Читать книгу Письмо к Элизе - Евгений Николаевич Леонов, Евгений Леонов - Страница 3

***

Октябрь в Альпах бывает разным. В один день светит яркое солнце, красиво подсвечивая жёлтую и красную листву. Хоть воздух холоден – а утром могут быть заморозки – становится тепло и уютно, едва солнце всходит над горами, освещая долины и склоны. А бывают и другие дни. Холодные, ветреные и дождливые, зачастую со снежной крупой. К неудовольствию Бернарда, сегодня был как раз такой день.

Погода продолжала хмуриться. Солнца совсем не было видно, облака набухли дождём. Натянув получше шляпу, чтобы её не сдуло ветром, и подняв воротник шинели, Бернард зашагал не по той тропинке, что вела к мышиному тракту, а по другой – опоясывающей башню. Первым делом надлежало убедиться, что собственное жилище в порядке.

Башню дорожного работника сделали из камней, которые мыши вытащили из руин средневековой заставы. Некогда, столетия тому назад, люди выстроили контрольный пункт, чтобы прикрыть важную тропинку, которой пользовались контрабандисты. Теперь она никого не интересовала, и очень редко сюда забредали туристы. Однако мыши знали толк в маскировке. Жильё, хоть большое, хоть маленькое, должно быть надёжно укрыто не только от хищников, но и от людей. По мнению Бернарда, с людьми было проще, потому что они не интересовались ничем, кроме себя самих, и их мало заботило то, что творилось у них под ногами. К тому же, люди не обладали ни острым зрением, ни слухом, и затаившуюся мышь разглядеть не могли. Тем не менее, Бернард тщательно следил, чтобы в погожие вечера окна в башне завешивались шторами и свет от лампы не проникал наружу. Пусть для туриста его жилище выглядело как груда неинтересных камней, обезопасить себя не помешает.

Он прошёлся вокруг башни и не обнаружил ничего особенного, только ветер набросал ещё больше листьев. Пришла пора приниматься за настоящую работу. Повернувшись, Бернард вышел на тропинку и зашагал по направлению к мышиной дороге через заросли высокой травы.

На ходу он думал, что было бы здорово получить зимнее обмундирование, не дожидаясь конца ноября. По весне он не хотел сдавать на склад тёплый полушубок и валенки. Прибывшему интенданту Бернард заявил, что лучше бы им храниться у него в кладовке, ведь в горах иногда и летом бывает прохладно, особенно если живёшь не в тёплой норе со своей семьёй, а в каменной башне. Интендант начал по-доброму, объясняя, что в кладовке казённое обмундирование будет поедено молью и жуками, а некоторые работники вообще теряют валенки и требуют новые; вы можете себе такое представить?! Про кое-кого он – интендант – думает, что валенки не утеряны, а проданы или отданы кому-то из многочисленных родственников. Однажды он был на рождественской ярмарке в Лиенце и видел одну мышь, которая носила валенки точь-в-точь как в нашем ведомстве. К несчастью, в тот день Бернард пребывал в плохом настроении и набросился на чиновника с руганью, хотя тот в общем-то её не заслужил. Слово за слово, хвостом по столу, между ними началась перепалка. Бернард и был бы рад сдать назад, потому что чувствовал свою неправоту, но интендант завёлся слишком сильно, и его было не остановить. Он громко кричал и плевался, тряс ведомостью перед носом Бернарда и грозил ему карой. Наконец, Бернард уступил. А сейчас он жалел об этом. Зачем уступил? Что бы со мной сделал этот интендантишка? Настрочил бы жалобу? Да пожалуйста! Пошёл бы сам работать на моё место. Посмотрел бы, каково это —целыми днями бродить по лесу, чинить дорогу, мёрзнуть на ветру и вытряхивать снег из валенок. И, разумеется, писать отчёты.

Погружённый в грустные мысли, поддерживаемые плохой погодой, Бернард шёл к месту вчерашнего происшествия, по причине которого ему теперь требовалось починить мышиную дорогу.

Дело было так. Вчера, как положено, он проходил вниз по дороге, проверяя всё ли в порядке. В том месте мышиную дорогу пустили по небольшой канавке, сверху прикрыв корой и дёрном для большей незаметности. Лес полон опасностей; мыши, путешествующие через горы, должны быть защищены от хищных зверей и птиц. «Да и разве дело только в них? – подумал Бернард. – Люди строят свои дома всюду, наступают на лес. Из-за этого сокращается количество пищи для лесных жителей, и они обращают внимание на нас, хотя раньше мы были если не друзьями, то хотя бы жили в мире и уважении. Да, были времена». Бернард покачал головой.

Мысли вернулись ко вчерашнему происшествию. Он шёл по этой канавке, внимательно осматривая крепёж и проверяя, сможет ли тот пережить осенний ветер и снег. В одном месте дерновый покров был сорван, и Бернард сделал отметку в специальном журнале, где регистрировал все происшествия на маршруте. Пока он осматривал повреждение, его чуткие уши уловили шум от какого-то животного, быстро приближающегося к мышиной дороге. Мышак притих, подобрался ближе к краю канавки и тихонько выглянул из неё. Громко хрустнув кустами, выпрыгнула косуля, остановилась и повела ушами, прислушиваясь. Мышак облегчённо выдохнул. Это была не лиса, которой он опасался. Хоть время осеннее и сытное, от лисы нельзя ожидать ничего хорошего, уж поверьте. Бернарду совершенно не хотелось улепётывать по канавке от коварного хищника, который мог если не увидеть его, то унюхать. Он был уже не настолько молод, чтобы победить в забеге. К случаю пришёлся параграф из наставления по строительству дорог, которым Министерство путей сообщения снабжало всех коллег Бернарда и его самого. Цитата вызвала смех: «Согласно проведённым исследованиям, дерновое покрытие снижает возможность визуального обнаружения с воздуха на восемьдесят процентов, а возможность обнаружения по запаху – на тридцать процентов». «Интересно, как они считают эти проценты?» – подумал старик. Этих бы исследователей сюда в лес, чтобы побегали наперегонки с лисицей, которая их унюхает без особого труда. Посмотрим, на сколько процентов увеличатся их шансы добежать до норы.

Убедившись, что кроме косули здесь никого нет, Бернард залез повыше, чтобы перекинуться с ней парой слов. Он только успел поприветствовать косулю, как она вдруг подпрыгнула на месте от неожиданности и бросилась прочь, не разбирая пути. Перескакивая через мышиный тракт, косуля сломала ветку дуба, и та рухнула прямо на канавку, опрокинув кору и дёрн, которыми он был покрыт. Треск ломающихся кустов затих вдали.

«Нет слов», – подумал Бернард и сел на прямо на землю. Он молча полез в свою сумку за журналом происшествий. Отточенным карандашом вымарал короткую запись, написанную несколько минут назад, и, перебравшись на камень, обстоятельно описал случившееся. Ему уже приходилось выслушивать от чиновников Министерства жалобы на неправильно оформленные записи, когда он сдавал журнал на проверку каждый сезон. Однажды даже вернули обратно в красных пометках с требованием переделать полностью, хотя премию всё-таки заплатили. «Ещё бы, – хмыкнул Бернард, – понимают, что не так-то просто найти мышь, готовую работать в таких условиях год за годом. Тут нужны навыки, устойчивость характера и способность подолгу жить одному». Тем не менее, он сделал выводы и отныне пользовался особым канцелярским языком, который так любят чиновники. Ведь рано или поздно попадётся дурак, который не понимает трудностей службы обычного дорожника, и зарежет премию. Подобный поворот событий совсем не устраивал Бернарда, ведь он имел насчёт неё планы. Часть денег он хотел переслать Софии, а потом взять отпуск и поехать в Зальцбург, чтобы повидать пожилых родителей Элизы.

Наконец с писаниной было покончено, и пришло время приниматься за дело. Графа «Действия по ликвидации последствий особого происшествия» ждала, чтобы её заполнили. Оные действия надлежало произвести посредством вверенного инструмента согласно инструкции. А если без казённого языка, то нужно вынуть пилу и разделать этот сук. Мышак провозился час, отпиливая небольшие веточки, чтобы облегчить общий вес. Устал, пошёл в башню и позавтракал снова, налил себе чаю в большую флягу и вернулся пилить, чем и занимался до заката, ругаясь на неловкую косулю и гадая, что могло её напугать. Когда солнце зашло, стало очень холодно и опасно, потому Бернард решил отправиться в башню и продолжить работу на следующий день.

Находясь в мрачных мыслях и поёживаясь от холода, мышак снова стоял у дубовой ветки. Он снял с плеча сумку, достал пилу и принялся за работу. Надлежало разделать сук на несколько частей, чтобы по одной оттащить в сторону.

Пока лапы трудились над упрямым деревом, мысли текли сами по себе. Если бы Бернард был не один, то дело пошло бы быстрее, но оформление заявки и особенно её исполнение занимало очень много времени. Представьте сами: нужно заполнить специальный формуляр, где указать необходимость помощи, оценить работу в часах. Потом дождаться почтальона, которые ходят один или два раза в неделю по этой дороге, и с оказией передать письмо. Официально срок рассмотрения до недели, но часто бывает и месяц. Так что Бернард старался обходиться в одиночку, лишь раз вызвав бригаду, когда вешними водами совсем размыло дорожную канавку. Там было рытья на три месяца, если бы ковыряться одному, однако прибывшие молодые ребята мало того, что справились за два дня, так ещё и угостили его отличными охотничьими колбасками, утащенными из какого-то людского магазина.

От напряжённой работы Бернард разогрелся и думал сбросить шинель, но опасался застыть на ветру, если своя шерсть и свитер окажутся недостаточно тёплыми. Наконец, один кусок дерева крякнул и накренился. Мышак выбрался из канавки, забрался на сук и стал прыгать. Через несколько мгновений отпиленный кусок отвалился. Удовлетворённо кивнув, Бернард полез обратно, чтобы отпилить следующий.

За напряжённой работой он не сразу заметил, что лес вокруг изменился. Что это? Бернард вдруг обнаружил, что все звуки затихли. Ветер, вывший всю ночь, стих так резко, будто кто-то закрыл окно. Тишина была абсолютной, и мышак стукнул пилой по дереву, не понимая, – может быть, это он оглох? Железо звякнуло как положено, приободрив Бернарда. Он был в своём уме и полном здравии. Как может быть в лесу абсолютно тихо? Тут есть жизнь, она всюду – на стволах и в кронах, в корнях деревьев и под корнями в глубине земли.

На канавку легла тень. Нет, свет всё также шёл от солнца, потерявшегося за облаками, не было и тёмной тучи. Однако Бернарду казалось, что канавка, сук и он сам покрыты мраком. И в этом мраке что-то есть.

Повинуясь инстинкту, он быстро огляделся вокруг, пробуя заметить опасность, однако лес был пуст. Ни ветра, ни движения: стеклянная тишина. Решив не рисковать понапрасну, он быстро спрыгнул в канавку, подтащил опавшие листья и соорудил маленькое гнездо, которое каждый мышонок учится складывать ещё в детстве. Бернард запрыгнул туда и зарылся с головой, обратившись в слух. Звуков по-прежнему не было, хотя мышак почуял, как нечто огромное двинулось к нему через лес. Оно широко шагало и, должно быть, с хрустом выламывало бы деревья, подбрасывая их корнями вверх, оставляло бы гигантские следы на земле, если бы имело форму и тело. Маленький мыш сжался в своём гнезде, едва не плача от чудовищной чужой воли, внезапно нависшей над ним. Он почти задыхался, не в силах вынести его присутствия. Наверное, то же самое испытывали и другие лесные жители; они забились в свои дупла, норы и логовища, вжавшись в пол, ни движением, ни вздохом не выдавая себя.

В полной тишине посыпались мелкие снежинки. Они спускались не спеша, отвесно в отсутствие ветра.

Жуть шла оттуда, из-за быстрого ручья, и не было в ней ни добра и ни зла, а только чужая неестественная природа, не принадлежавшая этому миру. Чёрное облако, как оно представлялось трепещущему Бернарду, приближалось всё ближе, и он скорее пожелал бы оказаться накоротке с лисой, врагом известным и понятным, чем с этим непонятным ужасом.

Вдруг из-за поворота дороги, с той стороны, где она спускается в долину Лиенца, послышалась весёлая немецкая песня. Сочный и громкий голос выводил куплет про хитрого Ганса, который подружился с козой на сыроварне. Певец ничуть не стеснялся. Бернард моргнул – и морок исчез. Снова, постепенно разгоняясь, задул ветер, зашуршали в траве жуки; белка, царапая когтями кору, побежала вверх по стволу дерева.

Ещё дрожа от страха, мышак залез на сук и принялся высматривать нежданного гостя, так кстати пришедшего сюда. Песня раздавалась всё громче и громче и, наконец, из-за поворота вывернул мышак в мундире, полушубке и с большим рюкзаком за спиной. На его голове сверкал блестящий медный шлем с гребнем. Мышак бодро маршировал по дороге, чётко переставляя ноги и махая лапами в такт. Подойдя к Бернарду и глядя на него снизу вверх, путник шуточно отдал честь и громко сказал:

– Приветствуем дорожную службу!

– Приветствуем почту! – в тон ему ответил Бернард и радостно засмеялся.

Он спрыгнул с ветки, подошёл к путнику и так крепко обнял его, что почтарь от неожиданности неловко отстранился.