Читать книгу Рассказы старого гусара. Елисаветградский гусарский - Евгений Петров - Страница 8

…Подковы скакунов звонко ступали по камням дороги. Новый конь полковника гордо держал голову, признавая главенствующее положение седока. Немного поотстав, поспешал за Николаем Степановичем сотник Лишевьский. Следом скакал Алешка, ведя в поводу заводную лошадь полковника со всяким походным скарбом.

Наконец путники добрались до морского побережья. Свежий ветерок овевал их, заполняя ноздри соленым морским запахом. Где-то вдалеке визгливо хохотали невидимые птицы. Возможно чайки.

Скалистая тропинка привела к окраинам Алушты. Окутанная пышной зеленью, над тропой возвышалась громада старинной крепости. А дальше, в горы уходили утопающие в растительности приземистые жилища. Виноградные плети обвивали столбики каменных заборов. Их резные листья слегка дрожали под ветром, открывая и вновь пряча зарождающиеся молодые грозди.

– Наверняка, тут делают неплохое вино, – вполголоса пробурчал сзади сотник и, несколько повысив голос, с надеждой спросил полковника, – Може, спробуємо?

– Может когда и попробуем, – не оборачиваясь, отозвался Николай Степанович, – но не сейчас…

Волны с шумом набегали на берег, рассыпаясь жемчужными брызгами. Молчаливо и настороженно возвышались смотрящиеся в море крутобокие горы. Редкие паруса рыбачьих лодок оживляли серо-голубую морскую спину.

Шуршали листвой раскидистые платаны. В густой зелени каштанов виднелись небольшие колючие шарики не поспевших еще плодов. Мелькали редкие плоские кактусы. На землю спускались очередные сумерки. Подходили к концу уже вторые сутки путешествия.

Позади командира о чем-то негромко переговаривались казаки. Николай невольно прислушался. Разговор шел о привале.

– Что у вас там случилось? – обернулся полковник к Лишевьскому.

– Ничого особливого, – скривился сотник, – нам бы остановиться передохнуть. А то скачемо и скачемо, як оголошени… – он присмотрелся, – Так, и вам би зайнятися пораненням…

– Какое там, к черту, ранение, – возразил Николай, – простая царапина…

В руку его стрельнуло острой болью, заставив вздрогнуть.

– Добро, – с трудом выговорил полковник, – ищи подходящее жилье.

– Та чого тут ще шукати, – возразил Лишевьский, – вон тут и остановимся…

Он указал рукой на ближайшее строение.

– Тут? – с сомнением осмотрелся по сторонам Николай.

– А что? – тут же ближе подскакал Алешка, – не все же в поле ночевать. Надо бы и…

– Уговорили, – Николай тяжело сполз с седла.

Алешка забарабанил в дверь.

– Пусти, добрый человек, – затараторил он, – нам бы только до утра остановиться.

На порог вышел пожилой грек. Он подслеповато вгляделся в нежданных гостей.

– Кто вы? – неожиданно выговорил он по-русски, – чего ищете?

– Са писмом идем, – ответил Николай Степанович почему-то на родном языке, – Йа сам пуковник Адабаш. Носим писмо грофу Потоцкому…

В глазах хозяина мелькнула растерянность.

– Не русский что ли?

– Тьфу ты, черт, – не сдержался посланник, – конечно, я русский.

– А что ж тогда не по-русски лопочешь?

– А сам-то ты откуда так хорошо знаешь русский?

– А мы так и будем на улице беседовать? – вклинился в разговор сотник, не давая греку времени ответить.

– Входите, – посторонился грек, пропуская гостей за порог…

– А лошади?

– Лошади? – старик погладил колючий подбородок, – разве что… в конюшню, к моим поставьте…

Казаки отвели лошадей под навес. А полковник и сотник прошли в дом. Они с наслаждением опустились на широкие лавки.

На столе перед гостями появилось блюдо с нарезанным хлебом и мясом. В центре стола встала пузатая бутылка. Рядом с ней разместились глиняные кружки. Хозяин благожелательно наклонил бутылку. В подставленные емкости полилась темная, цвета рубина, жидкость. В комнате разнесся ароматный винный запах.

Лишевьский вожделенно потер ладони. Рука сотника потянулась к кружке. Полковник выцепил кус мяса.

– Говоришь, письмо везешь? – заговорил хозяин, положив узловатые руки на стол, – графу Потоцкому?

Пальцы его охватили кружку с вином.

– Именно так.

– Тогда, что ты делаешь с таким числом людей?

– Так ведь разбойники, – произнес Николай, поднося кружку ко рту, – вдруг нападут

– Разбойники? – выговорил старик, – а ты собрался с ними войну вести?

Он пожевал губами.

– Уж не вы ли порубили группу башибузуков1?

– Кого?

Старик усмехнулся.

– У нас в поселке все только и говорят о том, что русские уничтожили отряд, случайно забравшихся на российскую территорию, башибузуков… Вам еще повезло, что вас не заметили османы.

– И что нам теперь делать? – тревожно переглянулись казаки.

Хозяин решительно хлопнул ладонью по столу.

– Тебе следует ехать одному…

– А если… опять нападут?

– Здесь не нападут, – уверенно заявил грек.

– Это почему?

Старик внезапно замолчал, перебирая кружку в пальцах. Потом неуверенно поднял ее к губам. Осторожно отпил несколько глотков.

Молчание затягивалось. Лишевьский медленно подтянул ближе саблю. Подобрались и остальные казаки. Николай, внешне невозмутимо набил табаком трубку.

– Слишком много войск тут подготовлено, – наконец медленно проговорил хозяин, – Никак война, какая намечается…

Уголек с шипением упал в чашечку трубки. Вырвались клубы сизоватого дыма.

– И еще, – продолжал старик, – тебе нужно переодеться во что-нибудь местное.

– Я тебя одного не отпущу, – произнес Лишевьский.

У Николая брови взметнулись чуть ли не на середину лба.

– С чего бы это? – полковник вновь скривился от приступа боли.

– Не справишься ты там без меня.

– Я? Не справлюсь? – задохнулся от негодования Николай Степанович.

Хозяин поднялся из-за стола.

– Утром отправитесь, – строго сказал он, – а люди твои останутся здесь.

– Здесь, – удивленно отозвался один из сопровождаемых казаков, – и надолго?

– До поселения Ялта, где находится дом графа, – пояснил старый грек, – всего несколько часов пути. К завтрашнему вечеру господин полковник вернется, и вам можно будет отправляться в обратный путь…

Адабаш, вместе сотником вышли во двор.

– Письмо, это не главное, – выдавил из себя Николай.

– А що? – подозрительно покосился на командира Лишевьский.

– А я могу тебе… Впрочем, Фома, могу, – полковник поправил шапку, впервые обратившись к сотнику по имени, – у нас есть нечто важное, чтобы сообщить Муравьеву, что Османская империя планирует вступить в войну… У нас есть с чем возвращаться к коменданту…

– А письмо?

– Доставим. Это не трудно…