Читать книгу Жизнь и любовь. Сборник рассказов - Евгений Николаевич Бузни - Страница 9

Слова «первый» и «последний» заключают в себе некий магический оттенок, поскольку связаны с тем, что происходит в первый или в последний раз, с той лишь разницей, что всё «первое» обычно впечатляет и запоминается, а всё «последнее», как правило, не ожидается, не желаемо и уж как может запомниться, если впереди ещё жизнь, а стало быть, это случившееся в последний раз может ещё повториться и станет в таком случае предпоследним или пред-пред и так далее. Последнее, если было хорошим, пугает мыслью, что уже никогда не случится. Ну, как же, отец сказал, что больше не даст денег, любимая заявила, что никогда не придёт снова, президент объявил, что льготы для определённой категории лиц действуют последний год. От таких обещаний последнего и скончаться недолго. Если последнее было плохим, то и оно вселяет страх в душу смутным ожиданием, а вдруг оно всё же вернётся. Но не будем о грустном.

Всё в жизни может повторяться, кроме двух вещей. Рождается и умирает человек в первый и последний раз. А потому никто не может сказать, что в прошлом году родился второй раз или вчера последний раз умер. Впрочем, сказать-то можно всё, что угодно. Говорят же, что сначала он родился, как человек, потом, как учёный. Или, что сначала он умер, как писатель, потом, как человек. Но… это всё же этапы.

Поговорим лучше о происходящем действительно впервые. Его тоже изредка боятся, но оно всегда таит в себе неизвестное, незнакомое, и уже потому интересное. И очень часто первое ожидается с нетерпением, если о нём заранее известно, если его хотят.

Первый шаг малыша, его первое слово – это счастье родителей. Сам малыш этого никогда не помнит. Для него в этот период времени почти всё первое. Зато он не забывает, как пошёл первый раз в первый класс, первую любовь в третьем классе, первый танец с девушкой в восьмом, и, конечно, первый…

Вот об этом и пойдёт речь. Но как же много приносит переживаний, как волнует и тревожит то, что приходит в первый раз. Пройдёт много дней, месяцев, лет и даже целая жизнь, а люди говорят об этом «первом», как о только что происшедшем. Вот и послушаем один рассказ.

Где люди говорят друг с другом самым наиоткровеннейшим образом о самом что ни на и есть сокровенном, не зная при этом совершенно того, кому именно изливает свою душу, как ни в поезде? Может, происходит это по той самой причине, что собеседники убеждены в неизбежности момента, когда застопорит свои маховики двигатель локомотива, намертво замрут колёса поезда, закончится совместное путешествие, и все разбегутся с шумного вокзала в разные стороны, растворяясь в безбрежном океане жизни, унося с собой то, что сказано в поезде, и никогда к этому не вернутся, не напомнят, не укорят, даже если есть в чём. Так что можно откровенничать, снимая камень воспоминаний, давящий на душу с тем, чтобы переложить его поудобнее, отодвигая острые края его подальше от самых чувствительных участков. А слушатель, он же скоро уйдёт.

Именно в тёплом купе вагона, где-то в самом его конце, почти у двери в туалет, сидят три случайных попутчика и, лениво обмусолив все самые дежурные темы от неприятной погоды и ещё более неприятного правления государством до очередного проигрыша «Спартака» на последнем товарищеском футбольном матче с английской командой «Челси», пересказав все неожиданно приходившие на ум анекдоты о женских изменах, тёщах и глупых рогоносцах, трое вдруг замолкли, задумавшись на секунду о своих собственных судьбах, не менее полных теми же эпизодами, которые звучали в коротких юморесках.

Невозможно предугадать, о чём бы вновь заговорили объединённые случаем трое мужиков, давно осушившие свои стаканы и соответственно взявшуюся ниоткуда бутылку водки, если бы не прорвавшееся сквозь узкую прорезь в небесной глуши тяжёлых туч яркое солнечное ярило, сунувшее-таки бесконечно длинный палец в виде луча белого света прямо в окно вагона и как раз в то самое место, где сидели трое. Первый луч солнца в этот пасмурный день возрадовал пассажиров. Белый круглый штык упал остриём на пол и от него до самого окна затанцевали пылинки. Но не они были главными в этом празднике. Сам по себе свет, ворвавшийся в мрачную глумь купе, немедленно приковал к себе внимание уставших от серости глаз. И всё вокруг стало ярче – очертания постелей, откидного столика, гранёных стаканов, опустевшей бутылки, маленьких плафонов ночного освещения над подушками и лица людей.

Удивительна сила света. Сидели себе люди, разговаривали. Задумались. Казалось, ничто не может их оторвать от мыслей, утопающих в мрачности дождливого настроения, а тут вдруг глаза засветились, щёки дрогнули, принимая улыбку, всё внутри встрепенулось. А дело в чём? В небе, словно курица несушка клюнула в скорлупу туч, помогая жёлтому пушистому птенцу вырваться из заточения. Вот он и выскочил. И каждого обуяла радость от этого рождения. И мысли стали радостными.

Мужчина, что сидел у самого окна, провёл ладонью по редким волосам, случайно оставшимся на лысеющей голове, мысленно перепроверяя себя, действительно ли он хочет сказать то, что пришло только что в голову, и, согласившись с собой, что да, хочет, сказал:

– Вы, друзья, не будете возражать, если я расскажу вам о том, как впервые поцеловал девушку? У каждого, наверное, это сидит в памяти. Никому не рассказывал, а тут вот вспомнилось почему-то. Может, и вы свои истории присовокупите к моей?

Второй пассажир, сидевший по другую сторону столика, оказался военным, о чём говорило не только крепко сложенное тело с выпиравшими из-под тенниски накаченными тренировками мышцами, но и китель со звёздными погонами, висевший у входа в купе. Он-то, обладатель кителя, наверное, и угостил попутчиков водкой.

– Интересное предложение, – философски заметил он после некоторой паузы, во время которой успел взвесить все «за» и «против» такой идеи и, не отрывая глаз от луча солнца, добавил:

– Попробуем, если получится. Интересно послушать.

Третьим пассажиром, пристроившимся в углу купе возле двери, откинувшись спиной к стенке, был самый пожилой из присутствовавших. Небольшая белая бородка клинышком выдавала в нём столичного интеллигента. Его ответ на обратившиеся к нему взгляды был кратким:

– Не возражаю. Начинайте.