Читать книгу Кровь алая-2. Помни о жизни - Евгений Петрович Горохов - Страница 2

«Оставьте их, они – слепые вожди слепых, а если слепой ведёт слепого, то они упадут в яму».

Евангелие от Матфея, глава 15.

Январь – февраль 2000 года.

Человек, как и всё человечество, слеп, ибо люди не могут видеть ни своего ближайшего будущего, ни тем более отдалённой перспективы. От того, так доверчивы люди к провидцам и оракулам.

В ХХ веке, в области международных отношений, США, самое сильное государство в мире, заявило, что оно знает, как должен быть устроен мировой порядок, и почти все страны, положились на это сильное государство.

В 1944 году, в курортном городке Бретенвуд, который находится в США, собралась экономическая конференция, на которой было принято историческое решение: доллар США, становится мировой валютой. Все золотые запасы стран, которые во время второй мировой войны переправили в США, так там и останутся. Страны будут иметь в своём резерве не золото, а доллары США. Сам доллар обеспечивается золотым запасом США.

Правда, имелся маленький нюанс: Федеральная резервная система США, которая и печатает доллар, структура частная, принадлежит она: Ротшильдам, Морганам, Варбургам, Рокфеллерам и ещё четырём семействам. Получалось, что в управлении этих восьми семей и была вся мировая экономика.

Советский Союз, единственное государство, которое был против такого миропорядка, и именно это обстоятельство, а не идеология коммунизма, оказалось причиной «холодной войны».

Были в мире люди недовольные такой системой, как например президент Франции Шарль де Голь, который пытался вернуть золотой запас Франции в страну, и вести самостоятельную политику, но в результате организованных в 1969 году студенческих волнений де Голь ушёл в отставку. Принятый в 1973 году закон Помпиду – Жискара ставил политику Франции в зависимость от её кредиторов, а основными кредиторами Франции были всё те же Ротшильды. Таким образом, на суверенитете Франции можно было ставить крест.

Тайный государственный договор от 21 мая 1949 года, гласящий что, каждый канцлер ФРГ, до принятия присяги, подписывает «акт канцлера» на верность политике США, так же делает суверенитет ФРГ невозможным.

Великобритания всегда будет безоговорочной союзницей США, потому как её политику определяют всё те же восемь семей, владельцев ФРС.

В 1971 году на Ямайке прошла экономическая конференция отменившая положение о «привязке» доллара США к золоту. Теперь можно было запускать печатный станок на полную мощность, и продавать зелёные бумажки, в обмен на природные ресурсы и товары со всего мира. Однако существовал СССР с его пусть и уродливой, но всё же экономикой, была хоть какая-то альтернатива доллару.

В 1965 году дряхлеющее руководство СССР отказалось от экономической реформы предложенной председателем Правительства СССР Косыгиным, и Советский Союз уверенными шагами пошёл к своему краху, который и случился в 1991 году. Обладающая богатейшими природными ресурсами Россия, попала под прямое правление США.

Однако падение СССР сыграло с США дурную шутку. Исчезнувший тормоз, привёл к эйфории в руководстве ФРС¹ США, и управляющий этой лавочкой Алан Гринспин радостно заявил: «Нет пределов пополнения ликвидности».

Печатный станок заработал, и к 2000 году в ФРС осознали, что если ничего не предпринять, то разразится сильнейший кризис. Долларов стало слишком много, их нужно убирать. А куда?

Последствия «великой депрессии» 1929-39 года, США удалось преодолеть только благодаря второй мировой войне. Сейчас воевать было не с кем, «империи зла», то есть СССР больше не существовало, а нового врага быстро не создашь.

Вопрос с «лишними деньгами» требовалось решить быстро, ибо кризис уже стучался в двери. Выход нашли: вся промышленность из США была перенесена в Китай.

Для промышленной площадки Китай подходил идеально: страна с большой территорией и огромным населением, практически лишена природных ресурсов, и с мизерным количеством плодородных земель. Китай по существу не мог прокормить даже самого себя. К тому же китайский рабочий непривередлив и обходится в пятьдесят семь раз дешевле своего американского коллеги.

С 2000 года в Китае начался промышленный бум. Китайцы, шившие в грязных подвалах тапочки и пуховики, вмиг принялись под руководством инженеров из США собирать автомобили, телевизоры и станки.

В США идея переноса промышленность в Китай не всем пришлась по душе и между «промышленниками» и «финансистами» вспыхивали споры, но победили «финансисты».

Промышленность переводилась в Китай, а в США оставалось высокотехнологичное производство, разработка компьютерного обеспечения и финансы.

Новые условия, потребовали большей оперативности по управлению миром, однако система управления в США была прежней. В Соединённых штатах президент не является самостоятельной фигурой. Молодой, перспективный политик, что бы иметь карьерный рост, должен был становиться членом Совета международных отношений² или Трёхсторонней комиссии³. Именно эти организации и формируют когорты чиновников в министерствах и аппарате президента США. По существу президент Соединённых штатов выражает волю своих советников, которые в свою очередь являются ставленниками разных финансовых групп.

Порой президент мог проявлять активность, как Билл Клинтон, не давая санкции на войну в Югославии, и тогда его поведение удалось скорректировать с помощью оральных ласк Моники Левински, до которых Клинтон оказался большим охотником. Под угрозой импичмента из-за сексуального скандала Клинтон – Левински, президент дал согласие на войну в Югославии.

Однако на подготовку всех этих мероприятий, уходило много времени, которого, в новых условиях могло попросту не оказаться.

Потому дождливым сентябрьским вечером, собрались в поместье Мэтта Прэтисса в городке Лейк Форест Парк, что близ Вашингтона, несколько джентльменов. Сам Мэтт Прэтисс был из семейства Рокфеллеров. Его гости не обладали такой роскошной родословной, но так же были весьма представительными джентльменами.

Мэлвин Франк – низенький толстячок с огромной лысиной, экономический советник председателя ФРС. Поджарый Конрад Бренд, член совета директоров «Эй Уайт Инкорпорейтед». Весёлый Фрэнк Конте, сотрудник «АВЕ Интернациональ групп Лимитед», контора эта была создана бывшими сотрудниками ЦРУ. Сам Фрэнк долгое время проработал в резидентурах: Турции, Саудовской Аравии и Арабских Эмиратов.

После скандала «Иран – контрас»⁴, ЦРУ для особо «скользких» операций, создало несколько таких фирм. Организации эти были частными и неподконтрольными Конгрессу США.

Своё поместье Мэтт Прэтис использовал исключительно для подобных мероприятий, подальше от любопытных взоров журналистов. Именно эта встреча и повлияла на судьбы многих миллионов людей в разных уголках планеты спустя несколько лет. Однако это будет в будущем, а пока эти достойные джентльмены в сумраке библиотеки, освещаемой лишь огнём камина, потягивали элитный виски «Дэлмор», впрочем, не все, толстяк Франк ограничился персиковым соком.

– В новых условиях США смогут оставаться на позициях мирового лидера, только если смогут контролировать все пути передвижения углеводородов, – заметил Прэтис.

– Вы с видом пророка провозглашаете избитые истины, – улыбнулся Конте, – впрочем, виски у вас хорош, и я готов слушать вас дальше.

– Благодарю Фрэнк, – серьёзно ответил Мэтт, – что бы заслужить ваше внимание, я готов использовать весь свой запас виски.

– В этом случае, я ваш самый внимательный слушатель, – развёл руками Конте.

– Тогда я продолжу, – Прэтис поставил свой стакан с виски на столик, – согласно пакту Куинси⁵ месторождения Саудовской Аравии принадлежат фактически нам, по закону о СРП⁶ принятому Россией, полезные ископаемые этой страны, так же принадлежат нам.

– Послушайте Мэтт, а вы уверенны, что так будет продолжаться и дальше? – спросил Конрад Берендж. Он встал, прошёлся по библиотеке и продолжил: – На смену Ельцину пришёл Путин. Где гарантии, что он будет придерживаться прежних договорённостей?

– Я читал отчёт Джины Распел из аналитической группы ЦРУ, – вставил Фрэнк Конте, – она утверждает, что Путин креатура Бориса Березовского и полностью ему подконтролен.

– Вот вам и ответ на ваш вопрос Конрад, – улыбнулся Прэтис, – Путин подконтролен Березовскому, а тот подчиняется нашим решениям.

– Правда есть одно но, – продолжил Фрэнк Конте, – Распел смущает быстрый рост Путина с должности рядового сотрудника аппарата президента Ельцина, до директора ФСБ. Что за люди обеспечили ему такое продвижение? Каковы их цели? Этого Джина Распел установить не смогла.

– Данное обстоятельство, объясняется обычной русской безалаберностью, – махнул рукой Мэлвин Франк, – во всей этой неразберихе, когда Ельцину каждый норовит подставить подножку, самое разумное поставить руководителем ФСБ человека без амбиций. В КГБ Путин служил на незначительной должности, у него была чисто бумажная работа.

Путин как сотрудник КГБ, в своё время привлекал внимание ЦРУ, но там аналитиков сбила с толку его должность директора клуба русско-германской дружбы в Дрездене. Именно тогда в ЦРУ решили, что у него функции обычного делопроизводителя.

Не предполагали в ЦРУ, что в Дрездене Путин был на оперативной работе. В аппарат президента и далее на пост руководителя ФСБ, Путина продвигали бывшие работники КГБ и действующие сотрудники ФСБ, и об этом Мэтту Прэтиссу и его компании и вовсе было не ведомо.

– Будем считать, что так оно и есть, – согласился Прэтисс, – таким образом, месторождения Аравийского полуострова и России у нас под контролем. Остаются месторождения Каспийского моря и Персидского залива.

– Как вы собираетесь заполучить их? – спросил Конрад Берендж.

– Дик⁷, уже тянется к Каспию, – усмехнулся Франк.

– Этого мало, необходимо контролировать пути доставки углеводородов от месторождений до потребителей. Следовательно, на Кавказе и в Персидском заливе должны быть наши военные базы, – заметил Прэтисс.

– Как мы туда попадём? – Конрад Берендж посмотрел на свой пустой стакан.

– Защищая мир от терроризма, – Прэтис встал и налил ему виски, – Саддам Хусейн угрожает миру химическим оружием, а в Чечне наряду с повстанцами, воюют и террористы, связанные с Усамой бен Ладеном. Но прежде чем идти на борьбу с терроризмом, нам необходимо консолидировать само американское общество. Наши граждане должны видеть, что армия США всегда стоит на страже интересов не только Америки, но и всего мира.

– Как вы собираетесь объединить американцев?! – воскликнул Мэлвин Франк. Он допил свой стакан с соком и поставил его на стол: – Наш обыватель смотрит по телевизору репортаж про талибов в Афганистане и совершенно не понимает где это. Его такая тема не интересует, потому что Афганистан далеко. Обывателю гораздо интереснее репортаж из ресторанчика в соседнем квартале, о тамошней вкусной пицце.

– Это пока теракты не произошли в Америке, – усмехнулся Прэтисс.

– А вы не исключаете такую возможность? – осведомился Конрад Берендж.

– Вот теперь Фрэнк ваша очередь. Пока вы будете говорить, следовательно, не сможете пить, таким образом, я сэкономлю на виски, – усмехнулся Мэтт Прэтис.

– Не дождётесь, я делаю эти дела одновременно, – покачал головой Конте.

Ещё в апреле 1996 года Фрэнк Конте вошёл в контакт с арабским бизнесменом Анваром Хароги. В своё время тот представлял финансовые интересы семейства бен Ладенов в США. Дружил Анвар так же и с Усамой бен Ладеном, оказывал ему финансовую помощь при организации «Аль Кайда»⁸. Всё это Анвар Хароги делал по поручению Фрэнка Конте, служившим в то время в резидентуре ЦРУ, в Саудовской Аравии.

Тогда «Аль Кайда»⁹ набирала боевиков среди арабов, для войны с советскими войсками в Афганистане.

Шло время, и СССР ушёл из Афганистана, а потом и вообще развалился. «Аль Кайда»¹⁰ стала проникать на территорию бывшего СССР, но одновременно её боевики проводили теракты и против американцев. Анвар Хароги прервал все контакты с Усамой бен Ладеном и возобновил их только в 1996 году по просьбе Фрэнка Конте. Именно тогда Анвар Хароги порекомендовал Усаме бен Ладену провести теракт на территории США, идею эту, предложил именно Фрэнк Конте.

Ушлый бизнесмен Анвар Хароги насторожился. Ему не улыбалась перспектива закончить свои дни на электрическом стуле. Он спросил Конте: кто за ним стоит? Итальянец ответил, что это целиком его предприятие.

Хароги понимал, что это не так. Однако отказаться от предложения уже не мог. Кто же станет оставлять в живых такого свидетеля?!

Проклиная всё на свете, полетел Хароги в Афганистан к Усаме бен Ладену. Тот к предложению провести теракт на территории США отнёсся прохладно, но люди из его окружения ухватились за эту идею.

На Хароги вышел Амин аль Рашди и сообщил, что помощник Усамы, доктор аль Заварихи согласен взяться за это дело.

С этого дня, Хароги по поручению Конте, передавал деньги Амину аль Рашди и Халледу Мухаммеду, а в замен получал от них информацию о том, как продвигается подготовка к теракту.

Конте, кратко и не вдаваясь в подробности, изложил всё это присутствующим.

– Общая беда должна сплотить всех американцев, – именно так Конте закончил свою речь.

– Но русские вряд ли согласятся на наше присутствие на Кавказе, – усомнился Мэлвин Франк.

– Поживём, увидим, – улыбнулся Прэтисс.

– А каково сейчас положение в Чечне? – поинтересовался Конрад Берендж.

В Чечне, с октября 1999 гола опять полыхала война, так называемая «вторая чеченская компания». Всё было как в и первую компанию: грязь, старая техника и оборванные солдаты. Но это уже была другая война.

Первыми это почувствовали генералы, ещё в Дагестане, в августе, когда прилетевший к ним Путин, в армейской палатке, провозглашая тост, сказал: «Очень хочется поднять этот стакан и выпить, но я предлагаю сейчас эту рюмку поставить. Мы обязательно выпьем за них, наших солдат, но выпьем потом, когда все задачи будут принципиально решены».

Кто-то забурчал под нос: «Плохая примета ставить рюмку на стол».

На Руси так уж заведено, поднял стакан, пей, но именно тогда, те, кто был в той палатке, поверили, теперь всё будет по-другому. Не так как в первую чеченскую компанию.

Этого не знали в резидентуре ЦРУ, когда вышли на людей из окружения Явлинского, и он 9 ноября заявил на заседании Государственной думы, что нужно приостановить операцию в Чечне и начать переговоры с руководителями Ичкерии, в ультимативной форме потребовать от Масхадова самостоятельно урегулировать ситуацию или уйти в отставку. Понимал ли Явлинский, какую глупость он предлагает?

Но войну уже было не остановить, и к концу декабря 1999 года Грозный заблокировали. В Генеральном штабе ещё шли дебаты по поводу того, брать Грозный или приостановить штурм, пополнить поредевшие в бою части техникой и людьми. Однако сама война решила этот спор: части подходившие к городу, постепенно, без всякой команды, втягивались в Грозный. Именно так была взята Ханкала – пригород Грозного. Город всё ещё был не плотно блокирован и боевики имели возможность относительно свободного перемещения.

10 ноября, на находящейся неподалеку от Грозного, бывшей турбазе «Каменные ворота», Масхадов собрал на совещание всех амиров крупных отрядов. Вопрос стоял один: как защищать Грозный?

Ближайший соратник Масхадова, руководитель его президентской администрацией и одновременно командующий президентской гвардией Апти Баталов, заявил, что оставаться в Грозном, значит обрекать себя на гибель.

Послышались одобрительные голоса, и кто-то крикнул, что уходить нужно немедленно.

– Что я слышу! – встал Шамиль Басаев. – Здесь не военный совет амиров¹¹, а блеяние трусливых овец! Под юбками у своих баб решили спрятаться от кафаров¹²?! Я предлагаю, того кто завит об отходе из Грозного, расстрелять на месте!

Басаева поддержали араб Хаттаб и Багаутдин Бакуев, бывший заместитель министра МВД Ичкерии, а ныне командующий обороной Старопромысловского района.

– Город нужно держать, – заявил Бакуев, – если умело построить оборону, то русские захлебнуться здесь своей кровью.

– А кто будет строить эту самую умелую оборону, ты что ли? – крикнул Асланбек Исмаилов, по прозвищу Маленький Асланбек.

– Маленький Асланбек, мы все вместе будем строить эту оборону, – улыбнулся Басаев, – а потому я вношу предложение, назначить начальником штаба обороны Грозного Маленького Асланбека, точнее бригадного генерала Асланбека Исмаилова.

– Маленький Асланбек хотел сказать, что среди нас есть только два человека, которые имеют военное образование, – уточнил Апти Баталов,– это наш президент Аслан Масхадов и бригадный генерал Хункар-Паша Исрапилов. Пусть Хункар – Паша скажет, сколько мы здесь сможем продержаться?

Все посмотрели на Исрапилова. Этот человек пользовался уважением, прежде всего тем, что не участвовал ни в каких дрязгах, и к тому же был хорошим командиром.

– При наличии боеприпасов, город можно держать месяц, – подумав, ответил Хункар – Паша.

– А больше нам и не потребуется, – оживился Басаев, – наши люди уже работают в Москве и в Америке. Мы заставим Путина пойти с нами на переговоры.

– Да это так, – подтвердил бывший начальник службы безопасности Ичкерии Айдамир Аблаев, – Хоза Нугаев¹³ поддерживает связь с влиятельными людьми в Америке. Они заставят Путина сесть с нами за стол переговоров.

– Что ж Айдамир, ты держи постоянную связь с Хозой, а нам, раз у нас уже есть начальник штаба, необходимо выбрать других руководителей обороны, – кивнул Шамиль.

Оптимизм Басаева, нисколько не поколебал уверенности у командира президентской гвардии Апти Баталова, в том, что их дело проиграно. Тем более что 18 января федералы заняли мост через Сунжу, и город был разделён на две части: западную и восточную. Сообщение между отрядами, теперь осуществлялось только по рации. Именно Баталову, Шамиль Басаев поручил отбить мост у федералов.

Вместо того, что бы готовиться к штурму, тот собрал своих гвардейцев и объявил им, что он снимает с себя полномочия командира отряда, предлагает гвардейцам разоружиться и идти по домам. Кое-кто внял советам своего командира, а большинство разошлись по другим отрядам.

Басаев узнал о решении Баталова вечером 19 января. Он приказал разыскать Апти и расстрелять, но было слишком поздно. Переодевшись в гражданскую одежду, Баталов смешался с потоком беженцев и благополучно выбрался из города. Он «залёг на дно», но в апреле 2000 его задержат в Шалинском районе и эпатируют в следственный изолятор ФСБ «Лефортово».

Баталов сможет доказать, что за участие в первой чеченской компании, он амнистирован, а во второй, участия не принимал. В июне этого же года уголовное дело против него будет прекращено и он выйдет на свободу. Однако возвращаться домой, в Чечню, Баталов не рискнёт, и в 2002 эмигрирует в Великобританию. Всё это будет в будущем, а пока Баталов в потоке беженцев выходил из Грозного.

Боевики могли держать под своим контролем только дома в районе площади Минутка, которая находится в самом центре Грозного.

Вообще-то площадь эта звалась Октябрьской, а с приходом к власти Дудаева, её стали именовать: «площадью Хрущёва», но в народе ее, как и раньше звали «Минутка». Когда-то здесь проходила узкоколейка, по которой возили рабочих на нефтяные промыслы. Железнодорожный состав на этой площади останавливался ровно на минуту. Отсюда и название: «Площадь Минутка».

Вечером 19 января, узнав о бегстве Баталова, обороняющий улицы Заводского района Грозного Арби Бараев, так же принял решение уходить из города.

– Пока кольцо вокруг города не плотное, нужно валить отсюда, – сообщил Бараев своим наибам¹⁴, – сегодня же ночью уйдём в Алхан Калу.

В ночь с 19 на 20 января, отряд Арби Бараева, проскочив между заслонами федералов по руслу реки Сунжи, ушёл из Грозного.

В то время, когда боевики Арби Бараева по пояс в ледяной воде, брели прочь из блокированного города, адмирал Строгов, который со стороны ФСБ руководил антитеррористической операцией, собрал в армейской палатке, в Ханкале своих подчинённых. Им предстояло разработать операцию по уничтожению боевиков.

– Предлагаю предстоящую операцию обозначить кодовым названием «Охота на волков», – предложил адмирал.

Пока шло обсуждение деталей операции, поступило сообщение, что большой отряд боевиков по руслу реки Сунжа выбирается из Грозного.

– Ну что ж, раз сами боевики выбрали это место, так тому и быть, – кивнул Строгов. Он обратился к генералу Леднёву: – Евгений Васильевич, вам необходимо завтра,– адмирал посмотрел на часы, и, усмехнувшись, поправился, – точнее уже сегодня, вылететь в Москву и обеспечить там дезинформационное прикрытие нашей операции.

Совещание у Строгова закончилось в пять тридцать утра. Когда сотрудники разошлись, Строгов прилёг на походную койку, необходимо поспать хотя бы два часа, в восемь у него встреча с бывшим муфтием Чечни Ахмадом Кадыровым.

Когда в августе 1999 года боевики напали на Дагестан, а потом стали взрывать жилые дома в Москве, Буденновске и Волгодонске, было принято решение о вводе федеральных сил на территорию Чечни. Тогда встал вопрос о главе этой мятежной республики. Кто возьмёт на себя вопросы по организации работы новой администрации Чечни?

С Масхадовым всё время велись переговоры, предполагалось, что он публично отмежуется от таких одиозных полевых командиров как Басаев, Хаттаб, Меджидов и добровольно сложит с себя полномочия главы Чечни. Взамен Масхадову гарантировалась жизнь и возможность выезда за границу. Тот всячески лавировал, и не давал ни каких обещаний.

Тем временем Строгов поручил полковнику Абердину подобрать кандидатуру на должность главы Чечни.

Пётр Витальевич Абердин принялся досконально изучать политическую жизнь в Чечне и определил для себя три кандидатуры: бывший мэр Грозного Беслан Гантамиров, глава концерна «Милан» Малик Сайдулаев и муфтий Чечни Ахмад Кадыров.

Перед будущим главой Чечни стояли поистине невыполнимые задачи: склонить умеренных полевых командиров сложить оружие, примирить враждующие между собой группировки чеченцев. Потому сразу отпали кандидатуры Гантамирова и Сайдулаева.

Первый плохой переговорщик, слишком строптив и своенравен, а второй хоть и хороший бизнесмен, но в Чечне не имеет никакого авторитета.

Оставался Кадыров. Муфтием он стал в 1995 году, когда прежний муфтий Чечни Саид – Ахмед Аслабеков отказал в просьбе Джохару Дудаеву объявить джихад против России. За это Аслабеков был объявлен дезертиром и по приговору шариатского суда Чечни бит палками.

Кандидатуру Кадырова предложили Джохару Дудаеву полевые командиры Руслан Гелаев и Шамиль Басаев.

Кадыров джихад России объявил, а после гибели Дудаева, поддержал кандидатуру Аслана Масхадова на президентских выборах. Имам Кадыров выступал против ваххабитов.

В июне 1999 года он, видя подготовку ваххабитов к нападению на Дагестан и полную неспособность Масхадова противодействовать им, решает захватить власть в Чечне. Кадыров собирает тайное совещание, на котором присутствуют все руководители силовых ведомств независимой Ичкерии. Произошло невероятное: на этом совещании было не так уж и много сторонников Кадырова, вдобавок все эти люди, были ярыми противниками друг друга, но Ахмад смог убедить всех, и единогласно был избран военным амиром.

По законам шариата, военный амир, становится руководителем государства, после устранения от власти светского главы государства.

Тогда Масхадову остались верны лишь двое: командир национальной гвардии Мохаммед Хамбиев и глава шариатской службы безопасности Айдамир Аблаев, но именно эти двое, предотвратили захват власти Кадыровым. Муфтий был арестован и под охраной препровождён в своё родовое село Центерой.

Аслан Масхадов издал указ о снятии с Ахмада Кадырова сана муфтия Чечни. Официальной причиной послужил отказ объявить джихад во время начавшейся тогда второй чеченской войны.

Во всей этой истории, Абердину импонировало в Кадырове одно, он мог вести переговоры с враждующими между собой людьми, и склонить их на свою сторону.

« Ахмад Кадыров именно тот человек, который сейчас должен стоять во главе Чечни» – решает Абердин и начинает искать возможности сближения с ним.

Решение этой проблемы оказалось на удивление лёгким. Мовлади Атлангиреев – лидер одной из чеченских криминальных группировок, которая в милицейских картотеках именовалась как «лазанские», оказался одноклассником Ахмада Кадырова.

Мовлади Атлангиреев был информатором ФСБ и МВД. Он, позвонил в Чечню Кадырову и пригласил его в Москву. Первая встреча Абердина и Кадырова состоялась на квартире Атлангиреева в Москве. Потом с Кадыровым встретился начальник департамента противодействия терроризму и экстремизму ФСБ адмирал Строгов.

– А вы совсем не спали адмирал, – заметил Ахмат Кадыров, глядя на помятое лицо Строгова, – было много работы?

– Да, – кивнул адмирал, – из города прорвался большой отряд боевиков.

– Я знаю, – кивнул Кадыров, – Арби Бараев увёл своих людей из Грозного. Он испугался окружения и полного уничтожения боевиков. Тарзан больше бандит, чем воин. Он как животное чувствует опасность.

– Так это был Арби Бараев?

– Да, он, по моим сведениям, другие полевые командиры не довольны, решением оборонять город, но покидать Грозный они боятся. Иначе арабы перестанут давать деньги, а это для многих страшнее смерти, – Кадыров вздохнул и продолжил, – знаете адмирал, чеченцы так и не заметили, как потеряли свой суверенитет, а тем немногим, кто понял это, не давали и рта раскрыть, угрожая их жизням. Для ваххабитов, Ислам и шариат превратились в ширму, за которой творились чёрные дела. Ваххабиты хотели превратить Чечню в военную базу, для того что бы оторвать Кавказ от России. Но не для нас кавказцев, а для арабов. Я не сразу это понял. А когда понял, то начал бороться и за мной началась охота. Эту войну нужно остановить раз и навсегда.

– Как это сделать? – спросил Строгов.

– Та война, которая идёт сейчас, не война чеченского народа. Это война наёмников.

Действительно, вторая чеченская компания, во многом для простых чеченцев отличалась от первой. В первую компанию казалось, что чеченцы защищают свою родину от России. И вот федеральные силы покинули Чечню, но три последующих года, с ваххабитским и бандитским беспределом, многим открыли глаза. Охотников воевать, среди чеченцев по-прежнему было не мало, но значительно меньше, чем раньше.

Потому сюда хлынули наемники: арабы, турки, афганцы, узбеки, таджики. Приехали так же украинцы из УНА-УНСО¹⁵, которые поражали всех своей звериной жестокостью по отношению к пленным солдатам. И что уж совсем удивительно, было среди наёмников много русских из России. Они-то за что воевали здесь?!

Дрались наёмники отчаянно, потому что знали, в случае попадания в плен, смерть от пули за счастье будет. Чаще всего наёмникам разбивали голову прикладами. И язык не поворачивается обвинить солдатиков – пацанов в зверствах, потому как с ними в плену поступали точно так же. Эта война была очень жестокой.

– Раз простому чеченцу нет дела до этой войны, нужно, что бы он ни пускал на неё своих сыновей, – продолжал Кадыров, – а тех, кто ушёл воевать, вернуть домой. Необходимо лишить ваххабитов поддержки народа. Вот тогда их можно будет перебить как бешеных псов, даже если они попрячутся в свои норы в горах.

– Как лишить ваххабитов людской поддержки? – адмирал потёр лоб, бессонные ночи начинают сказываться головной болью.

– Нужно предложить боевикам, непричастным к тяжким преступлениям сложить оружие и вернуться домой, – ответил Кадыров, – таким людям необходима амнистия. Я буду под своё честное слово, призывать боевиков и полевых командиров сложить оружие. Но я не могу обманывать людей, если им обещана амнистия, она должна быть.

– Понял вас Ахмат – хаджи, – кивнул Строгов, – в ближайшие дни, я выйду к руководству с вашими предложениями.

– Будет лучше, если мы это сделаем вместе, – покачал головой Кадыров.

– Решено, – согласился Строгов.

Он взглянул на часы, они проговорили два часа.

«Леднёв, уже три часа как в Москве», – подумал Строгов, – успел, он что ни будь сделать?»

Первым кого люди Леднёва взяли в оборот, были Лечи Исравилов по кличке «Борода» и Мовлади Атлангиреев по кличке «Руслан».

В конце семидесятых годов, в Москве учились два чеченских паренька: Али Нугаев по кличке «Хоза» и Мовлади Атлангиреев, которого все звали Руслан.

Так уж у чеченцев принято, давать детям два имени. При рождении в свидетельство записывают одно имя, а зовут другим. Именно под вторым именем и знают все окружающие человека.

Отцу Мовлади, понравилось звучное имя «Руслан», так мальчика все и звали. Это уже потом, спустя десятилетия, второе имя превратилось в воровскую кличку.

Хоза и Руслан, между лекциями и коллоквиумами, грабили иностранных студентов, промышлявших фарцовкой. Те, боясь отчисления из институтов, не заявляли в милицию, потому до поры до времени дела у Хозы с Русланом складывались неплохо.

Они уже готовились к получению диплома, да вышла с ними неприятность. «Обули¹⁶» одного африканца «на гоп – стопе»¹⁷, а у того папа оказался премьер – министром дружественной страны с чёрного континента. Не получив заветного диплома, отправились Хоза и Руслан валить лес в «солнечную» республику Коми АССР.

Отсидев по восемь лет, в 1988 году они вернулись в Москву, и организовали из чеченцев группировку, куда и вошёл Лечи Исравилов получивший кличку «Борода».

Это были времена первых кооперативных кафе, и чеченцы взяли под свою крышу кафе «Лазань» откуда и пошло название этой группировки «лазанские». Были они в то время самыми «отмороженными», не признавая над собой никого.

Как-то грузинский «вор в законе» Шакро Молодой, в миру Захарий Калашов, вызвал строптивых чеченцев на «стрелку»¹⁸, а те устроили Шакро и его молодцам такую бойню, что Калашов получив ножом в руку, посчитал, что легко отделался. Больше воры к «лазанским» не лезли.

В начале 1990 года всех «лазанских» арестовали и отправили в места не столь отдалённые. Однако тут грянул 1991 год, развалился СССР и Нугаева отбывавшего наказание в Хабаровском крае, в ноябре по запросу из ЧИАССР, чеченские оперативники вывезли в Грозный и отпустили. Постепенно все «лазанские» оказались на воле.

В 1994 году началась первая чеченская компания, и они отправились в Чечню. Хоза к тому времени стал начальником службы внешней разведки Ичкерии, а другие «лазанские» полевыми командирами. Изредка они наведывались в Москву.

В 1998 году, когда ФСБ возглавил Путин, эта организация находилась в «разобранном» состоянии. Но постепенно служба контрразведки приводилась в порядок и «лазанские» попали под плотный «колпак». Почти все они в той или иной мере пошли на сотрудничество с «конторой».

Вот и сейчас, оказавшиеся в Москве, Руслан и Борода были взяты оперативниками «под белы ручки», и препровождены на конспиративные квартиры ФСБ. Там Бороде и Руслану ненавязчиво, но доходчиво объяснили, что хорошо бы им оказать помощь своим друзьям, которые держат оборону на площади Минутка в Грозном.

Первым кому дозвонились Борода и Руслан, был один из участников их группировки Балаутди Текилов по кличке «Малыш». В ту пору он был заместителем Салмана Радуева.

В ноябре 1999 года Радуев, отряд которого насчитывал восьмисот бойцов, пытался дать бой федеральным силам в Курчалоевском районе, но был на голову разбит. Сам Радуев вместе с телохранителями исчез, а Малыш подался в Грозный и примкнул к отряду Руслана Гелаева. В Грозном отряд Гелаева держал оборону около автовокзала.

Вечером 21 января Руслан Гелаев сидел в подвале здания автовокзала и пил чай из алюминиевой кружки. К нему спустился Малыш, только что проверивший посты охранения, а заодно переговоривший по телефону спутниковой связи с Бородой.

– Чай будешь? – кивнул Гелаев на закопченный, эмалированный чайник.

– Не для того я скакал к тебе под пулями как заяц, что бы чаи распивать, – Малыш положил свой АКМ на ящик. Сам уселся на единственный в этом помещении стул, предварительно проверив его крепость.

– Зачем же ты скакал ко мне словно заяц? – улыбнулся Гелаев.

– Со мной связался приятель, который сейчас в Москве. Он сказал, что в штабе, в Ханкале у него есть доверенный человек. Когда-то мой приятель помог ему вытащить солдат из плена, его подчинённых. Сейчас этот человек может предоставить нам карту расположения укреплённых позиций русских и схему минных полей.

– А твоему приятелю в Москве можно верить? – поинтересовался Гелаев.

– Я ему верю как самому себе, – твёрдо ответил Малыш.

– Это хорошо, – кивнул Гелаев, – что хочет ваш человек за карту?

– Восемьдесят тон баксов.

– Твой приятель объяснил, как выйти на этого штабиста?

– Да

– Ну, так не теряй времени и забери карту, – Гелаев поставил пустую кружку на ящик, – баксы ты получишь. Для такого дела, я тебе сам денег отмуслякую, и не поддельных, какими Шамиль Басаев любит расплачиваться, а самых настоящих, американских долларов.

Ровно через сутки карта была у Гелаева, и он связался с Басаевым, а тот вечером объявил сбор всех амиров.

– Карту ещё нужно проверить, – с сомнением сказал Хункар – Паша Исрапилов.

– Согласен, – кивнул Гелаев, – я пошлю своих людей разведать проходы и заодно доставить из Алхан Калы боеприпасы. Со мной связался Тарзан и сказал, что привёз их туда. Мы заберём боеприпасы, а заодно проверим достоверность карты.

– Хорошо Хамзат¹⁹, проверяй, – кивнул Басаев, – мы уйдём из грозного после двадцать восьмого января.

– Почему именно этот срок? – спросил Асланбек Аблаев.

– Масхадов передал, что двадцать седьмого января в Страсбурге будет проходить парламентская ассамблея Совета Европы. Там на Путина надавят, и он пойдёт с нами на переговоры. А до той поры, нам нужно, держатся в городе.

– Хорошо, – согласился Гелаев, – я пока проверю проход.

– Сделай это завтра и забери у Тарзана боеприпасы, – дал указание Басаев, – а то нам скоро драться не чем будет. Камнями кидаться придётся.

Вернувшись к себе в подвал, Гелаев вызвал своего помощника.

– Рамзан, днём обойди все наши позиции и объяви, что мы завтра ночью уходим из Грозного. Никаких переговоров по рации. Всё держать в строгой тайне, даже от моджахедов из других отрядов.

В ночь с двадцать второго на двадцать третье января, отряд Гелаева тихо снялся со своих позиций и по руслу реки Сунжа ушёл из Грозного в сторону Алхан Калы. Но в село Гелаев заходить не стал, а пошёл дальше в Гайты.

Шамиль Басаев, узнав о поступке Гелаева, был взбешен, но быстро успокоившись, сказал:

– На всё воля Аллаха. Хамзат своим предательством подтвердил безопасность этого прохода.

Получив карту минных полей и расположения опорных пунктов федеральных сил, боевики выставили наблюдателей. Строгов приказал снайперам из отряда ФСБ «Вымпел» перебить их. Пару дней снайпера «чистили» этот участок, а потом охотников надзирать больше не было.

Никаких попыток к переговорам, федеральные власти не делали, и Басаев решил ночью тридцать первого января уходить из Грозного. Несколько групп боевиков на всякий случай выбрались из Грозного, и две группы нагруженных боеприпасами, даже вернулись обратно. Всё было тихо, и боевики полностью поверили в безопасность прохода.

31 января, в шесть часов вечера Шамиль Басаев собрал всех амиров в подземном переходе на площади Минутка.

– Сегодня в 21.00 уходим из Грозного, – объявил он, – отходить будем двумя группами. В первой, пойдут отряды Лечи Дудаева, Хункар – Паши Исрапилова и Асланбека Маленького, – Шамиль указал на карте, и все сделали отметки на своих картах, – пойдём встык между 15 и 752 полками. Там на территории полутора километров нет сплошной линии обороны. Всем сегодня же снять полевую форму и надеть гражданские костюмы, – Басаев посмотрел на окружающих и спросил: – спортивные костюмы, что подарены были на Новый год, сохранили? Вот в них и пойдём. Потом легче будет затеряться среди мирного населения. В Грозном остаётся местный джамаат²⁰ амира Исы Мунаева. Когда мы благополучно уйдём из города, моджахеды Исы попрячут оружие и разойдутся по домам. Да поможет нам Аллах!

Пока Басаев проводил совещание, федералы начали артиллерийский обстрел города, а русло Сунжи спешно минировалось.

Ночью 31 января в 22.30 боевики стали сосредотачиваться в пригороде Грозного, под названием Алда. Перед самым выходом, Адам Нальгиев, начальник охраны Шамиля Басаева, сказал Эдику Эдигову:

– Возьми с собой пару ребят и всё время будь возле Шамиля. Что бы ни случилось, нам необходимо прикрывать его.

Эдик выбрал Мовлади Алиханова и Тулпара Такранова.

Ночи на Кавказе чёрные, зимой, температура не опускается ниже минус двух градусов, и потому снег на равнинах, держится самое большее дня два. Оттого темно и грязно кругом.

– Вон там позиции русских, – шёпотом сказал Эдик Эдигов, указав рукой в сторону дозора федералов.

– Сыро и холодно, – поёжился Мовлади. – Иншалла²¹ кафары дрыхнут в своих тёплых землянках.

Но русские не спали. Они со дня на день ждали прорыва боевиков. Абрамин – командир роты инженерной разведки полка ВДВ, был прикомандирован к 752 мотострелковому полку. Весь день он со своей ротой минировал русло Сунжи, а вечером пошли обогреться к дозорному взводу, которым командовал земляк Абрамина, Сашка Прохоров.

Как водится, за встречу выпили водочки, только стали болтать «за жизнь», как в землянку пришёл наблюдатель, и доложил, что из Грозного идут боевики, Абрамин и Прохоров вышли в окоп.

– Как тараканы шевелятся, – присвистнул Прохоров, разглядывая поле в прибор ночного видения.

В зелёном свете прибора, всё поле словно шевелилось, так много было там боевиков. Они шли в трёхстах метрах от позиций взвода, Прохоров, длинной трассирующей очередью из своего АК-74 указал куда бить. И началось!

Отряды Хункар – Паши Исрапилова и Лечи Дудаева двигались в авангарде, именно они нарвались на взвод Прохорова. Когда в их сторону понеслась длинная трассирующая очередь, моджахеды интуитивно ушли вправо и тут же попали на минное поле. Всё кругом загрохотало: взрывы мин, буханье миномётов, режущий душу скрежет зенитных установок, грохот танковых орудий. И крики, стоны, вопли моджахедов!

Хункар-Паша от всего этого разом ошалел, и стоял как истукан. В небе зависли осветительные снаряды, стало светло как днём. Кругом был форменный ад! Вокруг Исрапилова вмиг выкосило всех его телохранителей, самого его взрывной волной отбросило в сторону. Он сел на землю и тряс головой, к нему подскочил Лечи Дудаев.

– Куда идти?! – вопил он. – Кругом минные поля! В моём отряде, больше половины шахиды!²²

Именно вопли Дудаева подействовали отрезвляюще на Хункар-Пашу.

– Нужно обязательно уничтожить этот опорный пункт кафаров, – сказал он, – иначе нам не прорваться. Пойдём вперёд.

– Мы не дойдём до туда, – орал Лечи, – нас всех перебьют!

– Должны дойти, – Хункар-Паша поднялся на ноги.

Он стал собирать своих людей и повёл их в атаку на позиции взвода Прохорова.

В этот самый момент, ротный 1-го батальона 15 мотострелкового полка капитан Хайруллин, стащил за воротник армейского бушлата наводчика зенитной установки.

– Ну-ка воин, дай ротному пострелять, – сказал он, усаживаясь за зенитную установку.

– Не доверяете, товарищ капитан?! – обиделся солдат.

– Не то, чтобы совсем не доверяю, но лучше самому, – ответил Хайруллин, наводя стволы на боевиков, – Ну пошли!

Первой же очередью, он смёл с гребня ряд боевиков, но тут же пошла вторая волна. Именно в этой группе шли Хункар-Паша Исрапилов и Лечи Дудаев. Смёл и эту цепь Хайруллин.

Установка работала и работала, солдаты едва успевали подтаскивать короба со снарядами своему ротному. Стволы нагрелись так, что казалось их, разорвёт, а боевики всё лезли и лезли. Но вот Хайруллин как косой срезал очередную цепь и всё, больше никто не шёл.

Отряды Дудаева и Исрапилова полегли полностью, во главе с амирами. Видя это, Шамиль Басаев приказал своей группе повернуть правее и идти полем на Ермоловку.

– Там же минное поле! – заорал Маленький Асланбек. Он не пошёл за Исравиловым и поэтому был жив.

– Значит, пойдём через мины, – усмехнулся Басаев, – Аллах поможет нам!

Шамиль Басаев указал рукой на небо и продолжил:

– Взгляни, Аллах уже помогает нам, у кафаров заканчиваются осветительные снаряды. Скоро Аллах накроет нас темнотой, и мы прорвёмся!

Басаев дал команду своим наибам вести моджахедов через минное поле. Начались подрывы. Но если подрывался один моджахед, следом шёл второй, погибал он, шёл третий, так минное поле и преодолевали.

Асланбек Маленький, шедший рядом с Шамилем Басаевым, сказал:

– Шамиль, нам тут…, – грохнул взрыв. Маленькому Асланбеку оторвало обе ноги и разворотило живот.

Взрывом Басаева отшвырнуло в сторону. Идущий в нескольких метрах сзади Адам Нальгиев интуитивно сделал шаг в сторону и наступил на мину. Грохнул взрыв, Нальгиева, Эдика Эдигова, Мовлади Алиханова и Тулпара Такранова как куклы разбросало в разные стороны.

«Лучше бы сидел дома», – с тоской успел подумать Тулпар, когда на него опускалась темнота. Он уже не видел, как другие моджахеды подняли Шамиля и оттащили назад. Они поняли, что по полю, они не прорвутся, станут шахидами. Моджахеды направились к реке, стали прорываться по руслу Сунжи, идя по пояс в ледяной воде, но и здесь были мины. Однако в реке моджахеды находились в мёртвой зоне, и по ним почти не стреляли. Когда кто-то подрывался на мине, то своей гибелью, он прокладывали дорогу другим.

Командир 15 мотострелкового полка, полковник Цеховских, выдвинул развевзвод к Сунже, и разведчики с крутого берега расстреливали боевиков. Подтянули несколько расчётов АГС, зенитную установку и те так же били по руслу Сунжи.

Не Аллах, а безалаберность войсковых тыловиков помогли боевикам. Парашюты в осветительных снарядах отсырели, и два из трёх снарядов, камнем падали на землю. Но вот все осветительные снаряды закончились, и стало темно. Солдаты в «слепую» вели огонь по руслу Сунжи, но теперь боевики несли потерь меньше. В кромешной тьме, многим из них удалось прорваться и уйти в Алхан Калу.

Наконец замолкли все орудия, и наступила непривычная тишина. Лишь изредка постреливали дозорные заслышав подозрительный шум или для того что бы взбодриться. Более или менее вразумительная часть операции «Охота на волков» закончилась.

Тулпар Токранов очнулся от того, что кто-то тряс его за плечо, это был Мовлади Алиханов. Пока Тулпар валялся без сознания, Мовлади успел перевязать свою раненную ногу и осматривал Тулпара.

– Да в порядке я, только затылок ломит, – ответил тот.

– Тогда нужно выбираться отсюда, – шёпотом сказал Мовлади.

– Давай посмотрим Эдика, – так же шёпотом ответил Тулпар.

– Ты что не видишь, он мёртвый! У него же кишки на боку валяются, – Мовлади потянул Тулпара за руку, – пошли отсюда.

Эдик Эдигов, очнулся спустя полчаса после ухода Тулпара и Мовлади. Он стряхнул с себя внутренности Адама Нальгиева, дотянулся до своего автомат, с приклада которого открутил жгут. Перетянув жгутом свою правую ногу, из кармана достал шприц – тюбик с промедолом²³, и вколол себе в ногу, после чего потерял сознание.

Пройдя по руслу Сунжи, Тулпар и Мовлади добрались до леса около Алхан Калы и в темноте, упали в воронку. Тулпар, чувствуя, как намокают его спортивные брюки, подумал, что лежит в луже. Пошарил рукой и только тут сообразил, что он на мёртвом моджахеде.

– В Алхан Калу нам лучше не заходить, – сказал Мовлади.

– Нам нужно обогреться, – ответил Тулпар. У него зуб на зуб не попадал: – Иначе мы подохнем от холода как собаки. Пошли тогда в Катыр Юрт.

– Нет, и туда мы не пойдём, – покачал головой Мовлади, – нам нужно как можно быстрее уйти дальше. Греться будем на ходу. Теперь только в движении наше спасение.

Мовлади был ранен в левую ногу, но судя по всему легко, он решил идти в Алхан Юрт.

Туда добрались к восьми часам утра, полностью выбившись из сил. Им дважды повезло: возле села стояла какая-то военная часть, а они умудрились пройти незамеченными. Во – второй раз им посчастливилось, когда они постучались в первый попавшийся дом, где хозяева их обогрели, накормили и дали чистую одежду. Потом, хозяин дома, Али, на своём «Москвиче» отвёз их в Энгеной.

Как не страшен и убийственен был огонь кафаров, но паники в рядах моджахедов не было. Они по возможности старались выносить своих раненных товарищей. К четырём часам утра, первые группы моджахедов достигли Алхан Калы.

В местной больнице хирург Хасан Баиев стал оказывать раненным и обмороженным медицинскую помощь. В эту ночь с он произвёл более восьмидесяти ампутаций. Не было никакого наркоза, и многие моджахеды умирали от болевого шока. Вся больница была забита их трупами и ампутированными конечностями.

Но оставаться в Алхан Кале было нельзя, те, кто нашёл в себе силы и до девяти часов утра покинул село, смог уцелеть. Ослабевшие моджахеды попали в плен, а кто пытался оказать сопротивление, были перебиты.

Выйдя из Алхан Калы, моджахеды направились к селу Катар Юрт. Здесь, остался отряд Арсана Абубакарова, что бы сковать боем кафаров, шедших по следам моджахедов. В отряде Абубакарова было двести пятьдесят человек. Он два дня удерживал село, когда осталось не более сорока человек, моджахеды прорвались из окружения. Абубакаров стремясь оторваться от кафаров повёл остатки людей к селу Чехи Чу, там до гор рукой подать, но не повезло, попали под налёт «грачей»²⁴ и почти все полегли, выжило несколько раненных, угодивших в плен.

1 февраля около девяти часов утра командир 752 полка Уфимцев вызвал Абрамина на командный пункт первого батальона.

– Ну что сапёр, высылай своих людей, разминируй проходы и посмотрим, что наработали за ночь, – сказал полковник.

Уфимцев сразу доложил в штаб группировки, о том, что большая часть боевиков смогла прорваться в Алхан Калу. Ему не поверили и обещали прислать проверяющего. Пока этот генерал приехал, разобрался в ситуации, ушло время. Именно этим объясняется тот факт, что федералы не сразу блокировали Алхан Калу, дав возможность боевикам идти дальше.

Впоследствии горячие головы в штабе группировки, обвиняли Уфимцева в халатности при организации обороны. Его снимут с должности и попытаются отдать под суд, но вовремя сообразят, что на суде вскроется вина не полковника, а тыловых служб, и тогда полетят с плеч генеральские погоны. Уфимцева по-тихому переведут в другое место. Но это будет спустя неделю, а пока, он с Абраминым шёл по разминированному полю. Они наткнулись на архивы Дудаева и Исрапилова.

Хункар-Паша, как бывший офицер, у себя в отряде вёл журнал боевых действий, а у Лечи Дудаева были только бухгалтерские книги, с записями кто из владельцев нефтедобывающих промыслов ему заплатил.

Абрамин со старшиной роты, Мишкой Пахомовым, отошли от полковника, разглядывая убитых боевиков. Один из них привлёк внимание Абрамина, тем, что был светловолосым.

– Хохол что ли? – поинтересовался Мишка.

Абрамин нагнулся к убитому парню, и достал у него из нагрудного кармана меховой куртки военный билет. Раскрыв его, капитан присвистнул:

– Нет, это русский, из Хабаровска. Срочную службу служил у меня в роте. Вот моя запись о закреплении за ним автомата и штык – ножа. Зачем он здесь-то воевал?

Мишка тем временем наткнулся на Эдика Эдигова.

– Этот, кажется, жив, – сказал он, снимая с плеча автомат, – но не жилец, ногу почти оторвало, – Мишка снял автомат с предохранителя.

– Погоди, – остановил его Абрамин, – отнесём его в санчасть. Если помрёт, то, по крайней мере, его крови на нас не будет.

Сзади раздались автоматные очереди, и тут же последовал миномётный огонь. Оказалось боевики, выходившие из Грозного последними, встретили рассвет в поле. Они попрятались в воронки, а теперь будучи обнаруженными, огрызались автоматным огнём. В ответ их добивали из миномётов и артиллерийских орудий, расстреливая последние боеприпасы.

К десяти часам, генеральская комиссия из Ханкалы, убедившись, что боевики всё же прорвались, во всём обвинили командиров 15 и 752 мотострелковых полков. То обстоятельство, что из трёх осветительных снарядов, годен был лишь один, никого не волновало.

В одиннадцать часов, в госпитале при фильтрационном лагере, Эдику Эдигову ампутировали правую ногу выше колена.

Вечером он очнулся от наркоза и услышал, как один врач говорил другому:

– Не жилец.

– Моя фамилия Эдигов, – сказал Эдик этому врачу, – сообщи обо мне в село Белоречье, это в Гудермесском районе. Пусть родители заберут моё тело. Сделай, пожалуйста, как я прошу, родственники заплатят тебе за меня.

Эдик говорил из последних сил, проваливаясь в темноту. Врач сделал больше, когда родственники приехали к лагерю, он отдал Эдика родителям, пусть умрёт дома, но, мать каким-то чудом выходила его.

Отряд Исы Мунаева утром не разоружился. В Грозном оставалось совсем мало жителей, и Иса понял, что затеряться они не смогут. Когда вечером артиллерия и авиация стали обрабатывать город, Иса повёл свой отряд тем же путём, каким ушли основные силы моджахедов. Мин в поле практически не осталось, но всё же двое подорвались. В небе вспыхнули осветительные ракеты, и моджахеды, подобрав тела убитых, успели спуститься к руслу Сунжи. На берегу опять подорвались двое, но все же, отряд прошёл по речке. Выбравшись из Сунжи, рассредоточились в жиденьких кустиках, всё что осталось от лесопосадки на окраине Грозного. Все деревья жители города вырубили на дрова.

Иса повёл отряд в посёлок Валерик, где он рассчитывал укрыться в лесном массиве, а потом уходить дальше в горы. Его отряд единственный, при выходе из Грозного потерял всего лишь четырёх моджахедов шахидами и двоих раненными.