поближе к Массиму. Их взоры встретились.

– Скажи, что ты хочешь получить от моего ответа? Зачем ты об этом спрашиваешь?

– Если я приму твое предложение, – мужчина потер лоб, – я буду отвечать за выживание всей Общины. Оно обеспечивается хрупким балансом десятков факторов, изменение любого из которых может обречь всех на гибель. Мы все будто целыми днями ходим по канату, натянутому на огромной высоте. Одно неверное движение – и все будет кончено. Даже после нескольких лет служения тебе и наблюдения за тобой вынужден признаться, что так и не смог понять, за счет чего тебе и совету удается поддерживать это шаткое равновесие.

– По вопросам, которые задает человек, очень легко определить, насколько он умный, – ответил Герман. – Именно поэтому я и предлагаю этот пост тебе. Ты – умный человек, задающий правильные вопросы.

Массим смутился.

– Спасибо. Но все же? Если я займу твое место, то как мне своими действиями или бездействием не разрушить все то, что было с таким трудом создано?

Герман жестом указал на открытую дверь дома Массима, рядом с которой висел талисман из скрепленных полых деревянных трубок, что стучали друг об друга при порывах ветра, наполняя помещение умиротворяющими звуками.

– Ветер, – мягким голосом сказал старик. – Знаешь ли ты, что это такое?

– Потоки воздуха, – ответил Массим, нахмурив лоб в попытке ухватить мысль.

– А откуда они берутся? – спросил Герман, подняв брови. – Как зарождаются? Кто решает, откуда им дуть и куда?

Массим пожал плечами.

– Разница в давлении, дорогой мой. Ветер возникает на стыке двух воздушных масс. Где-то давление больше, где-то меньше. Воздух начинает перетекать из зоны высокого давления в зону низкого давления. Так и возникает ветер. Он уравновешивает все. – Герман положил руку на плечо Массима и продолжил: – Мир всегда стремится к равновесию, понимаешь? Да, воля и ум предыдущих руководителей Общины во многом определили ее становление и выживание, но в какой-то степени так просто, – старик улыбнулся, – так просто… сложилось. Ты прав, именно глава совета несет ответственность за Общину, но не переоценивай свою значимость. Стремление к равновесию зашито во все, что нас окружает. Мир сам знает, как себя балансировать. Не нужно его этому учить. Просто продолжай делать то, что делали те, кто был здесь до нас, и доверься своему чутью.

– А что, если… – Массим нервно потер руки. – Если произойдет нечто непредвиденное, ставящее под вопрос выживание всей Общины? Что мне делать тогда?

Герман громко выдохнул через нос, облизал губы и сказал:

– Я не знаю.

Теперь, много лет спустя, стоя в сторожевой башне, постаревший Массим несколько раз прокрутил в голове этот разговор в надежде, что он как-то подтолкнет к нужному решению. Но оно не приходило.

Глава Общины вглядывался в очерчивающий границу долины горный хребет. Мир по другую его сторону пал много лет назад. Цивилизация сожрала сама себя. Община выстояла лишь благодаря тому, что отгородилась от агонизирующего общества далеко за ее границами, спряталась от него. Объединилась вокруг Источника, подаренного таинственным спасителем, который и запретил покидать долину.

«Зачем был нужен этот запрет? От чего он оберегал? Что могло быть страшнее того, с чем люди и так столкнулись?» – думал Массим. Он и ранее задавал себе эти вопросы, но все это время они являлись для него лишь пищей для размышлений. Теперь же они стали самыми важными вопросами в жизни. Ему нужно было сделать выбор. Неизвестная угроза за пределами долины и призрачная возможность спастись против уже знакомого окружающего Общину леса, заполненного монстрами, сулящего такую же призрачную надежду на выживание.

Через час старейшины снова собрались в зале. В этот раз они совещались одни – никого из внешнего круга на обсуждение не пустили. Им разрешили войти лишь ближе к утру.

Массим оглядел всех собравшихся покрасневшими от стресса и отсутствия сна глазами, выдержал паузу, глубоко вдохнул и начал:

– Совет принял решение. Сыворотку мы разбавим. Скажем всем, что используем старые запасы. Это может и не сработать, но так мы выиграем время. Иначе люди поддадутся панике и Община не доживет до следующего приема сыворотки. Я запрещаю кому-либо из присутствующих здесь хоть как-то обсуждать это решение с кем угодно, кого сейчас нет в этом зале. Это понятно?

Та часть фразы, в которой Массим говорил о следующем приеме сыворотки, имела приободряющее значение для присутствующих. Упоминание этого допускало то, что она все же откуда-то возьмется.

– Мы отправим людей на поиски нового Источника. Мы, – Массим опустил глаза и сцепил руки за спиной, – мы нарушим запрет и выйдем за пределы выделенной нам территории. Отправим людей к обозначенному на карте штабу.

Даже при скудном освещении было заметно, как расширились зрачки у Николая. Мысль отправить своих воинов в столь дальний пеший поход казалась ему самоубийственной, даже если и не думать о соблюдаемом больше века запрете. Николаю стоило огромных усилий не перебить главу совета и все же выслушать то, что он скажет дальше.

Массим продолжил:

– Судя по представленной Виктором карте, штаб расположен достаточно далеко. Пеший поход туда будет слишком долгим. Времени у нас не так много. Мы не можем рисковать и отправить на задание большую группу стражей, так как они нужны здесь для защиты и поддержания порядка в столь тяжелой ситуации. Малая же группа будет практически беззащитна против озверевших на дикой территории. По воздуху получится быстрее. Мы решили послать Моголов.

Август, Мария и Гаст сделали решительный шаг вперед и выпрямились в знак своей готовности взяться за ответственную миссию.

– Виктор, подойди, – подозвал Массим, удивив остальных пилотов тем, что обратился не к ним.

Оглядываясь по сторонам, механик вышел к центральному кругу и встал на колени. Он склонил голову, но украдкой поглядывал на главу Общины.

– Наши лучшие воины отправятся в места, куда за все время не забирался ни один из наших Моголов. Доспехи смогут обеспечить столь дальний перелет? – спросил Массим, едва заметно мнущий руки за своей спиной.

Пару минут Виктор обдумывал сказанное. Его пальцы будто бы перебирали что-то в воздухе, пока он искал в голове ответ на вопрос старейшины. Закончив, он снова включил голограмму с топографической картой.

– Моголы оборудованы самозарядными элементами питания. Их ресурс хода ограничен, батареи нужно будет регулярно отключать. В отсутствие нагрузки внутри блоков запускаются восстановительные процессы. Технология их работы частично похожа на ту, что приводила в действие Источник, – механик запнулся, говоря об уничтоженном устройстве. – При отключении внутри блоков питания в действие приходят нанороботы. Они осуществляют манипуляции с химическими элементами, входящими в состав батарей. Микроскопические машины восстанавливают все до исходных значений, в результате чего химические реакции начинают осуществляться снова. На весь цикл требуется около восьми часов. С годами батареи потеряли возможность полностью восстанавливаться, поэтому часть заряда все же придется получать от портативных аккумуляторов, что будут заряжаться в процессе полета от компактных солнечных батарей. Я найду, куда их можно будет закрепить.

Виктор включил голографический проектор и указал на карту:

– В процессе полета Моголам придется сделать несколько остановок для подзарядки. Приблизительно здесь, здесь и здесь, – пальцем он отметил соответствующие места на голограмме. – Возможно, что и больше. Будет зависеть от стиля пилотирования, погоды и вероятных экстренных ситуаций. Элементы питания при этом нужно будет вынуть. Я покажу, как это сделать. Нельзя допускать полной разрядки элементов – тогда восстановительные процессы попросту не запустятся, – добавил механик, посмотрев на стоящих пилотов, избегая зрительного контакта с Августом. – В качестве альтернативы можно использовать те уцелевшие блоки питания, которые изъяли из корпуса дрона много лет назад. Для этого нужно будет снять крышку распределителя с коннекторами и…

Массим жестом перебил Виктора:

– Скажи, Моголы смогут осуществить это путешествие или нет?

Виктор сделал глубокий вдох, после чего сказал:

– Текущее их состояние этого не позволит. Им потребуется обслуживание прямо там, на внешней территории. Вполне возможно, что нужен будет и мелкий ремонт. Годы использования берут свое – последнее время почти после каждого вылета мне приходится так или иначе вмешиваться в системы. Это сложно объяснить, но я все расскажу в деталях.

Массим принялся ходить взад-вперед, массируя подбородок.

– А тот четвертый Могол, что уже около года у тебя в ангаре. Ты починил его?

– Да, Массим. На нем после той аварии еще никто не летал, но в целом он готов.

Глава Общины остановился, сложив руки на груди, замолчал и уставился в пол.

– Тогда решено, – сказал он и прикусил губу. – Ты полетишь в составе звена.

Массим перевел взгляд на сидящих рядом Милу и Густава, ожидая от них какой-либо реакции. Они лишь молча кивнули главе совета в знак согласия.

– Я? – опешил Виктор. – Я не это имел в виду! Я хотел сказать, что с технической точки зрения я…

В этом месте Август, наплевав на все правила и этикет, решительно подошел к центральному кругу и сказал:

– Старейшины! Я… я протестую! – даже издалека было заметно, как сбоку на шее командира звена задергалась мышца. – Этот балласт только уменьшит наши шансы. Зачем нам он? Виктор сказал, что четвертый Могол снова на ходу. Позвольте мне подобрать еще одного пилота из числа курсантов. Есть те, кто справится с подобным заданием. Пусть этот, – Август кивнул в сторону механика, – просто объяснит нам точно, что нужно будет делать с экзоскелетами, а мы уж разберемся.

– Август, мы и не говорим, что тебе нужен еще один боец в отряде, – неожиданно невозмутимо ответил ему Массим. – Мы говорим о том, что нужен тот, кто обеспечит работоспособность Моголов в этой миссии. Это разное.

– При всем уважении, Массим, нет, не разное. – прорычал Август. – Я не знаю, что нас там ждет, но будет жарко – это наверняка. Мне нужен тот, на кого можно положиться в бою. Тот, кому можно доверять.

Август сжал кулак и поднял свою мускулистую руку вверх.

Виктор почувствовал жуткую тяжесть в желудке.

– Массим, позволь сказать? – пробормотал механик, отводя глаза. – Август прав. Территории за пределами наших границ могут оказаться крайне опасными. Им нужен пилот с отличными боевыми навыками, я бы мог его…

– Так, стоп! – резко прервал Массим. Губы его сжались в тонкую полоску. – Ты прошел базовую боевую тренировку, не криви душой.

– Но у него нет вот этого, – вмешался Август и достал из-под одежды ожерелье, на котором висело несколько острых зубов, что когда-то росли в пасти давно убитого озверевшего. – Зато у него есть кровь на руках…

Массим уставился на командира звена испепеляющим взглядом.

– Не это поможет тебе, если возникнет проблема с элементом питания или еще с чем, – нарушив напряженную паузу, обратилась к Августу Мила, указав пальцем на демонстрируемый пилотом предмет.

Гаст осторожно подошел к своему командиру со спины и прошептал ему на ухо:

– Знаешь, я бы не хотел оказаться на земле с отказавшим Моголом в тот момент, когда меня окружают озверевшие, предвкушая вкусный ужин. Если на одном заряде мы туда-обратно не слетаем, то уж лучше с Виктором, чем без него.

– Август, это решение совета, – вернулся в разговор Массим, – это приказ. Базовая тренировка у Виктора есть. Летать на Моголе он может. Обслуживать доспехи тоже, и это самое главное. Большего от него и не требуется.

Густая борода Августа скрывала большую часть его мимики, но Мария и Гаст по опыту знали, что он точно едва заметно оскалился.

– Вылетаете завтра утром. Готовь Моголов, – резюмировал молчавший все это время Густав так, будто и не слышал перепалку.

– Виктор, ты не приносил клятву пилота Могола, – обратилась к механику Мила, – и я не прошу тебя сейчас дать ее, – она подала корпус назад и подняла подбородок. – Но можешь ли ты поклясться, что сделаешь все возможное для того, чтобы эти доспехи не подвели наших лучших воинов?

– Д-да, старейшины, – тихим сбивчивым голосом сказал Виктор. Глаза его судорожно бегали из стороны в сторону.

Август едва слышно пробубнил стоявшим рядом Гасту и Марии:

– Ага, он всем своим видом так и вселяет оптимизм.

Виктор сжимает свое копье так крепко, что ногти больно впиваются в обхватывающие оружие ладони.

Правую руку от себя. Левую к себе. Корпус повернуть. Слегка ссутулиться, опустить центр тяжести, пружинить на ногах. Направить острие копья перед собой, чтобы в любой момент быть готовым встретить внезапно выпрыгнувшего из засады хищника. Все как его учили.

Взгляд строго вперед. Фланги слева и справа прикрывают другие испытуемые.

За спиной лишь стены Общины. Рядом с главными воротами горит костер. На вертеле жарится туша свиньи. Она издает такой насыщенный запах, что даже у досыта наевшегося человека рот заполняет избыточно выделяющаяся слюна. Но мясо отдали языкам пламени не для того, чтобы приготовить обед для испытуемых. Это нужно для того, чтобы приманить озверевшего.

Молодые воины смотрят исподлобья. Уголки рта у многих опущены, у остальных губы от внутреннего напряжения сжались, превратившись в тонкую полосу.

В минуты смертельной опасности нужно предельно ясно видеть, предельно остро слышать. Но в такие моменты даже звук собственного дыхания кажется слишком громким, а от стука собственного сердца закладывает уши.

– Вижу одного! – кричат со сторожевой башни.

Но никто из стоящих в карауле стражей не уточняет, с какой стороны озверевший нападет. Никто из наблюдающих в сторожевых башнях бойцов и не собирается этого делать.

Лишь лучших стражей Общины удостаивали права управлять Моголов. В распоряжении жителей остались лишь четыре экзоскелета, носить которые было великой честью. И великой ответственностью.

Доспехи нельзя было вверять в руки тех, кто не способен хладнокровно взглянуть в глаза смерти и дать ей бой. Держать оружие и сражаться учили всех молодых жителей поселения. Но всем, кто стремился попасть в ряды стражей, чтобы в дальнейшем получить шанс стать пилотом крылатых экзоскелетов, нужно было пройти испытание: выйти за пределы стен Общины, призвать озверевшего запахом жаренного мяса, а затем убить его.

Община не могла в полной мере рисковать молодыми воинами. Человеческая жизнь была в большой цене в последнем поселении людей на планете. Поэтому испытание проходило в непосредственной близости от стен Общины. Оттуда, в случае необходимости, бойцов могли прикрыть лучники.

Спустя несколько лет после распада цивилизации выжившие заметили, что в зимние месяцы количество нападений озверевших ощутимо снижается. Видимо, хищники плохо переносят холод и мигрируют туда, где теплее. Поэтому испытание для молодых воинов устраивают лишь тогда, когда деревья в окружающем Общину лесу сбросят последние листья. Это снижает риск того, что навстречу молодым воинам выйдет сразу стая хищников.

С неба за молодняком присматривают действующие пилоты Моголов. Все четверо практически бесшумно планируют вокруг места предстоящего боя. Наблюдают за количеством приближающихся озверевших. Если их будет больше одного-двух, испытание отменят, прикажут всем срочно вернуться в Общину и укрыться за ее стеной. В таком случае экзамен повторят в другой день.

Воины должны пройти крещение боем. Есть огромная разница между освоением навыка и получением соответствующего статуса. Молодого человека можно научить держать копье, ориентироваться на местности, сражаться с озверевшими. Но это не сделает его воином. Воином его сделает первая битва. Первый добытый трофей – клыки, которые он потом с гордостью будет носить в виде ожерелья на шее.

Симур форсирует выдох через нос. Это помогает ему сконцентрироваться. В ситуациях сильного стресса он всегда так делает. Симур, улыбаясь, часто демонстрировал всем свои зубы. Сейчас они тоже видны. Но это не улыбка. Это оскал. Симур готов убивать.

Отряд молодых воинов занимает позицию на вершине склона. Озверевшему придется сначала вскарабкаться по нему. Лишь после этого у него появится возможность полноценно атаковать. Необходимость подняться на возвышенность даст бойцам достаточно времени, чтобы сомкнуть ряды и ощетиниться выставленными вперед копьями.

Монстр не заставляет себя долго ждать. Озверевший показывается из зарослей окружающего Общину леса. Разинув пасть, он несется вперед на четырех лапах, подбрасывая за собой вверх куски почвы. Добежав до начала склона, он чуть замедляется, но продолжает неистово работать конечностями, цепляясь за все подряд.

– Готовься! – кричит Симур – подающий большие надежды курсант. Рыжеволосый бородатый жизнерадостный крепыш, которому доверили возглавлять отряд во время испытания.

Юнцы направляют свои копья вниз, прямо навстречу несущемуся хищнику.

Озверевший пулей прыгает вверх. Он перемахивает через первую линию обороны. Мутант не знает, что этот маневр был предусмотрен заранее. За спинами стоящих в авангарде бойцов разместились приготовившиеся к такому развитию событий воины второй линии обороны. Виктор среди них. Они резко поднимают копья и упирают их в землю. При всей прыгучести, озверевший уже не может изменить вектор своего полета после отрыва от земли. Он пытается выставить лапы вперед, но это ему не помогает. Хищник приземляется прямо на копья. Сила его инерции сносит держащих оружие бойцов. Они заваливаются назад. Пронизанный множеством пик монстр падает рядом с ними.

– аУ! – кричит Симур.

– аУ! – отзывается ему отряд.

Этот возглас заглушает скрежет от впивающихся в дерево когтей другого озверевшего, нападающего с восточного фланга. Молодой самец поступает нетипично для себе подобных. Он не несется в лобовую атаку. Показавшись из леса, монстр добегает до окружающей Общину высокой деревянной стены. Но он не пытается вскарабкаться по ней. Запрыгнув на конструкцию, озверевший впивается в дерево когтями и начинает движение вдоль нее параллельно земле – прямо к принявшему бой отряду молодых бойцов, чьи взоры направлены от стены, вглубь леса.

Стражи замечают хищника, но он движется слишком быстро. Сбитые с толку от неожиданности, лучники не успевают ничего выкрикнуть. Предвидя неминуемую трагедию, они выпускают в него стрелы, но ни одна не попадает в цель. Спустя пару секунд монстр уже заходит к отряду с тыла, отталкивается от стены и прыгает на бойцов, совершенно не ожидающих атаки с этой стороны.

Влетев в толпу, озверевший раскидывает людей словно кегли. Сцепившись с одним из молодых испытуемых, он вместе с ним кубарем катится вниз по склону. Налетев спиной на большой булыжник, монстр издает яростный рык. На секунду его объятия с жертвой разрываются. Этого оказывается достаточно, чтобы щуплый кудрявый юноша отлетел от него, продолжив скатываться еще несколько метров.

Резко поднявшись на четвереньки, побелевший от ужаса Виктор выпученными глазами смотрит на хищника перед собой.

Группа других испытуемых, разбросанных в стороны столь неожиданным ударом, осталась там, на вершине склона. Виктор же оказался внизу наедине с монстром, который начинает вставать. На таком расстоянии лучники уже не помогут.

– Держись! – что есть силы орет Симур и рвется к Виктору, локтями расталкивая других бойцов.

Хищник словно не замечает этого. Его наполненные холодной яростью глаза смотрят только на Виктора. Падение выбило ему один из клыков в пасти. Из нее на землю течет тонкая струйка крови. Испытуемому кажется, что его ноги вросли в землю. Озверевший стоит между ним и остальным отрядом. Копья больше нет в руках Виктора. Монстр готовится к прыжку. Его ноги слегка сгибаются, мышцы спины напрягаются.

Краем глаза Виктор видит пикирующих сверху Моголов, спешащих на помощь. Тело его на уровне ощущений говорит, что ни крылатые хищники, ни бегущий к нему на всех парах Симур и едва поспевавший за ним отряд не успеют ему помочь. Разум парня сдается, отдав управление эмоциям. Страху. Корпус сам разворачивается. Ноги начинают уносить Виктора подальше от надвигающейся смерти. Прямо вглубь зарослей.

– Нет! Нет! Только не в лес, идиот! – слышится крик в коммуникационном канале Моголов.

Виктор, подобно напуганной антилопе, влетает в чащу. Слыша только звук собственного дыхания, он несется сквозь ветки, больно царапающие лицо. Он не видит озверевшего, но все же каждые несколько шагов слегка меняет направление движения, чтобы уйти с траектории его возможного прыжка.

Тактика оправдывает себя. Мутант видит Виктора сквозь расщелину раздваивающегося, словно рогатка, ствола дерева и прыгает на него. Он хочет уцепиться за парня лапами, а потом вгрызться в его горло. И ему это почти удается.

Озверевший талией приземляется аккурат на место раздвоения ствола дерева. Массивные бедра хищника не дают ему протиснуться вперед. Он застревает, но длины его лапы хватает, чтобы пройтись по груди молодого человека, разорвав куртку. Виктор вскрикивает от боли. Потеряв равновесие, он падает.

Хищник продолжает размахивать лапами. Чтобы выбраться из этой древесной ловушки, озверевшему нужно податься назад. Но добыча слишком близко. Он уже чувствует запах раненой плоти. Инстинкты не дают ему отступить, заставляя бешено искать какую-нибудь точку опоры для задних лап, чтобы оттолкнуться ими и протиснуться вперед.

Виктор пытается хоть насколько-то отодвинуться от когтей монстра, что готовы разорвать его на части. Следующий удар проходит по левой голени. Виктор взвывает от боли, но продолжает отползать.

Внезапно долину облетает крик самого озверевшего. Симур догоняет охотника и с разбега вонзает копье ему в спину. Озверевший выгибается от боли. Лапами он упирается в раздвоенный ствол дерева, выталкивает себя назад и резко разворачивается.

Симур отступает на несколько шагов. Пытается не дать монстру зацепить себя размахивающимися когтистыми конечностями. Копье так и остается у хищника в спине.

Озверевший скалит зубы. Между ним и Симуром нет никаких препятствий. Он бросается на молодого коренастого воина, выставив вперед одну лапу. Второй он замахивается. Удар приходится по диагонали. Когти прочерчивают линию от левой брови Симура через шею прямо на его грудь. Кровь заливает глаза, воин теряет ориентацию, но не выпускает нож из руки.

Практически вслепую он наносит удар вперед и вверх. Точно так, как учил его отец. Удар достигает цели. Симур попадает прямо в пасть монстра, который уже открыл ее для того, чтобы положить конец внезапному посягательству на свое господство в этой битве. Покинутая духом жизни туша падает на землю рядом с потерявшим равновесие окровавленным Симуром.

С пустыря неподалеку слышатся крики других испытуемых и приземлившихся там же пилотов Моголов.

Покрытый холодным потом Виктор спустил ноги со своего гамака. Постарался как можно быстрее нащупать пол. Почувствовать опору. Левой ладонью он обхватил дрожащую кисть правой руки, положив ее поверх деревянных четок, которые никогда не снимал. Несколько секунд он просто сидел и фокусировался на своем дыхании. Успокаивался.

Виктор вообще не любил сны. После хороших снов чувствуешь разочарование от того, что их нужно покинуть и вернуться в реальный мир. Действительность всегда проигрывает королевству сладостных иллюзий. После плохих снов просыпаешься в ужасе и холодном поту. Возвращение в реальность не всегда приносит облегчение, так как временами приснившийся кошмар не создает новые образы у нас в голове, а лишь воспроизводит реальные события прошлого. Те, которые хотелось бы забыть.

Виктор подошел к бочке с холодной водой и опустил в нее руки. Провел мокрыми ладонями по лицу, чтобы привести себя в чувство.

Четыре Могола уже стояли вдоль дальней стены центрального зала ангара.

Машины напоминали застывших по стойке смирно горгулий. Сам Виктор впервые увидел их пустыми еще будучи совсем ребенком, когда держащий его за маленькую ручку Александр привел мальчика в ангар. Тогда он сразу влюбился в вид этих стоящих без пилотов машин, что показались ему чудом. Став механиком, Виктор детально изучил их устройство и строение. Но детское благоговение перед ними все же сохранилось где-то на подкорке. Он до сих пор считал эти экзоскелеты чудом – чудом инженерной мысли.

Легкие, но прочные. Маневренные, но мощные.

Разведывательно-диверсионные экзоскелеты с махово-инерционными приводами – так они назывались в сопроводительных файлах из внутренних баз данных.

Когда-то давно эти машины были белого матового цвета. Спустя годы их покрытие во многих местах стерлось и потрескалось, теперь напоминая обветренную кожу на лице старика. У Виктора давно родилось предположение о связи расцветки с тем, что эти доспехи являлись прототипами.

«Боевой экзоскелет нужно покрыть камуфляжем для наилучшей маскировки. Прототипу же лучше быть белого цвета – так его будет проще найти, если он рухнет где-нибудь в лесу во время испытательного полета», – рассуждал он.

Посадочные шасси, а проще говоря – ноги были похожи на задние лапы кошки или собаки. Четыре сустава. Последний сегмент шасси как бы продолжал ступню пилота, предоставляя дополнительную амортизацию при посадке и захвате объектов. Благодаря этому расширению управляющий доспехами человек прибавлял около полуметра в росте. Хоть экзоскелеты и имели серьезную систему усилителей, без подобных амортизаторов быстро бы сломались либо шасси, либо ноги пилота. Каждая нога заканчивалась мощными клешнями-фиксаторами, которыми можно было захватывать цель или предметы для транспортировки. Голени закрывали латы.

Корпус пилота защищала грудная пластина, поднимающаяся и опускающаяся, как капот старого автомобиля, при входе или выходе из экзоскелета. Сам центральный защитный элемент Могола состоял из ряда небольших пластин, что податливо смещались при движениях корпуса, обеспечивая необходимую подвижность.

По спине каждого экзоскелета проходил своего рода позвоночник – внешняя ось, к которой крепились основные элементы доспехов. В районе лопаток пилота, ближе к голове, располагалось крепление для элемента питания размером с пивную банку.

Никто в Общине не представлял, какое это пресловутое пиво на вкус, но старые банки местами попадались в домах кого-либо из жителей. Их хранили как реликвии – напоминание о таинственном сгинувшем образе жизни старого мира. Ими обменивались во время Праздников Очищения.

К нижней части центральной оси Виктор уже самостоятельно приделал миниатюрное крепление для фиксации сумки с инструментами и запасными элементами питания. Небольшая емкость с водой и несколько полосок вяленого мяса туда тоже поместились. Другим пилотам повезет больше – им не нужно нести с собой оборудование и инструменты, поэтому их сумки будут содержать больше еды и воды.

Ложась спать в свой гамак прошлой ночью, Виктор несколько раз отрепетировал фразы, с которыми он планировал обратиться к бойцам для того, чтобы попросить их поделиться, когда его личные запасы подойдут к концу. Даже в разыгранных в собственном воображении сценах не всегда его просьбы увенчивались успехом.

Поверх сумок Виктор кожаными ремнями прикрепил небольшой спальный мешок для каждого из пилотов.

В верхней части спины располагались два квадратных блока со скругленными углами. На них были установлены крылья. Они приводились в движение аналогом искусственной мускулатуры, скрытой под внешним кожухом. Никаких поршней или трубок для подачи сжатого газа в экзоскелетах не было. Инженеры, видимо, вдохновлялись живой природой. Блок управления подавал сигнал, искусственная мышца сокращалась, крыло двигалось.

Самой технически сложной частью костюма Виктор считал «оперение» крыла. Нет, перьев в буквальном смысле там не было. Сами крылья, как и грудная пластина, представляли собой комбинацию нескольких сегментов, которые то раздвигались, то сдвигались при движении. На каждом из сегментов было установлено то, что в сопроводительной документации к экзоскелетам называлось «атмосферными модификаторами».

Судя по тому, что Виктор смог разобрать, при движении крыла они за счет особого излучения повышали плотность воздуха под собой на несколько процентов. Таким образом, в момент взмаха крыло отталкивалось от более уплотненного воздушного массива. Аналогично система действовала и в режиме планирования. За счет этого меньшие по размеру крылья обеспечивали большую подъемную силу. Во время работы модификаторы издавали легкое жужжание. Кромки сегментов крыльев излучали слабое свечение. Оно было почти невидимым днем, но хорошо заметным в темноте.

Виктор всегда считал, что для диверсионного военного экзоскелета это существенный недостаток – костюм был бы хорошо видимым для противника во время ночных операций. Но кто знает, быть может, создатели машин планировали как-то исправить этот изъян в финальном варианте изделия. В текущей ситуации он не играл особой роли. Озверевшим не было дела до свечения, они ориентировались преимущественно по запаху.

Моголы не были снабжены каким-либо оружием или агрегатами для рук. Их добавили уже умельцы Общины. Они смастерили по два нарукавника для каждого из пилотов. На их внешней стороне крепились широкие выдвижные лезвия, которыми можно было наносить удары при необходимости вступить в ближний бой. Пользовались ими редко, так как в охоте на озверевших гораздо более полезными были клешни-фиксаторы на шасси. Пилот просто выбрасывал их вперед, разворачивая свое тело, хватал добычу, ломал ей шею или сбрасывал с большой высоты. Но наличие дополнительного вооружения для ближнего боя на протяжении всей истории использования экзоскелетов все же спасло ряд жизней.

В шейном отделе внешнего позвоночника находился блок управления костюмом – очень мощная портативная ЭВМ. Из нее выступал кожух с проводами, который шел прямо в «Н.И.М.Б» – Нейро-Интерфейс Мобильной Брони. Это своего рода обод с пластинами в височной доле. Надеваешь обод на голову, фиксируешь. Устанавливаешь связь с интерфейсом. Представляешь, что костюм – это продолжение твоего собственного тела. Летишь.

Система сама перекодировала сигналы от мозга в конкретные команды для агрегатов экзоскелета. Мысленно управлять Моголом поначалу было очень сложно для любого молодого пилота. У человека нет крыльев – тяжело представлять их частью своего тела. Но это тоже был навык, который можно было развивать. Молодых представителей Общины готовили к этому годами.

Право управлять Моголами доставалось лишь самым лучшим бойцам, но базовый курс обучения проходили все кандидаты. Медитации. Визуализация полета. Тренировки вестибулярного аппарата.

Виктору повезло чуть больше других. Растивший его и Симура Александр был ушедшим в отставку пилотом Могола. Пользуясь своим авторитетом, он давал дополнительные практические уроки юношам – проводил их в ангар, где разрешал погрузиться в доспехи и прочувствовать управление ими в стенах обширного помещения. Старейшины этого не поощряли, но и не мешали. Они уважали Александра за его заслуги перед Общиной и понимали его естественное отцовское стремление передать свои навыки.

Проверив костюмы всех членов отряда, Виктор подошел к тому, который предназначался ему. По грудной панели стоящей перед ним машины проходил ряд глубоких царапин. Этот Могол упал во время учебного полета. Пилотирующий его курсант выжил, но был сильно травмирован. До конца жизни он будет хромать. Виктору же пришлось достаточно много времени провести за починкой устройства. Остальные костюмы точно были на ходу, но этот не взлетал с самого инцидента, хотя повреждения механик устранил.

Виктор надел «Н.И.М.Б», нажал кнопку на правом виске, посылающую команду на установление нейронной связи. Зрачки пилота расширились, по телу пробежал едва ощутимый разряд, похожий на удар статического электричества. Организм принялся привыкать к ощущению внезапно появившихся дополнительных конечностей – крыльев. В первое время это могло вызывать легкое головокружение, что и случилось с Виктором. Слишком долго он не пилотировал Могола.

Модификаторы в крыльях начали издавать легкий гул, краем глаза Виктор заметил их свечение. Поочередно перенеся вес с одной ноги на другую, он освоился в костюме. Вспомнил, как балансировать на удлиненных конечностях. Не зря молодых пилотов заставляли учиться ходить на небольших ходулях. Это серьезно помогало освоиться с управлением шасси Моголов. Силой мысли Виктор расправил и сложил крылья для проверки качества нейронной связи и работоспособности приводов.

Включил голографический проектор. Перед ним в воздухе материализовалось окно с системной информацией о состоянии экзоскелета. Показатели были не максимальными, но в пределах нормы. Понятие о нормальной работоспособности приходилось постоянно пересматривать – какими бы совершенными ни казались эти машины, время брало свое. Узлы и агрегаты медленно приходили в негодность. Своим инженерным гением Виктор мог лишь замедлить процесс их старения, но он прекрасно понимал, что машины не бессмертны.

Виктор дошел до края стартовой платформы, с которой открывался вид на всю Общину. Сегодня он впервые влез в экзоскелет с того момента, как несколько лет назад выполнил на нем свой последний учебный полет. У входа в ведущий к ангару тоннель Виктор разглядел знакомые силуэты. Август, Гаст и Мария быстрым и уверенным шагом двигались по привычному для себя пути.

Гаст увидел стоящего у центрального шлюза облаченного в броню Виктора.

– Вон-вон, смотри! – он резко остановился и тыльной стороной ладони стукнул Августа по плечу.

Командир звена поднял глаза и посмотрел на стоящую фигуру так, как зеваки смотрят на готовящегося прыгнуть с крыши самоубийцу, пытаясь понять, чего же они хотят больше – увидеть сцену его спасения или то, как жизнь несчастного окончит безжалостная гравитация.

– Видимо, решил размяться перед вылетом, – сказал Гаст.

– Как долго он не летал? – спросила прищурившаяся Мария.

– Ух, хороший вопрос, – задумался Гаст. – По-моему, – пилот принялся считать в уме, загибая пальцы, – года четыре назад у него был последний учебный полет. Ну, совет старейшин все же думает, что летать он умеет.

– Совет много чего думает, – буркнул Август.

Стоящий на возвышении Виктор не мог слышать пилотов, но прекрасно понимал, что стоящие и рассматривающие его люди говорят о нем. Троица закончила свое обсуждение и скрылась в дверном проеме.

Виктор подготовился к взлету. Ноги механика стали ватными. Все его внимание поглотили крылья экзоскелета. Виктор неоднократно приказывал им совершать едва заметные движения, чтобы убедиться, что он в полной мере их контролирует. Несколько раз механик слегка приседал, сжимал кулаки и собирался сделать рывок вверх, но в последний момент останавливался, судорожно еще раз проверяя работу того или иного привода.

– Во время своих учебных полетов ты взлетал отсюда? С этой площадки? – голос Марии раздался за спиной так неожиданно, что механик немного вдавил голову в плечи.

– Что? Как вы?.. – Виктор хотел закончить вопрос словом «успели», так как увидел всех троих пилотов стоящими в ангаре. Произнеся начало предложения, он поймал себя на мысли о том, что попросту не заметил, как в нерешительности простоял на платформе несколько минут, пока остальные пилоты поднимались по лестнице.

– Привет! – крикнул механику Гаст из дальнего конца помещения.

– Откуда ты взлетал, Виктор? – успокаивающим тоном продолжила девушка.

– С той небольшой площадки у картофельного поля, как и все. Плюс несколько раз делал пробные рывки там, в центральном зале ангара, – Виктор мотнул головой назад через плечо.

– Хм. Понятно, – пилот скрестила руки на груди. – Здесь же, на этой платформе, совсем другие ощущения, не так ли? На поле поднимаешься метра на три и просто летишь вперед, а здесь… – Мария слегка подалась вперед и посмотрела в пропасть, разделяющую стартовую площадку и распростершуюся под ней Общину.

– Есть немного. Но я… я справлюсь. Меня учили летать. Я умею. Правда.

– Я и не спорю. Хочешь секрет? Могу рассказать, как не бояться первого рывка с высоты.

– Д-давай, – пробубнил Виктор, неожиданно для себя подойдя на полшага поближе к девушке.

– Да никак! – Мария снисходительно улыбнулась. – Сколько бы тренировок ты ни прошел, рано или поздно нужно просто взять и прыгнуть. Ни один пилот тебе этого не расскажет, но у всех сердце начинает колотиться на этой платформе, особенно поначалу.

Мария повернулась, бросив взгляд на стоящего к ней спиной Августа, который пристально осматривал своего Могола.

– Нейронная связь установлена прочно? – продолжила она.

– Да.

– Уроки планирования помнишь?

– Помню.

– Тогда не усложняй себе жизнь, – Мария сомкнула пальцы на ладони, чтобы использовать ее как инструмент визуализации ее дальнейших объяснений. – Переведи Могола в режим глайдера и подай корпус вперед. Машина сама тебя подхватит, пролетишь по прямой метров сто. Затем заходи на круг. Этого хватит, чтобы тело вспомнило уроки пилотирования. Поверь мне, – Мария посмотрела механику прямо в глаза, – к моменту, когда нужно будет начать махать крыльями, ты уже по ощущениям не почувствуешь разницы с полетом над картофельной ботвой на небольшой высоте.

– Спасибо, – сказал Виктор, кивнув девушке. Посмотрев вниз с края платформы, он буркнул себе под нос: – Легче сказать, чем сделать.

Механик принялся очень глубоко вдыхать, насыщая кровь кислородом. За спиной послышались шаги. Повернув голову, Виктор увидел фигуру Августа, неторопливо идущего в его сторону.

Он представил, как командир подходит, орет на него. Снова называет балластом для звена. Криком созывает совет старейшин, чтобы они воочию увидели, что ошиблись, отправив Виктора с ними, так как у него кишка тонка даже оторваться от стартовой платформы, не говоря уже о выполнении всей миссии.

Сердце бешено заколотилось. Ладони вспотели. Уши заложило. Горло что-то сдавило. Набрав полные легкие воздуха, Виктор отвернулся от идущего к нему командира и наклонился вперед, перенеся центр тяжести за край платформы. Начав заваливаться, он изо всех сил оттолкнулся ногами.

Машина не подвела. Крылья расправились, модификаторы вышли на заданную мощность. Могол полетел, унося своего пилота в небо.

Виктор последовал совету Марии. По мере удаления от стартовой платформы тело механика все больше находило общий язык с крылатой машиной. Виктор принялся описывать круг, выбрав в качестве ориентира стену Общины. Выглядывающие из своих домов жители махали ему. С земли им не было видно, кто именно сейчас пилотирует экзоскелет.

Освоившись в костюме, Виктор стал рывками набирать и сбрасывать высоту, включать и выключать маховые приводы, ускоряться и замедляться. Первое время его движения были дергаными, машину постоянно вело из стороны в сторону, но минут через двадцать появилось хоть какое-то подобие плавности. Завершая свой тренировочный полет, Виктор направил Могола на центральную площадь, где к тому времени уже приземлились остальные пилоты.

Вокруг воинов собрались все жители деревни. Кто-то стучал в барабаны, кто-то пел, кто-то просто кричал и аплодировал. Большинство местных не представляли себе, как помочь пилотам Моголов выполнить их миссию. Они будто руководствовались принципом: «Если не знаешь, что делать, – делай хоть что-нибудь».

К приземлившимся подошла группа пожилых женщин с кистями и чанами с красным бульоном из неизвестных красителей. Они принялись наносить ритуальные узоры на светлые корпусы экзоскелетов.

Гаст поднял сжатую в кулак руку вверх. Окружение взорвалось овациями. Казалось, что каждый кричал и аплодировал именно членам крылатого звена, но на самом деле каждый житель таким образом пытался успокоить сам себя.

Утром Массим объявил о выдаче всем полной порции сыворотки. Соврал, что в Общине имелись достаточные запасы. Скрыл решение совета разбавить остатки сыворотки простой водой. Это выиграло пилотам время для выполнения их миссии.

Август расправил крылья своего экзоскелета, вызвав новую волну оваций. Он демонстративно закрепил на своем Н. И. М.Б.е несколько орлиных перьев. Они символизировали единение с костюмом, служили знаком того, что пилот Могола ощущал себя полноправным воздушным хищником. Август повернулся к своим боевым товарищам – Марии и Гасту. Подойдя к каждому из них, закрепил перья и на их головных модулях. Они в показной манере кивнули командиру в знак благодарности, чтобы это увидели все собравшиеся вокруг них жители Общины.

Виктор приземлился на площади. Посадка получилась не очень мягкой. Пилот недостаточно сбавил скорость перед касанием поверхности. Инерция пронесла его вперед, вынудив совершить несколько неуклюжих шагов для торможения. До последнего момента Виктор опасался, что сейчас потеряет равновесие, споткнется и упадет.

После полной остановки к нему подступили освободившиеся художницы, сразу начавшие наносить ритуальный узор на его броню.

Они уповали на то, что изображаемые ими символы принесут воинам удачу. Виктор в это не верил, но понимал: эти рисунки не столько для тех, кто улетает, сколько для тех, кто остается. Подобные ритуалы давали людям чувство контроля над тем, что они на самом деле не могли контролировать. Эти рисунки никак не повлияют на то, погибнут ли пилоты в первый же день после вылета или нет. Не повлияют на успех этой дерзкой миссии или ее провал. Но они вселяют в наносящих их людей веру, что, делая это, они как-то помогают тем, кого посылают в неизвестность внешнего мира.

Август развернулся к прибывшему механику. Все четверо пилотов сформировали небольшой круг. Гаст и Мария едва заметно кивнули новому члену звена.

– Я обновил настройки навигационных модулей во всех костюмах, – хриплым голосом произнес Виктор. В горле пересохло от стресса из-за первого за несколько лет полета. – Теперь у вас у всех отображаются координаты штаба.

Август включил свой голографический проектор и проверил слова механика.

Массим подошел к четверке, внимательно оглядел каждого, нервно потирая руки. Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной. Глава Общины переглянулся с Милой, которая заговорила вместо него:

– За пределами внешнего радиуса помочь вам будет некому, – сказала она, поочередно переводя взор с одного пилота на другого. – Полагайтесь друг на друга. Помните о нас, помните о всех тех, кто будет ждать вашего возвращения здесь. Дома. И умоляю, – Мила поджала губы, – поторопитесь.

Август молча кивнул ей, а затем повернулся на запад. За ним это сделали и остальные члены звена.

Модификаторы в их крыльях загудели, пилоты слегка согнули ноги перед рывком вверх. Стоящие рядом с ними Массим и Мила отступили на несколько шагов.

– Звено! В путь! – скомандовал Август и оторвался от земли. Спустя пару секунд за ним в небо рванули Гаст, Мария и Виктор. Взмахи их крыльев размели в стороны лежащие на городской площади пожелтевшие листья.

Четыре Могола начали стремительно набирать высоту, удаляясь от своих соплеменников.