Читать книгу Я-то? Вятский! - Евгений Николаевич Новокшонов, Евгений Николаевич Грачиков, Евгений Николаевич Пузов - Страница 8

Когда большие начальники говорят о детях войны, то часто вспоминают и говорят о детях Блокады. Да, их судьба тяжела и благодарность им безмерна за то, что они остались живы, перетерпели все, а эвакуированные дети вернулись с родными в Ленинград.

Но и в других районах, не занятых фашистами, дети далеко не жировали, особенно в больших семьях при отсутствии кормильца мужчины. Было очень голодно.

Чувство голода сопровождало меня очень долго. Почти до 50-го года прошлого века. Из трех братьев только я вырос до 168 сантиметров. Братья были еще ниже ростом, хотя отец имел рост 176. В отместку прожитым годам младший мой сын Дмитрий вымахал до 182 сантиметров.

В военное время любые хищения овощей с совхозных полей карались. Наша соседка по комнатам в двухэтажном деревянном доме Рита, ровесница нашей Раисы (Дины) унесла домой с поля меньше килограмма картофеля. По разговорам взрослых я понял, что её могут посадить в тюрьму за кражу. Потом о ней я уже ничего не слышал.

Денег у нашей мамы, чтобы покупать хорошие продукты и прокормить четыре рта, не было.

Весной разрешалось копать на совхозных полях прошлогоднюю картошку, из которой мама пекла лепешки. Кто-то называл их драниками. Эти лепешки породили у бахтинских острословов частушку:

Однажды, проходя мимо самого высокого дома в совхозе (деревянный, двухэтажный, с большой прямоугольной мансардой, напоминающей третий этаж, когда-то принадлежащий помещику Клобукову), я увидел на крышке выгребной ямы кусочек черного хлеба. Я оглянулся, схватил кусок, зашел за угол дома к зданию склада и съел его.

Каждая семья в совхозе имела свой огород из нескольких грядок. Летом и осенью я бегал на огород, чтобы вырвать и съесть с нашей грядки хотя бы одну морковку.

Зимой на лыжах лесом мы ходили кататься на «большую катушку», так назывался длинный пологий спуск из леса по дороге от деревни Эсауловы к реке Чахловице.

Летом через большую катушку мы спускались к реке, чтобы поплавать и понырять в Большом омуте.

Омут – глубокая яма на дне реки Чахловицы. Глубина ямы позволяла нырять в воду с полутораметрового берега ласточкой, руками вперед, или солдатиком, когда руки держат по швам.

За Чахловицей было поле с турнепсом. Искупавшись, забегали на поле. Выбирали 2—3 штуки турнепса покрупнее и, перейдя на перекате Чахловку, шли назад к лесу, поедая украденный овощ, выращиваемый для свиней.

Что входило ещё в мое растительное экзотическое меню? Цветоножки хвоща – песты, весенние мягкие женские сосновые шишки – севериха, липовый лист, очищенный борщевик, щавель – он же кисленка, луговой лук (черемша), грибы и ягоды, кроме волчьих и ландышей.

Весной были деликатесы, найденные «кормильцем», так я назвал среднего брата Кольку, Колю, Николая. Он приносил с лугов утиные яйца и яйца чибисов из гнезд, которые птицы еще не успели замаскировать выросшей травой и листьями кустов.

Матери некоторых моих совхозных друзей работали на кухне пионерского лагеря и иногда звали нас, всегда голодных, доесть то, что осталось от пионерской дружины. Мы съедали все в отдельной комнате рядом с комнатой для мытья посуды, и не только в пионерские праздники.

Проблемой было подойти к кухне после ужина, так как руководство запрещало посторонним оставаться на территории пионерского лагеря после отбоя.