Читать книгу Хроники кровавого века 3: война великая - Евгений Петрович Горохов - Страница 2

То, что творилось в августе 1914 года в Берлине, впоследствии литераторы и политики назовут «Августовскими переживаниями». Во всех газетах было напечатано сообщение о том, что Германия объявила войну России. Народ взвыл от восторга!

Четвёртого августа кайзер Вильгельм II с балкона Берлинского замка, выступая перед толпой, заявил:

– Я не признаю больше никаких партий! Для меня теперь существуют только немцы!

Не отставали о других и социал-демократические газеты, до этого выступавшие против войны. Теперь они призывали к единению нации перед врагами, защищать Отечество от варварских орд русских казаков. Свой резкий разворот лидеры социал-демократов, ещё недавно в Рейстаге, голосовавшие против увеличения военных расходов, объяснили рядовым членам партии следющим образом:

– Карл Маркс высказывался против России, с её царским режимом.

Впрочем, воодушевление немцев после объявления войны России было столь массовым, что не было нужды доказывать что-то людям. Призывая к единению народа против стран Антанты, (России, Франции и Великобритании), социал-демократы перестали считаться «врагами нации».

В атмосфере всеобщей эйфории, немцы второго августа с восторгом прочитали в газетах указ о всеобщей мобилизации. Предписания явиться на призывные пункты получили четыре миллиона человек. В Германии во всех пивных и кафе справляли прощальные вечеринки те, кому предстояло идти на бойню.

В баварском городке Пассау, расположенном почти у самой границы с Австро-Венгрией, тоже провожали бюргеров в армию. Этот городишко расположился в месте слияния рек Ине и Ильце, впадавших в Дунай. Причём все три реки сходятся в одном месте, которое называется «Угол рек». Вода в каждой речке имеет свой цвет, поэтому на расстоянии нескольких сот метров поверхность Дуная становится трёхцветной.

Начальник отдела III В Большого Генерального штаба кайзеровской армии17 майор Вальтер Николаи стоя на берегу «Угла рек», невольно залюбовался трёхполосным Дунаем. Впрочем, обозревал он трёхцветную воду не долго, ему следовало спешить – необходимо управиться с делами за несколько часов, и возвращаться в Берлин.

В Пассау находились казармы 16-го Баварского королевского пехотного полка. Полк отправился на Западный фронт в составе 6-ой армии. Для подготовки пополнения был организован второй запасной 16-й Баварский королевский пехотный полк. Адъютантом этого полка18 служил майор Вернер фон Мирбах, бывший однокурсник Вальтера Николаи по академии Генерального штаба. Зная, что тот возглавляет разведку, Мирбах телеграфировал ему в Берлин, и просил срочно приехать.

«Вопрос твоей службы» – было в телеграмме.

Николаи застал Вернера в канцелярии полка. Он рассматривал небольшую картину, рядом по стойке «смирно», стоял рядовой.

– Ты занялся живописью? – усмехнулся Николаи, здороваясь с майором Мирбахом.

– Наш полк обзавёлся собственным художником, – ответил тот, кивнув на рядового. Вернер фон Мирбах положил картину на стол: – Это рядовой Гитлер. Он подданный Австро-Венгрии, но отказался служить в своей империи, а изъявил желание воевать в армии кайзера. Адольф Гитлер подал прошение королю Баварии Людвигу II, и тот разрешил ему служить в любом баварском полку. Гитлер захотел поступить в наш полк.

– Чем обусловлено ваше желание служить именно здесь? – поинтересовался Николаи.

– Шестнадцатый полк полностью набирается из добровольцев, господин майор, – вытянувшись «во фрунт» отрапортовал Гитлер, – а тот, кто отправился воевать добровольно, лучше осознаёт свой долг перед Германской империей, чем мобилизованный солдат.

– Разумно, – кивнул Вальтер Николаи. Он подошёл к столу Мирбаха, посмотрел на картину, повернулся к Гитлеру: – А почему вы отказались воевать за Австро-Венгрию? Мы же союзники, и у нас общие враги.

– Не желаю воевать за империю, в которой как в помойном ведре немецкая кровь перемешана с кровью евреев, чехов и поляков. От такой каши скверно пахнет. В Германской империи всё ясно и понятно, одна империя, один народ.

– У нас тоже живут евреи и поляки, – улыбнулся Вернер фон Мирбах.

– Но здесь они знают своё место! – резко ответил Гитлер. Он перестал стоять навытяжку: – Шесть лет назад, я поступал в Венскую художественную академию, но преподаватель – еврей забраковал мои картины. И всё это для того, что бы отборочный тур прошёл еврей, а не чистокровный немец! В Австрии евреи всем навязывают своё мнение: в искусстве, архитектуре и литературе. Я не желаю проливать кровь за интересы такой империи!

– Надеюсь, что вы будете храбро воевать за Германию, – улыбнулся Николаи.

– Да господин майор! – вновь вытянулся по стойке «смирно» Гитлер. Он посмотрел на Мирбаха и продолжил: – Только позвольте заметить, что умение чётко маршировать, вряд ли мне понадобиться на войне. А две недели, которые я нахожусь в полку, занимаюсь только тем, что марширую по плацу.

– Вы не правы рядовой, – майор Мирбах, убрал в шкаф картину Гитлера, – умение чётко выполнять команды, прививает новобранцу основы армейской дисциплины. Вдобавок, занятие маршировкой делает солдата более выносливым. Наш полк с первого дня войны на Западном фронте. В Лотарингии он столкнулся с частями седьмого французского корпуса. В боях возле канала Рейн – Марна, полк смог захватить двенадцать орудий и взять в плен двести французских солдат и офицеров. За два дня ожесточённых боёв, убитыми и раненными потеряно до трети личного состава, однако полк выстоял и не отступил, нанеся урон врагу. Впечатляющая победа! Но чтобы дойти до неё, полку пришлось совершить многодневный переход, от которого двадцать процентов нижних чинов угодили в лазарет: одни до крови стёрли ноги на марше, другие отравились, обожравшись груш и яблок во французских садах. Потери полка от кровавых мозолей и поноса точно такие же, как и в битве с врагом. Это немыслимо! Потому рядовой знайте, время вашего обучения здесь не пройдёт даром. Вы отправитесь на фронт опытным воином, а не пушечным мясом. Теперь идите.

– Есть! – Адольф Гитлер отдал честь и вышел из кабинета.

– Позволь поздравить тебя с новым назначением, – Николаи протянул руку Мирбаху.

– Спасибо, – тот пожал руку друга. Майор Мирбах улыбнулся: – Честно говоря, я сильно возмущался, когда полковник Лист объявил мне, что на фронт с полком я не иду, а остаюсь муштровать новобранцев. Даже козни старика Листа усмотрел в этом, однако как выяснилось он здесь ни при чем. Это умные головы у вас в Большом Генеральном штабе решили так.

– Между прочим, я первый, кто узнал о твоём назначении начальником оперативного отдела в штаб первой армии, потому что как раз находился в кабинете Мольтке19, когда он подписывал приказ.

– Понятно, – Вернер фон Мирбах достал портсигар. Он угостил папиросой Николаи: – Когда меня вызвали в Берлин чтобы объявить о назначении, я заходил к тебе в отдел, но мне сказали, что ты в Дюссельдорфе. Вот и пришлось вызывать тебя в Пассау, однако поверь, дело того стоит.

В железнодорожном вагоне, глядя на мелькающие за окном поля и рощи, Николаи вспомнил философские размышления своего приятеля доктора Блау:

– Любой практикующий врач подтвердит вам Вальтер правило парных случаев, – болтал, потягивая коньяк доктор, – если привезли пациента, проглотившего чайную ложку, сиди и жди, когда поступит ещё один идиот с ложкой в животе.

«Видимо не только в медицине существует парный случай», – усмехнулся Николаи, вспоминая, как забегали глаза Вернера фон Мирбаха, когда он завёл речь о танцовщице Мата Хари, предлагая воспользоваться её услугами как агента. Точно с такой же идеей, неделю назад к Вальеру Николаи обратился вице-президент Берлинской полиции Макс фон Грибель.

– Удивительная женщина! – восклицал полицейский. У того розовели уши, когда он вспоминал о ней: – Поверьте моему чутью майор, она идеально подойдёт вам для работы.

Грибель сложил белые ручки на массивном животе:

– В Берлине Мата Хари танцевала в театре «Метрополитен». К нам в полицию поступил сигнал, что её танцы оскорбляют нравственность, ибо она выступает в голом виде. Я должен был проверить достоверность этих сведений, и посетил «Метрополитен».

Полицейский беззвучно рассмеялся и его дряблые щёки мелко затряслись:

– Признаюсь, во время танца на ней было мало что из одежды.

Встретившись взглядом с Вальтером Николаи, он покраснел и продолжил уже серьёзно:

– Я посетил Мату Хари в гримёрке и заявил, что эти танцы безнравственны, поэтому полиция Берлина вынесет постановление о запрете на её выступления. В ответ она сказала, что танцы её чисты и непорочны, они угодны восточному богу Шиве. В конце беседы Мата Хари предложила: «Приходите вечером ко мне в гости, я буду танцевать специально для вас. Эти танцы стоят очень дорого, но вам они обойдутся бесплатно».

Полицейский вздохнул:

– Она танцевала голая среди лепестков роз, а потом подарила мне ночь любви. В постели Мата Хари была столь же искусна, как и в танцах. Я в жизни не испытывал такого наслаждения! Удивительная женщина, из любого мужчины она способна вить верёвки, и я разрешил ей продолжить выступления.

– Вы говорите, что у Мата Хари контракт с театром «Метрополитен». Каким образом я могу использовать её? – пожал плечами майор Николаи.

– В связи с началом войны, «Метрополитен» разорвал с ней контракт. Мата Хари через нейтральные страны собралась выехать в Париж, однако здесь в Берлине она задолжала портному за сценические костюмы больше шестидесяти четырёх тысяч марок. В залог портной забрал её меха. Сейчас Мата Хари отчаянно нуждается в деньгах.

После разговора с Максом фон Грибелем, майор дал указание сотруднику своего отдела лейтенанту Кригеру, чтобы он собрал всю информацию об этой танцовщице. Через несколько дней лейтенант положил справку на стол майора Николаи:

«Мата Хари – сценический псевдоним, настоящее имя Маргарета Гертруда Зелле. Родилась 7 августа 1876 года в городе Леуварден, Нидерланды. Была замужем за капитаном голландской армии Рудольфом Мак Леодом. С 1895 года семья жила на острове Ява (Голландская Ост-Индия). В браке родились двое детей: сын Норман – Джон родился 11 марта 1897 года – умер 27 июня 1899 года, дочь Жанна – Луиза родилась 2 мая 1898 года, в настоящее время живёт с отцом.

В 1897 году из-за пьянства и измен мужа, Маргарет Гертруда Зелле ушла от него, и сожительствовала с другим голландским офицером Ван Редесом.

Живя на Яве, изучала малайские и индонезийские танцы. В 1903 году Маргарет Гертруда Зелле развелась с Рудольфом Мак Леодом и прервала отношения с Ван Редесом. Причём муж через суд отобрал у неё дочь.

Оставшись без средств к существованию, Маргарет Гертруда Зелле перебралась в Париж, и под псевдонимом «леди Греша Мак Леод» выступала в цирке наездницей. В 1905 году взяв псевдоним «Мата Хари», что на малазийском языке означает «Глаз дня» или «Солнце», стала танцовщицей. Живя в Париже, гастролировала по Европе, заводила богатых любовников, которые дарили ей подарки и снабжали деньгами. Однако Мата Хари постоянно испытывает финансовые затруднения, ибо проигрывает большие суммы в казино».

Прочитав справку, Вальтер Николаи решил разработать мероприятия по вербовке Мата Хари, но начались суматошные дни, и он на время забыл о ней, а Вернер фон Мирбах напомнил.

Майор Мирбах, спустя два дня после разговора с Вальтером Николаи, устроил для офицеров полка прощальную вечеринку в винном погребке Ковальски, и уехал на войну. Штаб первой армии располагался в бельгийском городке Монс. Вернер добрался туда утром двадцать девятого августа.

– Вовремя вы прибыли майор, – начальник штаба армии генерал-лейтенант Герман фон Куль, даже не взглянул на предписание, которое ему протянул Вернер фон Мирбах. Он кивнул на карту, расстеленную на столе: – Нам предстоит много работы.

Генерал улыбнулся:

– Я даже не гарантирую, что вы будете спать каждый день.

– Я готов терпеть любые лишения ради Империи! – щёлкнул каблуками майор Мирбах.

– Много трудностей нам предстоит вынести, – нахмурился генерал Куль, – на Восточном фронте наша восьмая армия терпит неудачи. Чтобы избежать разгрома, Большой Генеральный штаб отправил на помощь восьмой армии Гинденбурга два пехотных корпуса и кавалерийскую дивизию. Эти силы предназначались первой армии, и они нужны нам как воздух! Но их у нас нет, а мы начинаем наступление, в котором нам предстоит разгромить французов.

Генерал стукнул ладонью по карте:

– Дорого нам обойдётся желание Мольтке – младшего привнести что-то своё в план Шлиффена. Он существенно ослабил правый фланг Западного фронта, перебросив войска в Лотарингию, а вот теперь ему пришлось забрать и наши резервы.

– Но господин генерал в Приграничном сражении мы одержали великолепную победу!

– Вы вероятно не в курсе майор, какой ценой далась нам эта победа, – вздохнул Герман фон Куль.

Седьмого августа, сразу после объявления войны, французские войска перешли границу Германии, окупировав Эльзас и Лотарингию. Эти две области с XIX века были яблоком раздора между Германией и Францией. Именно из-за них началась франко-прусская война 1870 года. Тогда Франция войну проиграла, потому французское правительство считало, политически важным занять Эльзас и Лотарингию впервые дни войны. Там немцы держали незначительные силы и вели лишь оборонительные бои, так как основной удар они планировали нанести через Бельгию.

Германские шестая и седьмая армии в Эльзасе и Лотарингии были атакованы второй и третьей французскими армиями, сильно превосходящими их по численности. Однако немцы, умело обороняясь, контратаковали, и французы несли большие потери.

По плану Большого Генерального штаба наступать должны первая, вторая и третья армии, четвёртая и пятая будут стоять в обороне в Арденах,20 и прикрывать фланги.

Первая и вторая германские армии вторглись в Бельгию, захватили переправы на реке Сомбре и ввязались в бой с пятой французской армией. Тем временем третья германская армия, южнее переправилась через реку Маас и устремилась в тыл французам. Чтобы избежать окружения, командующий пятой французской армией генерал Франше д’ Эсперай принял решение отходить. Его войска в спешке отступали, и первая германская армия устремилась к Монсу, стремясь перерезать французам пути отхода. Пятую французскую армию от окружения спас британский экспедиционный корпус генерала Джона Френча спешно высадившийся во Франции. Он был брошен к Монсу и сдержал первую германскую армию. Генерал д’ Эсперай успел вывести армию из намечавшегося окружения. Подошедшая вторая германская армия помогла выбить англичан из Монса. Шестая и седьмая немецкие армии к двадцать восьмому августа, выдворили французов из Эльзаса и Лотарингии. Эти бои в Большом Генеральном штабе кайзеровской армии назвали «Приграничным сражением». В нём французы потеряли убитыми, раненными и пленными 260 000 человек, потери англичан составили 4200 человек, а бельгийцы, воюющие на стороне союзников, потеряли 420 человек. Германия убитыми и раненными потеряла 165000 человек.

Германские войска продвинулись к Парижу, поэтому в Большом Генеральном штабе считали, что Приграничное сражение выиграно. Но у этой победы была и оборотная сторона: коммуникации немецких войск растянулись, фланги оголились, а прикрыть их было нечем – все имеющиеся резервы отправлены на Восточный фронт. Можно взять войска у армий обороняющих Эльзас и Лотарингию, но этому противились Мольтке и кайзер Вильгельм II, опасавшиеся там нового удара французов. Оставалось одно: маневрировать своими частями, гоняя их туда – сюда, прикрывая оголённые фланги, при возникновении угрозы со стороны союзников, а это сильно изматывало солдат.

Командующий первой германской армией Александр фон Клюк предложил Большому Генеральному штабу сократить фронт наступления. Его идея была такова: не совершать глубокий охват французских сил, а ударить севернее Парижа, прорвавшись в тыл к французам. Мольтке согласился с его предложением.

Первого сентября армия генерала Александра фон Клюка в сорока километрах от Парижа повернула на восток и атаковала корпус генерала Джона Френча. Англичане не выдержали и стали поспешно отступать за реку Марна. Они бежали так быстро, что не успели взорвать мосты за собой. Этим воспользовались немцы и быстро переправились через реку. С севера, вторая германская армия теснила пятую французскую армию.

Александр фон Клюк так увлёкся погоней за корпусом Джона Френча, что его армия проскочила неприкрытый стык между войсками генерала Франше д’ Эсперая и шестой французской армии под командованием генерала Мишеля Монури.

Третьего сентября командующий обороной Парижа генерал Жозеф Галлиени получил данные авиаразведки о том, что немцы движутся на восток. Услышав это известие, главнокомандующий всеми французскими армиями маршал Жозеф Жоффр отдал приказ пятой и шестой армиям, обороняющим Париж: «Отойти за реку Сена».

Жоффр намеревался сдать Париж. С большим трудом Галлиени убедил его отменить этот приказ, доказывая, что силы немцев невелики, и они полностью оголили свои фланги.

Выслушав доводы генерала Галлиени, маршал Жозеф Жоффр отдал приказ командующему шестой армией дивизионному генералу Мишелю Монури немедленно атаковать немцев. Джон Френч тоже получил такой приказ, но выполнять его отказался. Пришлось Жоффру ехать к Френчу и убеждать его, что силы немцев идущих на Париж небольшие. Только после скандала устроенного французским маршалом, англичане перестали драпать, и встали в оборону.

Пятого сентября армия Мишеля Монури и корпус Френча ударили во фланг армии Александра фон Клюка. Тот остановил наступление на Париж, выставил два армейских корпуса заслоном против армии Монури и корпуса Джона Френча. На берегах Марны разгорелись жаркие бои. Опасаясь, что его корпуса не выдержат натиска союзников, Александр фон Клюк дал им в поддержку ещё две дивизии.

Армия Монури атакуя немцев, несла огромные потери, но и силы Александра фон Клюка таяли. Ему пришлось снять с флангов ещё два корпуса. Он совсем оголил стык со второй армией генерала Карла фон Бюлова. Тот, чтобы хоть как-то закрыть брешь, направил туда кавалерийскую дивизию, но этого было мало. Немецкую кавалерийскую дивизию смяли пехотные корпуса пятой французской армии, а вторым эшелоном у них наступал экспедиционный корпус генерала Френча.

Сложилась интересная ситуация: у немцев был прорван фронт на стыке флангов между первой и второй армиями, союзники могли выйти в тыл армии Александра фон Клюка. С другой стороны, на реке Марна, измотанная неудачным наступлением армия Монури, с трудом сдерживала контратаки четырёх немецких корпусов рвавшихся в Париж.

Чаша весов колебалась, и победить могла любая из сторон, дело решалось наличием всего одной свежей дивизии, но у немцев резервов не было, а у французов они нашлись: в Париж из Африки прибыла марокканская дивизия. Её решили бросить на помощь армии Монури. Одну бригаду марокканцев отправили по железной дороге, а для другой железнодорожных вагонов не нашлось. Тогда Жозеф Галлиени реквизировал в Париже все такси, а это более шестисот машин, и отправил на них марокканцев. Каждый таксист сделал два рейса из Парижа к реке Марна, и вся бригада была переправлена.

Девятого сентября Александр фон Клюк зная, что армия Монури ослаблена, наносит по французам ещё один удар. Немецкие цепи волна за волной шли на французские позиции: ещё немного, ещё чуть-чуть, французская оборона дрогнет и посыплется. Не догадывался Александр фон Клюк, что генерал Монури получил резервы – марокканску дивизию. Оборона французов выдержала, обескровленные бесплодными атаками немцы, встали в оборону. В этот же день корпус генерала Френча зашёл в тыл второй немецкой армии Карла фон Бюлова. Теперь уже три немецкие армии, (Александра фон Клюка, Карла фон Бюлова и третья армия Макса фон Хаузена) оказались под угрозой окружения. Немцы стали отходить на север.

Вот тут для немецких войск сказалось неимоверное напряжение: два месяца сражений, а в перерывах между ними, вместо отдыха, долгие марши на новые позиции, там рытьё окопов и снова бой. Еда и сон урывками. Немецкие солдаты не ведерживали: во время отступления они засыпали на ходу и падали, либо выходили из строя, присаживались, чтобы вытряхнуть камешек из сапога, тут же валились на землю. Причём спали немцы так крепко, что наступавшие союзники с трудом будили их, чтобы взять в плен. Но французы и англичане были напуганы мощью германской армии, потому не проявляли особой прыти при наступлении. Только благодаря этому обстоятельству, германским войскам удалось оторваться от преследования. Двенадцатого сентября они заняли оборону на реках Эна и Вель. Союзники туда вышли через день.

Пятнадцатого сентября генерал-лейтенант Герман фон Куль и майор Вернер фон Мирбах выехали на рубеж германской обороны по реке Эна.

– Вы ничего не замечаете майор? – генерал показал на солдат, копающихся в земле.

– Солдаты роют окопы и блиндажи, здесь будет третья линия обороны.

– Нет, майор, они не окопы роют, а могилу копают для плана Шлиффена и Мольтке, – грустно усмехнулся генерал Куль. Он достал портсигар: – Это означает, что мы от манёвренной войны переходим к позиционной, которую Германия, воюя на два фронта, выиграть не в состоянии. Теперь одна надежда на Турцию, если она ударит по русским на Кавказе.

– Интересно, как там дела в Турции? – майор Мирбах снял фуражку и вытер лоб носовым платком.