Читать книгу Тень: Грани безумия - Евгений Михно - Страница 7

Я старался сосредоточиться на реальности. Выныривая из пустоты провалов, отчаянно цеплялся за спасательные круги – близкие лица, воспоминания, желание вернуться к свету. Но каждый раз захлёбывался и уходил под плотную толщу. Мрак бездны радушно раскрыл для меня свои объятия.

Образы, вырванные из реальности в периоды просветления, причудливо перемешиваются с плодами воображения, которые рисует мозг в кромешной тьме, без возможности зацепиться за крючки в окружении. Взывая к Тени, в ответ слышу лишь отдалённый смех. Хотя возможно, это очередная галлюцинация.

Могила Алисы. Безмолвная скала Вечного Укора. Осквернённая насилием. Кристально чистое снежное полотно вокруг, превращённое в розово-красное безобразное месиво. Капли крови свисают с металла ограждения переспелыми рябиновыми гроздями, кричаще блещут на солнце, привлекают снегирей.

Холодный камень Храма, гулкий звук шагов. Свет факела выхватывает рисунки и незнакомые иероглифы на гладких стенах. Давящая тишина и ощущение крови во рту. Настойчивый шепот Теней в голове. Чужих, пугающих. Но одновременно родственных, близких по наполнению. По чувствам. По сокрытым желаниям.

Зияющие пустотой глазницы молодого Кренцент. Ничего в них не напоминает о метавшемся там ужасе прямо перед смертью. Горло разорвано диким зверем, в отверстии с рваными краями виднеются внутренние стенки.

Даша, раскинувшая свои волосы по подушке. Сквозь прикрытые веки отчётливо видно, как быстро двигаются её зрачки. Тяжёлое дыхание прерывается слабыми стонами. На нежной шее заметны струйки крови, пачкающие волосы и шёлк постели. Девушку терзают кошмары.

Молодая девушка с бледным лицом, обрамлённым чёрными распущенными волосами. Стоит возле знакомого леса в Кызылтасе. Изящные лисьи черты лица, зелёные глаза под сенью длинных ресниц смотрят с превосходством и уверенностью. На полных, чётко очерченных губах застыла лёгкая покровительственная улыбка. Насыщенный цвет глаз и губ контрастирует с аристократичной бледностью кожи. Простое белое платье с небольшим вырезом прекрасно очерчивает развитую грудь и тонкий стан, а затем расширяется у ног, опускаясь до земли. Элегантная и статная, она выглядит удивительно уместно на фоне тёмного, ночного леса. А поднимающийся из-за густых крон яркий серп луны дополняет её образ мягким призрачным светом.

Мила, сонная и разбитая, в мокрой одежде, облокотилась на капот машины, наблюдая за мной печальными глазами. Засохшая кровь на щеке, одежда в грязи, мелкая дрожь по всему телу.

Образы продолжали проецироваться в сознании, я не мог отличить, какие являются реальными, какие же не имеют никакого отношения к происходившему со мной. Волны эмоций, вызванные яркими картинками, мешают сосредоточиться на избавлении от оков вырвавшейся Тени. Я даже не мог осознать, в какой момент потерял контроль. Воспоминания не торопились создавать логичную цепочку, подкармливая меня обрывками, и только сильнее запутывали утомлённый мозг.

Очередная попытка – и в глаза мне ударил яркий солнечный свет, заставив сразу же прикрыть лицо рукой. Во рту мерзкий металлический привкус, смешанный с алкоголем. Голова болит, словно я давал пьянству бой в течении недели и постоянно терпел поражение. В теле слабость, лицо непроизвольно кривится в гримасе отвращения. Сглотнув, я аккуратно убрал руку от лица и приоткрыл глаза.

Я в машине. Первым делом в глаза бросилась разбитая панель. По ней ударили чем-то весьма тяжёлым, и пластик, или из чего она там сделана, не выдержал варварского обращения. Удар превратил часть салона в крошево, по лобовому стеклу от капота побежала паутина мелких трещин. Повернув голову, я увидел Руса.

Сидит прямо, удерживая руль так крепко, что пальцы побелели. На меня внимания не обращает, следит за дорогой. Во всей позе сквозит напряжение. Солнце нещадно лезет в глаза, до слёз, потому мне пришлось сощуриться, чтобы разглядеть хоть что-то.

– Дороу, – хрипло произнёс я.

– Здоровались уже.

В голосе, помимо напряжения, звучит и тщательно скрываемая тревога.

– Быстро нашёл меня? – я посмотрел в окно, пытаясь понять, где мы едем. Но блестящий на солнце снег заставил отказаться от этой идеи, вызвав дикую резь в глазах.

– Кладбищ мало, – коротко ответил он. Чуть скосил глаза в мою сторону: – Это уже ты, Алекс?

– Нет, это мой крайне неудачный клон с большим количеством багов, – проворчал я. – А тупые вопросы перегружают его баганый интерфейс.

Рус повернулся ко мне. Брови сосредоточенно сдвинуты, пронзительные глаза настороженно вглядываются в моё исполненное благородства и таинственности, надеюсь, лицо. Когда я понял суть вопроса, то отвернулся, вздохнув.

– Это я? – тихо спросил я, кивнув на развороченную панель.

– Твой крайне неудачный клон, – в тон ответил он.

– Извини, – искренне произнёс я. – Случилась непонятная хрень.

– Ты сам в непонятную хрень превратился, – после молчания отозвался он. – Таким я тебя ещё не видел.

– Водка – козёл, – проговорил я, продолжая щуриться от солнца.

Вытащил сигарету, но Рус неожиданно резко гаркнул:

– Нет!

Я удивлённо повернулся к нему. Друг уже давно перестал возмущаться по поводу прокуривания его салона. Сейчас же тон его категоричен. Возможно, злится из-за предстоящего ремонта.

– Да ладно тебе, у меня было тяжёлое утро, – попробовал оправдаться я.

– Не вздумай, Ал! – громче повторил он. – Ты себя не держишь в руках. Никаких наркотиков!

– Рус, это сигарета, – непонимающе запротестовал я, продемонстрировав пачку. – Не самое лучшее время раскрывать для меня мир ЗОЖ. Я тебе не предлагаю, вот и ты с проповедями о вреде наркотиков завязывай.

– Не тупи, – раздражённо отозвался он. Руслан редко демонстрирует эмоции, и подобное их проявление сродни истерике. – Впервые после встречи твои глаза пришли в норму. Тот Охотник, Надир, рассказал мне, как ты вызвал Тень. Действие алкоголя ещё не закончилось. Любой допинг вновь лишит тебя способности думать адекватно.

– А к чему привела попойка в одно лицо? – подозрительно спросил я, напрягаясь внутри.

Теневая падла молчит, что уже является нехорошим знаком.

– Ты снова подошел близко к Поглощению, – замедленно пояснил Рус. – И выпил Кренцент. Досуха. Покалечил Охотника. Не желал слушать разумных доводов. Чуть не разнёс машину, когда я отказался везти тебя в клуб. И в бордель. И в сауну. Надир незаметно подсыпал какого-то порошка во фляжку с водкой, и дал тебе.

– Что дальше? – закрыв глаза, спросил я.

По телу пробежала дрожь. Впервые после событий в Храме я потерял контроль над Тенью. И всё-таки добрался до вампирской крови.

– Ты чуть успокоился, – ответил он. В вечно спокойных глазах друга засело искреннее беспокойство. – Ал, я уже видел тебя под контролем Тени. Сейчас ты был другим.

– Каким же?

– Злее. Импульсивнее. Ты не желал никого слушать. Агрессировал на любое замечание или просьбу.

– В общем, стандартный вечер пятницы, – тяжело вздохнул я, откладывая сигарету.

– Нет. Создалось впечатление, что ты… не знаю, как объяснить… Ещё менее человек, чем был ранее, когда находился в обличие Тени.

– Что-то пошло не по плану, – признал я. – Но времени на раздумья не было. Не хотелось оставлять Надира этим скотам.

– Дело не в самом бою, – уточнил Рус. – Ты после боя вёл себя пугающе. Ну и вид у тебя был… Как у наркомана законченного. А ещё ты бредил.

– Ну, сейчас начнётся, – буркнул я. – Как обычно после пьянки: тому, кто нажрался первым, начинают приписывать всё, что только можно приписать.

– Я серьёзно, – сказал он, заворачивая во двор. – Ты говорил что-то о Храме. О Деве.

– Чего? – я удивлённо вытаращился на друга.

О Храме я старался не вспомнить вообще. А о всяких Девах бредит Тень. На постоянной основе.

– Сложно было разобрать твоё мычание, – пожал он плечами. – Говорю лишь то, что удалось услышать.

– Сходи на кладбище, говорили они… Там будет тихо, говорили они…

Я осмотрел себя. Весь в крови. Чужой ли, своей – не важно. Сильных повреждений, кроме дикой головной боли и ноющего плеча, не чувствую. Тень заткнулась и не торопится вылезать из тёмной норы на задворках сознания. Но потолковать нам нужно в более благоприятной атмосфере.

– Зачем ты вообще туда попёрся без охраны? – с тем же раздражением упрекнул меня Рус. – Альберт ведь предупреждал, чем могут закончиться такие вот прогулки.

– Искали не меня, – возразил я. – Они пришли за Надиром. Меня даже отпустили.

– Марк все ещё лелеет надежду на твоё возвращение? – приподнял он бровь в намёке на удивление.

– Думаю, да. Других объяснений нет. Не представляю я серьёзной угрозы, чтобы стать объектом целенаправленной охоты.

– Даже после уничтожения почти всего клана Венефика в одиночку, ты всё ещё веришь, что не представляешь серьезной угрозы? – скептически поинтересовался он.

– То было стечение обстоятельств, – поморщился я. Язык не поворачивается назвать его удачным. – Мне очень сильно помогли.

– Не суть. Важен результат. И если Марк воспринимает тебя, как шикарную инвестицию, то Виктория никогда не простит тебе геноцида жриц, Ал. – уверенно сообщил он. – Ты для неё теперь цель даже важнее, чем Олег. Уж она оценивает тебя высоко.

– В отличие от Доминус, – хмыкнул я. Но Рус заметил за небрежным тоном то, что я попытался скрыть. Ибо лицо его стало даже немного сочувствующим.

«Мерседес» плавно заехал во двор. День полностью вступил в свои права и улицы наполнились жизнью. Собачники лениво выгуливают своих питомцев. На огромной горе снега резвится малышня. Лучи зимнего солнца разгоняют мрак и тревожные мысли горожан. Заставляют их забыть о сковывающем напряжении. Уничтожают воспоминания о гнетущей паутине, окутывающей город с наступлением сумерек. Забыл и я. За что тут же поплатился.

– Немногим известно, что произошло в Храме на самом деле. Зато многие знают о твоём происхождении. Альберт явно пытается высчитать, чем грозит потенциальное возвышение безродного молодого сородича, ещё и из опального исчезнувшего клана, для общей морали внутри клана. К тому же, способность твоей Тени слишком уж непохожа на стандарты, принятые среди Доминус. Я бы не был так строг к ним.

– Я их спас, Рус. – Упрямо ответил я. – И мне кажется, имею полное право возмущаться.

– А почему ты мне жалуешься на эту несправедливость? – спросил он. – Иди к Альберту, выскажись.

– Знаешь же, не пойду. – Я сжал губы. – Мне от его взгляда даже не по себе.

– По крайней мере, понимаешь, каково мне при общении с тобой. – Хмыкнул он. Вгляделся в меня пристальнее: – Ты уверен, что всё в порядке? Охотник говорил, что тебе может потребоваться ещё доза.

Он вытащил из кармана небольшой пакетик с серебристым порошком. Тонкоизмельчённое вещество загадочно блестит на солнце, напоминая серебряную пудру, перемешанную с металлической стружкой. Отчего-то возникли аналогии с цианидом для вампиров.

– Это что ещё за Димедрол на максималках? – в руки мне брать пакетик не хотелось. – Точно не слабительное?

– Даже если так, ты будешь слишком занят, чтобы охотиться, – резонно заметил Рус. – Вечером ты должен быть в форме, не забыл? Одиночная прогулка на кладбище не послужит оправданием. Скорее, наоборот.

– Есть идеи, как прийти в себя.

– Даша? – Я кивнул. – Я бы с ней поаккуратнее сегодня был. Ты последнее время сам не свой. А сегодня апогей твоей неадекватности.

– Торжественно клянусь, что пить не буду больше, – я посмотрел на Руса. – Если бы кретины Кренцент не навестили нас, я бы не сорвался.

– Если бы, – повторил Рус с нажимом. – Ты должен был предусмотреть такой вариант. Цена каждой ошибки становится выше с возрастающей силой. А твоя сила возросла значительно.

Я вздохнул. Ещё раз бросил взгляд на разбитую панель.

– Сила, которой я не понимаю, – признался я. – А Мелисса мало чем может помочь. Ей не ясны мои отношения с Тенью.

– Не только ей. Неприязнь остальных в клане исходит от непонимания. Ты непредсказуем, залезть тебе в голову очень сложно. А сюрпризы в ситуации, когда под ударом абсолютно все, никому не нравятся.

– Мне тоже не нравятся, – согласился я. Потёр виски: – Возможно, вы правы. Мне требуется выпустить пар, отпустить ситуацию.

– «Мы» правы? – переспросил он, остро взглянув на меня.

– Да есть тут ещё один, который докопался, как пьяный до радио, – буркнул я.

Рус понимающе хмыкнул.

– Если немного припоздаю, ничего ведь не случится?

– Случится, – отрезал он. – Не раздражай Альберта без весомой причины.

– Нет ничего веселее, чем, будучи мышью, дёргать за хвост кота, неспособного хапнуть тебя в ответ, – глубокомысленно заметил я. – Но дело не в этом. Я действительно должен взять себя в руки. Вернуть контроль над ситуацией. И ты прав – рисковать с Дашей сегодня не стоит.

– И что ты удумал снова? – настороженно поинтересовался он. – Учти, я не нанимался вампирским ангелом-хранителем.

– На этот раз никаких одиночных прогулок, – пообещал я. – Загляну в «Диамант».

Рус задумался. Я видел, что его тренированный мозг усиленно ищет варианты, как я могу создать локальную катастрофу даже из простого похода в клуб. Заботой ли обо мне, или же нежеланием снова мчаться на помощь – не знаю, чем он руководствуется. Но, видимо, ничего не придумал.

– Возможно, Альберт и поймет, что тебе нужно немного времени прийти в форму после драки, – сдался он.

Взглянул на моё пальто. Разорванное, грязное, ещё и простреленное. Лицо у меня выглядит ненамного лучше гардероба, успел уже глянуть в зеркало и разочароваться. Мне казалось, что вампир в любой ситуации выглядит, как молодая рок-звезда – неважно, сколько пришлось скакать и получать по физиономии, он будет смотреться шикарно. Своим внешним видом я с завидным постоянством опровергаю эту теорию. Больше не на рок-звезду похож, а на немытого бомжа.

– А не поймет, и чёрт с ним, – махнул я рукой.

– Столь тёплые чувства к Альберту исходят лишь по причине его недооценки твоего вклада в события у Кызылтаса? – спросил он.

– Не знаю, – задумавшись, честно ответил я. – Может, потому, что он предпочёл сделать вид, будто я в сторонке курил во время глобального дебоша. Может, потому, что после того, как он осознал мою сущность, включил режим вампирского национализма. А может, потому, что из Доминус он единственный, кого я по-настоящему боюсь. Не знаю, выбирай понравившийся вариант.

– Какие мы ранимые, – улыбнулся он. – Ладно, это ваши дела. Ты сам хочешь ему рассказать о том, что произошло?

Я молча взглянул на друга. Его улыбка стала шире:

– Приводи себя в порядок. Увидимся вечером. И прошу, не устрой чего-нибудь.

– Буду лапочкой, – вновь пообещал я, и кряхтя, выбрался из машины. Меня ждёт ещё один разговор.