Читать книгу Кровь алая-2. Помни о жизни - Евгений Петрович Горохов - Страница 3

«И всякому человеку Мы прикрепим судьбу его к шее»,

Коран, сура: «Аль исра» (Ночной перенос), аят 13.

февраль – март 2000 года.

К десятому февраля полностью улеглись страсти по поводу прорыва боевиков из Грозного. Начальство раздумало наказывать кого-либо. Операцию «Охота на волков», объявили успешно проведённой. В свою очередь боевики, прорвавшиеся в горы, считали, что счастливо отделались.

В Чечне на время установилось небольшое затишье. Совсем спокойно не было, боевики ставили на дорогах фугасы, а федералы обстреливали из артиллерийских орудий горы, но всё это делалось как-то вяло.

Из Баку в Чечню прибыл начальник внешней разведки Ичкерии Али Нугаев, более известный в определённых кругах под кличкой «Хоза».

Хоза в Чечне очень опасался за свою жизнь. Хотя он и был объявлен в федеральный розыск, но боялся он отнюдь не оперативников МВД или ФСБ. Хоза опасался арабов находившихся в Чечне. И вот по какой причине: несколько лет назад, на Нугаева вышел лидер арабской террористической организации «Чёрный сентябрь» Абу Надаль. Он предложил наладить торговлю российским оружием с ангольцами в обмен на алмазы.

До 1991 года, вооружение одной из двух противоборствующих группировок в Анголе поставлял СССР. Другой стороне, наладил поставку оружия офицер разведки Саудовской Аравии Абу Валид.

После развала СССР, одна группировка брала вооружение непонятно где, другой, продолжал поставлять оружие Абу Валид. Его то и решил подвинуть Хоза Нугаев.

Однако выход на ювелиров в Антверпене у Хозы получился неудачным, а только они могли связать его с покупателями из Анголы, и тогда-то Борис Березовский свёл Хозу с израильским предпринимателем Аркадием Гайдамаком. Тот как раз и поставлял оружие в Анголу после развала СССР. При помощи Хозы, Гайдамаку удалось полностью оттеснить арабов от торговли с ангольцами.

Однако вскоре Совет Безопасности ООН вынес резолюцию, запрещающую продажу оружия в Анголу. Гайдамак, используя свои связи во Франции, наладил поставки через фирму «Бренко Интернациональ», принадлежащую французскому предпринимателю Пьеру Фальконе. Тот подключил к этой сделке сына президента Франции, Жана – Кристофа Миттерана, который был советником Президента Франции по Африканским вопросам. Оружие поставлялось под видом сельскохозяйственных машин.

Бизнес у ребят шёл хорошо, и Хоза был страшно доволен, что вышел на мировой уровень, но тут из Франции поступили неприятные сведения.

Кто-то «слил» в газеты информацию о поставках оружия в Анголу, в обход резолюции Совета Безопасности ООН, и во Франции началось расследование.

Хоза сразу сообразил, что за этим стоит Абу Валид. Если тому станет известно об участие Хозы в этом деле, то воздух Чечни для Нугаева крайне опасен, а именно сейчас он наладил контакты с влиятельными американцами.

До 1996 года американцы старались не «светиться» при финансировании боевиков в Чечне. Всё было отдано на откуп разведке Саудовской Аравии, которая с помощью организации «Братья мусульмане»²⁵ усиленно насаждало ваххабизм на Кавказе, направляя так же в Чечню боевиков – арабов.

Но ситуация поменялась и США вновь потребовался враг «номер один». Всё дело в том, что экономика в мире складывалась так, что вот-вот мог разразиться сильнейший финансовый кризис, и понадобился «экономический эквивалент войны», как выразился американский экономист Пол Круглан.

Для этих целей, был выбран, Усама бен Ладен с его «Аль Кайдой»²⁶. Потому, американцам необходимо было «отмежеваться» от ваххабитов-террористов, но при этом, оказывать поддержку «умеренным борцам за независимость Ичкерии». Вследствие этого, арабский бизнесмен Анвар Хароги в 1997 году свёл Хозу с влиятельными людьми в Соединённых Штатах. Пользуясь такой поддержкой, тот в США зарегистрировал организацию «Кавказский общий рынок», официальным представителем которой стал Джеймс Бейкер, бывший госсекретарь США. Сам же Анвар Хароги заявил о намерении создать «Кавказский инвестиционный банк» с уставным капиталом в сто миллионов долларов. Деньги из этого банка естественно должны пойти на поддержку боевиков. Само собой не Анвар Хароги выделил эти средства, а ЦРУ и Пентагон.

Наученные горьким опытом «Ирангейта» эти «конторы» передали все свои «внешние» операции в ведение частных обществ. В США свобода бизнеса и потому действие частных структур не подконтрольно Конгрессу США, в отличие от ЦРУ и Пентагона, учреждений государственных.

Перед Нугаевым была поставлена задача, организовать в Чечне оппозицию России, при этом, она не должна была быть «запачкана» связями с ваххабитами. Деньги нужно отрабатывать, и приехал Хоза в Чечню.

В селе Толстой Юрт, он встретился с Султаном Гайсахановым, бывшим руководителем департамента государственной безопасности Ичкерии, а ещё раньше, тот работал начальником ОВД Гудермесского района.

Именно Гайсаханов был в Гудермесе реальным хозяином. Он имел небольшой отряд в семьдесят стволов, который не учувствовал в боевых действиях. Боевики Гайсаханова сидели по домам и контролировали нефтяной бизнес в Гудермесском и Старопромысловском районах.

Вторым собеседником был Айдамир Аблаев, бывший начальник службы шариатской безопасности Ичкерии. Он был одним из немногих, кто сохранил верность Масхадову. К тому же в своё время, предвидя вторую чеченскую войну, он наладил мощную конспиративную сеть. Этот человек был обладателем огромного архива службы безопасности Ичкерии, где хранился компромат на всех. С Айдамиром Аблаевым никто не хотел связываться, а у Хозы с ним были натянутые отношения, но обойтись без него, Нугаев не мог.

Хозяин дома подал гостям шашлыки и удалился.

– Времена изменились, – сказал Хоза. Его спутники с аппетитом поглощали мясо, и он продолжил: – сейчас такие люди как Шамиль Басаев и Арби Бараев только мешают нашему делу. Необходимо отмежеваться от них и создать своё собственное подполье.

– И давно такие умные мысли пришли в твою голову? – усмехнулся Аблаев.

Хоза откусил кусок шашлыка и ответил:

– Давно, только возможности встретиться с вами не было.

– Нам с Султаном это стало ясно ещё с ноября прошлого года, – сказал Айдамир и глотнул чай из пиалы, – мы даже отговорили Басаева оставить в Гудермесе своего эмира²⁷, и тот согласился с нами. Мы сами поставили в Гудермесе эмира.

– Его зовут Ваха, – продолжил Гайсаханов, – он никогда не был связан моджахедами и потому вне подозрений. Ему будет несложно создать конспиративную сеть.

– А мы поможем ему в этом, – пообещал Аблаев.

– Султан, ты дал ему своих людей? – спросил Хоза.

– В этом нет необходимости, – покачал головой Герисханов, – людей ему мы и так найдём.

– Эмир Ваха возьмёт на контроль назначение на ключевые посты в администрации районов наших людей, – пообещал Аблаев, – сейчас Путин собирается поставить главой Чечни Ахмада Кадырова, нам необходимо будет склонить и его на свою сторону. Если это не удастся, Ахмада необходимо будет ликвидировать. Но это в перспективе, а пока мы будем активно саботировать все его действия. Я же найду Вахе надёжных связных.

Сразу после встречи в Толстой Юрте, Айдамир Аблаев отправился в Гудермес. Там на улице Пушкина, находилась телемастерская, владельцем которой был хромой Хусейн Мацаев. Он хромал с детства, упал с лошади, когда гостил в Ножай-Юрте у деда, и нога срослась неправильно.

Страстью Хусейна была электроника, а бедой врождённая жадность. Именно из-за этого Хусейн и попал в переплёт: однажды, зимой 1996 года к Хусейну обратился приятель Асланбек Татишев и за триста долларов попросил изготовить электрический детонатор. Понимал Хусейн, что дело связанно с криминалом, но не устоял перед деньгами. Потом выяснилось, что его детонатор установили в бомбу, которую взорвали в доме Салмана Радуева, племянника президента Ичкерии Джохара Дудаева, влиятельного полевого командира.

Самого Салмана в доме не оказалось, но погибли его родственники. Неизвестно каким образом, но люди Радуева быстро вышли на Хусейна и не миновать бы тому смерти, если бы не вмешался Айдамир Аблаев. Именно он заставил Радуева забыть о существовании Хусейна Мацаева. За такое можно было требовать любую плату, но Аблаев лишь сказал Хусейну: «Придёт время, и я обращусь к тебе за помощью, ручаюсь, она не будет обременительной для тебя, и ты не откажешь мне».

Теперь Айдамир Аблаев напомнил Хусейну о своём долге.

– Пойдёшь к человеку, имя которого я тебе назову, – сказал Аблаев, передавая Хусейну, серебряный перстень с выгравированной на нём головой волка, – покажешь ему этот перстень и будешь выполнять все, что он скажет, – Аблаев улыбнулся, – это будет твоим дополнительным заработком.

Айдамир Аблаев ушёл, а Хусейн вертел в руках перстень и размышлял, в какую историю втянул его Аблаев?

Хусейн посмотрел в окно мастерской. Жизнь в городе шла свои чередом: по разбитым дорогам гоняли автомашины, водители которых, не соблюдали даже элементарных правил дорожного движения. Изредка, проезжали военные на своих БТРах. Женщины торговали у дороги «самопальными» соляркой и бензином, разлитыми в двадцатилитровые стеклянные бутыли. Такое топливо в три раза дешевле, чем на заправках, но и качество соответственно в несколько раз хуже.

Вот на грузовике подъехал милиционер с погонами капитана и с клетчатой сумкой, в которой «челноки» любят возить свой товар.

– Вассала валейкум Хусейн, – поздоровался милиционер, и Мацаев сообразил, что это бывший начальник уголовного розыска, Руслан Алтаев.

Четыре года тому назад, когда русские ушли из Чечни, на дом Алтаева напали боевики, из числа бывших уголовников, и ему пришлось бежать в Россию.

– Где ты жил всё это время? – спросил его Хусейн.

– В Нижнем Новгороде, работал участковым инспектором, теперь вернулся домой.

– Как там, в Нижнем Новгороде?

– Нормально, – кивнул Руслан, – город и люди хорошие.

В это же самое время, в Нижнем Новгороде, у себя в кабинете, в УВД сидел оперативник уголовного розыска Вадим Храмов и со злостью восклицал:

– Ну что за город?! Одни сволочи кругом!

Неделю назад Храмов задержал известного бандита по кличке Пятак. За ним было, по крайней мере, два убийства и, усадив Пятака на « кичу»²⁸, можно было спокойно собирать доказательную базу.

Ровно через три дня, следователь прокуратуры Савостин, выпускает Пятака под залог на глазах свидетеля, тот естественно отказывается от своих показаний, и добротное дело «сыпется» на глазах. В сердцах Храмов спросил у Савостина:

– Есть ли связь между отпущенным на волю Пятаком и только что купленным тобой новеньким «опелем»?

Савостин отделался шуткой, а на следующий день поехал в следственный изолятор. Там сидела и дожидалась отправки в места лишения свободы, осужденная судом шайка насильников. Храмов работал по этому делу и Савостин стал брать показания у насильников, что в ходе следствия Храмов избивал их, выколачивая признание. Как раз двадцать первого февраля, Путин выступал на коллегии прокуратуры России, где упоминал о незаконных действиях милиции.

Прокурор города, ознакомившись с материалом собранным Савостиным, заявил, что тот занимается ерундой, но следователь напомнил ему о выступлении Путина на коллегии, а прокурор, только что получил свою должность, и рисковать местом не захотел. Он махнул рукой, и состряпанный Савостиным материал потихоньку перерастал в уголовное дело.

Начальство Храмова утешало, говорили, что в обиду его не дадут, но между тем, Вадим узнал, что в оружейку поступило распоряжение, табельного оружия Храмову не выдавать, все материалы у него забрали. Дальше следовало ждать увольнения и суда.

Храмов сидел в своём кабинете и с тоской смотрел на сыпавший за окном снег, матерясь, он проклинал этот город и людей живущих в нём, а заодно, свой длинный язык.

В кабинет вошла Ира Селезнёва из отдела кадров. Ира была старой девой, которой было далеко за тридцать. Пару лет назад, они с Храмовым стали любовниками, и она даже строила планы на совместную жизнь, как раз Храмов тогда развёлся с женой. Но тот отнёсся к этой связи как к лёгкой интрижке и вскоре роман их «увял». Если Ира и переживала, то внешне, это не было заметно, отношения их остались по-прежнему ровные.

– Ну что сказал тебе Смуров? – спросила она. (Смуров был начальником криминальной милиции Нижнего Новгорода).

– Не переживай, дескать всё будет путём, – махнул рукой Вадим, – навешал лапшу на уши как лоху, а через семь дней возбудят уголовное дело и дальше всё пойдёт по накатанной колее. Не я первый, ни я последний, – Вадим встал, прошёлся по кабинету, остановившись перед Ирой, горько усмехнулся, – вот потеха будет, я постоянно молодым операм твержу, что головой, а не кулаками работать надо, а сам за мордобой осуждён буду.

– В Чечню тебе ехать надо, – заявила Ира, – пришла разнарядка на двоих оперов для работы в Чечне, отсидишься там полгода, глядишь, тут всё утихнет.

– Двое говоришь нужно туда? – задумчиво переспросил Храмов.

– Неужели Ромку Аносова за собой тащить собираешься?! – удивилась Ира.

– Кто должен готовить документы на тех, кто в Чечню поедет? – всё продолжал о чём-то размышлять, спросил Вадим.

– Я.

– Отлично! – возликовал Храмов. Он подошёл к шкафу и стал одеваться: – Иди, готовь документы на меня и Аносова.

– Да он же ещё не согласился, – возмутилась Ира.

– Это уже моя забота, – ответил Вадим, выпроваживая Ирину из кабинета, – готовь документы, а мы завтра тебе все, что нужно подпишем.

Русский человек, опрокинув стакан водки, за друга в огнь и в воду полезет. Храмов купил литр водки и к концу первой бутылки завёл с Аносовым разговор о Чечне. К середине второй, он уже имел твёрдое обещание от Ромки ехать туда вместе.

Проснувшись на следующее утро с тяжёлой головой, Аносов вспомнил, в какую авантюру втянул его Храмов, но отступать было поздно, и он сказал жене, что уезжает в командировку в Чечню.

– Сума сошёл! – возмутилась та. – Там же война! Убьют тебя, что я одна с дочерью буду делать?

– Погоди Анжела, давай всё посчитаем, – Аносов усадил жену за кухонный стол. Он налил себе огромную кружку воды, выпил и продолжил: – Пока я там буду жить на всём готовом, ты здесь получаешь за меня полторы моих зарплаты. Ну а если меня убьют, то Кристине, полагается до совершеннолетия, моё денежное содержание, а если поступит учиться в институт, то до окончания учёбы. Вдобавок тебе за меня причитается миллион рублей, – видя интерес в глазах жены, он продолжал, – ты мечтала о песцовой шубе? Так вот, я получу через пару дней командировочные и подъемные, мы её купим, – допив остатки воды, Аносов привёл последний аргумент, – мои похороны за счёт государства.

– Ну, езжай, – задумчиво сказала жена, – раз ты что-то решил, спорить с тобой бесполезно.

Ещё до обеда Храмов и Аносов оформили все необходимые бумаги и сдали имеющиеся у них на руках материалы. В сущности, бумаги сдавал только Аносов, у Вадика уже два дня не было ничего на руках. В уголовном розыске на друзей смотрели как на камикадзе.

В пять часов вечера, Аносов вышел из УВД, домой он не пошёл, а купив бутылку водки, отправился в гости к своему дяде Володе, тот после смерти жены жил один, его дети осели в Москве и Питере.

– Знаешь Рома, – сказал дядя Володя, когда они на кухне попивали водочку, – твой предок Владимир Аносов, в XIX веке тоже воевал в Чечне²⁹. Его могила находится в Казани. Может, съездим туда, посетим могилу предка?

– Я завтра уезжаю, – ответил Аносов, – вернусь, обязательно поедем.

Дядя Володя включил телевизор. Как раз шли «Вести», и вёлся репортаж из Чечни, диктор бодро вещал:

– По заявлению командующего ОГВ генерал – полковника Трошева, под контролем боевиков находится всего лишь 1% территории Чечни.

– Интересно как там сейчас в Чечне? – спросил дядя Володя.

– В горах, наверное, сыро и холодно, – пожал плечами Роман.

– Сейчас в горах сыро и холодно, – сказал Руслан Гелаев, кусая шоколадный батончик «Марс».

Он и Арби Бараев сумели вывезти свои отряды из Грозного без потерь, и теперь дислоцировались в Аргунском ущелье. Здесь, у села Дуба юрт, находятся знаменитые «Волчьи ворота» – вход в Аргунское ущелье.

Именно около этих скал лагерем встал Абу Валид со своим отрядом. Примерно три километра вглубь Аргунского ущелья, находится село Улускерт, где со своим штабом расположился Аслан Масхадов.

Из Аргунского ущелья, а точнее от высокогорного села Итум Кале, проходит дорога до грузинского села Шатили. Прокладывали её русские пленные солдаты, оставшиеся здесь ещё с первой чеченской компании. Они же построили военные укрепления в высокогорных сёлах. Так что даже с малой численностью моджахедов, удавалось полностью контролировать здесь всё.

Едва отряд Руслана Гелаева вошёл в Аргунское ущелье, Аслан Масхадов поставил ему задачу атаковать высоту 950, на которой находилась рота мотострелков.

С заданием Гелаев справился играючи. Его отряд сходу ворвался на позиции кафаров и всех перебили. Несколько человек прижали к краю обрыва, а потом, когда у солдат закончились патроны, их сбросили в пропасть.

После этого Масхадов приказал Гелаеву взять высоту 835, и тут у Руслана дело застопорилось. Позиции кафаров были хорошо укреплены и пристреляны станковыми пулемётами «Утёс» и АГС³⁰. По всему было видно, что ротный там опытный вояка.

Руслан с ходу атаковал высоту 835, но получив с десяток шахидов и вдвое больше раненых, больше в лоб на высоту не пёр. Он расположил на позициях снайперов и те вели беспокоящий огонь. Жизнь у кафаров на высоте стала не сахар. Обитали они в четырёх ямах, накрытых хворостом, и наверняка все завшивели.

«Подожду, – решил Гелаев, – кафары измождены и деморализованы. Они голодают. Спустя пару недель они полностью ослабнут, и я легко возьму высоту».

На равнине, перед селом Дуба юрт, у кафаров дела тоже были неважные: грязь, колебания командования и полная деморализация солдат.

Жители Дуба юрта по спутниковым телефонам, выданным Масхадовым, регулярно звонили журналистам и рассказывали об обстрелах «мирного» села, федеральными силами. Сюда постоянно наведывались журналисты западных каналов и снимали репортажи о зверствах российских военнослужащих. Командиры перепугались и приказали солдатам, ни при каких обстоятельствах огня не открывать.

Дошло до того, что моджахеды угнали танк у кафаров, а те молча смотрели, как Т-72 уходит в сторону Дуба юрта, боясь стрелять по нему.

Кафары были не способны воевать, и поредевшие отряды моджахедов, вырвавшиеся из Грозного, смогли благополучно пройти в Аргунское ущелье.

В отряд Гелаева влился изрядно потрёпанный отряд Абдул – Малика Меджидова. Присоединился к нему и бригадный генерал Хизир Хачукаев, который полностью потерял свой отряд.

Изрядно потрёпанный отряд Шамиля Басаева привёл Рыжий Супьян. Самого Шамиля, которому в Алхан Кале ампутировали ногу, отправили в больницу села Шатой.

Однако вдруг поведение кафаров резко поменялось, вероятно, генералы поняли, что так воевать нельзя, а тут ещё прибыл 276 уральский мотострелковый полк. Сами себя уральцы звали: «двести семьдесят смешной полк». К Дуба Юрт уральцы прибыли двенадцатого февраля.

В ночь с 12 на 13 февраля две роты «двести семьдесят смешного полка» подняли на высоту 835 боеприпасы, миномёты, несколько АГС – 17. крупнокалиберные пулемёты. Несколько сот килограммов по обледенелому склону, перетаскали уральцы на своих плечах, а утром начали пристрелку местности.

Двести семьдесят смешной полк состоял из одних контрактников прошедших не одну войну. Вот тебе оборотная сторона разрушения промышленности на Урале. Там где повальная безработица, проблем с набором военнослужащих на контрактную службу нет. Для этих разухабистых парней, война стала чем-то вроде развлечения. Тем более ещё не прошёл хмель от побед в Грозном.

На следующую ночь, уральцы спустились с высоты 835, проделали проходы в минных заграждениях, которые установили боевики у высоты 825, и наставили мин, прямо в окопах гелаевцев, пока те спали. Утром моджахеды стали подрываться.

Уральцам надоело сидеть на одних консервах, и они в поисках вкусной жратвы, полезли в дома на окраине Дуба юрта, вступая в стычки с боевиками. Минировали дорогу Улускерт – Дуба Юрт, на ней начались подрывы транспортов боевиков, подвозящих боеприпасы.

А потом, федералы подтянули к Дуба Юрт артиллерию, и боевикам стало совсем худо. Не смотря на вой правозащитников, начался регулярный обстрел села.

Без всякой команды, батальон уральцев стал брать один за другим дома в селе. Снайперы полка начали охоту на боевиков и пока генералы решали, когда приступать к штурму Дуба Юрта, почти всё село уже было под контролем федералов. Вот именно в таких условиях и собрал Аслан Масхадов на совещание амиров.

– Сейчас в горах сыро и холодно, – говорил Гелаев, поедая батончик «Марса», – но это мелочь по сравнению с тем, что в будущем ждёт нас. К кафарам подтянулась артиллерия, но что хуже всего, подошла какая-то новая часть. Это не щенки – срочники, что стояли против нас прежде. Это волкодавы и воюют они очень хорошо. Дуба Юрт мы уже потеряли и кафары теперь могут войти в Аргунское ущелье. Пройдёт неделя и нас здесь начнут бить как клопов, пользуясь тем, что у кафаров есть артиллерия и авиация.

– Они уже бьют нас, – заявил Хаттаб, – Абу Саид день назад стоял со своим отрядом у подножия высоты 950, его накрыла артиллерия. Сам Абу Саид и ещё восемьдесят моджахедов шахиды, и вдвое больше раненных. Как корректировщики кафаров, смогли подойти к лагерю Абу Якуба?! Там же все подходы заминированы?

– Кафары называют этот полк «двести семьдесят смешной полк», – сказал Руслан Хачубаров по кличке Полковник. Именно он с Рыжим Супьяном вывел отряд Шамиля Басаева в Аргунское ущелье. В отряде Басаева Полковник занимался разведкой. Неделю назад, Аслан Масхадов назначил Полковника амиром разведки при своём штабе.

– Кафары высадили десанты на высотах вдоль грузинской дороги, – сказал Масхадов, – пройдёт несколько дней и они прервут сообщение с Шатили, и мы не сможем получать боеприпасы из Панкийского ущелья.

Абу Валид в свою очередь заметил:

– Уже сейчас Дуба Юрт и Улус Керт связывает только одна тропа, которая ведёт по руслу реки Аргун. Она не удобная, тащить боеприпасы по ней приходится на лошадях. Скоро к тому же её начнут простреливать и снабжение моджахедов защищающих Дуба – Юрт прекратиться совсем. Потом кафары возьмут Дуба Юрт. В свою очередь, моджахеды, обороняющие «Волчьи ворота», там не устоят, и дорога в Аргунское ущелье будет свободна. Оборона Улус Керта кафаров надолго не задержит.

– Единственная дорога, по которой мы ещё сможем уйти, на Ведено, – вставил Рыжий Супьян.

– Решено, – согласился Масхадов, – мы уходим по ней, первыми пойдут Хаттаб, Абу Валид и Рыжий Супьян, – Аслан Масхадов обернулся к Гелаеву, – Хамзат, мы с тобой остаёмся у Шатоя и свяжем кафаров боем. После этого, уходим на Ведено. В Шатое остаётся отряд Рамзана, все его моджахеды местные и скроются от кафаров в своих сёлах.

27 февраля, отряды Хаттаба, Абу Валида и Рыжего Супьяна оставив свои позиции у «Волчьих ворот» и Дуба Юрта, ушли в направлении Улус Керта. В эту ночь повалил густой снег, и наблюдатели 276 полка отход боевиков с позиций не заметили.

Утром 28 февраля, разведчики обнаружили отсутствие боевиков в селе Дуба Юрт, и полк полностью занял его. Дальше всего два километра до села Улус Керт, к тому же дорога хорошо простреливается с окружающих высот, которые заняты двести семьдесят смешным полком. Однако командир полка вояка опытный, и сломя голову на Улус Керт не понёсся. Он выслал вперёд разведку.

Разведгруппа, перешла ручей Абазулгол и отправилась к селу. На окраине разведчики наткнулись на УАЗ – «буханку», в которой лежали деньги и какие-то штабные документы. Перебив в бою шестерых, и троих взяв в плен, разведчики узнали, что это штабная машина Аслана Масхадова. Пленные пояснили, что отряд Руслана Гелаева и штаб Аслана Масхадова недавно вышли из Улус Керта, а ещё раньше, отряды Хаттаба, Абу Валида и Шамиля Басаева ушли по направлению на Ведено. В данный момент они сконцентрировались у склона горы 776. Разведчики передали эти данные в штаб своего полка.

Таким образом, именно 28 февраля стало известно о сосредоточении крупных сил боевиков около высоты 776, и, тем не менее, 29 февраля майор – десантник Молодов получает от командования приказ занять высоту Исты Корд и его не информируют о скоплении боевиков у соседней высоты 776.

6-я рота ВДВ, которой командовал Молодов, выдвинулась выполнять боевую задачу. На высоту Исты Корд пошла группа из двенадцати разведчиков. Эта высота находится примерно в четырёх километрах от высоты 776.

В это время Хаттаб отправляет своего наиба Идриса, который командует отрядом в сто пятьдесят человек на высоту Исты Корд. Десантники, столкнувшись с боевиками, стали отходить к своей роте.

Именно тогда Хаттаб понял, что около высоты 776 находятся кафары. Он послал отряд Абу Валида в обход высоты, по склону. В тот момент, когда разведывательный дозор 6-ой роты, отбиваясь от боевиков Идриса, отходил к высоте 776, туда поднялись два взвода 6-ой роты, третий, замыкающий, растянувшись цепочкой, шёл по склону горы.

Этот взвод нарвался на отряд Абу Валида. Десантники вышли на высоту без тяжёлого вооружения, без мин. В таких условиях серьёзного сопротивления оказать они не могли.

Горы в Аргунском ущелье невысокие. Они не более 1000 метров, покрыты лиственными лесами из бука и граба. Кустарник и стволы деревьев растут так густо, что создать здесь огневую позицию крайне сложно. К тому же десантники были вооружены автоматами Ак-74, с острым патроном калибра 5,45 миллиметров, они рикошетят от кустов, и стрелять прицельно из АК-74 в таком густом лесу бессмысленно, всё равно в цель не попадёшь. Напротив, боевики имели автоматы АКМ, у которого, тупой патрон калибра 7,62 мм, ломая ветки, летит прямо.

В буковых лесах Аргунского ущелья не проблема подкрасться к врагу метров на тридцать и закидать его гранатами. Единственное спасение в таких условиях, минировать подходы к своим позициям, а мин-то как раз у десантников не было, так же как и тяжёлого стрелкового вооружения.

Отряд Абу Валида, наткнувшись на третий взвод, практически сразу уничтожил его. Лишь двое счастливчиков: Христолюбов и Комаров выжили. В суматохе боя, когда погибли все их товарищи, они смогли затеряться в кустах и боевики их не заметили.

Таким образом, высоту держало два взвода 6-ой роты. Вскоре майор Молодов был тяжело ранен, и командование принял на себя командир 2-го батальона 104 парашютно-десантного полка Псковской дивизии ВДВ подполковник Марк Евтюхин. Он пошёл с 6-ой ротой, потому, что ротный Молодов, только что прибыл в роту, и с солдатами познакомиться не успел.

Тем временем к высоте 776 уже шёл отряд Руслана Гелаева. Однако несмотря ни на что, десантники смогли дать бой и сковали крупные силы боевиков. В ночь с 29 февраля на 1 марта умирает от ран Молодов.

1 марта в 4 часа утра командир 4-ой роты 104 полка майор Достовалов, нарушив приказ командира полка, с пятнадцатью десантниками прорывается к 6-ой роте.

Командование направило на помощь 1-ю роту этого же батальона, но на реке Аргун, она нарвалась на отряд Рыжего Супьяна и вынуждена была занять оборону, а потом с боем отходить назад. Другой помощи командование 6-ой роте не оказало и к пяти часам утра боевики взяли высоту.

К тому времени старшим в роте был капитан Романов, а в живых их осталось четверо: он, лейтенант Кожемякин, рядовые Супонин и Поршнев. Романов, отправил их прорываться, а сам по рации вызвал огонь на себя.

Артиллерия накрыла высоту и, воспользовавшись этим, Кожемякин, Супони и Поршнев стали спускаться по склону, но лес буквально кишел боевиками, и они нарвались на отряд Полковника.

Кожемякин приказал солдатам отходить к обрыву и прыгать, а сам остался прикрывать отход. Расстреляв все патроны, он последней гранатой подорвал себя и несколько боевиков. Супонин с Поршневым, спрыгнув с обрыва, смогли выбраться к своим.

Однако на высоте выжили и другие десантники. Во время боя, рядовой Тимошенко был отправлен уничтожить из гранатомёта пулемётный расчёт боевиков. Сделав дело, он возвращался на свои позиции, но был оглушён взрывом мины и провалялся без сознания. Очнувшись, ночью 1 марта смог выбраться с высоты.

Остался ещё один счастливчик, Евгений Владыкин. Расстреляв все патроны, он получил от араба удар прикладом по голове и потерял сознание. Араб достал нож и собрался перерезать кафару горло, и тут, как раз начался артиллерийский обстрел, получив осколок в спину, боевик повалился на Владыкина.

Кода Евгений очнулся, на нём лежал араб с ножом в руках. Он столкнул его с себя и осмотрелся, кругом валялись убитые арабы. Живых по близости никого не было, и Владыкин стал выбираться с высоты.

Днём первого марта боевики вышли из Аргунского ущелья. Руслан Гелаев со своим отрядом ушёл на север. Он решил укрыться в родном селе Комсомольское. Отряды Хаттаба, Абу Валида и Рыжего Супьяна, в котором был раненный Шамиля Басаев, уходили на северо-восток.

Лишь третьего марта 1-я рота, 1-го батальона 104 полка ВДВ смогла подняться на высоту 776. Трупов боевиков там естественно уже не было, только тела наших ребят. Всего погибло 84 человека, из них 13 офицеров.

Боевики заявляли, что в этом бою у них стали шахидами двадцать человек, командование федеральных сил заявляло о 400-500 убитых боевиках. Истина оказалась где-то посередине, боевиков погибло порядка 120 человек. В основном это были арабы, поднявшиеся на высоту и попавшие под артиллерийский налёт.

Через неделю о гибели 6-ой роты узнали газетчики и посыпались запросы в штаб группировки в Ханкале. Вот тогда, из трагической гибели десантников по чьей-то безалаберности, командование быстренько слепило подвиг.

Что тут скажешь? Ребята действительно герои, но не они одни. Никто не вспоминал о гибели роты мотострелков на высоте 950, потому что о них не узнали газетчики. На войне постоянно случаются подвиги, но мы мало знаем о них.

Генералы как всегда учились воевать на крови солдат и офицеров, свои жизни отдавали самые лучшие из нас.